Глава 34
Происходившее с Лоретт не было новостью для Эллери, родившегося и выросшего в Америке, но Берку, несмотря на такие "англицизмы", как дело Профьюмо, это казалось невероятным. Следуя местной культурной традиции, девушка, освобожденная в зале суда, за одну ночь стала знаменитостью со всеми вытекающими оттуда последствиями, включая контракт.
- Только невежество объясняет ваше удивление, Гарри, - сказал ему Эллери. - Мы здесь относимся к убийству как к событию общенационального масштаба. Мы помешаны на наших убийцах - фотографируем и интервьюируем их, клянчим у них автографы, собираем деньги на их защиту, сражаемся за то, чтобы взглянуть на них, и проливаем слезы радости, когда их оправдывают. Некоторые даже вступают с ними в брак. Трумен Капоте провел последние несколько лет - лет, обратите внимание! - собирая материал об абсолютно бессмысленной бойне в Канзасе только для того, чтобы сделать из этого книгу. Теперь она продается миллионными тиражами.
- Но Лоретт предложили выступать на Бродвее! - запротестовал Берк.
- Разумеется. Вы просто не привыкли к этому, Гарри. В наши дни гражданские права в США кое-что значат. Почему белую протестантку англосаксонского происхождения следует дискриминировать только из-за того, что мой отец и окружной прокурор посчитали, будто она убила свою тетю? Хотя, насколько я понимаю, случай с Лоретт объясняется не только верностью демократическим идеалам. У нее вроде бы есть талант.
- У Роберты тоже, - сердито сказал шотландец. - Но я не вижу, чтобы кто-нибудь предлагал ей контракт.
- Посоветуйте Роберте постараться, чтобы ее обвинили в убийстве.
Лоретт бомбардировали столькими предложениями выступать по телевидению, в ночных клубах, даже сниматься в кино, что она, по тактичному совету дядюшки Карлоса, обратилась за помощью к Селме Пилтер. Старая ветеранша войн за отчисление процентов, привязавшаяся к Лоретт после встречи в офисе нотариуса Уильяма Мелоуни Вассера, ринулась в битву. Именно она добыла в качестве трофея бродвейский контракт.
- Но, Селма, ведь это Бродвей… - неуверенно начала Лоретт.
- Послушай, дорогая моя, - прервала ее Селма Пилтер. - Если ты серьезно думаешь о карьере певицы, то нет более быстрого способа добиться признания. Не можешь же ты годами околачиваться в клубах. Если хочешь стать звездой, нужно завоевать соответствующую публику. Хотя телевидение создает хорошую рекламу, это не кратчайший путь. Посмотри на Барбару Стрейзанд - она добилась всего, только попав на Бродвей. Джи-Джи карабкалась к вершине на радио, но то была другая эпоха. Рекламу ты получила, теперь тебе нужно показать себя, и поскорее, пока публика тебя помнит. Вот почему я советую отказаться от голливудского предложения - Голливуд отнимает слишком много времени. Конечно, если бы у тебя не было качеств звезды, тогда другое дело. Но с твоим голосом и тем, что с тобой произошло, грех упускать такую возможность.
- Вы действительно так думаете?
- Я слишком давно в этом бизнесе, чтобы тратить время на посредственность. И Оррин Стайн тоже. Если Оррин приглашает тебя в свой мюзикл, значит, считает, что ты справишься. Он не станет рисковать почти полумиллионом долларов своих спонсоров, не говоря уже о своей репутации, только ради хорошенького личика и нескольких дюжин газетных вырезок.
- Мне дадут главную роль?
Старуха усмехнулась:
- Ты говоришь так, словно уже стала звездой. Это музыкальное ревю, дорогая, битком набитое свежими молодыми талантами, - Оррин умеет подбирать завтрашних звезд. Для тебя он предназначает сольный номер - только ты, фортепиано и прожектор для подсветки. Большей уверенности в тебе он не мог продемонстрировать. Так что советую тебе согласиться.
Лоретт согласилась - и рекламная машина начала работать вовсю благодаря Селме Пилтер и пресс-агенту Стайна, не упоминая уже Кипа Кипли и ему подобных. Марта Беллина, вернувшись с гастролей, стала давать девушке уроки вокального мастерства.
- Это самое малое, что я могу сделать для племянницы Глори, - говорила ей пожилая оперная певица. - А твой голос напоминает мне ее.
Эллери, все еще гоняющийся за четырехбуквенным блуждающим огоньком в деле об убийстве Глори Гилд, выкроил время, чтобы приехать на такси к уже ветхому Римскому театру на Западной Сорок седьмой улице, где репетировала труппа Стайна, и с помощью шапочного знакомства со швейцаром, а также пяти долларов проскользнул в один из последних рядов.
