Девушка двинулась по разбросанным по ковру бумагам так энергично, словно с трудом удерживалась, чтобы не побежать. Подойдя к перевернутому письменному столу, она наклонилась и выдвинула ящик. Он был пуст.
- Неужели вы не понимаете? - повторила Берил командору Ренуику. - Вчера вечером все в салоне говорили об этом. У Брюса была рукопись - фрагменты пьесы, доказывающие, что кое-кто знал слишком много о Роджере Бьюли. А теперь она исчезла.
Ренуик приглаживал усы дрожащими пальцами, потом стал теребить каштановую бороду.
- Мистер Рэнсом хранил рукопись в этом ящике? - спросил он.
- Да.
- Понятно. Кто знал, что он держит ее там?
Деннис засмеялся.
- Несомненно, это событие имеет свои забавные стороны, - подчеркнуто вежливо сказал Ренуик. - Бессмысленное разрушение всегда забавно. Это часть нашего английского чувства юмора. - Его правая рука коснулась пустого левого рукава.
- Прошу прощения! - спешно извинился Деннис. - Просто единственный, кто наверняка знал о рукописи, так как сэр Генри Мерривейл стоял здесь, размахивая ею у него перед носом, был тот, кого я никак не могу ассоциировать с этим делом. Я имею в виду мистера Читтеринга.
- Хораса Читтеринга? - проворковала Берил. - По-моему, он просто чудо.
- Вы так думаете, мисс Уэст? - осведомился командор Ренуик. - Мне показалось, вчера вечером он был немного…
- Выпивши? - подсказала Берил. - Да он был пьян в стельку! Но я не возражала, даже когда он пытался меня лапать. К тому же мистер Читтеринг рассказал мне несколько очаровательных, хотя и совершенно неприличных анекдотов о театре времен Реставрации. Мне не терпится вернуться в Лондон и пересказать их Джуди Лестер, Нику Фаррену и Сэму Эндрюсу. Я…
- Берил, - негромко произнес Деннис.
Девушка умолкла, прижав к щекам кончики пальцев.
- Понимаете, командор Ренуик, - продолжал Деннис, - мистер Читтеринг, несомненно, безвреден. Но мне не ясна его психология. Когда вы впервые сказали ему, что это была грубая шутка, и никакого убийцы здесь нет, он был разочарован, как ребенок, у которого отняли игрушку. Потом он узнал, что Бьюли все-таки здесь, и так расстроился, что весь вечер глушил двойное виски.
- Для меня в этом нет ничего непонятного, - сказал Ренуик. - Таким, как Читтеринг, приятно представлять Бьюли романтической фигурой, убивавшей женщин в далеком туманном прошлом. Но когда мертвое тело бросают к их ногам и грязь забрызгивает их костюмы, они реагируют по-другому. Так всегда бывает, когда смерть оказывается рядом и заглядывает вам в глаза. - Он сделал паузу. - Читтеринг просто пожилой, глуповатый и он очень одинок. Кто знает, что творится в сердце одинокого человека?
После паузы, когда никто толком не мог ничего сказать, Ренуик шагнул по раскиданным бумагам к правому окну, все еще открытому настежь со вчерашнего вечера, и уставился на темнеющее поле для гольфа.
- Я очень сожалею! - вырвалось у Берил.
- О чем? - не оборачиваясь, спросил Ренуик.
- Не знаю, - беспомощно отозвалась девушка. - Просто вы не должны обращать внимания на то, что я говорю сегодня. Понимаете, я ужасно счастлива, поэтому болтаю вздор. Брюс…
Трепет серых портьер у открытого окна, колеблемых сквозняком, был первым признаком того, что дверь в коридор открылась. Джонатан Херберт, держа за руку жену, шагнул в комнату.
Деннис почуял трагедию, прежде чем кто-то успел произнести хоть слово.
