– Артистка она, чё и говорить! – почти с восхищением подтвердил Генка.
– Ну, она – артистка, а ты кто? Хоть что-нибудь умеешь? – Тимофей невольно вошёл в роль воспитателя, благо опыта своего, с детьми да внуками, вполне хватало.
– Ну… меня ведь не зря матросом зовут. И служил на море, и очень любил модели мастерить…
– Да уже почти все и загнал – за водку эту проклятую! – выдала его Верка.
– А чё делать, когда тоска беспросветная!.. Дочь вышла замуж, родила, тесно стало в квартире, пришлось уйти… вон к Верке… Спасибо, не выгоняет…
– Выгонишь тебя, как же! – больше для порядка вяло возразила подруга.
– Ну, с вами, фруктами заморскими, всё понятно. А Ванька-то как угодил в бомжи?
– А Ваньку круто обманули! Подплыли в прошлом году двое, предложили ему обмен квартиры, – охотно рассказывала Верка. – У него два года назад жена умерла, и остался он один в двухкомнатной. Сын где-то в Питере живёт, и неплохо. А про отца почему-то забыл начисто. Даром что Ванька – не какой-нибудь дурак, раньше играл в духовом оркестре, был шикарным барабанщиком.
– Ну и вот, пообещали денег дать впридачу к меньшей площади, – подхватил эстафету Генка. – А в ответственный момент опоили каким-то зельем и подсунули какие-то бумаги…
– Так и оказался он на улице…
– Вань, ты где ночуешь-то? – спросил Тимофей.
Тот и ухом не повёл.
– Чё это он, тронулся, что ли? – тихо предположила Верка.
Все замолчали. Сбоку подошла Рыжая – несмело, тихо, и уткнулась мордой в колени недавнего противника…
Верка, не выдержав, заревела. Генка захлюпал носом. Тимофей ушёл в дом, принял таблетки от сердца и не выходил на улицу до обеда.
Троица, ещё немного посидев под окном, тихо поднялась и направилась к дому, где жила Верка. Рыжая, опустив кудлатую голову, шла следом…
ПЕНСИОННЫЕ СТРАСТИ
– Славка, сбегай за хлебом на рынок, скоро мать с отцом пожалуют! – крикнул из кухни Тимофей.
– Да, Славик, купи ещё баночку сметаны. Деньги сейчас дам, – добавила Клавдия.
– Ну, вы прямо будто дорогих гостей ждёте! – отреагировал острый на язык внук. – С утра бегом бегаете!
– "Прямо будто", – так не говорят, милый, – заметила бабушка. – "Прямо" тут совсем ни к чему.
– Ну, прямо ни к чему! – присоединился весело Тимофей. У него было явно хорошее настроение.
– Да какая разница! – отмахнулся Славка.
– Большая. Вот, к примеру, станешь ты делать предложение будущей невесте…
– Кому-кому? – Славка даже замер от удивления.
– Да Катьке Гусевой, к примеру, – уточнил Тимофей.
– Катьке?… Да никогда в жизни! Подумаешь, воображала!..
– И вот ты ей скажешь: "Я тебя… ну, прямо люблю!"
– Катьке? Никогда в жизни!
– Да послушай ты, поросёнок!.. Катька, не Катька, а лишних слов говорить не надо! – не выдержал Тимофей. – Слово – штука коварная. Может и вознести, и погубить человека!
– Господи, отпустите меня на рынок! А то мозги набекрень уже, как у тёти Лиды!
– А при чём тут тётя Лида?
– А при том. Не она ли жаловалась бабушке, что уже мозги набекрень?
– Ладно, вот тебе деньги, топай быстрее, – Клавдия подтолкнула внука к выходу.
Дверь хлопнула, хозяева вернулись на кухню, продолжая готовиться к встрече сына.
– А что это он о Лиде говорил?
– Да приходила на днях с газетами разными, где о пенсиях пишут. Ничего, говорит, понять не могу!
– А что понимать-то? Платят, и ладно.
– Когда каждая копейка на счету, тут хочется самой разобраться, что к чему. Считает, что мало платят.
– А ты считаешь – много?
