- Сядьте на место, мистер окружной прокурор, - вздохнул судья. - Мистер Фрэнкелл, формулируйте ваши вопросы должным образом. Я уже устал напоминать вам. Никакие показания этого свидетеля не указывают на полицейское давление.
- Прошу прощения, ваша честь, - виноватым голосом произнес Юрай Фрэнкелл. - Суть в том, что свидетель дает показания в результате допроса с пристрастием, проведенного полицией, а не подкупа со стороны защиты…
- И не употребляете слова "допрос с пристрастием", мистер Фрэнкелл! Продолжайте!
- Да, ваша честь. Теперь, мистер Хэтауэй, я хочу вернуться к определенным событиям, происшедшим вечером в среду 30 декабря.
Атмосфера в зале суда сразу же стала напряженной. Казалось, все присутствующие - присяжные, публика, пресса - говорят себе: "Сейчас начнется!", не зная, что именно начнется, но чувствуя по поведению Фрэнкелла, что беднягу обвинителя ждет серьезный удар. Даже судья склонился вперед. Ведь именно вечером 30 декабря Джи-Джи Гилд отправилась в мир иной.
- Вы помните этот вечер, мистер Хэтауэй?
- Да, - ответил Маггер так горячо, словно стоял у алтаря.
- Прошло уже немало времени. Почему вы запомнили именно этот вечер?
- Потому что мне здорово повезло. - Маггер облизнул пересохшие губы. - Такого со мной еще не случалось.
- Что же столь необычное произошло в тот памятный вечер, мистер Хэтауэй?
Маггер колебался, беззвучно шевеля губами.
- Мы ждем, мистер Хэтауэй, - терпеливо произнес Фрэнкелл. Его взгляд говорил: "Перестань выглядеть так, будто репетируешь твои показания, черт тебя побери!"
- Ну, дело было так, - заговорил Маггер. - Вечер был холодный, а у меня не было ни гроша. Вот я и подошел к тому парню и спросил, не поможет ли он мне. "Конечно, приятель", - ответил он, достал бумажник, порылся в нем и сунул мне в руку деньги. Я посмотрел и чуть не свалился в обморок. Пятьдесят баксов! Я все еще размышлял, не снится ли мне это, а он говорит: "Сейчас время веселиться, старина. Но не будем забывать, что уже гораздо позже, чем мы думаем. Так что возьмите и это". Он вынул из кармана часы, протянул мне и ушел, шатаясь, прежде чем я успел хоть слово сказать.
- Шатаясь? Вы имеете в виду, что он был пьян? - быстро спросил Фрэнкелл, не глядя на присяжных.
- Я не имею в виду, что он был трезв, - ответил Маггер. - Успел здорово нагрузиться. Славный парень. Лучший из всех, кого я встречал. - Эллери не удивился, когда Маггер добавил: - Благослови его Бог.
- Где произошла эта встреча?
- На углу Сорок третьей улицы и Восьмой авеню.
На сей раз Фрэнкелл посмотрел на жюри. Эллери мог только восхищаться его прозорливостью. Фрэнкелл знал, что ни один мужчина и ни одна женщина в зале суда не поверили рассказу Маггера о его неожиданной удаче. Он попросту ограбил беднягу. Требовалась фронтальная атака на неправдоподобную историю.
- Давайте говорить прямо. Вы сказали, что подошли к пьяному в района Таймс-сквер и попросили у него милостыню, а он добровольно отдал вам пятьдесят долларов и наручные часы?
- Я и не ожидал, что мне кто-то поверит, - отозвался Маггер. - Ведь я сам думал, что мне это приснилось. Но он сделал именно это, хотя я его и пальцем не тронул.
- И это произошло за день до кануна Нового года?
- Да. Должно быть, он заранее приложился к бутылке.
Жюри попалось на крючок. В голосе Маггера слышалось изумление, напоминающее чувство Золушки при прикосновении волшебной палочки феи-крестной. Фрэнкелл был удовлетворен.
