Мать мальчика еще некоторое время озиралась по перрону в поисках мисс Траб – так ей хотелось выговорить той за то, что подвергла опасности ее ребенка. Но желанный козел отпущения исчез, преступно скрылся. Она часто потом повторяла это, рассказывая всю историю своим знакомым. И многие из них подтверждали, что последнее время повсюду крутятся всякие странные типы и нужно быть настороже. Безумцы, преступники всех мастей, или и то, и другое вместе. Возьмите, к примеру, эту каторжницу мисс Траб, которая травилась газом... Удалось бы ей это – и пусть, так нет же, нужно было ее спасти, и кто знает, на что она теперь способна...
Разговор с миссис Мидоус не рассеял сомнений Рэя Холмса. Как он объяснил жене на обратном пути, в этом деле было немало странных обстоятельств. Взять, к примеру, медицинскую сторону дела. Если мисс Траб, как она показала под присягой, никогда вообще не имела ребенка, почему не вызвали врача, чтобы тот ее обследовал и опроверг или подтвердил ее утверждение? Как такое было возможно?
– Я знаю, что делать, – заявил он. – Разыщу газету, которая помещала наиболее подробные отчеты о процессе. Лучше всего "Таймс", верно?
– Не знаю, – ответила Мевис. – В бюро, где мы с Кэрол работали, в приемной всегда лежала "Таймс", но мы никогда в нее не заглядывали. Слишком уж она толстая и нудная.
Они рассмеялись.
– И все-таки, – настаивал Рэй, – полагаю, что для начала это лучший выбор.
Мевис с обожанием посмотрела на мужа. Он был такой рассудительный, обо всем успевал подумать. Глядя на его сильные руки на руле, на его глаза, впившиеся в дорогу, она чувствовала себя счастливой и благодарной за его любовь и заботу. На него всегда можно положиться им обеим – и ей, и Джой. Так что если он интересуется этой бедной старой мисс Траб...
– Хорошо, милый, – снисходительно согласилась она. – Не знаю, добьешься ли ты чего-нибудь после стольких лет... Но попробовать не мешает, правда?
Рэй взялся за дело как обычно – спокойно, но энергично, и уже до среды просмотрел все газеты, которые мог добыть. Но любопытство его осталось неудовлетворенным.
– Чтобы доказать ее вину, – заявил он, – использовали массу всяческих уловок. К ней были явно предвзяты. Среди присяжных оказалось трое женщин, и это не могло не повлиять на создание эмоционального, недоброжелательного отношения к ней.
– Не изображай такого беспристрастного!
– Да, я тоже не беспристрастен. Но ведь это факт. Женщины всегда руководствуются эмоциями, а мужчины не захотели им противоречить из опасений, что их сочтут бесчувственными и толстокожими.
– Ну ладно. А что это были за уловки?
– Я хочу связаться с ее защитником, – заявил Рэй вместо ответа.
– Он не заинтересуется. Пожалуй, лучше будет обратиться к присяжному поверенному, который готовил защиту. Он в этом деле важнее.
– Ты права. Я записал все фамилии и сегодня же напишу.
Мевис, хотя и одобрила планы Рэя и поддерживала все его действия, начала терять интерес к делам мисс Траб. Все случилось так давно... Как же теперь раскрыть то, что не удалось прежде? Кроме того, миссис Мидоус была убеждена, что ошибки не произошло. Да, сама она тогда была молодой девушкой, но в конце тридцатых никто уже не мог быть таким невинным и неопытным, чтобы не заметить, беременна ее собственная сестра или нет. Такого просто быть не могло.
Судя по тому, как миссис Мидоус рассказывала об этом, видно было, что она все еще переживает. Крайне неохотно она обвиняла мисс Траб в чем бы то ни было. Но если даже милейшая миссис Мидоус так относилась к делу, то зачем забивать себе голову? Разумеется, Рэй должен удовлетворить свое любопытство. Он не относится к тем людям, которые не доводят дела до конца. Она будет его выслушивать и подбадривать, сколько хватит сил. Но сама...