Это оказалось правдой. Сходство заставляло вздрогнуть и покрыться гусиной кожей. Девушка от природы великолепно владела голосом - тем же голосом, который, как мог бы поклясться Эллери, звучал на старых пластинках Глори Гилд, доставлявших ему такое наслаждение.
Лоретт сидела у рояля на пустой сцене в своей повседневной одежде, без грима, изредка заглядывая в текст. Из ее горла исходил тот же тихий, трепетный голос, который некогда околдовывал миллионы радиослушателей ее тети. Он был столь же интимным, обращенным не ко всему залу, а к каждому слушателю, чтобы тот мог унести его с собой и мечтать о нем. Билли Годенс, которому Стайн поручил писать музыку для его ревю, уделял особое внимание соло Лоретт, подгоняя его стиль и настроение к ее голосу, пока музыкальный материал не стал составлять с ним единое целое. Годенс благоразумно отказался от стилей бит, рок и фолк, вернувшись к страстным балладам эпохи Глори Гилд - песням, которые трогали до глубины души. (Позднее Эллери узнал, что вся остальная музыка шоу была выдержана в современном стиле. Оррин Стайн предоставил Лоретт витрину. Он знал, что делает.)
Она произведет сенсацию, подумал Эллери, и в этот момент в голове у него вспыхнула молния, сулящая сенсацию куда большую, чем девушка на сцене.
Несколько минут он сидел неподвижно, пытаясь все обдумать.
Сомнений не было - Джи-Джи имела в виду именно это.
Поднявшись, Эллери отправился на поиски телефона.
Глава 35
- Не спрашивайте меня, почему мне пришло это в голову на репетиции Лоретт, - часом позже говорил Эллери в офисе Вассера нотариусу, своему отцу, Гарри Берку и Роберте. - Возможно, потому, что она создавала музыку, - именно создавала! - а в музыке заключена тайна этой штуки.
- О чем ты, сынок? - осведомился инспектор Квин. - Какой штуки?
- F-a-c-e, - ответил Эллери. - Сообщения, которое умирающая Джи-Джи оставила на своем столе.
- Ну и при чем тут музыка?
- При всем. - Эллери был слишком возбужден, чтобы говорить сидя, - он метался по кабинету Вассера, словно стараясь увернуться от шершней. - Не знаю, как я мог быть настолько туп. Ведь все скрывалось в этих четырех буквах. Обратите внимание, что я говорю "четыре буквы", а не "слово".
- А вы обратите внимание, мистер Квин, - сказал Вассер, чей тик резко усилился, - что я уже перестал вас понимать.
- Сейчас поймете. Дайте мне прийти в себя. Я чувствую себя так, словно выпил десять порций виски и внезапно очутился на свежем воздухе… Слушайте. Джи-Джи написала "face". Было очевидно, что она подразумевала под этим указание на своего убийцу. Но мне также становилось все более очевидно, о чем свидетельствует моя жуткая мигрень, что как ключевое слово к личности убийцы "лицо" не означает ровным счетом ничего. Естественно, возникает вопрос. Что, если это не было ключевым словом?
Инспектор нахмурился.
- Но в таком случае…
- Вот именно. Если оно не было ключевым словом, то какого рода ключом это могло быть? Я обдумывал всевозможные варианты, кроме правильного, который был настолько очевиден, что никто из нас его не замечал. Ибо если "face" не являлось ключевым словом, то оно становилось ключом, состоящим из четырех букв английского алфавита, образующих не слово, а какую-то иную последовательность, имеющую смысловое значение.
- Код? - предположил старик.
- Пожалуйста, не прерывай полет моих мыслей. На чем я остановился? Ах да. Когда начинаешь думать об этом с такой точки зрения, сразу приходит в голову, что Джи-Джи написала свое послание как четыре отдельные буквы. Ведь она даже разделила их интервалами. Правда, подобные интервалы были вообще свойственны ее почерку, поэтому буквы походили скорее на печатные, чем на обычные письменные. Но если подумать о "f-a-c-е" не как о слове, а в ином контексте, все становится ясным.
- Только не мне. - Шотландец нахмурился. - В каком контексте?
- Что нам известно о занятиях Глори Гилд? Во-первых, будучи певицей, она посвятила всю себя музыке. Во-вторых, уйдя на покой, она помешалась на загадках. Теперь подумайте о "f-a-c-е" как о музыкальной загадке.
Последовало молчание - музыкальное и загадочное. Эллери сиял - в своих рассуждениях он достиг космической скорости, а это всегда приводило его в состояние эйфории. Его отец, Вассер и Берк не обнаруживали никаких признаков понимания. Большие глаза Роберты блеснули под сдвинутыми бровями, как будто ей что-то пришло в голову, но потом она покачала головой.
- В детстве я училась музыке, поэтому вроде должна понимать, куда вы клоните, Эллери. Но я не понимаю.