- Что случилось потом?
- Ничего. Мне не терпелось рассказать обо всем Спотти, поэтому я отправился в Центральный парк…
- Почему именно в Центральный парк?
- Спотти любил там делать свои дела. Я решил, что он работает на обычной территории, и действительно нашел его там.
- Давайте уточним, мистер Хэтауэй. Вы спешили рассказать вашему приятелю Джону Тьюмелти, или Спотти, как вы его называете, о вашей удаче, поэтому пошли в Центральный парк, где он обычно работал, и разыскали его. Вы сразу же заговорили с ним?
- Я шел по аллее и увидел, как Спотти остановил эту молодую бабенку… леди. Поэтому я подождал за кустом, пока он с ней не поговорит.
- Значит, он просил милостыню у молодой леди. Вы видите ее в этом зале, мистер Хэтауэй?
- Конечно, вижу.
- Пожалуйста, покажите ее нам.
Маггер ткнул вымытым указательным пальцем в сторону Лоретт.
- Прошу занести в протокол, что свидетель указал на мою подзащитную, Лоретт Спанье. - Теперь Фрэнкелл был сама уверенность. - А сейчас, мистер Хэтауэй, я прошу вас быть внимательным и отвечать как можно точнее. В течение времени, когда вы ожидали за кустом, пока Спотти говорил с мисс Спанье в Центральном парке, вы смотрели на часы, которые отдал вам пьяный?
- Еще как смотрел.
- Почему?
- Да я смотрел на них всю дорогу в парк! У меня сто лет не было часов, и я едва мог поверить, что мне это не снится.
- Значит, вы смотрели на часы, пока ваш приятель Спотти попрошайничал у мисс Спанье, только чтобы порадоваться обновке?
- Можно сказать и так.
- Не знаете, часы показывали правильное время?
- Я по пути дюжину раз сверял их с уличными часами и часами в витринах магазинов. Какой смысл иметь часы, если они врут?
- Никакого, мистер Хэтауэй, полностью с вами согласен. А какое время показывали ваши часы, когда вы видели, как Спотти остановил мисс Спанье, чтобы попросить милостыню?
- Точно без двадцати двенадцать, - быстро ответил Маггер.
- Вы в этом уверены, мистер Хэтауэй?
- Конечно, уверен.
- То есть это произошло за двадцать минут до полуночи?
- Как я сказал.
- В среду 30 декабря - в ту ночь, когда была убита Глори Гилд?
- Да, сэр.
- В Центральном парке?
- Да.
Фрэнкелл направился к столу защиты. Выражение лица окружного прокурора, казалось, вызвало у него сочувствие. Он печально улыбнулся, словно говоря: "Простите, старина, mais c'est la guerre, n'est-ce pas?" Внезапно он снова повернулся к Маггеру.
- Еще один вопрос. Мисс Спанье - молодая леди, сидящая там, - дала что-нибудь Спотти?
- Да. Когда она отошла, я выбрался из-за куста и подошел к Спотти. Он показал мне двадцать пять центов, которые она ему дала, с таким видом, будто это сокровище. - Маггер покачал головой. - Бедный старина Спотти. Паршивый двадцатипятицентовик - когда у меня в кармане джинсов лежало полсотни баксов. Мне едва хватило духу показать их ему.
- Вы, случайно, не заметили, в какую сторону пошла мисс Спанье, расставшись со Спотти?
- Заметил - на запад. Это было на перекрестке аллей, и она пошла к западному выходу.
- Благодарю вас, мистер Хэтауэй. Свидетель ваш. - Фрэнкелл махнул рукой окружному прокурору, который поднялся с места, слегка согнувшись, как будто у него были колики в животе.
