- А тем временем, - продолжал доктор Фелл, - наш актер-менеджер не оставался праздным. Эдам Кейли был добросовестным артистом. Он всегда окружал себя способными актерами, пробуждавшими творческий азарт друг в друге, а не превращавшими спектакль в собственное шоу. Для нового театра Кейли должен был укомплектовать первоклассную труппу и подобрать ведущую актрису. Последнюю Кейли выбрал вопреки всем советам - девушку моложе восемнадцати лет и к тому же игравшую только небольшие роли в уличных представлениях. "Я обучу ее, - заявил он. - Подождите и увидите сами". Кейли не только обучил девушку, потратив на это месяцы напряженного труда. В начале 1928 года он женился на ней.
Эдам Кейли был по уши влюблен. Его темноволосая чаровница вертела им по своему усмотрению, хотя в профессиональных вопросах ей не всегда удавалось настаивать на своем. В труппе был один молодой актер, которого леди почему-то невзлюбила и от которого она уговаривала мужа избавиться. Кейли отказал ей, леди бушевала, но актер оставался в труппе, пока…
Все предзнаменования выглядели благоприятно. Множество любителей театра закупило абонементы на весь сезон. Осуществлению планов Кейли способствовали его большое состояние и толковый менеджер, чье имя я не могу припомнить. Да! В шестьдесят один год Кейли собирался играть Ромео в паре со своей супругой в роли Джульетты и прыгать по сцене, как в молодости. Правда, врач предупреждал, что его может подвести сердце. Но великий человек считал это вздором и никому не говорил о своем здоровье. Эдам Кейли никогда не отменял спектаклей и имел репутацию человека, сделанного из железа.
Премьеру назначили на 25 апреля. Публику на генеральной репетиции 24-го числа ограничили близкими друзьями, получившими специальное приглашение. Немногочисленные зрители достаточно высоко оценили результаты титанического труда Эдама Кейли. Он выполнил обещание обучить свою протеже. Марджери Вейн блистала в роли Джульетты, хотя и не присутствовала на сцене во время сенсационной дуэли Ромео и Тибальта в первой сцене третьего акта. Сам Кейли, как мне говорили, еще никогда не играл лучше. На реплику Бенволио: "Ты видишь, вот опять Тибальт кровавый" - он ответил громовым голосом: "Как, невредим и на вершине славы? А тот убит?"
Мне незачем повторять вам все строки вплоть до рокового вызова. Тибальт сделал выпад. Ромео парировал его и нанес ответный удар. Но шпага выпала из его руки, он зашатался, хватая руками воздух, и свалился наземь. Марджери Вейн, не сумев сдержаться, с криком выбежала из-за кулис. Но было поздно. Когда Эдама Кейли подняли с пола, он уже был мертв. - Доктор Фелл надул щеки и скорчил жуткую гримасу.
- Его все-таки подвело сердце? - спросил Нокс.
- Да, это установили сразу же. Но каков был результат после всех потрясений и первых приступов горя? Когда к концу лета все юридические вопросы прояснились, юная актриса из Нью-Джерси стала богатой восемнадцатилетней вдовой.
Впрочем, потом появились и иные результаты. Для труппы смерть Кейли означала полный крах. Но мисс Вейн заявила, что Ричбелл должен иметь свой театр. Первым ее поступком было увольнение молодого актера, который ей не нравился, а затем она и деловой менеджер Уильям Истабрук попытались спасти предприятие.
Из уважения к памяти покойного они отложили премьеру на две недели, а потом представили "Ромео и Джульетту" с поспешно выбранным актером на главную роль и потерпели провал. Провалились они и с "Учеником дьявола" Бернарда Шоу, и с "Кругом" - публика уходила со спектаклей. Им не хватало Эдама Кейли - или актера, равного ему по степени таланта. Они нуждались если не в гении, то по крайней мере в яркой личности, обладающей громким именем, но им не удалось таковую заполучить.
Марджери Вейн вернула деньги держателям абонементов и актерам, уже заключившим контракт, после чего не без сожаления распустила труппу. Так как в шоу-бизнес ворвалось звуковое кино, будущее театра Эдама Кейли было предрешено.
- Значит, она продала театр?
Доктор Фелл шумно вздохнул над потухшей сигарой:
- Нет, не продала. Она напрочь отвергла все предложения о покупке. Арендованный на длительный срок компанией "Хаскинсон инкорпорейтед", он был снабжен звуковой аппаратурой и превратился в кинотеатр "Маска".
