- Да. Они образовывали боковые стороны треугольника и должны были прижиматься к стене, чтобы удерживаться в таком положении. Но как насчет этой стрелы, служившей основанием треугольника?
- Я не понимаю вашего вопроса.
- Давайте поставим его по-другому. Две боковых стороны этого треугольника были прижаты к стене. Третья сторона - основание - пересекала нижние края двух других стрел. Следовательно, она прижималась к ним и находилась примерно в четверти дюйма от стены. Вы принимаете это заявление Дайера?
- Если милорд признал его доказательством, то да.
- Но если стрела находилась в четверти дюйма от стены, то она не была защищена от пыли, верно?
- Отчасти.
- Отчасти? Вы согласны, что стрела не соприкасалась со стеной? Значит, весь ее стержень должен был покрыться пылью, не так ли?
- Это трудный вопрос.
- Тем не менее стержень стрелы не был везде покрыт пылью?
- Не был.
- Тонкая вертикальная линия, свободная от пыли, тянулась вдоль всего стержня?
- Да.
- Я утверждаю, - заявил Г. М., снова подняв арбалет, - что такой след мог остаться лишь в том случае, если стрелу вставили в паз арбалета и произвели выстрел.
Проведя пальцем по пазу, Г. М. окинул зал суда злорадным взглядом и сел. Затаившая дыхание публика шумно выдохнула. Старый медведь еще не ослеп от крови и произвел должное впечатление. Инспектору Моттраму - абсолютно честному свидетелю - пришлось нелегко. Линии его челюсти напряглись в ожидании возобновления прямого допроса генеральным прокурором.
- Мы уже несколько раз слышали, - резко начал сэр Уолтер, - о том, что тот или иной эффект мог произойти "лишь в том случае". Позвольте привлечь ваше внимание к фотографиям. Для вас очевидно, что, когда стрелу срывали со стены, ее дернули слева направо? Вы уже давали показания по этому поводу.
- Да, сэр.
- Дернули так сильно, что костыли упали на пол?
- Да.
- При таком движении вы бы провели стрелой вдоль стены, оставив похожий след?
- Да, пожалуй.
Судья Рэнкин посмотрел вниз поверх очков:
- Здесь возникает некоторая путаница, сэр Уолтер. Согласно моим записям, пыли в этом месте не было изначально. Теперь мы слышим, что она могла быть стерта. Которую из двух альтернатив вы предлагаете?
- Все очень просто, милорд. Как и мой ученый друг с его арбалетом, я иллюстрирую. Мой ученый друг настаивает, что свободная от пыли линия могла появиться только одним способом. Едва ли он может возразить, если я продемонстрирую ему другой… Полагаю, инспектор, в вашем доме есть на стенах картины или фотографии?
- Очень много, сэр.
- Они ведь не висят прижатыми к стене целиком, не так ли?
- Нет.
- И тем не менее, - продолжал сэр Уолтер, посмотрев на женщин в составе жюри, - они практически не собирают пыли на задней стороне рамы?
- Если собирают, то очень мало.
- Благодарю вас. Теперь перейдем к единственному в мире способу, которым перо можно разорвать надвое, - продолжал обвинитель с иронической вежливостью. - Насколько я понимаю, при подготовке дела вы приобрели некоторую информацию о стрельбе из лука?
- Да.
- Как мне кажется, направляющее перо стрелы - в данном случае сломанное - изнашивается и рвется куда сильнее, чем другие. Ведь это перо направляет кончик стрелы к тетиве и, следовательно, более подвержено повреждениям рукой или тетивой?
- Да. Его часто приходится заменять.
- Разве не возможно, чтобы в борьбе за стрелу между двумя людьми, один из которых сражался за свою жизнь, центральное перо сломалось?
- Возможно, хотя я должен признать…
- Это все, - прервал сэр Уолтер. Он позволил себе впечатляющую паузу, покуда инспектор покидал свидетельское место, а затем повернулся к судье: - Это, милорд, вместе с заявлением обвиняемого завершает показания свидетелей Короны.