Глава 31
На абсолютно невинной пирушке по случаю оправдания Лоретт было единогласно решено, что она истинное дитя Фортуны. Лоретт не могла объяснить, каким образом забыла о нищем, подошедшем к ней во время прогулки через парк после расставания с тетей, - очевидно, это просто не произвело на нее никакого впечатления. Эллери напомнил ей, что если бы не жалкий попрошайка и его друг, уличный грабитель, вердикт мог оказаться бы куда менее приятным. (Он не стал уточнять, что кое-кто навсегда заткнул попрошайке рот, дабы тот не появился в зале суда, - тот самый "кое-кто", который подложил кольт в ее шляпную картонку. Ему не хотелось портить праздник.)
Даже Кертис Перри Хэтауэй, приглашенный по настоянию Лоретт и поглощающий ирландское виски лошадиными дозами, казался ошеломленным. У него еще не зажили раны от перекрестного допроса окружного прокурора, который не давал ему пощады. Но мистер Хэтауэй не отступал ни на дюйм, за что Гарри Берк нарек его Горацием. Карманы Маггера были набиты газетными вырезками, повествующими о его важной роли. Он выглядел усталым, ослепленным славой и полным благодушия не в меньшей степени, чем виски "Дагганс дью". Это был звездный час всей его жизни.
Теперь, когда Лоретт уже не грозило обвинение в убийстве, в ее британской броне стали заметны трещины. Она громко смеялась и весело болтала со всеми, но ее невыщипанные брови были сдвинуты, словно от боли или затуманенного зрения, голубые глаза прищурены, как будто им мешал свет, а крылья ноздрей побелели и походили на неглазированный фарфор. Понадобилось бы очень немногое, чтобы из этих чудесных глаз хлынул поток слез. В то же время ее губы, ранее по-детски надутые, приобрели суровую складку. Подросток моментально превратился в женщину, со вздохом подумал Эллери.
- Вы выглядите так, словно проглотили испорченную устрицу, - чуть позже сказал ему Гарри Берк. - В чем дело, приятель?
- В лице, - буркнул Эллери.
- В чьем? - спросил Берк, оглядываясь вокруг.
- В том-то и беда, Гарри, что не знаю.
- О!
Чье же лицо имела в виду Джи-Джи Гилд?
Глава 32
- С тобой что-то не так, Берти, - заметил Гарри Берк.
- Все в порядке, Гарри, - отозвалась Роберта.
- Меня тебе не одурачить, голубушка. Ты беспокоишься о Лоретт, верно?
- Ну…
- Ты должна немного притормозить, Берти. Я имею в виду отношения Лоретт с Армандо. Ты не можешь вечно опекать Лоретт. Ее это раздражает.
- О, Гарри, я не хочу об этом говорить! С трудом держу себя в руках. Пожалуйста, обними меня.
Лоретт дипломатично отправилась спать - по крайней мере, удалилась в спальню, оставив Роберту и Гарри наедине в огромной гостиной пентхауса.
Держа Роберту в объятиях, Берк закрыл глаза. Она была такая теплая. Весь мир казался в эти дни полным света и радости, несмотря на периодическое появление смуглой недовольной физиономии Карлоса Армандо. Сколь же холостых лет он потратил впустую!
Роберта прижалась к нему, как усталый ребенок.
- Я не знала, Гарри, что мужчина может быть таким хорошим, - пробормотала она. - Я так тебе благодарна.
- Благодарна?
- Другого слова не подберешь. Я бы хотела…
- Да, Берти?
- Ничего.
- Но ты начала фразу и не договорила! Чего бы ты хотела?
- Чтобы ты появился в моей жизни много лет назад.
- В самом деле?
- Я бы не стала тебе лгать. С тобой я чувствую себя так… как, очевидно, должна чувствовать себя женщина. Совсем не как…
- Не как что?
- Не важно.
- Не как ты чувствовала себя, когда была влюблена в Армандо?
Она выпрямилась и сердито оттолкнула его.
- Никогда больше не упоминай об этом, Гарри Берк! Я была дурой - хуже, чем дурой! Теперь мне кажется, будто это происходило с кем-то другим, а не со мной… - Ее голос дрогнул. - С тобой все совсем по-другому, Гарри. Никогда не позволяй мне забывать об этом.
