- Как правило, уже прикреплены. Но некоторые предпочитают прикреплять собственные перья.
- Я прав, предполагая, что к такому сорту людей относился и покойный?
- Да. Понятия не имею, как вы об этом узнали, но он использовал перья особого типа. Большинство стрел имеет перья индейки, но Хьюм предпочитал серые гусиные и прикреплял их после покупки. Полагаю, ему нравилась старинная традиция британских лучников. Эти перья - гусиные. Обычно их прикреплял старый Шенкс - он выполнял для Хьюма разную работу.
- И мои сведения верны в том отношении, что он использовал особую краску собственного изобретения для направляющего пера?
- Да. В своей мастерской…
- В своей мастерской! - встрепенулся Г. М. - Где находится эта мастерская? Возьмите план дома и покажите нам.
Присяжные зашелестели бумагами, разворачивая планы. Зрители заерзали, интересуясь, что старик мог прятать в рукаве своей потрепанной мантии.
Рэндолф Флеминг ткнул в план красным волосатым пальцем и нахмурился:
- Вот здесь. Это маленькое строение в заднем саду ярдах в двадцати от дома. Думаю, его сначала предназначали для оранжереи, но Хьюм не интересовался такими вещами. Оно частично застеклено.
Г. М. кивнул.
- Что хранил там покойный?
- Свое спортивное снаряжение. Луки, тетивы, стрелы, перчатки и тому подобное. А Шенкс красил там перья.
- Что еще там находилось?
- Если хотите весь каталог, пожалуйста, - отозвался свидетель. - Нарукавники, поясные ремни для стрел, камвольные кисти, которыми чистят острия, одна-две банки с жиром для перчаточных пальцев и, конечно, инструменты. Хьюм умел работать руками.
- И больше ничего?
- Нет, насколько я помню.
- Вы уверены?
Свидетель фыркнул.
- Так. Вы заявляете, что стрелой не могли выстрелить. Очевидно, вы имели в виду выстрел из лука. Но вы согласны, что ее могли использовать как снаряд?
- Не понимаю, что вы имеете в виду. В чем разница?
- В чем разница? Видите эту чернильницу? Если я брошу ее в вас, это не будет означать, что я выстрелил ею из лука, не так ли?
- Да.
- И вы могли бы взять эту стрелу и бросить в меня?
- Мог бы! - Тон свидетеля предполагал, что он бы охотно это сделал.
Зычные голоса обоих звучали все громче. В этот момент генеральный прокурор сэр Уолтер Сторм поднялся и откашлялся.
- Милорд, - начал он голосом, спокойствие которого могло бы посрамить епископа, - я с сожалением прерываю моего ученого друга. Но я хотел бы знать, считает ли он, что эту стрелу, чей вес, вероятно, равен трем унциям, могли бросить с такой силой, чтобы она проникла в человеческое тело на восемь дюймов? Могу лишь предположить, что мой ученый друг путает стрелу с ассегаем, не говоря уж о гарпуне.
Затылок парика Г. М. начал ощетиниваться. Лоллипоп сделала угрожающий жест.
- Милорд, - отозвался Г. М. сдавленным голосом, - то, что я имею в виду, станет ясно из моего следующего вопроса свидетелю.
- Продолжайте, сэр Генри.
Г. М. повернулся к Флемингу:
- Могли ли этой стрелой выстрелить из арбалета?
Наступило молчание. Судья Рэнкин отложил ручку. На его круглом лице отразилось любопытство.
- Я все еще не понимаю, сэр Генри. Что именно означает арбалет?
- Образец у меня при себе.