– Да какое там! Но ей хотелось проверить самой, как выгоднее, по какому варианту получать: новому, или старому. Да и как не понять её: постой-ка у станка чуть не всю жизнь! Думала, по максимуму начислят, ан нет, опять пересмотрели! Училась-то она в ремесленном училище: день учёбы, день работы. Так нет, вычеркнули из стажа целых два года! В общем, пенсия её – не больше, чем у аптечного работника, что просидел в чистоте и в тишине – по сравненью с механическим-то цехом! И вот – проживи на эти пятьсот рублей сегодня!..
– Да что там говорить! Родят очередную мизерную помощь – и хвастают потом на всю Россию!.. Вот тебе и отдых, вот тебе и заслуженный!.. – Тимофей снял с плиты кастрюлю с картошкой в мундире, стал отливать воду и чуть не ошпарился: дрогнула рука.
– Только этого не хватало! – Клавдия отобрала кастрюлю, оттеснила мужа. – Успокойся, не мы одни так живём. Вон, говорят, прибавят пенсии. Правда, опять непонятно, – кому. То ли тем, у кого – минимальная, то ли всем сразу, то ли этот хитрый коэффициент поднимут…
– Что ни интервью, то разные сказки. Хоть бы договорились между собой сначала! А то Дума одно соображает, власти – другое, а по радио слышишь третье.
– И не говори, шуму много, а ведь прибавят на килограмм колбасы! Вот и живи, как хочешь, если ты не сидел всю жизнь где-нибудь в управлении или не бывший военный. А цены-то за полгода опять выросли!
– Да, нам ещё повезло. Как-никак, Николай хоть на свою-то семью зарабатывает, да и Галина старается, ничего не скажешь. Да и остальные дети – слава богу, не забывают: и нам, глядишь, подкинут иной раз! Кстати, вчера у Николая зарплата была, – Тимофей немного успокоился и уже чистил картошку.
– Уж, конечно, не с пустыми руками придут!
– А как же! Понимают, что с внуками возиться – тоже работа. Один Славка чего стоит!
– Ну, Славка у нас – ещё хоть куда. Вон, посмотри, что у других делается! Уже от рук отстали! Наш хоть слушается до сих пор, – рассуждала Клавдия с толкушкой в руке, сбивая жёлтое, пышное пюре.
В прихожей послышались голоса. Это Славка догнал по пути родителей и радостно сообщал последние новости.
– Ну, привет, старики! – Николай, весь в Тимофея, но с густой шевелюрой вьющихся волос и молодыми весёлыми глазами, уже проходил в комнату, обнимал родителей.
За ним вошла Галина, хрупкая, светловолосая, медсестра детской больницы.
– Мать, держи! Вчера зарплата была, – Николай с шутливой торжественностью протянул конверт с деньгами.
– А мне? – Славка был тут как тут.
– А у тебя один спонсор, это дед! Как он решит, так и будет. Понял? – и, видя разочарование сына, успокоил: – Это я о мелочах всяких. А велосипед и прочее на себя беру. Но опять же, если дед "добро" даст в смысле твоего поведения.
– Разговоры разговорами, а пора к столу! – напомнила Клавдия. – Небось, все проголодались. На сегодня у нас – домашние котлеты с пюре и пирог с грибами.
– И ещё кое-что, – хитро подмигнул Николай и стал доставать из большой сумки разную вкуснятину, в том числе для детей.
– Ура-а! – закричал пятилетний Ромка, оставив своё любимое детское лото и уже разворачивая длинную заморскую конфету.
Галина прошла на кухню, чтобы помочь свекрови, и вскоре все разместились за большим столом в гостиной.
– Это только аванс, – похвастался Николай. – Расчёт позднее будет. Хозяин пока не обижает.
– Да, нынче просто электрик получает больше учителя или врача, – как будто чёрт дёрнул за язык Тимофея.
– Вы правы, папа. Но дело не только в этом, – негромко заметила Галина. – Плохо, что хозяин Николая утаивает больше половины выручки, судя по тому, как расплачивается с людьми. А ведь это – и пенсии для наших родителей. И чем дольше будет такое, тем труднее будет их повысить.
– Ты что, против, чтобы я нормально зарабатывал? Чтобы сыновья наши не были голодны и оборваны? Или не с той ноги встала? – поневоле завёлся Николай.
– Ты Галину не тронь, сынок. Она права, ничего не скажешь, – вступился за невестку Тимофей.
– И ты туда же? Хочешь сидеть на воде и хлебе, как многие? – не уступал сын.