Лицо мистера Херберта было спокойным и бесстрастным, как у человека, принявшего решение. Но миссис Херберт, которую Деннис лишь недолго видел в поезде, выглядела потрясенной. Это была высокая блондинка лет под пятьдесят, чье лицо - по крайней мере, сейчас - казалось старше лица ее седеющего супруга. Они стояли как пара детей. Мистер Херберт трогательным жестом обнял жену за талию.
- Джонатан! - прошептала Клара Херберт.
Мистер Херберт облизнул пересохшие губы.
- Мы надеялись, - заговорил он, - что вы сумеете оказать нам хоть какую-то помощь.
- В чем дело, старина? - спросил командор Ренуик с сочувствием, на которое Деннис до сих пор не считал его способным. Он направился к Хербертам, едва не зацепив больной ногой перевернутый письменный стол. - Что не так?
Мистер Херберт снова облизнул губы.
- Дафни, - ответил он, - убежала с Брюсом Рэнсомом.
Глава 16
- Я этому не верю! - крикнула Берил.
Деннис не осмеливался взглянуть на нее.
- Покажи им записку, дорогая, - обратился к жене мистер Херберт. - Теперь скрывать нечего.
Лоб и подбородок Клары Херберт слегка напоминали черты Дафни. Но на лице пожилой дамы было слишком много косметики. Губная помада и румяна только портили еще сохранившуюся красоту. Открыв сумочку, она порылась в ней, достала сложенный листок серой писчей бумаги и замешкалась, не зная, кому его передать.
Мистер Херберт взял у нее листок и вручил его Деннису. Это оказалась краткая записка на бланке, озаглавленном "Олд-Холл. Олдбридж". Деннис прочитал ее вслух:
Дорогие мама и папа!
Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке - объясню позже.
Дафни
- Наша горничная, - сказала Клара Херберт, - видела, как они вдвоем шли по лужайке. Мистер Эдж… кажется, теперь он мистер Рэнсом и бог знает кто еще - нес чемодан Дафни. Они сели в машину - ту, которая исчезла вчера вечером, - и уехали.
Деннис вертел в руке записку. У него пересохло в горле.
- Когда это было? - спросил он.
- Примерно через час после того, как рассвело. Молли так сказала, Джонатан?
- Кажется, да.
- Мистер… кто бы он ни был, - с усилием продолжала Клара Херберт, - приставил лестницу к окну, чтобы Дафни могла спуститься. Совсем как в книгах…
"Примерно через час после того, как рассвело"… Чувства Денниса по отношению к Брюсу Рэнсому, когда он услышал эти слова, было невозможно описать.
Зачем, думал он, Брюс прямо перед этим пришел повидать Берил? Лучше было уйти сразу, чем внушать ей ложную надежду, а через несколько часов заставить выслушивать все подробности о машине, чемодане, лестнице и прочем! На несколько секунд Деннис почти ослеп от ярости.
- Я сама когда-то поступила так же, - вздохнула миссис Херберт. - Это моя вина. Дафни еще ребенок. Она не отдает себе отчета…
- Не волнуйся, дорогая, - мягко произнес ее муж. - Я обо всем позабочусь.
В этот поток эмоций ворвался рассудительный голос командора Ренуика:
- Херберт, старина, послушайте меня!
Мистер Херберт обернулся к нему:
- Да?
- На какой-то момент я испугался, что произошло что-то по-настоящему серьезное. - Ренуик усмехнулся. - Но, как заметила мисс Уэст по поводу разгрома в этой комнате, все могло быть гораздо хуже.
- Хуже?
- Конечно! В конце концов, Рэнсом - известный актер и, должно быть, зарабатывает много денег. Если он и Дафни собираются пожениться, что тут страшного? Пусть вам не нравится Рэнсом - мне он тоже не нравится, - но что вы можете иметь против него?
- То, что он Роджер Бьюли, - заявил мистер Херберт.
- Что-что?!
- Он Роджер Бьюли, - повторил мистер Херберт.