Утром в пятницу магазины были полны народу. Мевис придвинула коляску Джой к стене возле овощного магазина и зажала тормоз. Внутрь с коляской было не войти: слишком сильная толчея. Поправив одеяльце, закрывавшее спящего ребенка, она скрылась в магазине.
У прилавков стояли длинные очереди и закупки на уикэнд заняли у Мевис не меньше получаса. Когда она вышла с двумя полными тяжеленными сумками в обеих руках, Джой еще спала. Но подойдя ближе, она с раздражением заметила, что какой-то мерзавец бросил обрывок бумаги на чистое кружевное покрывальце. Переложив обе сумки в одну руку, хотела было другой его смахнуть, но клочок держался, приколотый булавкой. На листке обычной бумаги, сложенном вдвое, печатными буквами карандашом было написано: "МИССИС ХОЛМС".
Мевис ощутила, как сердце ее замерло, а потом вдруг бешено забилось. Но спокойно отставив сумки в сторону, она осторожно, чтобы не разбудить Джой, отцепила листок. Чувствуя, как подгибаются ноги, оперлась о стену и прочитала:
"Это предупреждение. Если не перестанете вмешиваться не в свое дело, ваш ребенок за это поплатится. Это не шутки."
Нет, это были не шутки. Будь это даже мистификацией, злой шуткой какого-то безумца, это было слишком жестоко, чтобы сойти за шутку. Мевис прикрыла глаза, чтобы не видеть этих жестоких слов. Листок дрожал в ее руке. Чей-то голос рядом вежливо спросил:
– Вам плохо?
Мевис открыла глаза и огляделась. Какая-то пожилая дама смотрела на нее с беспокойством. Пришлось заставить себя улыбнуться.
– Нет, спасибо. Так... Так душно было в магазине...
– Слишком много народу, – кивнула женщина. – Не знаю, как вы, молодые матери, выдерживаете. Я не могу.
Мевис снова улыбнулась. Женщина помогла ей загрузить покупки в коляску и проводила до самого перекрестка. Там они распрощались. Придя домой, Мевис забрала коляску Джой в дом и остаток дня держала ребенка при себе.
Когда записку увидел Рэй, сначала он был поражен, потом взбешен, и наконец глубоко задумался.
– Кто-то испугался, – заключил он в конце концов. – Не хочет, чтобы мы вытащили это дело на свет Божий. Как думаешь, кто это может быть? Только Мидоусы знают, что мы этим интересуемся.
– А адвокатская контора, куда ты написал в понедельник?
– Хочешь сказать, что это они угрожают Джой?
– Нет, разумеется нет. Но они поддерживают контакты со всеми, кто с этим делом связан. Что тебе, собственно, ответили? Не было там, случайно, что они с кем-нибудь проконсультируются?
Рэй достал письмо.
– Пишут, что высоко ценят наш интерес к делу, с учетом последних событий. Речь о так называемой попытке самоубийства. Не могут, однако, уделить нам никакой информации, пока не свяжутся с различными заинтересованными лицами. Полагаю, они имеют в виду некоторых свидетелей, давших показания на процессе. Свидетелей защиты.
– Для чего кому-то из них нас удерживать?
– Бог его знает. Если, конечно, это кто-то из них. Наиболее заинтересованы тут Мидоусы. Не хотят, чтобы снова ожило то, последствия чего испортили им целые годы.
– Но они бы попросту написали нам и попросили прекратить, пощадить их чувства или что-то в этом роде. Не приезжали бы из самого Уэйфорда, чтобы прикалывать дурацкую записку к одеяльцу Джой.
– Да, не похоже на миссис Мидоус. Но ведь не могла же это сделать сама мисс Траб? Она-то не знает, что мы ездили в Уэйфорд.
– Она все еще в больнице?
– Не знаю. На этой неделе я не справлялся. А ты?
– Нет, – смущенно призналась Мевис. – Ты не думаешь, что неудобно с нашей стороны столько сил вкладывать в это дело и даже не позвонить, чтобы узнать, как она себя чувствует?
