- Да. Моя мать уважает память о моем отце куда более ревностно, чем уважала его самого. - Она помолчала, очевидно предаваясь неприятным воспоминаниям, так как на ее лице отразилась горечь. - Мама пыталась компенсировать тиранию по отношению к папе, заставляя нас поклоняться его памяти, освящая все, что ему принадлежало. Думаю, в последние месяцы она начала сознавать… - Девушка уставилась на ковер, не окончив фразу.
- Так мы никуда не придем, - проворчал Тамм. - Почему ваш отец покончил с собой?
Лицо Барбары исказила боль.
- Почему? - повторила она. - Почему человек совершает самоубийство, когда его лишают интереса к жизни, превращая в духовного парию? Бедным папой постоянно помыкали. Он не имел права голоса в собственном доме. Дети презирали и игнорировали его. Но мама, несмотря на свою жестокость, его по-своему любила. Насколько я понимаю, в молодости папа был красивым мужчиной. Думаю, она тиранила его, считая, что он, как и все, кто слабее ее, нуждается в подобном обращении. - Барбара вздохнула. - Вместо того чтобы поддержать папу, она давила на него. Он стал отшельником, почти призраком. Кроме нашего соседа, капитана Триветта, у отца не было друзей. И даже капитан не мог пробудить его от апатии. Кажется, я говорю слишком много…
- Напротив, мисс Хэттер, - отозвался Лейн. - Вы очень толково рассуждаете о важных вещах. Распространялось ли табу вашей матери на мандолину и лабораторию вашего отца?
- Все мамины распоряжения всегда неукоснительно исполнялись, мистер Лейн, - ответила Барбара. - Могу поклясться, что никому и в голову не приходило прикоснуться к мандолине или войти в лабораторию… Хотя кто-то, очевидно, это сделал.
- Когда вы последний раз видели мандолину в этой стеклянной витрине? - осведомился инспектор.
- Вчера во второй половине дня.
- Это единственный музыкальный инструмент в доме? - энергично спросил Бруно, как будто его внезапно осенило вдохновение.
Лейн резко взглянул на него, а Барбара казалась удивленной.
- Да, - ответила она. - Хотя какое имеет значение… Впрочем, это не мое дело. Мы не музыкальная семья. Любимым композитором мамы был Соуза, а отцовская мандолина была реликтом его университетских дней… Раньше у нас был рояль с завитушками и позолотой - рококо девяностых годов, - но мама выбросила его несколько лет назад.
- Выбросила? - Бруно был озадачен.
- Понимаете, Луиза не могла наслаждаться музыкой…
Бруно нахмурился. Инспектор Тамм достал из кармана ключ:
- Узнаете его?
Барбара послушно изучила ключ.
- От американского замка, не так ли? Не знаю. Они все похожи.
- Это ключ от лаборатории вашего отца. Мы нашли его среди вещей вашей матери.
- Понятно.
- Это единственный ключ от лаборатории?
- Думаю, да. Я знаю, что мама после самоубийства папы хранила его у себя.
Тамм вернул ключ в карман.
- Это согласуется с нашими сведениями. Нам понадобится заглянуть в лабораторию.
- Вы часто посещали лабораторию отца, мисс Хэттер? - с любопытством спросил Бруно.
Ее лицо оживилось.
- Да, мистер Бруно. Я была одной из поклоняющихся научным богам в святилище отца. Его эксперименты увлекали меня, хотя я никогда не могла их понять. Я часто проводила время с отцом наверху. В лаборатории он был счастлив - жил настоящей жизнью. - Она выглядела задумчивой. - Марта, моя невестка, тоже симпатизировала папе. И конечно, капитан Триветт. А остальные…
- Значит, вы не разбираетесь в химии? - недовольно спросил инспектор.
Барбара улыбнулась:
- Ну-ну, инспектор. Яд? Любой может прочитать этикетки. Нет, меня едва ли можно назвать знатоком химии.
- Насколько мне известно, - заметил Друри Лейн, - вы компенсируете недостаток научных знаний поэтическим гением, мисс Хэттер. Вы и мистер Хэттер являли собой любопытную картину - Евтерпа у ног Науки…
- Чушь собачья, - четко произнес Тамм.
- О, несомненно, - улыбнулся Лейн. - Но целью моих слов было не только желание продемонстрировать знания в области античной мифологии, инспектор… Я бы хотел знать, мисс Хэттер, сидела ли когда-нибудь Наука у ног Евтерпы.
