- Ну-у! - Спинелли извлек записную книжку. - Согласно имеющимся сведениям, большинство людей в зрительном зале, на сцене и за кулисами как будто вне подозрений. Но я рассчитываю на вашу помощь, маэстро. Это самая запутанная головоломка, с которой я когда-либо сталкивался, - достаточно безумная, чтобы удовлетворить даже вас.
- Старая песенка, - не без грусти заметил доктор Фелл. - Впрочем, полиция не раз была готова вызвать меня на помощь даже из сумасшедшего дома. - Он немного подумал. Потом складки его жилета дрогнули от громкой усмешки, и доктор Фелл бросил кости. - Пять и три! - воскликнул он с детской радостью и указал на воображаемые деньги на столе: - Десять долларов! Как бы вы, мой дорогой Нокс, изложили по-латыни следующие фразы: "У меня выпала восьмерка, Эйда из Дикейтера! Выкладывай десять баксов!"
Нокс задумался.
- Пожалуй, доктор Джонсон справился бы с этим без труда. Босуэлл - согласно его дневникам, страстный игрок в карты, - несомненно, играл бы и в крап, если бы эта игра уже существовала в то время. "Выпала восьмерка"… Пожалуй, "numerus octopus est". А вот как благородный римлянин потребовал бы выложить десять баксов, придумать посложнее. К тому же какой падеж нужно использовать в словах "из Дикейтера" - родительный или творительный?
- Ради бога! - Лейтенант Спинелли сердито уставился на Нокса. - Я знаю, что маэстро охоч до подобных рассуждений, но вы хоть не принимайте в них участия! Давайте забудем о том, что Джонсон говорил Босуэллу за игрой в крап, и сосредоточимся на деле. Вы ведь, маэстро, отнюдь не спали и не изучали принципы игры, когда я допрашивал свидетелей, а сами задали ряд вопросов.
- Совершенно верно, - согласился доктор Фелл. - Но если вы помните, целью моих вопросов было реконструировать события этого вечера до начала репетиции.
- А это важно?
- Думаю, да. Я, так сказать, вживался в общую картину.
- Ну, тогда эту картину будет нелегко вставить в раму, - усмехнулся Спинелли. - Повторяю: большинство тех, кого мы могли бы включить в число подозреваемых, отпадают, так как у них есть алиби. А к алиби я отношусь с уважением, если они только не ловко состряпаны профессиональным преступником. Даже ваша жена, мистер Нокс, как будто вне подозрений.
- "Даже"! - с горечью промолвил Нокс. - Утешили, нечего сказать!
- Ну, вы ведь слышали, что говорили мистер и миссис Лафарж. Перед тем как леди Северн произнесла речь, у нее была ссора с миссис Нокс. Вернее, она набросилась на миссис Нокс, а ваша жена ей не ответила. Я намерен узнать, в чем там было дело. Конечно, я не думаю, что ваша жена стреляла из арбалета, - держу пари, женщине это не по зубам.
- Согласен без всякого пари, - проворчал доктор Фелл.
- Но моя обязанность - найти решение этой проблемы, и я сделаю это, даже если мне придется вести себя не по-джентльменски.
- Теперь я задам вам вопрос, который пытаюсь задать уже некоторое время, - произнес Нокс. - Если вы хотите только разгадать тайну убийства и считаете, что Джуди так же вне подозрений, как и ваша Фло, почему вы продолжаете цепляться к ней во втором часу ночи?
- Разве я к ней цепляюсь?
- Я имею в виду не вас лично, а…
Лейтенант Спинелли сунул в карман записную книжку.
- Слушайте! - сердито проворчал он. - Вы были здесь и видели, что произошло. Я снимал показания у свидетелей. Окружной прокурор Гулик все время торчал рядом, а под конец стал меня пилить за то, что я не предотвратил преступление. Возможно, я в самом деле что-то прошляпил, но не уверен, что он смог бы его предотвратить.
Как бы то ни было, прокурор заявил, что сам хочет допросить миссис Нокс. Он отвел ее в помещение, которое мистер Лафарж именует своим офисом. Это было менее получаса назад. Многие другие свидетели до сих пор ждут своей очереди и не скулят.
