- Ну что вы так расстраиваетесь, дорогой Морган? - примирительно сказал инспектор. - Можно подумать, будто я вас обвиняю в убийстве Монте Филда. Сядьте и успокойтесь. Я задал вам очень простой вопрос.
Морган рухнул в кресло, провел дрожащей рукой по лбу и пробормотал:
- Извините эту вспышку, инспектор. Но меня втянули в какую-то мерзкую историю… - И он обмяк в кресле, бормоча что-то про себя.
Квин с любопытством наблюдал за ним. Морган крутил в руке платок. Сунул в рот сигару, потом вынул ее. Джонсон смущенно кашлянул, глядя в потолок. За стеной опять раздался какой-то шум, но тут же стих.
- Давайте на этом закончим, мистер Морган. Можете идти, - решительно сказал инспектор.
Адвокат тяжело поднялся на ноги, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но передумал, надел шляпу и вышел из комнаты. По сигналу инспектора Джонсон рванулся за ним.
Оставшись один, инспектор Квин напряженно задумался. Он достал из кармана четыре корешка от билетов, письмо, которое дал ему Морган, и усыпанную сверкающими камешками дамскую сумочку, которую нашел в кармане убитого. Во второй раз за этот вечер открыл сумочку и высыпал на стол ее содержимое: несколько визитных карточек с выгравированным на них именем Фрэнсис Айвз-Поуп; два отделанных кружевами носовых платочка; косметичку, в которой лежали пудреница, губная помада и коробочка с румянами; маленький кошелек, содержащий двадцать долларов банкнотами и несколько монет; ключ. Квин минуту задумчиво перебирал эти предметы, потом сложил их назад в сумочку. Сунув ее в карман вместе с письмом и корешками билетов, он окинул комнату взглядом, подошел к вешалке, взял единственную висящую на ней шляпу - из мягкого фетра - и осмотрел ее изнутри. Там были вытиснены инициалы "Л. П." и размер окружности головы: 9 и 7/8.
Он повесил шляпу на место и открыл дверь в прихожую. Сидевшие там три женщины и мужчина с облегчением вскочили на ноги. Квин стоял в дверях, засунув руки в карманы пиджака и добродушно улыбаясь.
- Ну вот, дошло дело и до вас, - сказал он. - Заходите, пожалуйста.
Он вежливо отступил в сторону и пропустил всех четверых. Возбужденно щебеча, дамы уселись на стулья, которые им подал молодой человек. Четыре пары глаз выжидательно смотрели на стоявшего у двери пожилого человека. Он отечески улыбнулся, бросил взгляд в прихожую, закрыл дверь и торжественно прошагал к письменному столу. Сев в кресло, он полез в карман за табакеркой.
- Ну что ж, - дружелюбно сказал он, - извините, что так долго вас продержал. Дела, понимаете… Ну так вот… Гм… Да… Видимо, придется… Ну хорошо! Во-первых, дамы и господа, давайте выясним, кто здесь кто. - Он обратил взор на самую красивую из трех дам. - Насколько я понимаю, мисс, ваше имя - Фрэнсис Айвз-Поуп, хотя я и не имел удовольствия быть вам представленным. Так?
Девушка удивленно подняла брови.
- Совершенно верно, сэр, - сказала она звонким голосом. - Хотя мне непонятно, откуда вам известно мое имя.
Она улыбнулась магнетической улыбкой, полной обаяния и покоряющей женственности. Это цветущее юное создание с огромными карими глазами и нежной бело-розовой кожей дышало чистотой и искренностью, которые произвели на инспектора отрадное впечатление.
- Это, конечно, покажется необъяснимым человеку, далекому от наших полицейских дел, - с широкой улыбкой ответил он. - Но все очень просто. Ваши фотографии часто появляются в газетах. Одну я видел сегодня в отделе светской хроники.
Девушка издала нервный смешок.
- Вот как? А я уж было испугалась. И что же вы от меня хотите, сэр?
