- Я не склонен к тому, чтобы брать ее. Давайте часа четыре поспим и встретимся здесь в шесть тридцать. Утро вечера мудренее. Если вы сможете убедить меня в необходимости схватить ее, я приму такое решение. О’кей?
Они послушно кивнули.
Вино сделало свое дело. Она задремала в кресле, затем перебралась на кровать и крепко уснула. Звонил телефон. Покрывало свесилось на пол, а ноги лежали на подушках. Телефон надрывался, а глаза не раскрывались. Рассудок был погружен во тьму, но что-то сработало в подсознании и подсказало, что звонит телефон.
Глаза открылись, но мало что видели. Солнце взошло, свет горел, и она уставилась на телефон. Нет, она не просила будить ее звонком. Подумав секунду, она окончательно утвердилась в этом мнении. Звонили не для того, чтобы разбудить. Она села на край кровати и слушала звонки. Пять звонков, десять, пятнадцать, двадцать. Они не кончались. Если бы ошиблись номером, то звонки бы прекратились после двадцати. Это была не ошибка. Рассудок начал проясняться, и она придвинулась к телефону. Кроме администратора или, может быть, его начальника, а также кроме гостиничной службы, ни одна живая душа не знала о том, что она находится в этом номере. Она заказывала только еду и больше никуда не звонила.
Звонки прекратились. Хорошо, ошиблись номером. Она прошла в ванную, и телефон снова начал звонить. Она считала. После четырнадцатого звонка сняла трубку.
- Хелло.
- Дарби, это Гэвин Вереек. С вами все в порядке?
Она села на кровать.
- Как вы узнали номер?
- У нас есть способы. Послушайте…
- Подождите, Гэвин. Минутку. Дайте подумать. Кредитная карточка, правильно?
- Да. Кредитная карточка. Бумажный след. Это ФБР, Дарби. У нас есть способы. Это не трудно.
- Тогда они тоже смогут сделать это.
- Полагаю. Останавливайтесь в маленьких гостиницах и расплачивайтесь наличными.
В желудке у нее что-то сжалось, и ей пришлось вытянуться на кровати. "Всего-навсего. Совсем не трудно. Бумажный след. Он мог привести к моей смерти".
- Дарби, вы слушаете?
- Да. - Она посмотрела на дверь, чтобы убедиться, что та закрыта на цепочку. - Да, я слушаю.
- Вы в надежном месте?
- Думаю, да.
- У меня есть кое-что. Завтра в три часа в университетском городке состоится панихида, а затем будут похороны на городском кладбище. Я говорил с его братом. Он просит, чтобы я прошел за гробом. Сегодня вечером я буду в Новом Орлеане. Я считаю, что нам надо встретиться.
- Зачем нам встречаться?
- Вы должны доверять мне, Дарби. Ваша жизнь сейчас находится в опасности. Вы должны слушать меня.
- Что решили у вас?
- Что вы имеете в виду? - спросил после паузы Гэвин.
- Что сказал директор?
- Я не разговаривал с ним.
- Я думаю, что вы, скажем так, его адвокат. В чем дело, Гэвин?
- Мы не предпринимаем никаких действий в настоящий момент.
- А что вы имеете в виду под этим, Гэвин? Расскажите мне.
- Для этого нам и нужно встретиться. Я не хочу делать это по телефону.
- Телефон работает отлично, и это все, что вам надо в данный момент. Поэтому давайте закончим с этим, Гэвин.
- Почему вы не хотите поверить мне? - Его голос звучал обиженно.
- О’кей, я вешаю трубку. Мне не нравится это. Если вам известно, где я нахожусь, тогда, может быть, кто-то уже поджидает меня в холле.
- Это чушь, Дарби. Подумайте своей головой. Я узнал ваш телефон всего час назад, и первое, что я сделал, - это позвонил вам. Мы на вашей стороне, я клянусь.
Она задумалась: "В этом есть смысл, но они нашли меня так легко".
- Я слушаю. Вы не говорили с директором, но ФБР не предпринимает никаких действий. Почему?