Худшее было позади. Несмотря на возобновление прямого допроса, семена сомнения в виновности обвиняемого были посеяны.
- Кен, - возбужденно зашептала Эвелин под прикрытием шума в зале, - Г. М. своего добьется! Я это знаю! Обвинитель дал маху с пылью на задней стороне картин. Конечно, там постоянно собирается пыль! Я смотрела на женщин в жюри и понимала, о чем они думают. Маленькая вещица вроде стрелы была бы пыльной целиком, если бы не соприкасалась со стеной. Неужели ты не чувствуешь, что они уже не уверены?
- Ш-ш! Тише!
Судья посмотрел на часы, и раздался звучный голос секретаря:
- Члены жюри, когда обвиняемый предстал перед магистратами, его спросили, хочет ли он что-нибудь заявить в ответ на обвинение, и объяснили, что он не обязан ничего говорить, но, если сделает это, все сказанное им будет записано и использовано на суде в качестве доказательств. "Я ни в чем не виновен, - заявил обвиняемый, - но мне советуют повременить с защитой. Из-за этого обвинения я потерял все, что было мне дорого, поэтому делайте что хотите. Больше я ничего не скажу".
- Если у сэра Генри нет возражений, - быстро заговорил судья Рэнкин, - мы сделаем перерыв до завтра.
Судья поднялся, и весь зал следом за ним.
- Все лица, которые могут сообщить что-либо, касающееся рассматриваемого дела, пусть подойдут и дадут показания перед судом. Боже, храни короля и милордов королевских судей.
Дождь продолжал ритмично барабанить по стеклянной крыше - это был час усталости, когда в голову лезут мысли о коктейлях. Снова наступила пауза. Судья повернулся и быстро зашагал вдоль скамьи. Толпа в зале номер 1 разделилась на отдельных людей с их личной жизнью и мыслями, шляпами и домами. Кто-то шумно зевнул, а потом внезапно прозвучал четкий голос:
- Следи за ним, Джо!
Это явилось шоком. Все повернулись к скамье подсудимых. Двое надзирателей держали заключенного за плечи. Почти у самого люка, ведущего к камерам, Ансуэлл повернулся и медленно подошел назад к перилам. Мы слышали его шаги по полу, отполированному ногами многих пребывающих ныне в мире ином. Но он не пытался предпринять какие-либо резкие действия, а всего лишь положил руки на перила и заговорил. Слышать его голос было все равно что слышать голос глухонемого.
- Какой смысл продолжать все это? Кусок пера отлетел от стрелы, когда я ударил его. Я признаю, что убил старую свинью, так что давайте закончим этот спектакль.
Глава 9
АЛАЯ МАНТИЯ БЕЗ СПЕШКИ
Если бы кто-нибудь спросил меня, что может случиться в подобных обстоятельствах, я бы подумал о чем угодно, кроме того, что произошло в действительности. Мы все смотрели на судью, так как обвиняемый обращался к нему. К этому времени мистер Рэнкин почти добрался до двери позади скамьи с правой стороны, через которую он входил и выходил. Возможно, на десятую долю секунды его быстрый шаг замедлился, а голова слегка повернулась. Потом его алая мантия безо всякой спешки исчезла за дверью, которая закрылась вслед за перевязанным лентой париком. Судья "не услышал" слов, которые четко прокричал заключенный. Поэтому мы тоже их не слышали. Словно глухонемые, мы молча подбирали наши шляпы, зонтики, пакеты, шурша бумагами и глядя в пол…
- Господи, неужели вы меня не слышите? Подождите!..
Присяжные выходили как стадо овец - никто из них даже не обернулся, кроме одной испуганной женщины, которую тут же потянул к выходу старшина.