- Что в музыке означает "f-a-c-е", Роберта?
- Лицо?
- Не слово, а буквы.
- Вы имеете в виду, что f, a, c и e - это ноты?
- А что же еще? Конечно, ноты! Какие именно?
- В каком смысле?
- Где они расположены на нотоносце?
- Если бы у меня была нотная бумага…
- Вы позволите, мистер Вассер?.. - Эллери схватил со стола нотариуса лист желтой писчей бумаги, ручку и начал быстро писать. Когда он поднял лист, все увидели нотоносец из пяти параллельных линий:
- Вот нотный стан в ключе "соль" - в скрипичном ключе. Роберта, покажите нам, где находятся на нем ноты f, a, c и e.
Роберта взяла ручку и бумагу, подумала и изобразила четыре ноты.
- Добавьте их названия.
Она повиновалась.
- Теперь смотрите.
Эллери пустил бумагу по кругу. Все увидели следующее:
- Значит, это ноты, - промолвил инспектор Квин. - И мисс Уэст, очевидно, разместила их в нужных местах, иначе ты бы не лоснился от удовольствия. Ну и что дальше, Эллери?
- Нотный стан состоит из пяти линий и четырех промежутков между ними. Где Роберта поместила ноты? На линиях или в промежутках?
- В промежутках.
- Вот именно. Что означает "между строк". - Эллери умолк с торжествующим видом.
- Нам следует выдвинуть твою кандидатуру на пост мэра? - фыркнул старик. - Не знаю, о чем ты говоришь, Эллери. Ты должен объяснить все таким образом, чтобы это стало понятным моему цыплячьему мозгу.
- Погодите. - Гарри Берк вцепился в подлокотники стула. - Она таким образом велела нам читать между строк!
- Выдайте этому джентльмену сигару, - сказал Эллери. - Да, в этом заключалась суть музыкальной загадки Джи-Джи. "Читайте между строк".
Последовала очередная пауза.
- Каких строк? - свирепо осведомился инспектор. - Где?
- Это вопрос.
- В ее дневниках?
- Логично, папа, но неразумно. Вспомни, как плотно исписаны страницы ее дневников. Там практически нет свободного места. Джи-Джи должна была обладать талантом человека, написавшего молитву "Отче наш" на булавочной головке, чтобы втиснуть что-нибудь между строчками своих дневников.
- Тогда где же? В одной из ее книг?
- Еще менее вероятно. Их сотни.
- Это не может находиться между строк рукописи по причине, которую вы только что назвали, - пробормотал Берк. - Типографский текст тоже не подходит. Все же это должно быть что-то напечатанное механически, с достаточными и одинаковыми расстояниями между строчками…
- Попали в точку, Гарри.
Берк воодушевился:
- Какой-то машинописный текст. Джи-Джи оставила что-нибудь, что она отпечатала на машинке?
- Не обязательно она, Гарри.
- Господи! - медленно произнес Вассер. - Ее завещание!
Эллери кивнул.
- Я пришел к тому же выводу, поэтому и попросил устроить собрание в вашем офисе, мистер Вассер. Когда вы читали завещание наследникам, вы сказали, что оригинал уже передан в суд по делам о наследстве, а вы читаете копию. Я узнал в ней ту, которую мы обнаружили в металлическом ящичке в квартире Глори Гилд - ее собственную копию завещания. Она все еще у вас?
- Разумеется.
- Я бы хотел взглянуть на нее.
В ожидании, пока секретарша Вассера принесет завещание, Эллери заметил:
- Есть еще одна причина подозревать, что сообщение между строк скрыто в копии завещания Глори, - это длинный список даров благотворительным организациям. Мне уже тогда это показалось странным. Зачем было перечислять все мелкие суммы по отдельности? Куда удобнее было бы назвать общую сумму с указанием душеприказчику разделить ее по своему усмотрению. Но перечисление благотворительных организаций делало завещание куда более длинным, предоставляя место для достаточно длинного сообщения… Благодарю вас. - Эллери взял у секретарши копию завещания. - Одну минуту, пожалуйста. Кажется, я видел в приемной электрический тостер?
- Да, сэр. Мистер Вассер часто завтракает в офисе. Поэтому мы держим здесь тостер.
- Я бы хотел ненадолго его позаимствовать.
Девушка принесла тостер, и Эллери включил провод в розетку за столом. Затем он поставил тостер на стол и нажал кнопку.
- Это получше, чем трюк со спичкой. Ну, посмотрим, функционирует ли еще мой механизм догадок. - Он стал держать первую страницу завещания над теплом, исходящим из недр тостера, водя ее взад-вперед. Все столпились вокруг, вытягивая шею.
- Что-то появляется! - воскликнула Роберта.
В промежутках между отпечатанными строчками начал проступать знакомый почерк Глори Гилд.