- А я бы хотел, чтобы это перевели на американский язык, - огрызнулся Тамм.
- Мистер Лейн спрашивает, - слегка покраснев, объяснила Барбара, - интересовался ли отец моей работой, как я интересовалась его. Да, мистер Лейн. Папа искренне восхищался - боюсь, не столько моей поэзией, сколько материальными успехами. Мои стихи его нередко озадачивали…
- Как и меня, мисс Хэттер, - с легким поклоном сказал Лейн. - А мистер Хэттер когда-нибудь пробовал писать?
- Едва ли. Правда, однажды он попробовал силы в беллетристике, но, по-моему, из этого ничего не вышло. Папа не мог ничем заниматься очень долго, кроме, конечно, его вечных экспериментов с ретортами, горелками и химикалиями.
- Ну, - воинственно произнес инспектор, - если с этим покончено, я хотел бы вернуться к делу. У нас мало времени, мистер Лейн… Прошлой ночью вы пришли домой последней, мисс Хэттер?
- Право, не знаю. Я забыла ключ - у всех нас собственные ключи, - поэтому позвонила из вестибюля. Звонок связан с комнатами Арбаклов на чердачном этаже. Джордж Арбакл спустился минут через пять и впустил меня. Я сразу поднялась. Арбакл остался внизу. Возможно, он знает, была ли я последней.
- Каким образом у вас не оказалось ключа? Вы положили его не туда или потеряли?
- Вас видно насквозь, инспектор, - вздохнула Барбара. - Нет, ключ не был ни потерян, ни украден. Я просто забыла его, как уже сказала. Он был в другой сумке в моей комнате - я проверила, прежде чем легла слать.
- У вас есть еще вопросы? - осведомился Тамм у Бруно после долгой паузы.
Окружной прокурор покачал головой.
- А у вас, мистер Лейн?
- После того как вы меня осадили, инспектор, нет, - печально улыбнулся актер.
Тамм усмехнулся, что могло выражать извинение.
- Тогда это все, мисс Хэттер. Пожалуйста, не покидайте дом.
- Конечно, - устало отозвалась Барбара. Она встала и вышла из комнаты.
Тамм придержал дверь, глядя ей вслед.
- Как бы я ни говорил с ней, она превосходная женщина, - пробормотал он и расправил плечи. - Ну, теперь можно заняться психами. Мошер, приведите сюда Арбаклов.
Детектив вышел. Тамм закрыл дверь, просунул за пояс большой палец и сел.
- Психами? - переспросил Бруно. - Арбаклы показались мне вполне нормальными.
- Черта с два, - фыркнул инспектор. - Они только с виду нормальные, а по сути наверняка психи. Каждый, кто живет в этом доме, псих. Я сам чувствую, что начинаю сходить с ума.
* * *
Арбаклы скорее походили на брата и сестру, чем на мужа и жену. Оба были высокими крепкими людьми среднего возраста, с грубыми чертами лица, шероховатой кожей с крупными порами, угрюмыми и неулыбчивыми, словно гнетущая атмосфера дома давила и на них.
Миссис Арбакл явно нервничала.
- Вчера вечером мы с Джорджем легли спать в одиннадцать, - сказала она. - Мы мирные люди и ничего об этом не знаем.
- И вы оба спали до утра? - спросил инспектор.
- Нет. Около двух часов ночи раздался звонок. Джордж встал, надел штаны и рубашку и спустился.
Тамм мрачно кивнул - возможно, он ожидал лжи.
- Минут через десять он вернулся и сказал: "Это Барбара - она забыла ключи". Потом мы снова легли и ничего не слышали до утра.
Джордж Арбакл кивнул косматой головой:
- Истинная правда. Мы ничего не знаем об этом.
- Говорите, когда к вам обращаются, - проворчал Тамм. - А теперь…
- Миссис Арбакл, - неожиданно сказал Лейн.
Служанка посмотрела на него с чисто женским любопытством.
- Оставляли ли фрукты на ночном столике в комнате миссис Хэттер каждый день?
- Да. Их любит Луиза Кэмпион, - ответила миссис Арбакл.
- Сейчас наверху ваза с фруктами. Когда их купили?
- Вчера. Я всегда наполняю вазу свежими фруктами. Так хотела миссис Хэттер.
- Мисс Кэмпион любит всякие фрукты?
- Да.
- Да, сэр, - мрачно подсказал инспектор Тамм.
- Да, сэр.
- И миссис Хэттер тоже любила всякие фрукты?