- К сожалению, - удрученно ответил он, - у меня к вам деловой вопрос. Стоит только мне проникнуться к человеку симпатией, как в дело вмешивается моя профессия… Для начала я хотел бы узнать имена ваших спутников.
Он вопросительно взглянул на двух дам и молодого человека, которые смущенно замялись.
- Извините, инспектор, - к вам ведь так надо обращаться, - с очаровательной улыбкой сказала Фрэнсис. - Разрешите вам представить мисс Хильду Орандж и мисс Еву Эллис. Это мои подруги. А это - мистер Стивен Барри, мой жених.
- Позвольте, - с некоторым удивлением сказал инспектор, - но у меня было впечатление, что вы члены труппы этого театра.
Все трое закивали.
Квин обратился к Фрэнсис:
- Мне не хочется быть навязчивым, мисс Айвз-Поуп, но не могли бы вы объяснить, почему вы пришли сюда в обществе своих друзей? - спросил он с обезоруживающей улыбкой. - Я отчетливо помню, что просил полицейского пригласить вас одну.
Трое служителей Мельпомены оскорбленно вскочили на ноги. Фрэнсис бросила на инспектора умоляющий взгляд.
- Пожалуйста, простите меня, инспектор, - торопливо сказала она. - Меня никогда в жизни не допрашивала полиция. Меня пугала эта перспектива, и я попросила своего жениха и двух моих лучших подруг присутствовать при нашей беседе. Я не предполагала, что вы будете возражать.
- Понятно, - с улыбкой отозвался инспектор. - Я вас вполне понимаю. Но видите ли… - Он покачал головой.
Стивен Барри склонился к своей невесте.
- Скажи только слово, дорогая, и я останусь с тобой, - сказал он, вызывающе глядя на инспектора.
- Но как же, Стивен? - беспомощно пролепетала Фрэнсис. Лицо инспектора было непреклонно. - Наверно, вам лучше выйти. Подождите меня в той комнатке. Это ведь недолго, инспектор?
- Не очень долго, - отозвался Квин. Его облик странным образом изменился: в нем появилась агрессивность.
Молодые люди, почувствовав эту метаморфозу, ответили на нее возросшим антагонизмом.
Хильда Орандж, полная блондинка лет сорока, с лица которой холодный электрический свет безжалостно стер, вместе с косметикой, следы былой красоты, наклонилась к Фрэнсис и сказала, негодующе глядя на инспектора:
- Мы будем за дверью, дорогая. Если тебе станет дурно, позови нас, и мы уж сумеем тебя защитить.
С этими словами она вышла из кабинета, вызывающе вскинув голову.
Ева Эллис погладила руку Фрэнсис.
- Не волнуйся, Фрэнсис, - сказала она нежным голосом. - Мы с тобой.
И, взяв Барри под руку, она последовала за Хильдой Орандж.
Барри озабоченно оглянулся на Фрэнсис, метнул на инспектора испепеляющий взгляд и захлопнул за собой дверь.
Квин тут же вскочил на ноги и, опершись руками о письменный стол, сурово уставился в глаза Фрэнсис.
- А теперь, мисс Фрэнсис Айвз-Поуп, - жестко сказал он, - поговорим о деле. - Инспектор полез в карман и с ловкостью фокусника достал усыпанную блестящими камешками сумочку. - Собственно говоря, я просто хочу вернуть вам вашу сумочку.
Фрэнсис привстала. Кровь отлила у нее от лица. Она молча переводила глаза с инспектора на сумочку.
- Откуда у вас моя сумочка? - проговорила она.
- Ее нашли в театре.
- Ну конечно. - Фрэнсис с нервным смешком опустилась на стул. - Как странно, что я ее не хватилась.
- Однако, мисс Айвз-Поуп, - непреклонно продолжал инспектор, - важно не то, что вашу сумочку нашли, а где ее нашли. - Он сделал паузу. - Вы, наверно, знаете, что в театре сегодня произошло убийство?
Фрэнсис смотрела широко раскрытыми глазами, в которых было предчувствие чего-то страшного.
- Да, я об этом слышала, - чуть слышно отозвалась она.