- Будь я проклят! - пробормотал Гарри Берк.
- Кое-кто наверняка будет, - хищно усмехнулся инспектор Квин. - Теперь мы наконец-то продвинемся вперед!
Глава 36
Послание было длинным, как предвидел Эллери, и написанным ради экономии убористым почерком. Оно занимало все промежутки между строчками, кроме нижней половины последней страницы отпечатанного текста.
- Читай, папа. - Эллери сел, и инспектор начал читать вслух:
- "Я пишу это по причинам, которые вскоре станут понятными. Уже некоторое время мне хотелось поехать куда-нибудь отдохнуть, и я решила отправиться в свой коттедж в Ньютауне. Я предложила Карлосу отвезти меня на автомобиле, но он не согласился, сославшись на плохое самочувствие. Мне пришлось возиться с его головной болью, пока он не сказал, что ему немного лучше, поэтому я смогла уехать только под вечер. (Я уже хотела отказаться от такси, но Карлос настоял, чтобы я этого не делала.)
Прибыв в коттедж, я обнаружила, что электричество не включено, хотя я несколько дней назад велела Джин предупредить коннектикутскую электрокомпанию, чтобы они возобновили подачу тока. (Позже я узнала, что Джин просто забыла это сделать, что совсем на нее не похоже.) Мне пришлось обходиться свечами, но в доме было сыро и холодно - отопление там тоже электрическое. Чтобы не рисковать подхватить вирус (певцы никогда не перестают бояться простуды), я решила вернуться в город.
Поднявшись на лифте в пентхаус, я собиралась вставить ключ в замок, когда услышала голоса из гостиной - Карлоса и какой-то женщины. Женский голос был мне незнаком. Это явилось для меня шоком. В моем собственном доме! У Карлоса не было ни стыда, ни совести. Я была вне себя от ярости и отвращения.
Я спустилась вниз, снова поднялась, уже в служебном лифте, пробралась через кухню и буфетную к двери гостиной и стала слушать. Карлос и женщина продолжали разговаривать. Я бесшумно приоткрыла дверь и заглянула в щелку. Конечно, гордиться тут нечем, но я была готова задушить Карлоса за то, что он солгал, будто ему нездоровится, и сразу после моего отъезда привел в дом женщину. Мне хотелось посмотреть, как она выглядит. Она оказалась молодой, миниатюрной и красивой, с рыжими волосами и стройными ручками и ножками (а я ведь такая кобыла - вернее, как говорил мой муж этой девушке, "корова, которую нужно доить".)"
Роберта Уэст смертельно побледнела.
- Это была я, - прошептала она. - Должно быть, это происходило той ночью, когда он… А она подслушивала под дверью! Что же она обо мне подумала!
Гарри Берк взял ее за руку, заставив молчать. Инспектор Квин сердито посмотрел на Роберту и продолжил чтение:
- "Говорил в основном Карлос, и вскоре стало ясно, что он планирует мое убийство. Я не вообразила это - он произнес это вслух. У меня задрожали колени, и я подумала: "Это шутка - он не может говорить серьезно". Я уже хотела войти в комнату и сказать, что считаю это скверной шуткой, но что-то меня удержало, и я продолжала слушать, ненавидя себя, но не в силах оторвать ухо от двери.
Карлос сказал девушке, что сделал бы это сам, но боится, что его заподозрят в первую очередь. Поэтому ему нужно твердое алиби. (К этому времени я уже не была уверена, что он шутит.) Потом Карлос предложил, чтобы девушка совершила убийство, пока он создаст себе алиби, после чего унаследует мои деньги, женится на ней и они заживут счастливо. Значит, это была не шутка. Он действительно имел это в виду.
Больше я не могла этого выносить. Я выбежала через кухню, оставив их в гостиной, спустилась на служебном лифте и бродила по улицам большую часть ночи, не зная, что делать, куда идти, к кому обратиться. Потом я взяла свою машину, сама поехала назад в Ньютаун, где уже включили электричество, и оставалась в коттедже целых два дня, но не смогла ничего придумать. Если бы я обратилась в полицию, то что бы это дало? Мои слова никто бы не смог подтвердить, а Карлос и девушка все бы отрицали. История попала бы в газеты, вызвав жуткий скандал. Самое большее, чего бы я могла добиться, - это чтобы полиция приставила ко мне охрану, но они не могли охранять меня вечно, даже если бы поверили мне.
Я могла развестись с Карлосом. Но к этому времени я справилась с потрясением и страхом, и меня обуревал дикий гнев. Конечно, я знала, что представляет собой Карлос, и подозревала, что он волочится за другими женщинами, но убийство!.. Мне и в голову не приходило, что он способен испачкать руки кровью. Во всем этом было нечто нереальное. Я решила отомстить ему. Но развод для этого не подходил. Карлос должен был думать, что все идет по его плану.