- Чепуха! - фыркнул командор Ренуик, опустив уголки рта так, что усы и борода потянулись за ними. При этом морщины на его лбу и вокруг глаз заметно углубились. - С этим уже покончено. Сэр Генри Мерривейл…
- Перестаньте тыкать мне в зубы Мерривейла! Мерривейл ошибался раньше и может ошибиться снова. В любом случае я предупредил Рэнсома, что я сделаю, если он снова попытается видеться с Дафни. Очевидно, он думал, что я шучу. Ну, он узнает, что это не так.
Наступило гробовое молчание.
- Дорогая, - обратился Джонатан Херберт к жене, - это мистер Фостер. Он друг Рэнсома, но совсем на него не похож!.. - Он повернулся к Деннису: - Молодой человек, я обращаюсь к вам за помощью, как к деловому партнеру моего старого знакомого Джеймса Макинтоша.
- За помощью в чем?
- Куда отправились эти двое?
- Понятия не имею, мистер Херберт. Откуда мне знать?
- Вероятно, в Лондон. - Херберт задумался. - Это самый логичный вывод. Но зачем бежать именно в это время. - Он поднял глаза к потолку. - У Рэнсома была какая-нибудь причина ехать в Лондон сегодня?
- Насколько я знаю, нет.
- Какая-нибудь встреча, деловое свидание, что-нибудь в этом роде?
- Единственное, что я припоминаю, - сказал Деннис, - это что примерно месяц назад он говорил, что в октябре он выступает по радио. Но…
- По радио… - повторил мистер Херберт.
Деннис был готов откусить себе язык, ибо взгляд Джонатана Херберта, озадаченного беспорядком в комнате, но не придававшего ему значения, скользил вокруг, пока не задержался на "Радио таймс", лежащем среди бумаг на полу.
- Пожалуйста, позвольте мне! - вмешалась Берил Уэст.
К удивлению Денниса, она склонилась над журналом и начала перелистывать его, словно горя желанием помочь. Девушка ничем не выдавала обуревающих ее чувств, если не считать тяжелого дыхания и неестественного блеска в глазах.
В гостиной было невероятно душно. С востока приближалась гроза. Даже за западными окнами клубились тучи. Вскоре Берил нашла то, что искала.
- "Субботний вечерний театр, - прочитала она вслух звенящим голосом, полоснувшим Денниса по нервам. - 21.15–22.30. Брюс Рэнсом в "Капитане Перережь Горло" Уиллиса Хармара. Адаптировано для радио…" - И Берил с улыбкой протянула журнал Деннису.
- Сегодня вечером! - пробормотал мистер Херберт. - Теперь все понятно.
Клара Херберт схватила его за руку.
- Где твое расписание, Джонатан? - спросила она. - Ты всегда носишь его с собой.
- Слушай, дорогая. - Он приподнял ее подбородок. - Конечно, ты можешь поехать со мной в Лондон. Но ты должна обещать не вмешиваться.
- Джонатан, ты не собираешься наделать глупостей?
- Как сказал бы доктор Джоуд, дорогая моя, все зависит от того, что ты под этим подразумеваешь. Я поступлю с Бьюли так, как он того заслуживает.
- Дафни не должна совершить ту же ошибку, что и я!
- Знаю, Клара. Предоставь это мне. - Мистер Херберт повернулся к остальным: - Благодарю вас.
Снова обняв жену за талию, он повел ее к двери. Оба двигались как полуслепые, что часто бывает во время неожиданных семейных неприятностей, которые первое время кажутся страшными трагедиями. Деннис, Берил и командор Ренуик не двинулись с места. Они услышали, как Клара Херберт споткнулась в коридоре.
- Ради бога, Берил!.. - заговорил Деннис.
- Что-то не так, дорогой? - холодно осведомилась она.
- Этот человек, - он указал пальцем на дверь, - действительно верит, что Брюс - Роджер Бьюли. Он собирается…
- Дорогой, я все отлично понимаю. - Берил посмотрела на него со странной застывшей улыбкой. - Ты знаешь что-нибудь о радиопередачах?