Г. М. вытащил из-под стола большую картонную коробку, вроде тех, в какие упаковывают костюмы. Из коробки он достал массивный, смертоносного вида механизм из полированных дерева и стали. Рукоятка, похожая на миниатюрный ружейный приклад, имела в длину не более шестнадцати дюймов. Но перед ней находился широкий полукруг из гибкой стали, к обоим концам которого была прикреплена веревка, оттянутая назад к лебедке с выемками и ручкой из слоновой кости. Спусковой крючок был присоединен к этой лебедке. В середине плоского ствола тянулся паз. Арбалет с инкрустированным перламутром прикладом, казалось, должен был бы выглядеть неуместно в руках Г. М. Но, как ни странно, он скорее походил на оружие будущего, а не прошлого.
- Это, - продолжал Г. М. без всякого смущения - как ребенок, демонстрирующий новую игрушку, - короткий арбалет, какими пользовалась французская кавалерия в XVI веке. Вот как он действует. - Г. М. начал поворачивать ручку, и под аккомпанемент неприятного щелканья веревка стала оттягивать углы стального полукруга. - В этот паз вкладывается стальной стержень. При нажатии на спуск он вылетает, как из катапульты. Стержень короче стрелы, но из арбалета можно выпустить и стрелу.
Сэр Уолтер Сторм снова поднялся.
- Все это очень интересно, милорд, - заговорил он, - независимо от того, является ли это доказательством. Намерен ли мой ученый друг выдвинуть альтернативную теорию, заключающуюся в том, что преступление совершено этим причудливым аппаратом? - В его голосе звучала легкая усмешка.
Но судья добавил вполне серьезно:
- Да, сэр Генри, я собирался спросить о том же.
Г. М. положил арбалет на стол.
- Нет, милорд. Этот арбалет взят из лондонского Тауэра. Я использовал его для иллюстрации. - Он вновь обратился к свидетелю: - У Эйвори Хьюма когда-нибудь имелся арбалет?
- Вообще-то да, - ответил Флеминг. С мест для прессы поднялись двое мужчин, которые представляли ранние послеполуденные издания, и на цыпочках вышли из зала. Свидетель выглядел раздраженным, но заинтригованным.
- Это было давно, - добавил он. - "Лесники Кента" один год экспериментировали с арбалетами, но без особого успеха. Оружие оказалось громоздким и не обеспечивало дальность полета в сравнении со стрелами.
- Угу. Сколько арбалетов было у покойного?
- Думаю, два или три.
- Какой-нибудь из них походил на этот?
- По-моему, да. Это было три года назад, и я не…
- Где он хранил арбалеты?
- В том сарае в заднем саду.
- Но минуту назад вы о них не вспомнили, не так ли?
- Да, не вспомнил. Это вполне естественно.
Оба опять ощетинились. Массивный нос и подбородок Флеминга торчали вперед, как у Панча.
- Давайте послушаем ваше экспертное мнение. Могла эта стрела быть выпущена из такого арбалета?
- Без особой меткости. Она слишком длинная и входила бы в паз слишком свободно. Вы бы промахнулись на расстоянии двадцати ярдов.
- Но ею могли выстрелить?
- Полагаю, да.
- Полагаете? Вы отлично это знаете, верно? Дайте мне стрелу, и я покажу вам…
Сэр Уолтер Сторм поднялся опять:
- В демонстрации нет необходимости, милорд. Мы принимаем заявление моего ученого друга. Мы также считаем, что свидетель честно пытается выразить свое мнение при весьма угнетающих обстоятельствах.
- Это я и имела в виду! - шепнула мне Эвелин. - Видишь? Они будут дразнить старого медведя, пока он от ярости не позабудет о кольце в носу.
Складывалось явное впечатление, что Г. М. плохо справился с задачей и вдобавок ничего не доказал. Последние два вопроса он задал почти жалобным тоном.
- Забудем о двадцати ярдах. Можно было бы попасть в цель с очень короткого расстояния - скажем, в несколько футов?
- Вероятно.
- Фактически промахнуться было бы нельзя?
- С двух или трех футов - нет.
- Это все.
Возобновив прямой допрос, генеральный прокурор отрубил это предположение на корню.