- Не позволю, - заверил ее Берк.
На сей раз их поцелуй был лишен обычной страсти. Он был праведным и словно предопределенным самой природой вещей. Берк понимал, что крепко попался на крючок. Впрочем, попались они оба, и это было чудесно.
Глава 33
- Значит, это серьезно, - промолвил Эллери спустя несколько дней.
Сидящий напротив него за столом, накрытым к ленчу, Берк вопросительно приподнял рыжеватые брови.
- Я имею в виду вас и Роберту Уэст, - пояснил Эллери.
Шотландец выглядел смущенным.
- От вас ничего не скроешь. Как вы догадались?
- Раньше вы говорили, что не возвращаетесь домой, так как чувствуете ответственность за Лоретт Спанье. С Лоретт все в порядке, а вы еще здесь. Если это не Лоретт, значит, малютка Робби. Она уже об этом знает? Сколько времени требуется шотландцу, чтобы признаться в любви?
- Мы - осторожное племя. - Берк слегка покраснел. - И строго моногамное. В таких делах лучше не торопиться. Да, приятель, это серьезно, черт бы вас побрал!
- Так знает Роберта или нет?
- Думаю, что да.
- Думаете!
- Гораций, в мире много кой-чего, что попросту вас не касается. - Казалось, Берк старается перевести разговор на другую тему. - Есть что-нибудь новое о деле?
- Ничего.
- Выходит, вы покинули корабль?
- Черта с два. Эта история с лицом не дает мне спать. Между прочим, что это я слышал о Лоретт и Карлосе Армандо? - Газетные колонки сплетен изобиловали намеками, а Эллери не видел Лоретт после вечеринки по поводу ее оправдания.
- Просто невероятно! - сердито сказал Берк. - У этого парня стыда не больше, чем у обезьяны! Не могу понять женщин. Казалось, Лоретт должна видеть его насквозь - ведь она практичная девушка. Но, по-видимому, она становится такой же беспомощной гусыней, как остальные, когда он пускает в ход свои чары.
- С таким талантом нужно родиться, - заметил Эллери. - Очень жаль это слышать. Вроде бы "послужной список" Армандо должен говорить сам за себя.
- Вам, мне и всей мужской половине человечества, - отозвался Берк. - А для женщин это иностранный язык.
- И нет никакого способа открыть ей глаза?
- Видит Бог, Роберта старается изо всех сил. - Шотландец выбил из трубки остаток табака. - Из-за этого между девушками уже пробежала черная кошка. Я пытался убедить Берт не принимать это так близко к сердцу, но она ненавидит Армандо и не может смотреть равнодушно, как он увивается вокруг Лоретт.
На следующей неделе Эллери узнал от Берка, что разногласия девушек из-за Армандо достигли критической стадии.
- Послушай, дорогая, - сказала Роберта. - Конечно, это не мое дело, но я просто не могу видеть, как тебя затягивает этот зыбучий песок в человеческом облике.
Лоретт выпятила подбородок.
- Предпочитаю больше не говорить с тобой о Карлосе, Роберта.
- Но кто-то должен вколотить тебе в голову хоть немного здравого смысла! Ты позволяешь ему присылать тебе цветы, назначать свидания, торчать здесь часами. Неужели ты не понимаешь, во что ты ввязалась?
- Роберта…
- Нет уж, я скажу все. Ты ведешь себя глупо, Лоретт. У тебя нет никакого опыта с мужчинами, а Карлос дюжинами обдирает как липку таких, как ты. Он даже не особенно скрывает это от тебя. Разве ты не видишь, что ему нужны только деньги, которых он не получил после смерти твоей тети Глори?
Лоретт с усилием сдержалась, наполовину отвернувшись и стиснув маленькие кулачки.
- Не могла бы ты перестать пытаться мною руководить?
- Я только пытаюсь спасти тебя от когтей одного из самых отъявленных негодяев. Который к тому же убийца.
- Карлос никого не убивал!