- Очень мало. А что?
- Для длительной передачи типа "Субботнего вечернего театра" требуются минимум два дня репетиций. Вчера Брюс был здесь весь день, не так ли?
- Да. Ты имеешь в виду…
- Это означает, Деннис, что Брюс звонил на радио предупредить, что не сможет участвовать, и его кем-то заменили, хотя объявлять об этом было уже поздно.
- Но предположим, Брюс хочет порисоваться перед Дафни и решит все-таки выступить?
- На его место уже взят другой актер, так что Брюс не сможет этого сделать, даже если захочет. Так что пускай семейство Херберт устраивает скандал в Доме радиовещания. Это единственное место в Лондоне, где они никогда не найдут Брюса.
Деннис уставился на нее:
- Значит, несмотря ни на что, ты все еще…
- Все еще - что? - резко спросила Берил.
- Ничего.
Деннис бросил на пол "Радио таймс". В другой руке он держал скомканную записку Дафни. Разгладив ее, он читал ее снова и снова, как человек, касающийся языком больного зуба:
Дорогие мама и папа!
Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке - объясню позже.
Дафни
Что касается его собственных чувств…
Ну, это не имело значения. Девушка, которую он видел такое короткое время и с которой обменялся всего несколькими словами, едва ли могла обратить на него внимание, а тем более думать о нем, будучи одержимой всепоглощающей страстью к Брюсу Рэнсому. То, что Дафни говорила о пробуждении и исцелении от страсти, очевидно, было сказано во время эмоциональной вспышки, которым подвержены даже самые благоразумные люди.
Воспоминания о прошедших сутках можно легко выбросить из головы - человек забывает о куда более тяжких потерях. Тем не менее образ Дафни, доверчиво смотревшей на него вчера вечером, упорно возникал перед его мысленным взором.
- Разве ты не понимаешь, Деннис? - воскликнула Берил в конце монолога, который он не слышал.
- Не понимаю что?
- Эти два старичка не так глупы, как кажутся. Мистеру Херберту нужно только время, чтобы остыть. И я предоставила ему это время. Теперь он не сможет найти Брюса.
- Ни он, ни кто-либо другой, - отозвался Деннис. - Ты полагаешь, Брюс и Дафни действительно отправились в Лондон?
- Думаю, что да. Он приведет ее в свою квартиру. Она очень уютная. Я бывала там.
- Где это?
- В Сент-Джонс-Вуд. Но номера нет в телефонном справочнике, так что старик ее не найдет.
- Берил, - сказал Деннис, - Брюс не мог оказаться такой свиньей!
- Что это меняет, дорогой? - беспечно откликнулась Берил. - Несомненно, существует какое-то объяснение. Но кого это заботит?
- Более того, - настаивал Деннис. - Во всем этом есть что-то чертовски странное.
- Безусловно! - подхватил командор Ренуик, молчавший так долго, что о нем забыли. - Прежде всего, не кажется ли вам странным, что Брюс разъезжал в этой машине, когда полиция разыскивала его, и тем не менее никто из бобби его не обнаружил? Выглядит так, будто полиция намеренно пытается…
На сломанном столике у камина пронзительно зазвонил телефон.
Командор Ренуик подошел и снял трубку, которую через несколько секунд опустил на рычаг.
- Сэр Генри Мерривейл внизу, в курительной, - сообщил он им. - Он хочет видеть вас обоих. Это очень важно.
- Г. М.! - воскликнула Берил, словно перед ней блеснул луч надежды.
Их уход из комнаты был спешным и не слишком вежливым, но Ренуик, похоже, не обратил на это внимания. Он стоял, погруженный в раздумье, положив руку на телефонный аппарат.
Деннис впервые оказался в курительной. Как и салон, при дневном свете она выглядела обшарпанной - на столиках, плетеных стульях с яркими кретоновыми подушками, доске для метания дротиков, бильярдном столе и обожженном сигаретами рояле лежала печать ветхости.
