Знаменитый актёр Друри Лейн прославился не только драматическим талантом и даром перевоплощения, но ещё и феноменальными способностями аналитика. Благодаря им он помогает нью-йоркской полиции распутать чрезвычайно сложное дело об убийстве в переполненном трамвае. Даже абсолютная глухота не мешает мистеру Лейну уже по первоначальному рассказу инспектора Тамма определить направление расследования, которое в конце концов приведёт к поимке расчётливого убийцы.
Первый роман из тетралогии о Друри Лейне.
Содержание:
-
АКТ ПЕРВЫЙ 1
-
АКТ ВТОРОЙ 11
-
АКТ ТРЕТИЙ 31
-
Примечания 52
Эллери Квин (под псевдонимом Барнаби Росс)
"Трагедия X"
АКТ ПЕРВЫЙ
Сцена 1
"ГАМЛЕТ"
Вторник, 8 сентября, 10.30
Внизу, в голубой дымке, поблескивал Гудзон, по глади которого скользил белый парус и еле двигался пароход.
Автомобиль поднимался вверх по узкой извилистой дороге. Два пассажира с интересом выглядывали в окошки. Ибо наверху, окруженные облаками, красовались средневековые башенки, каменные крепостные валы, зубчатые стены и древний церковный шпиль, торчащий среди деревьев.
Пассажиры посмотрели друг на друга.
- Начинаю чувствовать себя янки при дворе короля Артура, - сказал один, слегка поежившись.
- Рыцари в латах, а? - проворчал другой, массивный и широкоплечий.
Машина остановилась у причудливого вида моста. Из крытой соломой хижины поблизости вышел румяный маленький старичок и молча указал на покачивающуюся над воротами деревянную вывеску, на которой было выведено стилизованными староанглийскими буквами:
"ГАМЛЕТ"
Вход и въезд запрещен
Массивный широкоплечий мужчина высунулся из окошка автомобиля и крикнул:
- Мы хотим видеть Друри Лейна!
- Да, сэр. - Маленький старичок заковылял вперед. - А ваши пропуска, джентльмены?
Визитеры уставились на него. Первый пассажир молча пожал плечами.
- Мистер Лейн ожидает нас, - сказал широкоплечий мужчина.
- О! - Смотритель моста почесал седую макушку, скрылся в хижине, но вскоре вернулся. - Прошу прошения, джентльмены. Сюда, пожалуйста. - Он подошел к мосту, открыл скрипучие железные ворота и шагнул назад. Машина прокатилась по мосту и начала набирать скорость на чистой гравиевой подъездной аллее.
Проехав через зеленую дубовую рощу, автомобиль выбрался на открытое пространство, где, словно спящий гигант, расстилался замок, прикрепленный к холмам над Гудзоном гранитными стенами. Еще одни массивные ворота с железным засовом со скрипом открылись, и еще один старик шагнул в сторону, прикоснувшись к шапке и весело улыбаясь.
Визитеры оказались на другой дороге, вьющейся мимо ухоженных садов с аккуратными изгородями и усаженной тисовыми деревьями. В садах справа и слева виднелись коттеджи с двускатными крышами, похожие на сказочные домики.
Наконец автомобиль подъехал к самой крепости. Его приближения ожидал очередной старик, опустивший подъемный мост надо рвом с водой. За мостом тут же открылась огромная дубовая дверь высотой в двадцать футов. На пороге, кланяясь и улыбаясь, как будто он наслаждался какой-то тайной шуткой, стоял еще один румяный старичок, облаченный в переливающуюся ливрею.
Выпучив глаза от изумления, мужчины вылезли из автомобиля и загромыхали по железному мосту.
- Окружной прокурор Бруно? Инспектор Тамм? Пожалуйста, сюда. - Пузатый старый слуга бодро затрусил впереди гостей, направляясь прямиком в шестнадцатое столетие.
Приехавшие очутились в огромном зале с массивными балками на потолках, рыцарями в сверкающих доспехах и старинной мебелью. На дальней стене, доминируя даже над этой Валгаллой, усмехалась гигантская маска Комедии, а напротив нее хмурилась таких же размеров маска Трагедии - обе были вырезаны из покоробленного временем дуба. Между ними свисал с потолка громадный канделябр из сварочной стали, чьи исполинские свечи, судя по внешнему виду, не ведали об электропроводке.
Из двери в дальней стене шагнула странная фигура - лысый, горбатый, сморщенный старик с бакенбардами и в кожаном фартуке кузнеца. Окружной прокурор и инспектор Тамм посмотрели друг на друга.