- Так вот, мисс Айвз-Поуп, - жестко произнес инспектор, - вашу сумочку нашли в кармане убитого.
Девушка посмотрела на него с ужасом, придушенно вскрикнула и обмякла, потеряв сознание.
На лице Квина мгновенно появилось выражение сочувствия. Он бросился на помощь Фрэнсис, но тут в дверь ворвался Стивен Барри. За ним вбежали Хильда Орандж, Ева Эллис и Джонсон.
- Что ты с ней сделал, проклятый инквизитор? - крикнул актер, отталкивая Квина от Фрэнсис. Он нежно поднял девушку на руки, отвел с ее лица прядь черных волос и начал что-то ласково шептать ей в ухо. Она вздохнула и с недоумением посмотрела в склонившееся над ней молодое лицо.
- Стив, я потеряла сознание, - проговорила она и опять закрыла глаза.
- Принесите воды, кто-нибудь! - прорычал молодой человек, растирая Фрэнсис руки.
Через секунду Джонсон протянул ему графин. Барри влил несколько капель в рот Фрэнсис. Она закашлялась, приходя в себя. Актрисы оттеснили от нее Барри и приказали мужчинам выйти из комнаты. Квин покорно пошел вслед за детективом и негодующим актером.
- Это так у вас допрашивают девушек? - ядовито спросил инспектора Барри. - Что вы с ней сделали - дубинкой по голове ударили? От полиции ничего другого и не дождешься.
- Не надо бросаться обвинениями, молодой человек, - без обиды ответил инспектор. - Девушка просто услышала от меня пугающую новость.
Они стояли в прихожей в напряженном молчании, пока не отворилась дверь и не появились две актрисы, поддерживающие Фрэнсис под руки. Барри бросился к невесте.
- Ну как, дорогая, тебе лучше? - прошептал он, пожимая ей руку.
- Пожалуйста, Стив, отвези меня домой, - проговорила она.
Инспектор Квин отступил в сторону от двери и грустно смотрел вслед своим подследственным, которые встали в конец короткой очереди выходящих из театра зрителей.
Глава 6
В которой окружной прокурор рассказывает биографию Филда
Инспектор Ричард Квин был необычный человек. Небольшого роста, жилистый, с седыми висками и морщинами, говорившими о богатом жизненном опыте, он мог бы выдать себя как за управляющего банком, так и за ночного сторожа: для этого ему понадобилось бы лишь соответствующее одеяние.
Так же легко он приспосабливал к обстоятельствам и манеру поведения. Мало кто знал, какой он на самом деле человек. Он оставался загадкой и для своих коллег, и для своих врагов, и для того человеческого мусора, который он передавал судебным органам. Он принимал самые разнообразные позы: мелодраматическую, напыщенную, отеческую или по-бульдожьи настырную.
Но под всем этим скрывалось, как кто-то сказал в порыве сентиментальности, "золотое сердце". В глубине души Ричард Квин никому не желал зла, был целеустремлен и очень страдал от несправедливостей, которым нет числа в нашем мире. Личность его была многогранна. Однако люди, с которыми он имел дело в силу своих служебных обязанностей, не имели понятия, какой именно гранью своей личности он к ним повернется. Инспектор культивировал эту свою многоликость, считая, что она хорошо ему служит. Те, кого он допрашивал, никогда не понимали его, не знали, чего от него ждать, и в результате всегда его побаивались.
Но сейчас, оставшись за закрытыми дверями в кабинете Панзера и временно приостановив расследование, Ричард Квин перестал следить за выражением своего лица, и в эти минуты оно отражало его истинный характер. Это было лицо физически уставшего и умудренного жизненным опытом пожилого человека. Он был под впечатлением сцены с Фрэнсис, которая от его слов упала в обморок. Он не мог забыть ее посеревшее от ужаса лицо. Фрэнсис Айвз-Поуп представлялась ему воплощением всех тех качеств, которые пожилой человек хотел бы видеть в своей дочери. У него щемило сердце, когда он вспоминал, как она съежилась от его слов, словно обожженная хлыстом. И ему было стыдно вспоминать, как ее жених с негодованием бросился на ее защиту.