- Ради бога, послушайте меня! Я признаю, что убил его! Я прошу вас…
Его прервало успокаивающее бормотание надзирателя:
- Тихо, парень, все в порядке… Джо, уведи его…
Ансуэлл остановился, переводя взгляд с одного надзирателя на другого. Мы старались не смотреть выше пуговиц его жилета, но у нас сложилось впечатление, что он чувствует себя еще более загнанным, чем прежде.
- Подождите! - кричал Ансуэлл, когда надзиратели тащили его к люку. - Я не хочу уходить! Неужели они меня не выслушают? Ведь я признался!..
- Конечно, парень, но у тебя еще полно времени. Осторожно, здесь ступенька…
Мы выходили строем, оставляя за собой пустой зал с желтой мебелью. Бледная Лоллипоп подала мне знак, который я интерпретировал как "вниз". Я не мог разглядеть в толпе Г. М. Начали гасить свет, и вокруг послышался шепот:
- …и все кончено, кроме повешения.
- А я всего пару секунд назад подумала…
- Что он не мог это сделать?
- Не знаю, но…
- Я должна идти, Кен, - сказала Эвелин, когда мы выбрались на улицу. - Обещала Сильвии прибыть к половине седьмого. Ты идешь?
- Нет. У меня сообщение для Г. М. Просто "да" от Мэри Хьюм. Я подожду.
Эвелин закуталась в шубку.
- Не хочу здесь торчать… Черт возьми, Кен, зачем мы вообще пришли сюда? Теперь ему конец, верно?
- Зависит от того, является ли это доказательством. Очевидно, нет.
- Подумаешь, доказательство! - с презрением сказала Эвелин. - Что бы ты чувствовал, если бы сидел в жюри? Вот что важно. Лучше бы мы никогда не слышали об этом деле! Как выглядит эта девушка? Нет, не говори - не хочу ничего знать… Пока, дорогой. Увидимся позже.
Она поспешила в дождь, а я остался в толпе. Люди у дверей Олд-Бейли суетились, как цыплята, хотя дождь почти прекратился. Дул порывистый ветер; на Ньюгейт-стрит белели газовые фонари. Среди автомобилей, ожидавших сановных владельцев, я нашел закрытый "воксхолл" Г. М. (не недоброй памяти "ланчестер"!) с его шофером Луиджи. Прислонившись к машине, я попытался закурить сигарету на ветру. На меня нахлынули воспоминания. Вон там, за церковью Гроба Господня, тянулась Гилтспер-стрит, а от нее отходил Плейг-Корт, где несколько лет назад Г. М. и я занимались совсем другим делом, когда Джеймс Кэплон Ансуэлл еще и не помышлял об убийстве. Толпа, выходящая из Олд-Бейли, медленно редела. Когда начали закрывать двери, пара полицейских лондонского Сити в шлемах, похожих на каски пожарных, обшитые синей тканью, вышли и окинули взглядом ситуацию. Г. М. показался одним из последних. Он ковылял в съехавшем на затылок цилиндре; ветер теребил полы пальто с побитым молью меховым воротником, а по резким движениям губ, произносивших безмолвные ругательства, я понял, что он говорил с Ансуэллом. Г. М. втолкнул меня в машину.
- Поехали! - крикнул он и добавил: - Молодой осел все испортил.
- Значит, он все-таки виновен?
- Конечно нет! Он просто вполне достойный парень. Я должен вытащить его, Кен! Дело того стоит.
Когда мы свернули на Ньюгейт-стрит, встречная машина задела наше крыло. Г. М. высунулся из окошка и разразился таким изобретательным потоком брани, что дополнительных свидетельств о его душевном состоянии не потребовалось.
- Очевидно, - продолжат Г. М., - он думал, что стоит ему признаться, как судья скажет: "О'кей, парень, этого достаточно. Уведите его и вздерните".
- Но зачем ему признаваться? И вообще, является ли это доказательством?
Отношение к происшедшему Г. М. было таким же, как у Эвелин.