- Похоже, здесь одни старики, - пробормотал инспектор.
Старый горбун проворно подбежал приветствовать их.
- Добрый день, джентльмены. Добро пожаловать в "Гамлет". - Его речь была скрипучей и медлительной, как будто ему вообще редко приходилось говорить. - Брысь, Фальстаф! - приказал он старику в ливрее.
Окружной прокурор открыл глаза еще шире.
- Фальстаф! - простонал он. - Его не могут так звать!
Горбун взъерошил бакенбарды:
- Нет, сэр. Его зовут Джек Пинна - он актер. Фальстафом его называет мистер Друри. Сюда, пожалуйста.
Горбун проводил их по отзывающемуся гулким стуком полу к маленькому порталу, откуда он появился, притронулся к стене, и дверь скользнула в сторону. Лифт в таком архаичном месте! Наклонив головы, они вошли в кабину вслед за своим гидом. Кабина поднялась и бесшумно остановилась, еще одна дверь тут же отодвинулась, и горбун объявил:
- Личные апартаменты мистера Лейна.
Все было таким же массивным, старым и напоминающим о елизаветинской Англии. Кожа и дуб, дуб и камень. В камине шириной в двенадцать футов, увенчанном толстой балкой, потемневшей от дыма и времени, горел огонь. Это обрадовало прокурора Бруно, так как в помещении было холодновато.
По знаку их провожатого они опустились в просторные старые кресла. Горбун стоял у стены, теребя бороду, потом пошевелился и четко произнес:
- Мистер Друри Лейн.
Посетители поднялись. Высокий мужчина стоял на пороге, глядя на них. Горбун снова отвесил поклон, на его морщинистом старом лице мелькнула усмешка. К своему ужасу, инспектор и окружной прокурор поклонились также.
Мистер Друри Лейн шагнул в комнату и протянул бледную мускулистую руку:
- Рад вас видеть, джентльмены. Пожалуйста, садитесь.
Бруно посмотрел в серо-зеленые спокойные глаза и начал говорить, с удивлением заметив, что глаза тут же устремились на его губы.
- Спасибо, что согласились принять инспектора Тамма и меня, мистер Лейн, - пробормотал он. - Мы… ну, мы просто не знаем, что сказать. У вас удивительное поместье, сэр.
- Удивительное на первый взгляд, мистер Бруно, и только потому, что оно представляет глазу двадцатого столетия, пресыщенному современной практичностью, анахронистическую причудливость. - Голос актера был безмятежным, как и его глаза, но он казался Бруно богаче любого голоса, какой ему доводилось слышать. - При более близком знакомстве вы полюбите его, как люблю я. "Гамлет", как сказал один из моих друзей, - это театральный задник, сценический эффект которого подчеркивают обрамляющие его живописные холмы. Но для меня он живет и дышит, будучи осколком лучшего, что было в старой Англии… Куоси!
Горбун шагнул к актеру. Рука Лейна погладила горб старика.
- Джентльмены, это Куоси - мой друг и, уверяю вас, гений. Он сорок лет был моим гримером.
Куоси снова поклонился, и оба визитера каким-то таинственным образом ощутили тесную связь между этими двумя совершенно не похожими друг на друга личностями. Бруно и Тамм заговорили одновременно, глаза Лейна перебегали с губ одного на губы другого, и его бесстрастное лицо озарила улыбка.
- Пожалуйста, порознь, джентльмены. Понимаете, я абсолютно глухой и могу читать только по одним губам - новейшее достижение, которым я очень горжусь.
Гости пробормотали извинения, а Лейн придвинул себе самое старое кресло и сел лицом к ним. Как отметил про себя инспектор Тамм, Лейн поставил кресло таким образом, чтобы его лицо оставалось в тени, в то время как на лица гостей падал свет пламени. Уголком глаза Тамм видел, как Куоси, похожий на угловатую коричневую горгулью, опустился на стул у дальней стены. Бруно прочистил горло.
- Инспектор Тамм и я чувствуем, мистер Лейн, что позволили себе лишнее, явившись к вам таким образом. Конечно, я не стал бы присылать вам телеграмму, если бы вы в вашем удивительном письме не раскрыли для нас дело Креймера.