С первого взгляда комната казалась пустой, так как двое людей, находившихся в ней, сидели в глубокой нише восточной стены. Высокие окна, пропускавшие мало света, выходили на террасу и берег моря. Брызги прибоя осыпали террасу.
В нише сидели сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс. При первых же словах Г. М., которые он услышал, Деннис схватил Берил за руку и потянул к краю ниши, где они могли слышать разговор, не видя беседующих и оставаясь невидимыми для них.
- Совершенно ясно, - говорил Г. М., - почему Читтеринг напился вчера вечером, не так ли?
- Пожалуй, - согласился Мастерс.
- Учитывая его знания истории театра и то, что произошло весной 1888 года! В том сезоне Ирвинг не играл в "Лицеуме". Да! - сентиментально вздохнул великий человек. - Это были времена, Мастерс!
- Не сомневаюсь, сэр Генри. Но…
- Я когда-нибудь говорил вам, сынок, что я играл Шейлока в любительской постановке в присутствии самого Ирвинга? С длинными рукавами, элегантной черной бородой длиной в два фута и в шляпе-котелке, надвинутой на уши для большего реализма. - Голос Г. М. стал высоким и пронзительным. - "Три тысячи дукатов, ну…" Хотите, Мастерс, я прочитаю вам монолог?
- Как-нибудь в другой раз, - быстро отозвался старший инспектор. - Меня интересует…
- И величайший из всех актеров сказал мне, Мастерс: "Мой дорогой, это было самое прекрасное…"
- Он не говорил ничего подобного! - прервал Мастерс. - Я слышал эту историю. Он сказал…
- Слушайте, сынок, - сурово произнес Г. М. - Вы собираетесь заткнуться и позволить мне продолжить рассуждения о Бьюли? Или вы намерены прерывать их воспоминаниями о не имеющих отношениях к делу событиях, вроде моего театрального прошлого?
- Вам когда-нибудь приходило в голову, сэр Генри, - сдержанно осведомился Мастерс, - что вас могут убить?
- Меня? - изумленно переспросил Г. М.
- Да, вас!
- Не знаю, о чем вы говорите, Мастерс. Я друг всей человеческой расы. Я источаю доброту, как фонтаны в Версале.
- Короче говоря, вы сплошное совершенство.
- Ну… - Г. М. снисходительно кашлянул. - Я скромный человек и не хотел бы так говорить.
- Тогда вы, может быть, не будете так чертовски самоуверенны в отношении одной вещи? Конечно, - добавил Мастерс, словно желая быть справедливым, - ваши вчерашние аргументы могут оказаться более полезными, чем представляются на первый взгляд.
- Благодарю вас, сынок.
- Вы с высокомерной ухмылкой заявляли, что существуют очевидные признаки того, где искать Бьюли и какую личину он принял…
- Такие же очевидные, как следы кошки, ходившей по свежей краске.
- О чем вы? Эта пьеса о Бьюли…
- Мы уже много слышали об этой пьесе, Мастерс, которую считают реконструкцией его карьеры, созданной после того, как он прекратил убивать женщин. Но это всего лишь фикция. Можете поставить последнюю рубашку, что Бьюли не стал бы описывать то, что происходило с ним в действительности. Делать это было бы слишком рискованно, даже под фальшивым именем. - В голосе Г. М. послышались страдальческие нотки. - Но, кажется, никого не интересует, Мастерс, как бы на самом деле вел себя столь своеобразный тип. Предположим, вы - Роджер Бьюли.
- Скажу прямо, сэр, - вздохнул Мастерс. - Из-за этого дела у меня было столько неприятностей, что я могу вообразить себя кем угодно.
- Одиннадцать лет назад вы совершили то, что мы назовем вашим четвертым убийством.
- Ну и что?
- Вы уже давно повзрослели и…
- Погодите, сэр! - Резкий голос Мастерса возвысился над шумом прибоя. - Я не вполне вас понимаю.