- Значит, чтобы убить покойного таким образом, как предположил мой ученый друг, лицо, использовавшее арбалет, должно было находиться на расстоянии двух-трех футов от жертвы?
- Да, - ответил Флеминг, слегка оттаяв.
- Иными словами, в той же комнате?
- Да.
- Вот именно. Мистер Флеминг, когда вы вошли в эту запертую и запечатанную комнату…
- Мы протестуем! - внезапно рявкнул Г. М., взмахнув бумагами.
Впервые сэр Уолтер казался слегка растерянным. Он повернулся к Г. М., и мы наконец смогли разглядеть его лицо. Оно было массивным и румяным, с темными бровями и чеканными чертами. Оба обращались к судье, словно разговаривая друг с другом через переводчика.
- Милорд, против чего возражает мой ученый друг?
- Против слова "запечатанная".
Судья с интересом посмотрел на Г. М., но сухо промолвил:
- Термин, возможно, излишне вольный, сэр Уолтер.
- Я охотно отказываюсь от него. Мистер Флеминг, когда вы вошли в эту незапечатанную комнату, где все возможные входы и выходы были заперты изнутри…
- Снова протестую, - прервал Г. М.
- Хорошо. - В голосе генерального прокурора невольно зазвучали отдаленные раскаты грома. - Когда вы вошли в эту комнату, чья дверь была крепко заперта на засов изнутри, а окна закрыты запертыми ставнями, вы нашли в ней похожий аппарат? - Он указал на арбалет.
- Нет, не нашел.
- Это не такая вещь, которую можно не заметить, не так ли?
- Безусловно, - весело отозвался свидетель.
- Благодарю вас. Вызовите доктора Спенсера Хьюма.
Глава 7
СТОЯТЬ ВОЗЛЕ ПОТОЛКА…
Спустя пять минут они все еще искали доктора Спенсера Хьюма, и мы поняли, что что-то не так. Я видел, как ручищи Г. М. сжались в кулаки, хотя он не проявлял других признаков гнева. Хантли Лотон поднялся с места:
- Милорд, свидетель, кажется… э-э… отсутствует. Мы… э-э…
- Я понял, мистер Лотон. Ну и какова ситуация? Вы ходатайствуете о перерыве до тех пор, пока свидетеля не найдут?
Последовало совещание, во время которого несколько взглядов было брошено на Г. М. Наконец сэр Уолтер встал:
- Милорд, сущность дела Короны такова, что, по нашему мнению, мы можем сэкономить время суду, обойдясь без показаний этого свидетеля и продолжив процедуру обычным курсом.
- Решать вам, сэр Уолтер. В то же время, если свидетель вызван повесткой, он обязан здесь присутствовать. Думаю, случившееся нуждается в расследовании, и я приму меры в этом направлении.
- Конечно, милорд… Вызовите Фредерика Джона Хардкасла.
Констебль Хардкасл дал показания, касающиеся обнаружения тела. Когда он дежурил на Гроувнор-сквер без четверти семь, к нему подошел человек, который теперь известен ему как Дайер, и сказал: "Пойдемте, констебль, - случилось нечто ужасное". Когда он входил в дом, подъехал автомобиль, где сидели доктор Хьюм и женщина (мисс Джордан), которая казалась потерявшей сознание. В кабинете он обнаружил подсудимого и человека, представившегося как мистер Флеминг. "Как это произошло?" - обратился Хардкасл к обвиняемому. Тот ответил: "Я ничего об этом не знаю" - и больше не сказал ни слова. Тогда констебль позвонил в свой участок и остался на страже до прибытия инспектора.
Перекрестного допроса не было. Обвинение вызвало доктора Филипа Маклейна Стокинга.
Доктор Стокинг был худощавым мужчиной с косматой шевелюрой, суровым узким ртом и при этом с сентиментальным выражением лица. Вцепившись в перила, он уже не отпускал их. Черный костюм и галстук-бабочка выглядели неопрятно, но руки были такими чистыми, что казались полированными.