Но так как вы хороший парень, я хочу вам помочь. Мы пойдем туда и взглянем, что там происходит. Маэстро будет доктором Джонсоном, вы - Босуэллом, а я - магистратом с Боу-стрит, выслушивающим советы вас обоих. Но я не должен забывать о политической стороне дела. Херман Гулик - прокурор и важная шишка в округе. Тем не менее он будет делать свою работу, а я - свою. Пошли, маэстро?
Лейтенант не притронулся к арбалету. Положив браслет и ожерелье в боковой карман пиджака, а газетную вырезку - в жилетный карман, он вышел из комнаты. Нокс и доктор последовали за ним.
Они пересекли призрачно освещенную сцену, двинулись по коридору мимо дверей уборных, откуда доносились голоса, спустились к железной двери и прошли через зал. Пока они пересекали фойе и поднимались по правой лестнице в бельэтаж, лейтенант Спинелли продолжал говорить:
- Бесполезно гадать, кто стащил арбалет из-под картины. Это мог сделать любой.
- Любой? - переспросил доктор Фелл, тяжело опираясь на палку.
- Да, любой из зрителей или пришедших из-за кулис. В фойе имеется еще одна дверь, которая видна только при полном освещении. Она выходит в переулок с западной стороны театра, где расположен и служебный вход.
- Ну?
- Привратник, дежуривший весь вечер у служебного входа, утверждает, что некто, по его словам, "в костюме" выскользнул оттуда и вернулся через пару минут. Он не знает, кто это был, и…
- Повод мог быть абсолютно невинным.
- Как знать. Арбалет не сунешь в карман и не спрячешь под пиджаком, но если затолкать его сзади под брюки… Мы можем быть уверены только в одном.
Они подошли к темной полированной двери возле бельэтажа, по обеим сторонам которой стояли полисмены в форме.
- Мы можем быть уверены только в одном, - повторил Спинелли. - Согласно показаниям привратника и Нэнси Тримбл - девушки в кассе - ни один посторонний не входил в театр за весь вечер. Значит, убийца все еще… - Он оборвал фразу и открыл дверь. - Извините, сэр, могу я войти?
За дверью находился просторный кабинет с двумя занавешенными окнами, письменным столом, стальным шкафом с картотекой и несколькими стульями. За столом, спиной к пришедшим, сидел коренастый мистер Херман Гулик - человек с косматой шевелюрой и напыщенными манерами. Перед ним сидела Джуди, которая, судя по лицу, была близка к обмороку. Неподалеку находилась Элизабет Харкнесс, выглядевшая немногим лучше. В углу восседал судья Грейем Каннингем.
- Я как раз заканчиваю, - сообщил окружной прокурор, слегка повернувшись и продемонстрировав фрагмент желтого лица. - Итак, миссис Нокс…
- Но я уже говорила вам!.. - крикнула Джуди.
- Да, благодарю вас, миссис Нокс. Думаю, пока этого достаточно. У меня есть ваш адрес на случай, если его нет у лейтенанта.
- Сэр, я уже записал адрес леди.
- Я ведь сказал "на случай". Если хотите, можете отправляться домой, миссис Нокс. Не покидайте Нью-Йорк, так как у нас снова могут возникнуть к вам вопросы. Но сейчас мы вас не задерживаем.
- Это все? - недоверчиво осведомилась Джуди.
- Да, по крайней мере на данный момент. Если только…
- Если что?
- Если вы не решите изменить ваше мнение и сообщить нам, что имела против вас леди Северн.
- Изменить мнение?! - воскликнула Джуди.
Она вскочила со стула, схватила сумочку и выбежала из комнаты. Нокс тотчас же бросился за ней, хотя лейтенант Спинелли окликнул его, требуя вернуться.
Джуди сбежала по лестнице в фойе, все еще темное, если не считать света над портретом Марджери Вейн. Она подошла к картине, но, как будто внезапно вспомнив, кто на ней изображен, отшатнулась и прикрыла глаза ладонью, сама являя картину горя и отчаяния. Нокс в приливе сочувствия, которое он стеснялся выразить словами, шагнул к ней.