- Я точно не знаю. Он вчера принял решение прекратить расследование по делу о пеликанах и дал соответствующие указания. Это все, что я могу сказать.
- Это не много. Он знает о Томасе? Он знает, что я должна умереть, потому что написала это, и что через сорок восемь часов после того, как он отдал это вам, своему старому дружку по юридической школе, они, черт знает кто такие, попытались убить нас обоих? Он знает все это, Гэвин?
- Я не думаю.
- Это означает "нет", не так ли?
- Да, это означает "нет".
- О’кей, послушайте меня. Считаете ли вы, что причиной его убийства стало дело о пеликанах?
- Вероятно.
- Это означает "да", не так ли?
- Да.
- Благодарю. Если причиной убийства Томаса стало дело, тогда мы знаем, кто убийцы. И если нам известны убийцы Томаса, тогда мы знаем, кто убил Розенберга и Джейнсена. Правильно?
Вереек заколебался.
- Скажите просто "да", черт возьми! - резко бросила Дарби.
- Я бы сказал "возможно".
- Отлично. "Возможно" означает "да" у адвокатов. Я знаю, это все, что вы можете сказать. Это очень даже возможно, тем не менее вы говорите, что ФБР решило пренебречь моим маленьким подозрением.
- Успокойтесь, Дарби. Давайте встретимся сегодня вечером и обговорим это. Я могу спасти вам жизнь.
Она аккуратно положила трубку и прошла в ванную. Почистила зубы, причесала то, что осталось от ее волос, затем бросила туалетные принадлежности и смену белья в новый полотняный мешок. Надела парку, кепку, солнечные очки и тихо прикрыла за собой дверь. В холле никого не было. Она поднялась двумя пролетами выше, на семнадцатый этаж, затем спустилась на лифте до десятого, а затем с небрежным видом прошла десять пролетов вниз и оказалась в вестибюле. Рядом с лестницей находилась дверь в женский туалет, которым она не замедлила воспользоваться. Вестибюль показался ей безлюдным. Она прошла в кабинку, заперла дверь и выждала некоторое время.
Утро пятницы во Французском квартале. Воздух был свеж и чист, без запахов пищи и греха. Восемь утра - слишком рано для пробуждения. Она прошла несколько кварталов, чтобы проветрить голову и наметить план на день. На улице Думэйн, возле Джэксон-сквер, она набрела на кофейню, которую видела прежде. Кофейня была почти пуста и имела в глубине телефон-автомат. Она сама налила себе крепкий кофе и села за столик у телефона. Отсюда она сможет позвонить.
Вереек подошел к телефону менее чем через минуту.
- Слушаю, - сказал он.
- Где вы остановитесь сегодня на ночь? - спросила она, наблюдая за входом.
- В "Хилтоне", у реки.
- Я знаю, где он находится. Я позвоню поздно вечером или рано утром. Не пытайтесь вновь меня выследить. Теперь я плачу наличными. Никаких карточек.
- Умница, Дарби. Не сидите на месте.
- Меня может не быть в живых, когда вы приедете сюда.
- Этого не может быть. Вы найдете "Вашингтон пост" где-нибудь?
- Зачем?
- Быстренько найдите. Утреннюю. Великолепная статейка о Розенберге и Джейнсене и о том, кто мог это сделать.
- Мне не терпится прочитать. Я позвоню позднее.
В первом газетном киоске "Пост" не было. Обходными путями она пошла на Канал, запутывая следы и проверяя, нет ли хвоста. Сначала по Сент-Энн, затем мимо антикварных магазинов на Ройял, мимо видавших виды баров по обеим сторонам Бьенвилль и, наконец, к французскому рынку на Декатур и Норт-Петерз. Походка была быстрая, но небрежная. Она шла с деловым видом, обшаривая глазами все темные закоулки. Если они преследовали ее, прячась где-то за углами, то делали это совсем незаметно.
Она купила "Пост" и "Таймс" у уличного торговца и нашла столик в свободном углу "Кафе-дю-Мон".