Рэй не ответил – встал и пошел в холл, к телефону. Но вдогонку услышал:
– Мы же все это делаем из чистого любопытства. Полагаю, мы должны прекратить, как требуют в записке.
Рэй вернулся мрачный.
– Что, ей хуже? – вскрикнула Мевис.
– Нет, все хорошо. Настолько хорошо, что в субботу ее выписали. Она сама этого захотела, и с медицинской точки зрения не было оснований ее задерживать, а полиция обвинения не выдвинула. Так что она ушла. И никто не знает, где она теперь.
Мевис побледнела.
– Значит, в воскресенье она могла поехать в Уэйфорд. Могла обо всем догадаться и написать эту записку.
– Если она не хочет, чтобы мы узнали больше, значит, она все-таки виновна.
– А я думаю, что она не в себе.
Рэй, однако, был упрям.
– Никогда она не была не в себе. Но вполне возможно, что не пыталась тогда защищаться, потому что выручала кого-то другого. И потому пытается удержать нас теперь.
– Но разве она угрожала бы Джой, будь в своем уме?
– Не знаю. – Рэй принял решение. – Вот что мы должны сделать: показать записку в полиции. Если они этим займутся, мы угомонимся. Так будет лучше всего.
Мевис была того же мнения. Еще она предложила, что попросит свою мать приехать на неделю – другую помочь с ребенком. Рэй, правда, считал, что опасения ее необоснованны, но не возражал против дополнительных мер безопасности.
Визит в полицию Рэя разочаровал. Инспектор Браун склонен был считать все только шуткой. Или доказательством того, что мисс Траб тронулась умом и что состояние ее все ухудшается. Видимо, в конце концов ее найдут на рельсах или в речке и таким образом все наконец успокоится.
Рэй был возмущен. Полиция обязана была заняться поисками угрожавшего. Если записку написала не мисс Траб – а только полиция могла это проверить – то кто? Выяснение этого могло послужить заодно разрешению загадки шестнадцатилетней давности, до сих пор не выясненной до конца.
Но инспектор Браун действовать не собирался. Шестнадцать лет назад был вынесен приговор, и хоть министр тогда смягчил его, Браун не намеревался добавлять работы конингтонской полиции. А записка – просто глупая шутка. Шутника найти нетрудно. Мисс Траб почти наверняка ненормальная. Она всегда такой была. Нужно было провести экспертизу, когда она убила ребенка – присяжные признали бы ее недееспособной. И если бы не местный судья, была бы признана недееспособной и в тот раз, неделю назад. Врачи были за это, но судьи слишком осторожны, всегда боятся, что друзья, и родственники, и даже врачи хотят таким образом избавиться от обузы. Правда, надо признать, что в половине случаев так и есть.
Рэя утомил столь явный цинизм. Забрав записку, он положил ее в бумажник.
– Если с Джой что-то случится, – сказал он, – вы не сможете утверждать, что я вас не предупреждал.
Но Браун только проводил его равнодушным взором. Слова Рэя на него впечатление не произвели. Подобные вещи случались так часто...
Глава 6
Клод Уоррингтон-Рив, Адвокат Его Величества, сидел у себя в кабинете, повернувшись к окну, сквозь которое падал хмурый свет осеннего дня. С наслаждением любуясь падающими листьями, которые образовали на тротуаре золотые озерца вокруг деревьев, ждал, пока секретарь введет очередного клиента.
Рэй, входя в комнату, увидел только затылок седовласой головы, посаженной на короткую мускулистую шею. Но тут же его встретил взгляд удивительно живых черных глаз, испытующе уставившихся на него.
– Мистер Холмс, сэр, – доложил секретарь и тут же исчез.
– Смею надеяться... – начал было Рэй свою старательно заготовленную фразу.
– Прошу садиться.
Адвокат не встал из-за стола, но голос его звучал дружелюбно. Слова его, хотя и прозвучавшие как приказ, были скорее дружеским приглашением. Рэй сел, не чувствуя обиды.
– Я очень благодарен, что вы согласились меня принять, начал он снова. – Мистер Кук сказал мне...