Что касается Марджери Вейн, то она, как подобает послушной дочери, вернулась к родителям в Монклер. Там Марджери прожила до двадцати одного года. Став совершеннолетней и очень богатой вдовой, она отправилась покорять Европу. В те дни Европа означала Париж и Ривьеру. Но для нашей молодой леди в 1932 году она также означала и Лондон. Такая же решительная и честолюбивая, Марджери познакомилась с пожилым, но влиятельным сэром Джеймсом Мейплом. Выходить за него замуж не было необходимости - он предоставил ей шанс, которого она жаждала.
Большинству читателей газет известно, что произошло дальше. Марджери играла Джульетту. Она была первоклассной актрисой и доказала это. То, что Джульетта не являлась счастливой случайностью, Марджери Вейн продемонстрировала в последующие годы восторженной публике и критикам в таких непохожих ролях, как леди Тизл в "Школе злословия", Нора в "Кукольном доме" и римлянка Ведия в "Воздай кесарю кесарево" - исторической эпопее в стиле "бросьте их на растерзание львам".
Доктор Фелл кратко изложил дальнейшие события. В жизнь Марджери Вейн вошел Джимми Рэнсом, восьмой лорд Северн, который в середине 30-х годов унаследовал большое поместье с двадцатью тысячами фунтов годового дохода. Оставив сцену после очередного триумфа, Марджери стала стойкой британской патриоткой, когда тучи войны сгустились перед бурей.
- А посмотрите на нее теперь! - воскликнул доктор Фелл. - Сэр Джеймс Мейпл мертв. Лорд Северн мертв. В Лондоне, Сомерсете и на юге Франции она - дама из высшего общества. Находясь на пике своей карьеры, Марджери превратилась в безупречную английскую леди или в ее очень удачную имитацию.
Повторяю: посмотрите на нее теперь! Она превосходно сохранилась - все еще красива и, несомненно, желанна! Вы скажете, что никогда не были официально представлены ей. Однако вы кивали ей при встрече, наблюдали, как она председательствовала за капитанским столом, видели ее гуляющей по палубе со своей преданной компаньонкой, мисс Элизабет Харкнесс, и своим "секретарем" Лэрри Портером, одним из вереницы молодых людей, которых она держала при себе в последние годы.
- Да, но…
- Вы хотите спросить, что меня беспокоит, не так ли? В ответ я спрашиваю вас: что беспокоит леди Северн, у которой как будто нет поводов для огорчений? Почему она распространяет вокруг себя атмосферу не то страха, не то ненависти? В одном я твердо уверен: что бы ее ни тревожило, оба ее компаньона не являются тому причиной. Где же тогда источник беспокойства? Откуда или от кого оно исходит? Что на уме у этой женщины?
- Но почему это не может быть обычным дурным настроением? - возразил Нокс. - Помимо упомянутой вами атмосферы, имеются какие-нибудь реальные факты, внушающие тревогу?
- Вообще-то да, - ответил доктор Фелл. - Я не стану изрекать банальности вроде того, что время мстит за себя. Однако как некогда звуковое кино убило то, что вы называете водевилем, и долго угрожало драматическому театру, так теперь еще более алчный монстр - телевидение - угрожает существованию кино. Театр "Маска" ныне свободен. Уэстчестерская труппа возродилась. Под руководством известного ирландского актера Бэрри Планкетта и с Энн Уинфилд в качестве ведущей актрисы они открывают сезон в понедельник 19 апреля премьерой "Ромео и Джульетты". По-вашему, я все еще витаю в облаках? Тогда вы, может быть, предложите иное объяснение?
Глава 2
ПЕРЕРЫВ В ПУТЕШЕСТВИИ
Переборки курительной охватил очередной приступ скрипа и треска. Брызги обдавали нос "Иллирии", когда она падала вниз с очередной волны. Шум бури слышался даже здесь. Впрочем, качка постепенно уменьшалась, и уже не было необходимости хвататься за окружающие предметы, дабы удержать равновесие.
Однако Филип Нокс забыл не только про качку, но и про некогда любимую Джуди. Повествование доктора Фелла звучало настолько выразительно, что мертвый неукротимый Эдам Кейли, казалось, дышал и двигался рядом с живой и столь же неукротимой Марджери Вейн.
- Слушайте, доктор Фелл, - заговорил Нокс, зажигая четвертую сигарету. - Я никогда не знал имени ведущей актрисы труппы Эдама Кейли, а если и знал, то напрочь позабыл. Безусловно, я не связывал ее с Марджери Вейн, которая произвела в Англии фурор тридцать с лишним лет тому назад. Я впервые появился в Лондоне в 33-м году, когда она играла леди Тизл. Кстати, откуда вы получили всю эту информацию?