У привычного к всевозможным лишениям инспектора была лишь одна маленькая слабость, и сейчас он, вздохнув, достал табакерку и взял большую щепоть табаку.
Тут раздался властный стук в дверь, и он опять с быстротой хамелеона сменил обличье: за столом сидел следователь, погруженный в несомненно мудрые и тяжелые размышления. На самом-то деле ему больше всего хотелось посоветоваться с Эллери.
Он жизнерадостно крикнул "Войдите!", и в кабинет вошел худой человек в теплом пальто. Его шея была обмотана толстым шарфом.
- Генри! - воскликнул инспектор, вскакивая на ноги. - Как это тебя сюда занесло? Разве доктор не велел тебе лежать в постели?
Окружной прокурор Генри Сэмпсон, подмигнув, плюхнулся в кресло.
- Ох уж эти доктора, - отмахнулся он, - их только послушать. Ну, как делишки?
Он закашлялся и схватился за горло.
Инспектор сел в свое кресло.
- Такого недисциплинированного больного поискать, Генри, - сурово сказал он. - Ну что ты творишь? Смотри, заработаешь воспаление легких!
- Ну и пусть, - ухмыльнулся прокурор. - Я застраховал жизнь на большую сумму, так что мне беспокоиться не о чем. А ты так и не ответил на мой вопрос.
- Ну да, ты, кажется, спросил, как делишки. Делишки, дорогой Генри, в настоящий момент у нас никудышные. Этот ответ тебя удовлетворяет?
- А поподробнее нельзя? - спросил Сэмпсон. - Я человек больной, и у меня шумит в голове.
- Я должен тебе сказать, Генри, - инспектор подался вперед, - что такого головоломного дела у нас давно не было. Говоришь, у тебя шумит в голове? А у меня голова кругом идет.
Сэмпсон нахмурился:
- Если так, то это дело свалилось на нас в самое неподходящее время. На носу выборы, и нераскрытое убийство некоторые могут представить как…
- Можно на это и так посмотреть, - заметил Квин. - Но я-то особенно о голосах не задумывался, Генри. Убили человека, а я, признаюсь честно, понятия не имею, кто это сделал и как.
- Ты прав, инспектор, укоряя меня в излишнем практицизме, - усмехнулся Сэмпсон, - но если бы ты слышал, что мне только что говорили по телефону…
- Минуточку, дорогой Ватсон, как сказал бы Эллери, - шутливо сказал инспектор, у которого вдруг произошел свойственный ему удивительный перепад настроения. - Я очень хорошо себе представляю, что произошло. Ты, наверно, лежал в постели, и тут позвонил телефон. На другом конце провода раздался возбужденный голос, который, захлебываясь от негодования, кричал, что не позволит полиции обращаться с собой как с уголовником и требует, чтобы на Квина наложили взыскание. Этот человек ни в грош не ставит свободу личности. И так далее в том же духе.
- Ну, Квин…
- Владелец этого возбужденного голоса - толстенький человек, носит очки в золоченой оправе, говорит противным тенорком и без конца поминает "своего доброго друга окружного прокурора Сэмпсона". Разве не так?
Сэмпсон вытаращил на него глаза, потом улыбнулся.
- Истинно так, уважаемый Холмс, - проговорил он. - Раз уж ты так много знаешь об этом моем друге, может быть, назовешь его имя?
- Но ты не отрицаешь, что это он звонил, - уклонился от ответа инспектор. - А, Эллери, наконец-то! Очень рад тебя видеть, сынок!
Эллери пожал руку Сэмпсону, который приветствовал его, как доброго знакомого, пошутил насчет тяжелой участи окружного прокурора, поставил на стол огромный термос с кофе и положил рядом бумажный пакет, от которого исходил аромат французских пирожных.
- Что ж, джентльмены, все обысканы и все обыскано. Утомленным детективам пришло время подкрепиться, - сказал Эллери, добродушно хлопнув отца по плечу.