– Ну вот, встретились, называется, – погрустнела Клавдия.
– Мам, значит, и наш папка виноват, да? – Славка ждал ответа.
– Ну, виноват – не виноват, а когда пойдёт на пенсию, будет получать те копейки, что сейчас показывает его хозяин.
– Ох, и сложно всё у вас! – вздохнул Славка и заторопился на улицу к друзьям…
Однако Тимофею хотелось вернуть всем хорошее настроение (ведь не часто встречаются, в конце-то концов!) и он решил развлечь остальных. Взял с журнального столика газету…
– Вы ешьте, ешьте, а я вам прочитаю коротенький рассказик, мы вчера с удовольствием с Клавой посмеялись. Слушайте. Называется "Такой вот бартер".
Ну, прямо про сегодня!
– Ну, раз прямо, – засмеялась Клавдия, – то давай.
Итак, письмо первое.
"Дорогой мой своячок! Когда в гости к нам будешь? Лучше, конечно, побыстрей, в июле: в огороде закуси полно, в лесу – грибов, в реке – рыбы. Вот уж где погуляем! А главное… главное, Вить, не поверишь: за два месяца нам заплатили – чем бы ты думал? Да вовек не догадаешься!.. Уж ладно, не буду томить. Заплатили нам, дорогой ты мой своячок, нашей продукцией, то есть, водкой! Веришь ли, четыре ящика в кладовке стоят! Да тут и сугубый трезвенник убеждения переменит! А чё уж про нас, грешных, говорить. И ведь друзей вдруг объявилось – видимо-невидимо! Так и лезут, так и, господи прости, прут в дом! Моя Глашка уже второй месяц оборону держит. Уж так держит, хоть к боевому ордену представляй! И ведь всё равно пробиваются, черти проклятые! Не мытьём, так катаньем берут. Что ни день, то с какой-нибудь радостью прут: и ребёнки откуда-то, вдруг, на свет появляются, и такие небылицы откапывают кореша, будто бы из дружбы нашей, – ну, как тут не выпить!
Так что поспеши, мой дорогой своячок, а то и за встречу выпить будет нечего. Или, как Глашка грозит, белой горячкой заболею. А ведь чёрт его знает, в такой жизни всё может быть".
– Между прочим, это не выдумка! И у нас в городе подобное практикуется. От ребят слышал, – заметил Николай.
– Но не обязательно водкой! – уточнила Клавдия.
– Давай дальше, отец! Чем всё кончилось? – торопил Николай.
– Что ж, поехали, – согласился Тимофей. – Письмо второе. "Озадачил ты меня, Егор Пантелеич. Хотя вроде и обрадовал. Приеду я к тебе, погощу честь по чести, а как звать к себе? Ни водки дома, ни закуси. Получаем последние полгода – веришь, не веришь, – гробами. Мало того, что проку никакого, так ещё и место в квартире занимают! Правда, молодые наши приспособили их вместо загородки в большой комнате. Им-то хорошо, хиханьки да хаханьки, а каково мне проснуться среди этих чудищ? И чёрт меня надоумил поступить в эту контору. А с другой стороны, – выбирать-то нынче не приходится. На днях, правда, умер один дальний родственник, мы уж было, Господи прости, – вздохнули облегчённо: как-никак, одним гробом поменьше будет, да и деньги, хоть на хлеб с молоком, да появятся, – так ведь опять незадача! Предложили взамен пять петухов: хозяин-то на птицефабрике работает. Там как-то без петухов стали обходиться, вот и выдали зарплату этими горластыми женихами. Сразу-то всех не съешь, вот и орут по ночам, на свидание рвутся! Говорят, на сигналы эти отчаянные даже НЛО прилетал. Покружил, покружил над посёлком, да и ретировался, ничего не поняв, восвояси.
Однако не все так растеряны. Некоторые из гробов тех самых, например, садовые домики строят, а у меня как-то рука не поднимается: не божеское это дело. Так что, конечно, живите долго, но если что, то имейте в виду. Водка – не петух, сговоримся как-нибудь. Если до того не свихнёмся. Это нынче – раз плюнуть. Такая кругом фантастика, то есть, господи прости, – сумасшедший дом. На этом кланяюсь, до скорой встречи, твой Витёк".
– А ведь действительно – фантастика кругом! – посмеявшись вдоволь, заключил Николай и пошёл в детскую поиграть с маленьким Ромкой.