- Едва ли таком уж удивительном, мистер Бруно. - Звучный неторопливый голос доносился из глубин похожего на трон кресла. - Мои действия не совсем беспрецедентны. Вспомните серию писем, которые Эдгар Аллан По отправил в нью-йоркские газеты, предлагая разгадку тайны убийства Мэри Роджерс. Анализируя дело Креймера, я пришел к выводу, что правда завуалирована тремя фактами, не имеющими с ней ничего общего. Но мы отклонились от темы, джентльмены. Вы хотели посоветоваться со мной насчет убийства Лонгстрита?
- Вы уверены, мистер Лейн, что инспектор и я… Ну, нам известно, как вы заняты.
- Я никогда не бываю слишком занят, чтобы не участвовать в столь увлекательной разновидности драмы, мистер Бруно. - В голосе актера послышалось легкое оживление. - Только после моего вынужденного ухода со сцены я начал сознавать, какой театральной может быть жизнь. Театральные подмостки тесны и ограниченны. Персонажи пьес, как говорил Меркуцио о снах, "плоды бездельницы-мечты и спящего досужего сознанья". - Теперь в голосе Лейна звучала магия, заставившая визитеров вздрогнуть. - В то время как персонажи реальной жизни в моменты страсти представляют собой куда более глубокие аспекты драмы. Про них не скажешь, что "их вещество - как воздух, а скачки - как взрывы ветра".
- Да, сейчас я понимаю, - медленно произнес окружной прокурор.
- Преступление - насильственное преступление, вызванное всепоглощающей эмоцией, - человеческая драма в наиболее рафинированном виде. Всю свою жизнь, в компании моих выдающихся братьев и сестер по профессии - таких как Моджеска, Эдвин Бут, Ада Рехан и другие, - он печально улыбнулся, - я интерпретировал синтетические эмоциональные кульминации. Теперь я намерен интерпретировать реальные. Думаю, я обладаю уникальной экипировкой для этой цели. Я бессчетное число раз убивал на сцене, плел заговоры, терзался муками совести. Я играл Макбета и Гамлета, не говоря уже о менее значительных персонажах. И как ребенок, впервые видящий одно из простейших чудес света, я только что осознал, что мир полон Макбетов и Гамлетов. Банально, но факт… Ранее я повиновался кукольнику, дергающему за нитки марионеток, а теперь испытываю желание делать это сам - быть в большей степени автором, чем актер, играющий в созданной кем-то другим драме. Этому способствует все, даже мой злосчастный недуг… - он коснулся уха худым пальцем, - обостряет умение сосредотачиваться. Мне стоит только закрыть глаза - и я оказываюсь в мире без звуков и какого-либо физического беспокойства…
Инспектор Тамм выглядел озадаченным - он казался поглощенным эмоциями, чуждыми его практичной натуре. Возможно, он переживал момент преклонения перед актерским мастерством.
- Надеюсь, вам ясно, что я имею в виду, - продолжал мелодичный голос. - Я обладаю способностью к концентрации, пониманию, проникновению в суть. Думаю, я могу претендовать и на талант дедуктивного мышления.
Бруно кашлянул. Глаза актера были прикованы к его губам.
- Боюсь, мистер Лейн, наша маленькая проблема не достигает… э-э-э… уровня ваших детективных амбиций. Это всего лишь обычное дело об убийстве…
- Кажется, я выразился не вполне понятно. - В голосе послышались нотки юмора. - Обычное дело об убийстве, мистер Бруно? По-вашему, меня устроит только фантастическое?
- Ну, - внезапно заговорил инспектор Тамм, - обычное или фантастическое, это дело весьма замысловатое, и мистер Бруно полагал, что оно вас заинтересует. Вы читали газетные статьи о нем?
- Да. Но они путаные и бессмысленные. Я предпочитаю подходить к проблеме без предубеждения. Пожалуйста, инспектор, дайте мне подробный отчет об этом деле, со всеми побочными обстоятельствами, какими бы незначительными они ни казались. Иными словами, сообщите мне все.
Бруно и Тамм обменялись взглядом. Потом прокурор кивнул, и некрасивое лицо инспектора напряглось, готовясь к повествованию.
Стены комнаты словно раздвинулись, а огонь потускнел, как будто регулируемый космическим реостатом. "Гамлет", мистер Друри Лейн, запахи старых вещей, времен и людей внимали ворчливому голосу инспектора.
Сцена 2
АПАРТАМЕНТЫ В ОТЕЛЕ "ГРАНТ"
Пятница, 4 сентября, 15.30
В предыдущую пятницу, во второй половине дня (как гласит история, изложенная инспектором Таммом и дополненная отдельными фразами окружного прокурора), два человека - мужчина и женщина - сидели, крепко обнявшись, в гостиной апартаментов отеля "Грант" на углу Сорок второй улицы и Восьмой авеню в Нью-Йорке.