- Ваше имя Филип Маклейн Стокинг, вы профессор судебной медицины Хайгейтского университета и хирург-консультант участка "С" столичной полиции?
- Да.
- 4 января вас вызвали в дом 12 на Гроувнор-сквер, и вы прибыли туда приблизительно без четверти восемь вечера?
- Да.
- Что вы обнаружили в кабинете?
- Мертвое тело мужчины, лежащее между окном и письменным столом лицом вверх и очень близко к столу. - Голос у свидетеля был невнятный. - Присутствовали доктор Хьюм, мистер Флеминг и обвиняемый. "Его передвигали?" - спросил я. Обвиняемый ответил: "Я перевернул его на спину. Он лежал на левом боку, почти прижимаясь лицом к столу". Кисти рук мертвеца были холодными, но предплечья и тело еще теплыми. Трупное окоченение начиналось в нижней части левой руки и в шее. Я пришел к выводу, что он мертв значительно больше часа.
- Вы не можете точнее назвать время смерти?
- Мне кажется, смерть наступила между шестью и половиной седьмого. Точнее сказать не могу.
- Вы произвели вскрытие тела?
- Да. Смерть причинило железное острие стрелы, проникшее на восемь дюймов в грудную клетку и пронзившее сердце.
- Смерть была мгновенной?
- Да, абсолютно. Вот такой. - Свидетель внезапно щелкнул пальцами с видом фокусника.
- Мог ли он двинуться или шагнуть назад? - настаивал сэр Уолтер. - Хватило бы ему сил после полученного удара запереть на засов дверь или окно?
- Это полностью исключается. Он умер немедленно.
- Какой вывод вы сделали из характера раны?
- Что стрелу использовали как кинжал, и что страшный удар был нанесен сильным мужчиной.
- Таким, как обвиняемый?
- Да, - ответил доктор Стокинг, бросив резкий взгляд на Ансуэлла.
- Каковы были причины для такого вывода?
- Направление раны. Стрела вошла высоко - здесь, - он проиллюстрировал на себе, - и скользнула вниз по диагонали, пронзив сердце.
- Вы имеете в виду - под острым углом? Удар сверху вниз?
- Да.
- Что вы думаете о предположении, будто стрелу выпустили из лука или другого оружия?
- Если вас интересует мое личное мнение, я бы сказал, что это почти невозможно.
- Почему?
- В случае выстрела, мне кажется, стрела вошла бы в тело более-менее по прямой линии и, безусловно, не под таким углом.
Сэр Уолтер поднял два пальца:
- Иными словами, доктор, если стрелой выстрелили, то стрелявший должен был стоять где-то возле потолка, целясь вниз?
Мне показалось, он с трудом удержался, чтобы не добавить "как Купидон". В его голосе явно слышались насмешливые нотки. Я мог бы поклясться, что на лице одного из присяжных, который сидел, словно аршин проглотил, мелькнула улыбка. Атмосфера заметно холодала.
- Да, что-то вроде. Или жертва должна была склониться почти вдвое, как если бы отвешивала убийце низкий поклон.
- Вы обнаружили какие-нибудь признаки борьбы?
- Да. Воротник и галстук покойного были скомканы, пиджак слегка смят на спине, руки грязные, а на правой ладони маленькая царапина.
- Что могло причинить эту царапину?
- Не знаю. Возможно, острие стрелы.
- Вы имеете в виду, что он мог вытянуть руку, защищаясь?
- Да.
- Кровь из царапины была на руке покойного?
- Да, царапина немного кровоточила.
- Во время осмотра вы нашли пятна крови на других предметах в комнате?
- Нет.
- Таким образом, весьма вероятно, что царапина нанесена стрелой?
- По-моему, да.
- Что произошло после произведенного вами первоначального осмотра тела в кабинете?
Косматый свидетель снова бросил взгляд на подсудимого, скривив рот от отвращения.