- Конечно, это не доказательство! Но важно то, какой произведен эффект, даже если Чокнутый Рэнкин распорядится это не учитывать. Я верю в Чокнутого, Кен… Но если вы думали, что худшее позади, когда Корона закончила вызывать свидетелей, то вы жестоко ошибаетесь. Сынок, наши беды только начинаются. Больше всего я боюсь перекрестного допроса Ансуэлла. Вы когда-нибудь слышали, как Уолт Сторм проводит перекрестный допрос? Он разбирает обвиняемого на мелкие кусочки, как часы, а потом предлагает вам поставить все колесики на прежнее место. Закон не обязывает меня вызывать Ансуэлла свидетелем, но если я этого не сделаю, то подставлю себя под язвительные комментарии Сторма, да и история убийства не будет полной. Но я боюсь, что, если мой свидетель повторит то, что заявил недавно, его высказывание сочтут официальным признанием.
- Я снова спрашиваю (как же заразителен стиль зала суда!), почему Ансуэлл признался?
Г. М. откинулся на подушки, и цилиндр съехал ему на глаза.
- Потому что кто-то с ним контактировал. Не знаю как, но не сомневаюсь кто. Я имею в виду кузена Реджиналда. Вы заметили, как он и Реджиналд всю вторую половину дня обменивались многозначительными взглядами? Хотя вы не знаете Реджиналда…
- Знаю. Я встретил его сегодня в доме Хьюма. Проницательные маленькие глазки устремились на меня.
- Ну и что вы о нем думаете?
- Немного высокомерный, но вполне приличный парень.
Глазки устремились в другую сторону.
- Угу. А что сообщила девушка?
- Она велела сказать вам "да".
- Славная девчушка.
Г. М. уставился из-под полей цилиндра на стеклянную перегородку:
- Это может сработать. Во второй половине дня мне довольно повезло, но я получил и несколько достаточно скверных ударов. Худшим из них был тот, когда Спенсер Хьюм не появился в качестве свидетеля. Я рассчитывал на него - будь у меня хоть один волос, он бы поседел, когда я услышал о его отсутствии. Неужели он дал стрекача? Люди думают, что у меня нет ни капли достоинства, видя, как мы с Лоллипоп гоняемся за свидетелями и делаем всю грязную работу, которую должны выполнять не барристеры, а солиситоры…
- Откровенно говоря, - заметил я, - вся беда в том, что вы не хотите работать с солиситорами, Г. М. Вы стараетесь проводить все шоу самостоятельно.
К сожалению, это было настолько близко к истине, что вызвало взрыв негодования.
- И это вся благодарность после того, как я бегал вокруг железнодорожной станции, словно носильщик?..
- Какой железнодорожной станции?
- Не важно какой, - остановил себя Г. М. на полпути. Тем не менее он был так доволен, создав очередную загадку, что немного остыл. - На какую станцию вы бы отправились, Кен, после услышанных сегодня показаний?
- Чтобы сесть на поезд? Каким образом эта тема вообще возникла в разговоре, мне не вполне понятно, - сказал я, - но не является ли это изощренным способом намекнуть, что доктор Хьюм может смыться?
- Еще как может! - Г. М. возбужденно повернулся ко мне: - Вы, случайно, не видели его сегодня в их доме?
- Да, видел - изрекающим благодушные банальности.
- Вы выполнили мои инструкции насчет создания таинственной атмосферы?
- Да, и думаю, мне это удалось, хотя сам не знаю, каким образом. Как бы то ни было, доктор Хьюм сказал нам, что собирается сегодня давать показания. Он обещал постараться создать впечатление, что Ансуэлл безумен. Кстати, с ним был специалист по душевным болезням - некий доктор Трегэннон…
Шляпа Г. М. медленно съехала на нос и свалилась на пол. Но он не обратил на это внимания, хотя очень ею гордился.
- Доктор Трегэннон? - переспросил он. - О боже! Может, мне лучше сразу поехать туда?
- Надеюсь, нам не придется спасать героиню? - осведомился я. - Что происходит? Вы думаете о том, какую цену потребует с Мэри Хьюм зловещий дядюшка за показания в пользу защиты? Такая мысль приходила в голову и мне, но это чепуха. Не станет же он вредить собственной племяннице.