- Ну… она ненавидела груши и никогда их не ела. В доме над этим смеялись.
Мистер Друри Лейн бросил многозначительный взгляд на инспектора Тамма и окружного прокурора.
- Где вы покупаете фрукты, миссис Арбакл? - продолжал он дружелюбным тоном.
- В магазине Саттона на Юниверсити-Плейс. Их доставляют свежими каждый день.
- Кто-нибудь, кроме мисс Кэмпион, ест эти фрукты?
Женщина уставилась на него:
- Странный вопрос. Все едят фрукты. Я всегда делаю заказ на всю семью.
- Хмм. А кто-нибудь ел груши из заказа, доставленного вчера?
На лице служанки отразилось подозрение, - казалось, вопросы о фруктах действуют ей на нервы.
- Да! - огрызнулась она.
- Сэр, - снова поправил инспектор.
- Да… сэр. Я сама съела одну - и что из того?
- Ничего, миссис Арбакл, уверяю вас, - успокаивающим тоном произнес Лейн. - Значит, вы съели одну грушу. А кто-нибудь еще?
- Мальчишки, Джеки и Билли, взяли по груше, - отозвалась умиротворенная кухарка. - И по банану - они едят как черти.
- И никаких дурных последствий, - заметил окружной прокурор.
- Когда вчерашние фрукты принесли в комнату мисс Кэмпион? - тем же тоном спросил Лейн.
- Во второй половине дня - после ленча… сэр.
- Все фрукты были свежими?
- Да, сэр. Две штуки оставались с позавчерашнего дня, но я их убрала и положила свежие. Луиза очень привередлива насчет еды и питья, особенно насчет фруктов. Она не станет есть перезрелые.
Друри Лейн вздрогнул и открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Женщина тупо глазела на него; ее муж, стоя рядом, переминался с ноги на ногу, почесывал подбородок и выглядел смущенным. Инспектора и Бруно, казалось, озадачила реакция Лейна, они внимательно наблюдали за ним.
- Вы в этом уверены?
- Конечно, уверена.
Лейн вздохнул:
- Сколько груш вы положили в вазу вчера, миссис Арбакл?
- Две.
- Что? - воскликнул инспектор. - Но мы нашли… - Он посмотрел на Бруно, а тот - на Лейна.
- Вы можете в этом поклясться, миссис Арбакл? - Голос актера звучал невозмутимо.
- Поклясться? Чего ради? Если я говорю, что груш было две, значит, так оно и есть.
- Разумеется. Вы сами отнесли вазу наверх?
- Я всегда это делаю.
Лейн улыбнулся, махнул рукой и сел с задумчивым видом.
- Скажите, Арбакл, - заговорил инспектор, - Барбара Хэттер пришла домой последней прошлой ночью?
Шофер-слуга вздрогнул и облизнул губы.
- Э-э… не знаю, сэр. Впустив мисс Хэттер, только сделал обычный обход - проверил, заперты ли окна и двери, запер входную дверь и поднялся к себе. Так что я не знаю, кто пришел, а кто нет.
- А как насчет полуподвала?
- Им не пользуются, - ответил Арбакл с большей уверенностью. - Его заколотили сзади и спереди много лет назад.
Инспектор подошел к двери, высунул голову и крикнул:
- Пинкуссон!
- Да, шеф? - хрипло отозвался детектив.
- Спуститесь к полуподвалу и посмотрите, все ли там в порядке.
Тамм закрыл дверь и вернулся. Бруно обратился к Арбаклу:
- Почему вы так тщательно проверяли двери и окна в два часа ночи?
Арбакл виновато усмехнулся:
- Привычка, сэр. Жена всегда говорит мне, чтобы я был с этим повнимательнее, так как мисс Кэмпион боится грабителей. Я все проверил перед сном, но решил сделать это еще раз для большей уверенности.
- Все окна и двери были закрыты и заперты в два часа? - осведомился Тамм.
- Да, сэр, наглухо.
- Как давно вы оба здесь работаете?
- На прошлый Великий пост исполнилось восемь лет, - ответила миссис Арбакл.
- Ну, - сказал Тамм, - пожалуй, это все. У вас есть еще вопросы, мистер Лейн?
Актер, откинувшись в кресле, посмотрел на экономку и ее мужа.
- Семье Хэттер было трудно прислуживать?
Джордж Арбакл почти оживился.
- Трудно, - фыркнул он. - Не то слово, сэр. Они все чокнутые.