На первой полосе со ссылкой на конфиденциальный источник была помещена статья о Камеле и его неожиданной причастности к убийствам. В молодости, говорилось в ней, он убивал по идейным мотивам, а теперь он делал это просто за деньги. За большие деньги, рассуждал отставной сотрудник разведки, который разрешил цитировать свои слова, но, конечно же, не называя имени. Фотографии были смазанными и нечеткими, но зловещими в своем сочетании. Они могли не относиться к одному и тому же человеку. Но в таком случае, замечал специалист, следует считать, что последние десять лет его никто не фотографировал и личность этого человека остается неустановленной.
Наконец появился официант, и она заказала кофе с булочкой. Специалист сообщал, что многие считают, что его нет в живых. По мнению же Интерпола, он совершил одно из последних убийств всего лишь шесть месяцев назад. Специалист выражал сомнение по поводу того, что он стал бы лететь коммерческим рейсом. ФБР числило его в качестве наиболее вероятного подозреваемого.
Она медленно развернула местную газету. Фотография Томаса с большой статьей находилась на второй полосе. Полиция рассматривала случай как убийство, но на этом все дело в общем-то и кончалось. Сообщалось лишь, что на месте происшествия, незадолго до взрыва, видели какую-то белую женщину. Юридический факультет, по словам декана, был потрясен случившимся. Прощальная церемония состоится завтра в университетском дворе. "Совершена ужасная ошибка, - говорил декан. - Если это было убийство, то кто-то убил, несомненно, невинного человека".
Ее глаза стали влажными, и она вдруг вновь почувствовала страх. Это был город насилия с сумасшедшими людьми, и, возможно, кто-то окончательно спятил и выбрал не ту машину. Может быть, никто за ней вовсе и не охотится.
Она надела солнечные очки и посмотрела на его фотографию. Ее взяли из университетского ежегодника, и на ней у него была та самая усмешка, которая привычно появлялась всякий раз, когда он был профессором. Он был чисто выбрит и такой симпатичный.
В пятницу утром Вашингтон находился под впечатлением статьи Грантэма о Камеле. В ней не упоминалось ни о записке, ни о Белом доме, поэтому самые горячие споры разгорались по поводу источника информации.
Особенно жаркими они были в здании Гувера. Эрик Ист и Льюис К.О. нервно ходили по кабинету директора, в то время как сам Войлз говорил по телефону с президентом, уже в третий раз за последние два часа. Войлз сыпал проклятиями, не прямо в адрес президента, а предназначенными его окружению. Он клял Коула, а когда этим же ответил президент, Войлз посоветовал тому установить детектор лжи и пропустить через него каждого из администрации, начиная с Коула, чтобы выяснить, откуда происходит утечка. Да, черт возьми, да, он, Войлз, тоже пройдет проверку, как и каждый, кто работает в здании Гувера. Войлз покраснел и вспотел. И отнюдь не от того, что он орал в телефонную трубку, которую на другом конце провода держал президент. Он знал, что где-то сидел и слушал его Коул.
Президент, очевидно, овладел собой и пустился читать долгую нотацию. Войлз вытер лоб платком, сел в свое древнее кожаное кресло и начал делать дыхательную гимнастику, чтобы понизить давление и успокоить пульс. Он перенес один инфаркт и готовился к другому. По этому поводу он не раз говорил Льюису К.О., что Флетчер Коул и его идиот босс в конце концов сведут его в могилу. Но то же самое он говорил про трех последних президентов. Он наморщил лоб и совсем утонул в кресле.
- Мы можем сделать это, господин президент. - Теперь он был почти вежливым.
Войлз был человеком быстрых и резких перемен настроения, и теперь он превратился в саму учтивость. Настоящее обаяние.
- Благодарю вас, господин президент. Я буду завтра.
Он мягко положил трубку и сказал с закрытыми глазами:
- Он хочет, чтобы мы установили наблюдение за этим репортером из "Пост". Говорит, что мы делали это прежде, и спрашивает, сделаем ли теперь? Я сказал, сделаем.