- Но он это подстроил, Лоретт. Он виноват куда больше той женщины, кем бы она ни была.
- Я этому не верю!
- По-твоему, я лгу?
- Может быть.
- С какой целью? Я сто раз рассказывала тебе, как Карлос пытался убедить меня сделать это для него…
Лоретт снова повернулась к ней, вскинув голову.
- Роберта, я изменила свое мнение о тебе. Теперь я понимаю, что ты мне просто завидуешь.
- Чему я завидую?
- Деньгам, которые оставила мне тетя Глори, и вниманию, которое оказывает мне Карлос!
- Ты совсем обезумела, дорогая! Твоему богатству я только радуюсь. А что касается Карлоса, то я предпочла бы внимание акулы - это было бы безопаснее. И для тебя тоже.
- Ты призналась, что была в него влюблена!
- Да, до того, как поняла, кто он. Слава богу, эта глава моей жизни уже окончена. Если хочешь знать, Лоретт, я влюблена в Гарри Берка и уверена, что он любит меня. А на этого слюнявого монстра мне наплевать.
- Довольно, Роберта! - Лоретт дрожала от гнева. - Если ты не в состоянии прекратить клеветать на Карлоса… - Она умолкла.
- Ты собиралась сказать, что хочешь, чтобы я ушла отсюда? - спокойно осведомилась Роберта.
- Я сказала, что если ты не можешь прекратить…
- Я знаю, что ты сказала, Лоретт. Я уеду отсюда, как только найду квартиру. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я сделала это немедленно.
Девушки сердито уставились друг на друга. Наконец Лоретт заговорила ледяным британским тоном:
- Не обязательно делать это сегодня. Но при сложившихся обстоятельствах мне кажется разумным отказаться от совместного проживания.
- Я уеду завтра утром.
Роберта сдержала слово. Она перебралась в Христианскую ассоциацию молодых женщин, а Гарри Берк помог ей найти квартиру на Йорк-авеню в полуподвале ветхого здания с решетками на окнах и протекающей треснутой раковиной. В углу квартала был бар, из которого постоянно выходили подвыпившие мужчины.
- Это вонючая дыра, Берти, - сказал Гарри. - Не понимаю, почему ты на нее согласилась. Если бы ты прислушалась к голосу разума…
- То есть взяла у тебя деньги?
- Ну и что в этом плохого?
- Все, Гарри, кроме того, что с твоей стороны было очень любезно предложить их.
Берк выглядел сердитым и беспомощным.
- Квартира не такая уж плохая и, по крайней мере, меблированная, - утешила его Роберта. - Как бы то ни было, я не могу себе позволить ничего лучшего. И я предпочитаю жить здесь, чем в пентхаусе Лоретт, наблюдая, как эта скотина дурачит ее.
- Но здесь дурное соседство!
- Оно не хуже, чем присутствие Карлоса в квартире Лоретт.
Роберта переехала со своими немногочисленными пожитками на Йорк-стрит, и Гарри Берк стал ее личным телохранителем. Он выполнял взятую на себя работу с куда большим рвением, чем требовалось, - в доме проживало много совсем неплохих людей, которые были не в состоянии вносить более высокую арендную плату, и никто из них не страдал от "дурного соседства". Тем не менее Берк однажды схватил за шиворот длинноволосого юнца в черной кожаной куртке и сапогах, который, сидя на корточках у окна Роберты, подглядывал сквозь решетку и щели в портьере за раздевающейся девушкой. Шотландец не стал звать полицию. Он отобрал у парня пружинный нож, наградил его пинком в зад, предупредил, что бездельникам и извращенцам запрещено подходить к этому дому, и посоветовал сообщить об этом своим дружкам. После этого Берк почувствовал себя лучше. Он даже отремонтировал за свой счет ненадежный замок входной двери, сказав Роберте, что это должно развеять миф о скупости шотландцев. Роберта поцеловала его куда горячее, чем заслуживали истраченные им сорок девять центов, что даже в Шотландии сочли бы выгодной сделкой.