- Большей частью от самой леди, - ответил доктор Фелл. - Как только мы поднялись на борт, она обратилась ко мне за советом. Впрочем, анекдот о молодом актере, которого Марджери Вейн по непонятной причине возненавидела и уволила, исходит не от нее, что вполне естественно. Я слышал его уже давно от Харви Баскервиля - актера, игравшего брата Лоренцо в первом спектакле "Ромео и Джульетты" в Ричбелле. Сейчас Харви уже под восемьдесят. Он живет со своей внучкой в Бате и почти такой же толстый, как я. Страдает артритом, но будет болтать о театре, пока рак на горе не свистнет. Таковы все актеры. Что касается его рассказа о мисс Вейн…
- Кто был тот молодой актер, которого она не выносила? Что с ним стало?
- Харви этого не знал. Его звали Джон Фосдик. В тот вечер, когда умер Эдам Кейли, он играл Тибальта, и Кейли считал, что у него большое будущее. Очевидно, ожидания не оправдались, хотя о нем ничего не известно.
- Кажется, - продолжил Нокс, - леди Северн, пребывая в Каппе, живет в доме, именуемом "Вилла дез Анж"? Как видите, доктор Фелл, у меня тоже есть информатор.
Одним из близких друзей Нокса был Майлс Хэммонд, также историк. Нокс знал, что Хэммонд участвовал в расследовании доктором Феллом сенсационного, выглядевшего сверхъестественным убийства, именуемого делом "Того, кто шепчет". В упомянутом деле была замешана и Фей Скотт - женщина, на которой Майлс Хэммонд впоследствии женился. Теперь Хэммонды жили в Ницце, в тепличной атмосфере, и много слышали о "Вилле дез Анж" на холме возле Канна.
- Марджери Вейн, - говорила Ноксу Фей Хэммонд, - сейчас около пятидесяти пяти, но выглядит она на сорок. Демонстрируя свои демократические принципы, Марджери не имеет личной служанки, но держит шофера, кухарку и двух горничных. Лэрри Портер, молодой американец, считается ее любовником и, несомненно, является таковым, когда она в настроении. Бесс Харкнесс? Некоторые говорят - о, как я ненавижу их хитрые физиономии! - что преданность Бесс к Марджери всегда носила патологический характер. Уверена, что это полная чушь. Бесс куда больше интересуется мужчинами, чем Марджери. Она давно это доказала бы, если бы какой-нибудь мужчина рискнул проверить такие сплетни. Хотя по-своему она недурна собой. Бесс служит постоянной тенью Марджери Вейн только потому, что ей не представилось возможности быть тенью кого-либо другого. Что касается самой Марджери, то мнения о ней разделились. Одни считают ее доброй, великодушной женщиной, другие - отъявленной стервой. Думаю, в ней есть понемногу и от той, и от другой, как и у большинства из нас.
Нокс не стал комментировать эти факты или домыслы.
- Последний вопрос, доктор Фелл, и я успокоюсь окончательно. Почему вы мне все это рассказываете?
- Потому что меня просила об этом сама мисс Вейн, которая скоро придет сюда, чтобы лично изложить свою историю. Она жаждет с вами познакомиться, так как является вашей величайшей поклонницей.
- Что-что? - ошарашенно переспросил Нокс.
- Ничего страшного. Просто леди имеет определенные претензии на культуру. Она читала все ваши книги.
- Конечно, это весьма лестно. Но сказать, что она претендует на культуру, потому что читала мои книги, - все равно что объяснять то же самое чтением Уилла Дюрана или Артура Брайанта. Я восхищаюсь этими писателями, но…
- Хватит! - рявкнул доктор Фелл. - С меня довольно вашей чертовой скромности! Вы пишете на хорошем английском языке, несмотря на ваше произношение. Ваши лучшие произведения - "Квикверема из Ниневии" и "Холмистая английская дорога" - высоко оценены критикой. Мы не во всем с вами соглашаемся, но продолжаем вас читать.
- По крайней мере…
- Есть еще кое-что, друг мой, - вежливо перебил Нокса доктор Фелл. - Когда ваш день рождения?
- 14 июля - в день взятия Бастилии. А что?