- Какого рода наблюдение? - спросил К.О.
- Давайте просто последим за ним в городе. Круглые сутки, используя двух человек. Посмотрим, куда он ходит ночами, с кем спит. Он холостяк, не так ли?
- Развелся семь лет назад, - ответил Льюис.
- Смотрите, черт побери, чтобы нас на этом не поймали. Используйте переодетых сотрудников и меняйте их каждые три дня.
- Он что, действительно считает, что утечка происходит у нас?
- Нет, я так не думаю. Если бы утечка происходила у нас, зачем ему надо было, чтобы мы следили за репортером? Я думаю, он знает, что это делает кто-то из его людей. И хочет поймать его.
- Это было бы любезно с его стороны, - добавил Льюис с надеждой.
- Да. Смотрите только не попадитесь, о’кей?
Контора Метью Барра была запрятана на третьем этаже неухоженного и ветшающего административного здания в Джорджтауне на М-стрит. Вывесок на дверях не было. Вооруженный охранник в куртке и галстуке направлял людей к лифту. Ковер был потертый, а мебель старой и покрыта слоем пыли. Было очевидно, что здесь не особенно тратились на хозяйственные нужды. Барр возглавлял подразделение, являвшееся неофициальным, законспирированным филиалом комитета по переизбранию президента. У комитета была огромная фешенебельная квартира за рекой, в Росслине. Штаб-квартира имела открывающиеся окна, секретарей, которые улыбались, и горничных, которые делали уборку каждую ночь. В этом притоне ничего подобного не было.
Флетчер Коул вышел из лифта и кивнул охраннику, тот тоже кивнул в ответ, не сделав больше никаких движений. Они были старыми знакомыми. Пройдя сквозь лабиринт убогих кабинетов, он подошел к помещению, которое занимал Барр. Коул гордился тем, что всегда был честным с самим собой, и сейчас он честно считал, что не боится никого в Вашингтоне, за исключением, может быть, только Метью Барра. Иногда он боялся его, а иногда нет, но восхищался им всегда.
Бывший морской пехотинец, бывший цээрушник, бывший шпион, он имел две судимости за махинации, связанные с государственными секретами, на которых он заработал миллионы и надежно их укрыл. Он работал несколько месяцев в одном из загородных клубов, но совсем недолго. Коул лично нашел его, чтобы поставить во главе подразделения, официально не существовавшего. Оно имело годовой бюджет в четыре миллиона, которые поступали только наличными из различных фондов для подкупа влиятельных лиц и проведения предвыборных кампаний. С помощью этих денег Барр руководил небольшой бандой головорезов экстра-класса, которые тихо делали свое дело.
Дверь Барра, как всегда, была заперта. Он отомкнул ее, и Коул вошел. Встреча, как обычно, будет короткой.
- Дай мне сообразить, - начал Барр. - Ты хочешь обнаружить утечку?
- В некотором смысле да. Я хочу, чтобы ты последил за этим репортером Грантэмом и выяснил, с кем он встречается. Он получает очень жирные куски, и я боюсь, что они перепадают ему от нас.
- У вас течет, как из дырявого корыта.
- У нас есть кое-какие проблемы, но история с Камелем была подброшена сознательно. Я сделал это собственноручно.
- Я так и думал. Уж слишком все чисто и в точку.
- Тебе доводилось когда-нибудь сталкиваться с Камелем?
- Нет. Десять лет назад мы были уверены, что его нет в живых. Похоже, что его это устраивало. У него нет собственного "я", поэтому он никогда не будет схвачен. Он может жить в картонной хижине в Сан-Пауло шесть месяцев, питаясь кореньями и крысами, затем вылететь в Рим, чтобы убить дипломата, а затем отбыть в Сингапур на несколько месяцев. Он не читает газетные вырезки о себе.
- Сколько ему лет?
- Почему ты заинтересовался?
- Я заинтригован. Мне кажется, я знаю, кто нанял его, чтобы убить Розенберга и Джейнсена.