Джуди первая обратилась к нему:
- Фил, ты ведь принадлежишь к избранному кругу, не так ли? Я имею в виду, они не выставляют тебя из комнаты во время допроса?
- Ну в общем, нет. Если я могу что-нибудь сделать…
- Можешь! Возвращайся туда и внимательно слушай, что они будут говорить - особенно судья Каннингем.
- Почему судья Каннингем? Какое он имеет к этому отношение?
- Я… я думаю, он на моей стороне. Вообще-то окружной прокурор не так уж плох - он старается быть справедливым. Но когда он совсем допек меня своими вопросами, судья Каннингем поднялся, как римский император, и сказал: "Осторожнее, сэр. Если эта свидетельница нуждается в помощи, я к ее услугам".
- Если ты нуждаешься в помощи, Джуди, то почему не позволишь мне оказать ее? Или доктору Феллу? Когда он берется за дело…
- Тогда пусть он поскорее за него возьмется. Это ужасно! Ты вернешься туда? Пожалуйста, дорогой!
- Как ты меня назвала?
- Дорогой. Я такая несчастная, что больше ни о чем не в состоянии думать. Домой я не хочу - буду ждать тебя в "зеленой комнате". Ты сейчас поднимешься туда, а потом все мне расскажешь, ладно?
- Ладно. Обещаю тебе помочь. - Нокс двинулся к лестнице.
"Я думаю, он на моей стороне", - сказала Джуди о судье Каннингеме. Почему ей нужен кто-то, находящийся на ее стороне? Не важно. Она думает, что нуждается в помощи, и только это имеет значение. Нокс подумал, что этой ночью использует свой мозг далеко не лучшим образом, не без тщеславия приписывая ему незаурядные качества. Пришло время воспользоваться ими в полной мере - забыть о скверных моментах, которые были у них с Джуди этим вечером, и помочь ей выкарабкаться из неприятностей. Расправив плечи и глубоко вздохнув, он небрежно кивнул полисменам и распахнул дверь в кабинет навстречу быстро надвигающимся событиям.
Глава 10
МАСКА АКТЕРА
- Итак, мэм… - продолжал окружной прокурор.
Мистер Гулик возвышался за письменным столом, даже со спины выглядя важным и напыщенным. Рядом с ним стоял доктор Фелл, странным образом не привлекающий к себе внимания и раскачивающийся из стороны в сторону, как привязанный к столбу слон. У лейтенанта Спинелли был вид человека, готового в любую минуту завопить и замахать кулаками.
Сидящая напротив окружного прокурора Элизабет Харкнесс подняла на собеседника голубые глаза с покрасневшими белками, прикрытые стеклами очков, судорожно сплетая пальцы рук.
- Итак, мэм, могу ли я полагаться на показания миссис Нокс? Между без четверти десять, когда началась репетиция, и четвертью двенадцатого, когда лейтенант Спинелли счел необходимым ее остановить, миссис Нокс была с вами постоянно?
- Она не покидала сиденье ни на секунду! - с неподдельной искренностью воскликнула мисс Харкнесс. - И любое предположение, будто она или я могли выстрелить из этого дурацкого арбалета, просто нелепо!
- Понятно, - промолвил мистер Гулик. - Ну, лейтенант?
- Ну, сэр?
- После того как вы испортили все дело, лейтенант, возможно, вы хотите частично восстановить потерянную репутацию, продолжив допрос этой леди? Если так, я удаляюсь.
- Удаляетесь, сэр?
- Прежде всего я хочу сообщить свидетелям внизу, что они могут идти домой. Можете вести это дело - я не стану вмешиваться, но, разумеется, до определенных пределов. Надеюсь, вы не возражаете, лейтенант, если я отпущу свидетелей?
- Ну, сэр…
- Я так понимаю, что не возражаете. Тогда я отдам распоряжение. А так как завтра у меня тяжелый день, то я, пожалуй, тоже отправлюсь домой.