- Ее тоже. Тот же самый день, месяц и год - вы одного возраста. Леди каким-то образом об этом узнала, и это произвело на нее огромное впечатление. Она полагает, что звезды могут одинаково воздействовать на судьбы. Как вы относитесь к астральным влияниям?
- Астральные влияния, - начал Нокс, - напоминают мне… Ладно, не имеет значения. Вы не думаете, что нам необходима еще одна порция пива?
- Пожалуй, - согласился доктор Фелл. Он поднялся во весь свой внушительный рост, опираясь на тяжелую трость, но не успел подать знак стюарду.
Дверь в вестибюль открылась. Ее придерживал спиной высокий, крепко сложенный, добродушный на вид молодой человек со стрижкой ежиком и в безукоризненном смокинге. В курительную вошла Марджери Вейн.
Было бы несправедливым сказать, что она вбежала или выглядела запыхавшейся и выбитой из колеи. Закутавшись в норковое манто, она крепко стояла на ногах, легко приспосабливаясь к качке. Марджери Вейн была чуть ниже среднего роста, но благодаря осанке казалась статной и величавой. Ее глянцевые черные волосы были слегка растрепаны - очевидно, ветром на палубе. На знаменитое по многочисленным фотографиям лицо, где широко расставленные темно-голубые глаза причудливо сочетались с маленьким курносым носом и широким ртом, была так искусно наложена косметика, что никакая бледность не стала бы заметной.
Следом за ней вошла маленькая проворная женщина, неся в руке плечики для манто. Мисс Элизабет Харкнесс - она подписывалась полным именем Бесс Толливер Харкнесс - была одета в более скромную меховую шубку. Ее светлые волосы скрывала шляпа. Несмотря на очки в толстой роговой оправе, она была, как говорила Фей Хэммонд, отнюдь недурна собой, хотя очень немногие это замечали.
- Право же, Марджери, - послышалось ее бормотание.
Глаза всех были, как обычно, устремлены на Цирцею.
Выскользнув из манто, Марджери Вейн продемонстрировала молодые плечи, почти девичью фигуру и изумрудно-зеленое платье - строгое, но в то же время модное и дорогое. Она передала манто компаньонке, которая тут же повесила его на плечики. После этого мисс Вейн двинулась вперед с чарующей грацией, одарив доктора Фелла ослепительной улыбкой.
- Пожалуйста, простите, но у меня есть причины быть немного distrait. Я… я только что видела призрак.
Доктор Фелл не казался удивленным.
- В самом деле, мадам? Чей же это был призрак?
- Не имеет значения. К тому же я уверена, что мне это почудилось. - Она посмотрела на Нокса. - Конечно, этот джентльмен…
Доктор Фелл торжественно представил Филипа мисс Вейн, мисс Харкнесс и мистеру Лоренсу Портеру.
Розовощекий Лэрри Портер, распространяя густой аромат бренди и дружелюбия, шагнул вперед и вежливо протянул руку:
- Вы Филип Нокс, сэр? Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что не увлекаюсь книгами. Но только что прочитал вашу "Холмистую английскую дорогу". Это здорово! Никак не могу забыть начало. - И, приняв позу, он начал декламировать высоким голосом:
Там, где когорты римлян шли и к Северну, и в Рай,
Английский пьяница шагал, и пономарь, и сквайр.
Извилистой дорогой все брели, не зная бед,
Которой шли мы в Бирмингем в ту ночь от Бичи-Хед.
Куда сильней, чем Бонапарт, наш сквайр мне досаждал,
И я вступать с французом в бой особо не желал.
Но коль придется, был готов задать им жару я…
- Ради бога, Лэрри! - Мисс Вейн властным жестом подняла руку.
- В чем дело?
- Лучше занимайся теннисом, а декламацию оставь в покое. Ты слишком напираешь на согласные - это звучит чудовищно!
- Я только хотел…
- Уверена, дорогой, что мистер Нокс оценил твой комплимент. Но ведь он не писал этих стихов, а только процитировал их. К тому же стихи не следует воспринимать слишком серьезно. Полагаю, мистер Нокс, - не без смущения добавила она, - доктор Фелл объяснил вам…
- Для меня честь и удовольствие быть представленным вам, мисс Вейн, - отозвался Нокс после выразительной паузы. - Доктор Фелл сообщил мне, что новая уэстчестерская труппа открывает сезон в театре "Маска" в Ричбелле в конце апреля. Это будет "Ромео и Джульетта", не так ли? Надеюсь, вы приедете на премьеру?
- В Ричбелл? Боже мой, конечно нет!
- Вот как, мисс Вейн?