– Да... Мистер Кук несомненно говорил вам, что в то время не был членом адвокатской фирмы. Не был им тогда и Френк Симмондс. А отец Симмондса пару лет назад ушел на пенсию.
– Да, сэр. Примерно так мне и говорили. Я не слишком надеялся, что смогу вас увидеть, и потому...
– Ну разумеется. Но видите, и я заинтересован. И хотя с самого начала должен вам сказать, что серьезно сомневался, не отказаться ли мне от дела, когда мисс Траб не согласилась, чтобы мы потребовали признать ее недееспособной, а позднее стал отдавать себе отчет, что не имел шансов на успех, учитывая факты.
Рей облегченно вздохнул.
– И мы того же мнения, – воскликнул он. – Я имею в виду – Мевис и я. Мевис – моя жена. Все эти глупости в газетах...
– Ну разумеется. Газеты я читал, мистер Холмс. Как я уже сказал, ее новое появление меня заинтересовало. Вот только лишнего времени у меня нет. Так что скажите мне, только коротко и ясно, чего вы от меня ждете.
– Я не верю, что она пыталась совершить самоубийство, решительно заявил Рэй, – а тем более, что пыталась навредить мне и моей семье. Полагаю, что отвечать за это должен кто-то другой. И видимо вы понимаете, что это означает, правда?
По блеску в черных глазах было ясно, что мистер Уоррингтон-Рив прекрасно понимает все последствия, могущие проистекать из этого утверждения.
– Вы намекаете, что кто-то сознательно пытался устранить мисс Траб, а при оказии – и вас со всей семьей? А когда это не удалось и вдобавок пробудило ваше любопытство, пытается вас запугать, чтобы остановить розыски? Вы часто читаете детективы, мистер Холмс?
Кровь ударила Рою в лицо. Не часто доводилось ему слышать столь обидные слова. На миг Рэй увидел себя в зале суда, под перекрестным огнем безжалостных и острых вопросов, и понял, почему мистер Рив достиг вершин, которые теперь занимал. Не столь важны были даже сами вопросы, как тон, которым он их задавал. Не в том ли и состоял весь фокус? И все адвокаты действуют подобным образом?
– Нет, детективы я не читаю. Но если позволите, я представлю доказательства, позволяющие мне думать так, а не иначе.
Адвокат почувствовал к молодому человеку симпатию. Тот обладал способностью сосредоточиться, умел держать себя в руках, отодвигая в сторону эмоции, которые могли повредить делу. Был первоклассным материалом для свидетеля.
– Прошу, говорите, – придвинув к себе лист бумаги, Рив взял золоченый карандаш.
– Во-первых, кухонное окно, – начал Рей и сделал паузу, чтобы спокойно спросить: – Мистер Кук изложил вам историю в общих чертах?
– Да, и я прочитал его сообщение очень внимательно.
– Так вот, в первый раз, когда мы вернулись за Джой и почуяли газ, я прошел в кухню и помню, что краны были закрыты, а окно заперто. Я его открыл и так оставил. На следующее утро, когда дом был полон газу, окно снова было закрыто и пришлось его взламывать.
– Мисс Траб, вполне естественно, должна была запереть окно, если собиралась покончить с собой.
– Согласен. Но она закрыла бы и вентиляцию. А вытяжка была заткнута снаружи. Мхом. Так, чтобы казалось, что тот упал туда случайно. Мох! Но ведь крыша у нас совершенно новая!
Адвокат усмехнулся при виде торжествующей мины на его лице.
– Так откуда же взялся этот мох? – спросил он.
– Полагаю, с газона. Его там, к сожалению, полно.
– Другими словами, мох там был помещен с умыслом, и причем неумным?
– Согласен, – кивнул Рэй. – Ведь если кто-то хотел попасть внутрь, после нашего ухода мог сделать это незаметно для нее. А я не говорил ей, что открыл окно.
Адвокат одобрительно кивнул.