- Не забывайте, мой дорогой Гулик, что я ваш гость, - внушительно произнес доктор Фелл. - Местная газета, которой откровенность свойственна больше, чем любезность, недавно охарактеризовала меня как вашего собутыльника. Так что позвольте мне взять мою великолепную шляпу и сопровождать вас.
- Ни за что на свете! - решительно заявил мистер Гулик. - Будем надеяться, что с вашей помощью лейтенант Спинелли сможет выбраться из путаницы, созданной им самим. Я не желаю в этом участвовать. Когда вы здесь закончите, он отвезет вас в полицейской машине. Желаю всем доброй ночи, а вам, лейтенант, удачи, в которой вы очень нуждаетесь.
Дверь закрылась. Никто не мог обвинить лейтенанта Спинелли в отсутствии такта.
- У меня есть пара вопросов, которые я хотел бы прояснить, - обратился он к Бесс Харкнесс, не делая комментариев по поводу ухода окружного прокурора. - Но думаю, мэм, что, так как вы знакомы с доктором Феллом со времени вашего плавания, для вас будет лучше, если вопросы станет задавать он. О'кей?
- Да, - кивнула Бесс Харкнесс. - Для меня это и впрямь будет лучше.
- Присаживайтесь, маэстро.
Доктор Фелл так и сделал - стул угрожающе заскрипел, когда он опустился на него, опираясь на палку.
- Этим вечером, мадам, увы, покойная леди Северн заверила лейтенанта Спинелли, будто все, что ей известно, должно быть известно и вам. Это правда?
- Во многих отношениях - безусловно. Хотя не во всех. Существовали вещи, о которых Марджери не говорила мне в силу своего характера и которые я не говорила ей просто потому, что не осмеливалась.
- Например, вам известно, почему она набросилась на миссис Нокс незадолго до начала репетиции?
- Нет, неизвестно. Понимаете…
- Да?
- Это было почти двадцать лет назад. Они встретились во время кошмарного плавания на "Королеве Елизавете", когда еще действовали военные правила. Но вы об этом уже слышали.
- Боюсь, что не все.
- Тогда миссис Нокс тоже не носила кольца и называла себя Дороти Нокс. Теперь я знаю почему - она объяснила мне это в театре, - потому что ей хотелось уехать подальше от мужа и притвориться, будто она не замужем. Списка пассажиров тогда не составляли, и она не должна была показывать паспорт никому, кроме иммиграционных властей в Штатах. Так вот, миссис Нокс и Марджери из-за чего-то сильно поссорились. Я не знаю причины, потому что Марджери ничего мне не рассказала, а Дор… Джуди Нокс в театре тоже не проронила об этом ни слова. Но я не думаю, чтобы за этим крылось нечто ужасное. Понимаете, мне был хорошо известен характер Марджери. Я ведь знала ее более сорока лет.
- Вы тоже из Монклера в штате Нью-Джерси?
- Я родилась в Нью-Йорке на Западной Двадцать третьей улице, в старом районе Челси. Мои родители были близкими друзьями доктора и миссис Вейн - их уже нет в живых, как и самой Марджери. Меня всегда привозили к ним в гости, и мы с Марджери были практически неразлучны с детства. Поэтому, зная ее характер…
В этот момент на Филипа Нокса снизошло вдохновение - он шагнул вперед и осведомился:
- Могу я задать вопрос? - Он заколебался, поймав иронический взгляд сидящего в углу судьи Каннингема, но вспомнил о Джуди и продолжал: - Простите мне мое вмешательство. Я всего лишь Босуэлл - скромный партнер, которого вечно приходится вытаскивать из неприятных историй. Тем не менее мне хотелось бы спросить кое о чем.
- Почему бы и нет? - Лейтенант Спинелли снисходительно махнул рукой. - Валяйте, мистер Бос… я хотел сказать, мистер Нокс.
- Мисс Харкнесс, - обратился к женщине Нокс, - чтобы подойти к основному вопросу, мне придется задать несколько предварительных. Вы помните, как вчера вечером вернулись с обеда? Мисс Вейн вошла в зал, когда мы с Бэрри Планкеттом фехтовали, и вы вскоре последовали за ней. Помните это?