- Доктор Спенсер Хьюм, с которым я знаком, попросил меня взглянуть на обвиняемого.
- Взглянуть?
- Обследовать его. "Он рассказывает какие-то нелепые истории, - сказал доктор Хьюм, - что ему дали наркотик. Я только что его осмотрел и не нашел никаких признаков".
- Как вел себя все это время подсудимый?
- Он был слишком спокоен и сдержан - только иногда проводил рукой по волосам. Я был потрясен куда сильнее его.
- Вы обследовали обвиняемого?
- Поверхностно. Пульс был частым и неровным, а не замедленным, как после приема наркотика. Зрачки глаз были в норме.
- По вашему мнению, он принимал наркотик?
- По моему мнению, нет.
- Благодарю вас, это все.
Бледное лицо подсудимого выглядело озадаченным. Один раз он привстал со стула, словно желая выразить протест, и два надзирателя сразу напряглись. Я видел, как беззвучно шевелятся его губы. Если он был невиновен, то сейчас испытывал леденящий ужас. Г. М. неуклюже поднялся и добрые полминуты молча смотрел на свидетеля.
- Значит, вы обследовали его "поверхностно", не так ли? - Его голос заставил даже судью поднять взгляд. - Вы всех ваших пациентов осматриваете таким образом? По-вашему, человеческая жизнь должна зависеть от поверхностного осмотра?
- Нет.
- Или от него должны зависеть показания под присягой в суде?
Доктор Стокинг поджал губы.
- Моей обязанностью было обследовать тело, а не делать подсудимому анализ крови. Я считаю авторитет доктора Спенсера Хьюма достаточным, чтобы опираться на его просвещенное мнение.
- Понятно. Значит, все ваши показания основаны на просвещенном мнении доктора Хьюма, который, между прочим, здесь отсутствует?
- Милорд, я вынужден протестовать против подобных намеков! - воскликнул сэр Уолтер Сторм. - Пожалуйста, сэр Генри, ограничьтесь тем, что говорит свидетель.
- Прошу прощения у его лордства, - проворчал Г. М., - но я понял, что свидетель ограничивается тем, что сказал доктор Хьюм… Можете вы поклясться, опираясь на собственные знания, что подсудимый не принимал наркотик?
- Нет! - огрызнулся свидетель. - Я не собираюсь ни в чем клясться, кроме того, что честно выражаю свое мнение.
- Не понимаю, - вмешался судья. - Вы считаете невозможным, чтобы подсудимый принял наркотик?
- Нет, милорд, я не говорю, что это невозможно. Это было бы слишком.
- Почему?
- Милорд, обвиняемый сказал мне, что якобы принял этот наркотик около четверти седьмого. Я осматривал его без нескольких минут восемь. Если бы он даже принял наркотик, эффект был бы в значительной степени стертым. Однако доктор Хьюм обследовал его незадолго до семи…
- Мнение доктора Хьюма нам не было представлено, - сказал судья Рэнкин. - Я бы хотел выразиться ясно, так как это крайне важно. Если эффект этого таинственного наркотика в любом случае был бы стертым, мне кажется, вы едва ли в состоянии что-либо утверждать на этот счет.
- Я же говорил, милорд, что могу лишь выражать свое мнение.
- Хорошо. Продолжайте, сэр Генри.
Г. М., явно довольный, перешел к другим вопросам:
- Доктор Стокинг, есть еще один аспект дела, который вы назвали почти невозможным, - я имею в виду предположение, что стрела была выпущена из какого-то оружия. Давайте вернемся к вопросу о положении тела. Вы принимаете заявление обвиняемого, что вначале тело лежало на левом боку лицом к боковой стороне стола?
Доктор мрачно улыбнулся:
- По-моему, мы должны проверять, а не принимать заявления обвиняемого.
- Да, разумеется. Но могли бы вы согласиться с этим заявлением?
- Да, мог бы.
- Вам известно что-либо противоречащее ему?
- Нет, не известно.