Мужчину звали Харли Лонгстрит. Это был высокий человек средних лет, с некогда могучей фигурой, изрядно потрепанной годами беспутной жизни, и нездоровой краснотой лица, одетый в костюм из твида. Женщина по имени Черри Браун - звезда оперетты - была смуглой брюнеткой со сверкающими черными глазами, свидетельствующими о дерзкой и страстной натуре.
Лонгстрит поцеловал ее влажными губами, и она свернулась калачиком в его объятиях.
- Надеюсь, они никогда не придут.
- Значит, тебе нравится любовь старика вроде меня? - Мужчина отпустил ее и расправил мышцы с гордостью атлета, каким он был ранее. - Они скоро будут здесь. Поверь мне, сестренка, когда я велю Джонни де Витту прыгать, он прыгает!
- Но зачем было тащить его сюда со всей унылой компанией, если они не хотели приходить?
- Потому что я хочу видеть, как он выкручивается. Он меня на дух не переносит, и мне нравится на это смотреть. Ладно, черт с ним.
Лонгстрит бесцеремонно сбросил женщину с колен, пересек комнату и налил себе выпивку из одной из стоящих в баре бутылок. Женщина наблюдала за ним с кошачьей леностью.
- Иногда я тебя не понимаю. Почему тебе доставляет удовольствие его мучить? - Она пожала белыми плечами. - Ну, это твое дело.
Лонгстрит запрокинул голову и залпом осушил стакан. Его голова еще не успела снова принять вертикальное положение, когда актриса добавила равнодушным тоном:
- А миссис де Витт тоже придет?
Мужчина поставил стакан:
- Почему бы и нет? Не начинай снова цепляться к ней, Черри. Я сто раз говорил тебе, что между нами ничего нет и никогда не было.
- Не думай, что меня это заботит. - Она засмеялась. - Но было бы в твоем духе украсть заодно и его жену… Кто еще придет?
Лонгстрит скорчил гримасу:
- Отличная команда. Господи, до чего же мне не терпится увидеть, как вытягивается и без того длинная ханжеская физиономия де Витта!.. Придет этот парень, Эйхерн, его правая рука в Уэст-Инглвуде, - настоящая старая баба, вечно жалующаяся на свой живот. Живот! - Он посмотрел на собственное солидное брюшко. - У этих чертовых святош всегда нелады с кишками - не то что у Лонги, дорогая! Придет малютка Жанна де Витт - она тоже меня ненавидит, но папаша заставит ее прийти, так что компания соберется славная. Особенно когда появится ее дружок, похожий на Фрэнка Мерриуэлла, - Кит Лорд.
- Он славный мальчик, Харл.
Лонгстрит сердито уставился на нее:
- Славный мальчик! Назойливый педант - вот он кто! Не могу видеть этого елейного козленка в офисе! Нужно было заставить де Витта вышвырнуть его в тот раз… - Потом этот швейцарский поедатель сыра - Луи Эмпериаль. - Он неприятно усмехнулся. - Я рассказывал тебе о нем - друг де Витта, приехавший в Штаты по делам… И конечно, Майк Коллинз.
Услышав звонок, Черри вскочила и подбежала к двери.
- Поллукс, старина! Входи!
Франтоватый пожилой мужчина со смуглым лицом, редкими напомаженными волосами и вощеными усами обнял актрису. Лонгстрит поднялся с угрожающим ворчанием. Черри Браун покраснела, отодвинула от себя гостя и стала поправлять прическу.
- Помнишь моего старинного приятеля, Великого Поллукса, читающего мысли? - Ее голос звучал весело. - Пожмите друг другу руки.
Поллукс нехотя повиновался и тут же направился к бару. Лонгстрит пожал плечами и вернулся к своему креслу, но тут же поднялся, когда в дверь позвонили снова, и Черри впустила маленькую группу людей.
Первым неуверенно вошел маленький пожилой человечек с седыми волосами и усами щеточкой. Лицо Лонгстрита прояснилось, он шагнул вперед, буквально излучая сердечность, и стиснул руку маленького человечка, рассыпаясь в приветствиях. Джон О. де Витт покраснел и полузакрыл глаза, словно от боли. Двое мужчин являли собой яркий контраст: де Витт - сдержанный, настороженный, нерешительный; Лонгстрит - массивный, уверенный и властный.
Де Витт отпрянул от Лонгстрита, когда тот прошел мимо поздороваться с другими членами группы.