- Да, разумеется. А что?
- Возник спор о том, действительно ли мисс Вейн узнала Джуди. Вы сказали, что нет, так как у нее неважная память на лица, и напомнили о газетной вырезке, которую кто-то прислал ей из Ричбелла, когда она, очевидно, еще была во Флориде. Это вы тоже помните?
- Да! Я сказала ей…
- Вы сказали нечто вроде следующего: "Марджери, ты даже не узнала того же самого человека на "Иллирии". А я не могла тебе сказать…" Итак, мисс Харкнесс, была ли это та же самая вырезка, которая сейчас находится в левом жилетном кармане лейтенанта Спинелли? Мы можем взглянуть на нее, лейтенант?
С озадаченным видом Спинелли извлек из кармана сложенный вдвое клочок бумаги и протянул Ноксу, который развернул его. Он уже читал текст, но прочел его вновь.
Это была краткая заметка с внутренней полосы. Поперек ее кто-то написал карандашом и печатными буквами: "УОРЛД-ТЕЛЕГРАМ", 13 АПРЕЛЯ". Заметку сопровождала фотография сморщенного, почти совершенно лысого старика с впалыми щеками и подписью: "Лютер Маккинли".
Текст сообщал, что этого человека обнаружили прошлым вечером в его номере в отеле "Эльсинор" на Западной Сорок третьей улице. Он находился в бессознательном состоянии из-за чрезмерной дозы барбитуратов и на следующее утро скончался в больнице, не приходя в сознание. Судя по паспорту, обнаруженному среди его вещей, Лютер Маккинли был безработным журналистом в возрасте шестидесяти одного года.
- "Полиция почти не сомневается, - прочел Нокс, - что покойный сам принял смертельную дозу. Несколько недель Маккинли пребывал без денег и в угнетенном состоянии, заявляя, что покончит с собой, так как не может найти работу. Судя по паспортным штампам, он вернулся в Америку в январе, проведя длительное время в нескольких странах. Полиция отказалась комментировать тот факт, что среди его скудных пожитков нашли маску из резины или пластмассы, изображающую лицо очень молодого человека в натуральную величину".
Нокс передал вырезку мисс Харкнесс. Она прочитала текст при ярком свете лампы, прикрывая глаза слегка дрожащей ладонью.
- Ну, мэм? - осведомился лейтенант Спинелли. - Это та же самая вырезка?
- Как я могу быть уверена? Выглядит, безусловно, похоже. Я помню эту надпись карандашом - "Уорлд-Телеграм" и дата. Обычно я покупаю нью-йоркские газеты, где бы я ни находилась, но эту заметку я пропустила. Заголовок слишком мелкий, верно? Никогда ее не видела, пока вырезку не прислали Марджери.
- Когда это было?
- На прошлой неделе, по-моему, в среду или четверг.
- Кто ее прислал?
- Имя отправителя не было указано. Вырезка лежала в конверте с маркой авиапочты, отосланном из Ричбелла и правильно адресованном ей в Майами.
- Адресованном леди Северн или Марджери Вейн?
- "Мисс Марджери Вейн".
- А кто в Ричбелле или поблизости знал ее адрес во Флориде?
- Если мне будет позволено ответить, - заговорил судья Каннингем, тяжело поднимаясь со стула и придерживая лацканы пиджака, - то я бы сказал, что его знали мы все. Леди прибыла из Англии в январе и поселилась в отеле "Беркшир" в Нью-Йорке. Мистер Планкетт, тогда проживавший там - сейчас он живет в Нью-Рошель, - навещал ее, Джадсон Лафарж - тоже. А когда леди вложила в наше предприятие солидную сумму денег и подарила нам театр, Лафарж предложил, чтобы каждый, кто хочет, послал ей благодарственное письмо. Он…
- Эй! - вмешался сам Джадсон Лафарж, открывая дверь. - Кто там упоминает мое имя всуе? Слушайте, лейтенант, вы не возражаете, что я заглянул в свой кабинет?