В ЗАСАДЕ
Целую неделю Иван Петрович с Бимом дежурили на даче Марии. Гостя, как и предполагалось, в эти дни не было. Зато Иван Петрович мало-помалу привёл внутренность дачи в порядок: молоток и рубанок ещё держать не разучился. В субботу, как и договорились, Мария нарочито громко сказала в администрации рынка, что выручку сдаст в банк в понедельник, так как сегодня уже не успевает.
Ближе к вечеру на дачу приехал Олег Петрович, главный диспетчер "операции". Изольда тоже не смогла усидеть дома. Вскоре подоспела Мария, сварила для гостей картошку в мундире, открыла консервы.
Подкрепились в непривычной тишине…
– Иван Петрович, а вы обещали рассказать, как работу искали, – попросила Изольда.
– Да, Иван, что там интересного было?
– Да уж, пожалуй, интересно… Сначала я подался аж в швейцары в одном модном московском ресторане. Костюм мне выдали – с разными прибамбасами под золото, рассказали, что к чему… И вот стою я, такой большой и важный, у шикарных дверей, все внимание обращают, иномарки останавливаются… Щёлкают на фото все, кому не лень.
– Представляю, Иван Петрович! – поддержала с улыбкой Изольда.
– Да… Так вот, это парадная сторона, приятная, ничего не скажешь. К вечеру солидный народ собирается, дамы в туалетах импортных, некоторые даже здороваются, в том числе иностранцы…
– И что же вас не устроило? – даже Мария отключилась от своих тревог.
– А вот что! Не зря говорят, что вино в голову ударяет. Некоторые вываливались поутру почти в свинском состоянии, ну, и вели себя соответственно, особенно нувориши наши. Могли ни с того ни с сего и оскорбить, и руки распустить…
– Вот хамы! И вы терпели, Иван Петрович? – пытала Изольда.
– Увы, однажды и сам вмазал одному зарвавшемуся, а тот депутатом оказался…
– Неприкосновенным! – воскликнули друзья.
– Вот-вот, да не просто депутатом, а директором чего-то там значительного…
– Ну и что?
– А то, что налетела на меня его обслуга вооружённая, чуть в котлету меня не превратила. Хорошо, администратор, бывший учёный, увидел и милиции просигналил.
– Да… И вы решили уйти, конечно?
– Ну да, но за меня ещё раньше решили.
– Проще говоря, выгнали? – уточнил Олег Петрович.
– Точно. И даже не заплатили за работу. Дескать, сам виноват.
– А куда смотрят профсоюзы? – воскликнула возмущённо Изольда.
Все дружно рассмеялись.
– Решил я не мудрить, пошёл чернорабочим на стройку, – продолжил Иван Петрович…
– Но вы же классный бухгалтер! – напомнила Мария.
– Ну и что? В моём возрасте – и классные не очень нужны! Тут надо быть компаньоном, уметь скрывать-замазывать, чтобы налоговая не прищучила… А у меня не тот характер. Да и не по возрасту такая химия, такой риск…
– Ну, и что дальше?
– А дальше… Неделю на стройке проработал, а потом – прямиком в рабы…
– Господи, до чего дожили! – возмутилась Изольда.
– Да уж… Словом, привезли нас, несколько человек, на строительство дачи нашего начальника. То есть, то ли дом, то ли замок был уже в основном готов, оставалось коммуникации довести до ума. Экскаватор нарыл вгрубую траншеи – и уехал. А нам надо было уже к трубам всё приспосабливать.
– Ну и что? – Олег Петрович, поглядывая на двери, торопил рассказчика.
– А то, что, когда стемнело, хозяин куда-то уехал, – может, к крале своей, а о нас забыл. И мы в ловушке оказались. Пошёл дождь, стало скользко, из траншеи выбраться не можем, – голодные, холодные и злые. А и выскочи, так у него всё на охране: и сам дом, и забор, что тебе китайская стена. И где-то рядом собаки рычат, как тигры. Вот так и провели ночку.
А утром "бай" приехал, услышал крики, бросил лестницу. Выбрались мы, а он – не то что согреть и накормить, – даже не извинился. Вызвал шофёра и отправил в город.
– Вот сволочь! – Мария аж кулаки сжала. – Ну, и что дальше?