- На самом деле? Ты можешь поделиться этой сплетней?
- Нет. Пока нет.
- Ему лет сорок - сорок пять, что не так уж много, но он убил ливанского генерала, когда ему было пятнадцать лет. Так что у него за плечами большой опыт. Все это легенда, как ты понимаешь. Он умеет убивать рукой, ногой, ключом зажигания, карандашом, чем хочешь. Великолепно стреляет из всех видов оружия. Говорит на двенадцати языках. Ты все это слышал, не так ли?
- Да, но это смешно.
- О’кей. Он считается самым квалифицированным и дорогим убийцей в мире. В молодые годы он был обычным террористом, но оказался слишком талантливым, чтобы просто бросать бомбы. Таким образом, он стал наемным убийцей. Теперь он немного постарел и убивает исключительно за деньги.
- За какие деньги?
- Хороший вопрос. Где-то в пределах от десяти до двадцати миллионов, и мне не известен никто другой из этой категории, кто бы оценивал свою работу в такие суммы. Кое-кто считает, что он делится этими деньгами с другими террористическими группировками. Хотя в действительности никто ничего не знает. Дай мне сообразить, ты что, хочешь, чтобы я нашел Камеля и привез назад живым?
- Оставь Камеля в покое. Мне в некотором смысле даже нравится то, что он здесь сделал.
- Он большой талант.
- Я хочу, чтобы ты проследил за Грэем Грантэмом и выяснил, с кем он встречается.
- Какие предположения?
- Два. Есть такой человек по имени Милтон Харди, который работает уборщиком в западном крыле. - Коул бросил на стол конверт. - Работает уже давно и прикидывается полузрячим, но я думаю, что он видит и слышит много чего. Последите за ним недельку или две. Все зовут его сержантом. Прикиньте, как его вывести на чистую воду.
- Здорово, Коул. Теперь мы будем тратить деньги еще и на слежку за слепыми неграми.
- Делай, как я сказал. Даю вам три недели. - Коул встал и направился к двери.
- Так ты знаешь, кто нанял убийцу? - спросил Барр.
- Мы близки к этому.
- Подразделению более чем не терпится помочь вам.
- Я думаю.
Глава 19
Дом принадлежал миссис Чен, которая сдавала его вторую половину студенткам юридического факультета уже пятнадцать лет. Она была привередливой, но тихой и позволяла им жить до тех пор, пока все было пристойно. Дом находился в шести кварталах от университета.
Было уже поздно, когда она подошла к двери. На крыльце стояла молодая привлекательная леди с короткой стрижкой и нервной улыбкой. Очень нервной.
Нахмурившись, миссис Чен ждала, когда она заговорит.
- Я Алиса Старк, подруга Дарби. Можно мне войти?
Она бросила взгляд через ее плечо. На улице было тихо и спокойно. Миссис Чен жила одиноко и держала дверь и окна плотно закрытыми. Но перед ней стояла приятная девушка с невинной улыбкой, и, если она подруга Дарби, ей можно доверять. Она распахнула дверь и впустила Алису в дом.
- Что-нибудь случилось? - спросила миссис Чен.
- Да. У Дарби небольшие неприятности, но мы не можем говорить об этом. Она звонила сегодня утром?
- Да. Она сказала, что какая-то молодая женщина посмотрит ее квартиру.
Алиса сдерживала дыхание и старалась казаться спокойной.
- Это займет всего лишь минуту. Она сказала, что в стене где-то есть дверь. Я бы предпочла не пользоваться передней или задней дверью.
Миссис Чен вновь нахмурилась, а ее глаза спрашивали: "А почему бы нет?" - но вслух она ничего не сказала.
- Кто-нибудь был в квартире за последние два дня? - спросила Алиса, следуя за миссис Чен по узкой прихожей.
- Я никого не видела. Стучали вчера рано утром, еще до рассвета, но я не открыла.
Она отодвинула стол от двери, вставила ключ и повернула.
Алиса ступила вперед:
- Она сказала, чтобы я побывала в квартире одна, о’кей?