- Пожалуй, нет, - задумчиво промолвил Г. М. - Но дядюшка Спенсер сражается за свою респектабельность и может ощетиниться, узнав, что племянница не в состоянии найти его турецкие шлепанцы…
- Это каким-то таинственным образом связано со штемпельной подушечкой, железнодорожной станцией, "окном Иуды" и костюмом для гольфа?
- Да, но это не важно. Полагаю, с девушкой все в порядке, а я хочу жрать.
Однако прошло некоторое время, прежде чем он смог осуществить свое желание. Когда машина подъехала к дому Г. М. на Брук-стрит, по ступенькам к входной двери поднималась женщина в шубе и съехавшей набок шляпе. При виде нас она сбежала с лестницы и стала рыться в сумочке. Под шляпой поблескивали полные слез голубые глаза Мэри Хьюм.
- Все хорошо, - запыхавшись, сказала она. - Мы спасли Джима!
- Этого не может быть! - рявкнул Г. М. - Вся загвоздка в том, что парню никак не могло повезти, если не…
- Но ему повезло! Дядя Спенсер сбежал, оставив мне письмо, где практически признается…
Мэри продолжала копаться в сумочке, уронив губную помаду и носовой платок. Когда она достала письмо, ветер вырвал его у нее из руки, и я едва успел его подхватить.
- Пойдемте в дом, - сказал Г. М.
Дом Г. М. представлял собой одно из тех богато декорированных сооружений, существующих только для того, чтобы устраивать приемы. Большую часть времени в нем находились только хозяин и прислуга - жена и две дочери Г. М. обычно пребывали на юге Франции. Как обычно, он забыл ключ, поэтому колотил в дверь и орал, пока на стук не вышел дворецкий. Войдя в холодную библиотеку на задней стороне дома, Г. М. выхватил письмо у девушки и разложил его на столе под лампой. Оно занимало несколько листов писчей бумаги, исписанных аккуратным, неторопливым почерком:
Понедельник, 14.00.
Дорогая Мэри! К тому времени, как ты получишь это письмо, я буду далеко, и думаю, отыскать меня будет непросто. Я не могу не испытывать горечи, ибо не сделал ничего такого, чего следовало бы стыдиться, - напротив, я пытался оказать тебе услугу. Но Трегэннон подозревает, что Мерривейл добрался до Куигли и завтра вызовет его свидетелем, а кое-что услышанное мною дома во второй половине дня привело меня к той же мысли. Я не хочу, чтобы ты думала слишком сурово о твоем старом дяде. Поверь мне, если бы это могло принести хоть какую-то пользу, я бы заговорил раньше. Теперь могу признаться, что это я раздобыл наркотик, добавленный в виски Ансуэлла. Это был брудин - производное от скополамина, с которым мы экспериментировали в больнице…
- Bay! - рявкнул Г. М., опуская кулак на стол. - Это решает дело.
Глаза Мэри не отрывались от его лица.
- Вы думаете, это оправдает Джима?
- Это половина того, что нам нужно. А теперь тихо, черт возьми!
…он действует почти моментально и вызывает обморок почти на полчаса. Ансуэлл пришел в себя немного раньше, чем планировалось, - возможно, из-за того, что его пришлось приподнять, чтобы влить ему в горло мятный экстракт, дабы избавиться от запаха виски.
- Помните, что говорил Ансуэлл? - осведомился Г. М. - Первое, что он заметил, придя в себя, был вкус мяты во рту. Со времен дела Бартлетта ведутся споры о том, можно ли влить жидкость в горло спящего человека так, чтобы он не захлебнулся.
Я все еще не мог понять, где голова, а где хвост.
- Но кто усыпил его? И почему? Чего вообще они добивались? Нравился ли Ансуэлл Эйвори Хьюму, или же он смертельно его ненавидел?