– А… ушёл я оттуда! К чёртовой матери такую работу… Хотя, с другой стороны, – может, зря? Может, просто гордость заела? Платили-то исправно…
– Ну уж нет! Как можно такое терпеть? В конце концов, мы же люди…
– В общем, преподаю сейчас на курсах бухгалтеров. Один знакомый посодействовал. И работы не очень много.
Незаметно стемнело, а "гостя" всё не было. Свет зажигать не стали.
– А давайте-ка я вас повеселю немного – после всех этих грустных историй! – предложила Изольда.
– А вот это правильно! – поддержал Олег Петрович.
– Я с этим маленьким рассказом давно уже выступаю. Итак, слушайте.
Недавно еду в электричке, скучаю, а рядом соседка – лет этак шестидесяти – возьми да и выпали: "Ну и чудеса, ну и Капитоновна!" Я, понятное дело, поворачиваюсь к ней, показывая, что вся – внимание. Подогреваю: "А что за Капитоновна"?
– Да кто её не знает!
– Ну, я, к примеру…
– Ну разве только вы…
– Расскажите же! – уже торопила я собеседницу, зная лукавую привычку некоторых деревенских потянуть-таки за душу, довести любопытство до кипения, после чего уже любая история примется как дар небесный. Но тут тебе не лавочка у крылечка, можно и перестараться, и потерять благодарного слушателя на ближайшей остановке.
– Так вот, пошла наша Капитоновна мыться в баню. И говорит мне – мол, управишься с делами, приходи тоже, пару хватит на обеих. "Конешно, – отвечаю, – только не перестарайся с паром-то, через три дня девяносто отмечать будем, как-никак! А то пропадёт мой заказ на торт юбилейный. Целых пятьдесят тысяч содрали, черти проклятые!.. Ну, топай, может, и я попоздней соберусь".
Баню Капитоновна истопила к обеду, дала выстояться, собралась и двинула туда честь по чести, как и делала это всю свою сознательную жизнь. Бывало, шутя говаривала: "Уж если и умирать – так в бане. Тепло, сухо, дух – горячий да берёзовый – голову кружит и пятки щекочет… Рай, да и только. Без всяких там особых судов и пропусков в небесное царство…" Само собой, умирать никому не охота, но и впрямь думаешь: а ведь дело говорит! И вообще, Капитоновна – баба умная, чуть не век за спиной, было время и покумекать – в отличие от нас, торопыг. Как-то у неё всё сходилось, и не только на словах. Есть же такие люди.
Ну вот, управилась я со скотиной, темно уже, небо осеннее вызвездилось, думаю – вот и баню заработала. Смотрю – в избе у Капитоновны темно. Значит, ещё там… Захожу в предбанник – бельё её на месте. Одурела старая совсем. Сколько это часов парится?! Открываю другую дверь – и застываю в страхе: на широкой лавке лежит Капитоновна, скрестив на груди руки… "Эй!"– на всякий случай окликаю, а у самой поджилки трясутся: это тебе не байки на завалинке! Капитоновна – ни звука, ни движения. А лицо такое светлое, ясное – никак, уже в раю соседка! Вот ведь, как предсказала, так и есть… Спохватилась: ну и дура, нашла время рассуждать!.. А подруга-то дорогая умерла, не будет её больше рядом!
Выскочила я на улицу и заголосила. Из окон люди выглядывают: что да как?… Перво-наперво я избу её закрыла, мало ли чего пропадёт, хоть и бедная старуха. Потом побежала к сестре советоваться. Решили до утра не тревожить Капитоновну, пусть освоится в раю, а уж утром поедем в село, сообщим куда надо.
Наревелась, с грехом пополам заснула. А ночь уже кромешно-чёрная, всё-таки октябрь… И привиделась мне Капитоновна, говорит: "До чего же баско в раю!" И рассказывает о всяких хороших вещах… Разбудил меня стук в окно. Встаю, не знаю, то ли снится всё, то ли наяву… Подхожу к окну, а там – Капитоновна. Всё, думаю о себе, – сошла с ума, – и падаю как сноп на пол… Говорят, часа два меня отхаживали от шока. Могла бы и не очухаться, между прочим. И в рай попасть куда раньше соседки, которая, как оказалось, перепарилась, ослабла вовсе и на всякий случай приготовилась отплыть в райские кущи…