- Им нелегко угодить, - мрачно добавила миссис Арбакл.
- Тогда почему вы оставались у них восемь лет?
- Тут нет никаких тайн, - отмахнулась миссис Арбакл. - Потому что жалованье было очень хорошим. Кто бы не остался на нашем месте?
Лейн казался разочарованным.
- Кто-нибудь из вас видел вчера мандолину в этой стеклянной витрине?
Мистер и миссис Арбакл посмотрели друг на друга и покачали головой.
- Не припоминаем, - ответил Арбакл.
- Благодарю вас, - сказал Друри Лейн, и инспектор отпустил супругов.
Служанка Вирджиния - никто не подумал спросить ее фамилию - была тощей старой девой с лошадиной физиономией, ломающей руки и готовой в любой момент заплакать. Она служила у Хэттеров пять лет, и ей нравились работа и жалованье. Что до остального, то она вчера вечером рано легла спать, поэтому ничего не видела, не слышала и не знает. Ее быстро выпроводили.
Детектив Пинкуссон вернулся в библиотеку - на его лице было написано отвращение.
- В полуподвале делать нечего, шеф. Он выглядит так, словно туда не входили несколько лет, - пыль толщиной в дюйм.
- В дюйм? - недоверчиво переспросил инспектор.
- Ну, может, поменьше. К дверям и окнам не прикасались. В грязи не видно следов ног.
- Избавьтесь от привычки преувеличивать, - проворчал инспектор. - В один прекрасный день вы сделаете чертовски большую гору из чертовски маленькой мыши, и это плохо кончится. О'кей, Пинк.
Когда детектив удалился, вошел полицейский и отдал честь.
- Что вам нужно? - буркнул Тамм.
- У дома двое мужчин, - сообщил полицейский. - Хотят войти. Говорят, что один из них семейный адвокат, а другой - партнер Конрада Хэттера. Впустить их, инспектор?
- Болван! - огрызнулся Тамм. - Я жду этих птичек все утро. Конечно, впустить!
Вместе с вновь прибывшими в библиотеку вошла драма с привкусом комедии. Эти двое мужчин, хотя и абсолютно разного типа, могли быть друзьями, но присутствие Джилл Хэттер уничтожало всякий намек на дружбу. Джилл, чье красивое лицо уже было тронуто под глазами и около носа следами бурной жизни, очевидно, встретила посетителей в коридоре и вошла, держа обоих за руки, переводя печальный взгляд с одного на другого и принимая соболезнования со вздымающейся грудью и опущенными уголками рта.
Лейн, Тамм и Бруно молча наблюдали за сценой. Молодая женщина являла собой воплощенное кокетство, которое ощущалось в каждом ее телодвижении, словно обещающем сексуальные радости. Она хладнокровно использовала смерть матери, чтобы привлечь обоих мужчин ближе к себе и сильнее противопоставить их друг другу. Друри Лейн решил про себя, что этой особы следует остерегаться.
В то же время было очевидно, что Джилл Хэттер испугана. Ее глаза покраснели от бессонницы и страха. Внезапно, как будто впервые осознав присутствие зрителей, она отпустила руки мужчин и начала пудрить нос.
Лица мужчин приобрели чопорное, официальное выражение. Едва ли можно представить менее схожих людей. Честер Бигелоу, семейный поверенный, был солидного роста, но рядом с Джоном Гормли, деловым партнером Конрада Хэттера, он выглядел тщедушным. Бигелоу был брюнетом, с маленькими усиками и синеватым подбородком; Гормли - блондином, с кое-где видневшейся на спешно выбритом лице рыжеватой щетиной. Движения Бигелоу были быстрыми и решительными, а у Гормли - медленными и тщательными. В лице адвоката ощущались проницательность и даже хитрость, а лицо Гормли было серьезным и печальным. К тому же высокий блондин был минимум на десять лет моложе своего соперника.
- Вы хотели поговорить со мной, инспектор Тамм? - тоненьким голоском спросила Джилл.
- Не сейчас, - отозвался Тамм, - но раз уж вы здесь… Садитесь. - Он представил Джилл, Бигелоу и Гормли окружному прокурору и Друри Лейну. Джилл опустилась на стул, стараясь выглядеть маленькой и беспомощной. Адвокат и брокер предпочли стоять. - Итак, мисс Хэттер, где вы были прошлой ночью?
Джилл медленно повернулась к брокеру:
- Я была с Джоном… мистером Гормли.
- Где именно?
- Мы пошли в театр, а потом на вечеринку.