- Как это мило с твоей стороны, Эллери! - воскликнул его отец. - Ну что ж, отпразднуем. Присоединишься к нам, Генри?
- Не знаю, что вы собираетесь праздновать, - отозвался прокурор, - но от кофе не откажусь.
И все трое потянулись за пирожными.
- Ну, что там происходит, Эллери? - спросил Квин, с удовольствием прихлебывая кофе.
- Боги не едят и не пьют, - с полным ртом проговорил Эллери. - Я не всемогущ. Может быть, ты мне расскажешь, что произошло в этой твоей пыточной камере? Я же могу сообщить тебе лишь одну новость: мистер Либби, хозяин кафе-мороженого, где я приобрел эти превосходные пирожные, подтвердил рассказ Джесса Линча относительно имбирного эля. А мисс Элинор Либби слово в слово повторила рассказ Джесса о том, что произошло на площадке возле театра.
Квин вытер губы огромным носовым платком.
- Подождем результатов анализа этого эля, тогда и посмотрим. Что касается меня, я допросил несколько человек, и теперь мне нечего делать.
- Благодарю за подробное сообщение, - сухо сказал Эллери. - А окружному прокурору ты рассказал о бурных событиях, происшедших здесь этим вечером?
- Джентльмены, - сказал Сэмпсон, ставя чашку на стол, - вот что я о них знаю. Полчаса тому назад мне позвонил один из "моих добрых друзей", который пользуется некоторым влиянием среди властей предержащих, и сообщил, что в этом театре во время спектакля убили человека. Он сказал, что инспектор Ричард Квин со своими подручными обрушился на зрителей как смерч и заставил их оставаться на местах целый час, чего он не имел никакого права делать. Более того, инспектор обвинил в преступлении его самого и отпустил его с женой и дочерью домой только после унизительного обыска. По сути дела, это все, что я знаю, поскольку в остальном сообщение моего "доброго друга" состояло из не имеющих отношения к делу жалоб и проклятий. Кроме того, я знаю личность убитого. Это мне сообщил Вели, когда я встретил его у входа. И это, пожалуй, самое интересное во всей истории.
- Я гляжу, ты знаешь о происшествии немногим меньше меня, - буркнул Квин. - Может быть, даже больше, поскольку ты, видимо, хорошо осведомлен о деяниях покойного Филда… А во время обыска зрителей что-нибудь интересное произошло, Эллери?
Эллери закинул ногу на ногу.
- Как ты мог бы предположить, обыск ничего не дал. Ничего интересного не нашли, ни у кого не было виноватого вида, и никто не признался в совершении убийства. Короче говоря, обыск оказался полнейшим фиаско.
- Естественно, - сказал Квин. - Наш убийца - парень с мозгами. И никакого намека на лишнюю шляпу?
- На этот предмет я и украшал собой все это время вестибюль, отец, - ответил Эллери. - Нет, шляпы не обнаружилось.
- Обыск закончен?
- Да. Тут-то я и пошел в кафе-мороженое за пирожными, - сказал Эллери. - Там нечего было больше делать, кроме как наблюдать за разозленной толпой, которая спустилась с балкона и вывалила на улицу. Сейчас в театре не осталось никого: ушли и зрители с галерки, и обслуга, и актеры… Странная это публика - актеры. Весь вечер они возносятся над простыми смертными, потом переодеваются в обычную одежду, и вдруг обнаруживается, что они подвержены обычным человеческим слабостям. Между прочим, Вели обыскал и тех пятерых, что вышли из этого кабинета. Я уж подумал, не забыл ли ты об этой компании.
- Значит, сидим в калоше? - пробурчал Квин. - Ну, так слушай, Генри.
И он вкратце, но четко изложил прокурору содержание событий, произошедших в театре. Тот выслушал его, молча хмурясь.
- Вот и все, - заключил Квин, описав сцену в кабинете. - Ну а теперь, Генри, расскажи нам о Монте Филде. Мы знаем, что он был пройдоха, но этим наши знания и ограничиваются.