– И еще одно. Если это было самоубийством, почему она не осталась в кухне, где газа было больше? Самоубийцы как правило так и делают. Даже если это она позакрывала окна, то для чего поднялась наверх?
– На этот раз все сочли, что она утратила психическое равновесие. Но прошу продолжать.
– Вопрос с задержанной квартплатой. Она ее не оставила, но прислала позднее. Всегда была неслыханно скрупулезна. Если она собиралась покинуть нас навсегда, следовало бы полагать, что перед этим уладит все дела. Не думаю, что она собиралась исчезнуть навсегда, по крайней мере ни на тот свет. Полагаю, она собиралась просто съехать от нас, а не покончить с собой.
– Есть у вас еще доводы в поддержку этого тезиса?
– Да. Когда мы пришли за Джой, она не спала и была одета. Мисс Траб, разумеется. В ее комнате было темно. Полагаю, она хотела, чтобы мы думали – она спит, а потом собиралась исчезнуть, незамеченной нами. Подойдя к дверям, держала в руке карандаш. Думаю, она писала ту записку, когда вдруг услышала, что мы неожиданно вернулись раньше, чем она рассчитывала. И так ее и не закончила.
– Что вы имеете в виду?
– Я о ее письме к сестре. Конверт не был запечатан, не наклеена марка. Это непохоже на мисс Траб. Она профессиональный канцелярист. А у бумаги был волнистый край, отрезанный вручную. Строчка, которая кончалась словом "ухожу", оборвалась как раз на этом месте. Может быть, она написала, куда уходит, а кто-то это обрезал, чтобы создать впечатление, что это прощальное письмо самоубийцы.
– Вы в самом деле не читаете?.. – с усмешкой начал адвокат. – Или вы потомок бессмертного Шерлока Холмса? – Он умолк, увидев, как собрались морщины меж бровей гостя. – Это фантастическая версия, – продолжал Рив уже другим тоном. – Но случались вещи и более странные. Меня, например, поразило то, что письмо было вложено в ваш портфель. Ведь куда естественней было оставить его у постели – нашли бы сразу.
– Попытка выиграть время.
– С чьей стороны? Мисс Траб? Или того гипотетического негодяя, который на нее покушался?
Рэй встал. Все было впустую. Этот интеллигентный саркастический тип не собирался ему помочь.
– Сядьте! – снова произнес Уоррингтон-Рив, и на этот раз это звучало как приказ. – Вы еще не закончили. Прошу продолжать. И будьте готовы к тому, что ваши взгляды могут быть атакованы и разбиты вдребезги, а вам придется научиться их отстаивать. Или вы не понимаете, что делаете? Вы пытаетесь обвинить какого-то неизвестного – или неизвестных – в преступной деятельности. И попутно пытаетесь подвергнуть сомнению приговор, вынесенный судом и утвержденный после апелляции. Это очень серьезное дело. Вы же не рассчитываете, что я сразу начну соглашаться со всем, что бы вы не сказали?
– Уже во время процесса были сомнения, – упорствовал Рэй. – Наверняка они были, иначе бы ее не помиловали.
– Сомнения в понимании политиков имеют мало общего с фактами и доказательствами. Если речь идет о смертном приговоре. Я же говорю о праве, которое сложно по своей основе.
– Вот еще одно, – продолжал Рей, разочарованно, но все еще упрямо. – На первый взгляд можно было подумать, что мисс Траб поехала в то воскресенье в Уэйфорд, чтобы задержать нас и может быть даже не допустить, чтобы мы от ее сестры узнали о ее прошлом. Можно было бы сделать такие выводы по испугу и плачу Джой. Но и Мевис, и я не верим, что там была мисс Траб. Джой плачет при виде чужих, но мисс Траб она обожала. С первого дня. Если бы та ее разбудила, Джой бы не плакала, а радовалась.
– Это не доказательство, – буркнул адвокат.
Наступила пауза. Рэй хотел встать и уйти, но не смел шевельнуться. Рив отвернулся и, казалось, разглядывал золотые озерца опавших листьев на газоне за окном. Уличный шум почти не долетал в эту заставленную книгами комнату.