- Мне нравятся квартиры на первом этаже, - сказал Филдс. - В случае чего можно выпрыгнуть в окно.
Квартира была обставлена со вкусом. Обозреватель засмеялся, увидев, как Эллери оглядывается вокруг.
- Все считают меня полным ничтожеством. Но ведь и у ничтожества может быть душа, верно? Когда я говорю, что люблю Баха, все прыскают в кулак. Открою вам секрет: я терпеть не могу буги-вуги - меня от такой музыки тошнит. Что будете пить?
Они выпили виски, и Эллери занялся обозревателем. Спустя час вымытый, переодетый в пижаму и халат Филдс с продезинфицированными ссадинами и немного опавшими опухолями снова стал походить на человека.
Они не спеша выпили вторую порцию.
- Вообще-то я не пью, когда работаю, - сказал обозреватель, - но вы отличный собутыльник.
- Я тоже не пью на работе, - отозвался Эллери, - и только ради вас нарушаю правило.
Филдс притворился, что не понял. Он весело болтал на самые разные темы, не забывая наполнять стакан Эллери.
- Это тебе не поможет, - говорил Эллери через час, - потому что хоть я в большинстве случаев сваливаюсь под стол и от трех порций, но, если захочу, остаюсь трезвым как стеклышко, сколько бы ни выпил. Вопрос в том, как к этому подойти.
- К чему?
- Ты сам знаешь к чему.
- Ну, давай послушаем Баха.
Следующий час Эллери внимал отрывистым звукам клавесина Ландовской. При других обстоятельствах он бы наслаждался музыкой. Но сейчас его голова начала пританцовывать, а исцарапанная физиономия Филдса танцевала вместе с ней. Он зевнул.
- Хочешь спать? - осведомился обозреватель. - Выпей еще. - Он выключил проигрыватель и взял бутылку.
- Достаточно, - отказался Эллери.
- Да брось!
- Более чем достаточно. Что ты пытаешься со мной сделать?
Журналист усмехнулся:
- То, что ты пытался сделать со мной. Скажи-ка, Эллери, какой томагавк ты полируешь?
- Назовем это вытягиванием информации. С тобой все в порядке?
- Конечно.
- Тогда я пошел домой.
Филдс проводил его до двери.
- Только скажи: ты работаешь на Вэна Харрисона?
Эллери уставился на него.
- С какой стати я должен на него работать?
- Кто из нас спрашивает?
- А кто отвечает?
Они обняли друг друга, восторгаясь собственным остроумием.
- Значит, ты имеешь что-то против этого ублюдка, - резюмировал Филдс. - Может, я кое-что о нем знаю, а может, и нет.
- Может, ты перестанешь говорить загадками, Леон?
- Ладно, не будем бродить вокруг да около. - Лицо обозревателя помрачнело. - Если я уступлю тебе немного грязи, которую накопил на Харрисона, это тебе поможет?
Эллери сделал длительную паузу.
- Вероятно, - ответил он наконец.
- О'кей, я над этим подумаю.
Они снова обнялись, и Эллери, шатаясь, вышел в ночную тьму.
E, F, G
В субботу Эллери, с трудом поднявшись с кровати и обнаружив, что уже почти полдень, в который раз убедился, что жизнь частного детектива состоит не только из взлетов, но и из падений. В голове ощущалась неприятная пустота; с величайшей осторожностью он переместился в кухню. Здесь его поджидали утренние газеты. На первополосной фотографии лежащей сверху "Дейли ньюс" отец Эллери оставил красным карандашом стрелку, указывающую на человеческую фигуру, сопроводив ее надписью: "Это случайное сходство или нет?"
На снимке были запечатлены Эллери собственной персоной, прижавшийся к стене в переулке, а также Харрисон и Филдс, катающиеся по земле у его ног.
Эллери налил себе чашку кофе и сел за кухонный стол, чтобы осмыслить причиненный ущерб.
Идентификация инспектора основывалась на догадке и имеющихся у него сведениях. Никки тоже могла бы узнать Эллери, но он сомневался, чтобы это было по силам кому-нибудь еще, так как, к счастью, успел прикрыть лицо рукой. Из двух противников на фотографии было видно только лицо Леона Филдса, искаженное болью от удара и едва ли доступное опознанию. Харрисон распростерся на нем спиной к камере. Заметка на третьей странице была иллюстрирована снимком актера во время бегства из переулка, но и здесь опушенная голова искажала черты. По-видимому, обе фотографии были нечеткими, так как их наспех подретушировали, тем самым только усилив степень искаженности. У читателей вряд ли могло сложиться ясное зрительское впечатление.
История выглядела фрагментарно изложенной. В заголовке оба драчуна были названы по имени, а о месте и времени напечатано жирным шрифтом в первом абзаце, но человек, вынесший бессознательного Филдса с поля битвы, остался неопознанным и именовался просто "таинственным мужчиной". Означенного мужчину разыскивала полиция, как и водителя такси. Обозревателя Леона Филдса не удалось пригласить для интервью, так как к моменту подготовки номера он не появлялся ни дома, ни в других своих известных прессе берлогах, а в больницах о нем ничего не знали. "Возможно, Филдс скрывается у друзей". Телефон Вэна Харрисона в Дарьене, штат Коннектикут, не отвечал, в "Лэмз" он не приходил. "Полиция проверяет городские отели".
Причина драки осталась невыясненной. "Беглый просмотр недавних колонок Филдса не обнаружил упоминаний об актере Вэне Харрисоне - хороших или плохих. Харриет Лафмен - "девушка-Пятница" Филдса - отказалась от комментариев, сказав, что заявление может сделать только сам мистер Филдс".
Другие газеты также содержали краткие отчеты о поединке, но без фотографий, тем более на первой полосе.
Эллери с чашкой кофе и "Дейли ньюс" направился и спальню отца и воспользовался прямой телефонной связью инспектора с Главным полицейским управлением.
- Я ждал твоего звонка, - послышался насмешливый голос инспектора Квина. - Что стряслось вчера вечером?
Эллери отчитался отцу о событиях.
- Я еще не видел дневных газет. Каковы последние новости?
- Филдс вышел из укрытия, заявив, что все это - "буря в стакане воды". Он утверждает, что остановился у столика Харрисона, а тот был пьян, очевидно, неправильно понял его слова и пригласил Филдса "выйти", добавив несколько нелестных замечаний. Филдс в свою очередь потерял терпение и принял вызов в соответствии с великой американской традицией… ну и так далее. Филдс отказался объяснить, какие именно его слова "неправильно понял" Харрисон, и сказал, что понятия не имеет, кто был человек, посадивший его в такси. "Просто добрый самаритянин, - заявил он. - Я объяснил, куда меня отвезти, потом поблагодарил его, и мы расстались". На вопрос, узнал бы он "доброго самаритянина", если бы встретил его снова, Филдс ответил: "Сомневаюсь. В то время у меня было неважно со зрением". Почему он защищает тебя?
- Не знаю, - задумчиво промолвил Эллери. - Разве только почувствовал, что я охочусь за Харрисоном, и не желает мне мешать. Кстати, Харрисона нашли? Надеюсь, его не выудили из реки?
- К сожалению, нет, - ответил инспектор. - Он вернулся в свой дом в Дарьене около половины шестого утра в новом "кадиллаке" и угодил прямиком в объятия репортеров, которые вломились к нему и поджидали его там всю ночь, подкрепляясь выпивкой и примеряя его парики.
- Парики? - удивился Эллери. - Ты имеешь в виду, что у него накладные волосы?
- Своих только около половины, как мне сказали. К тому же он носит корсет. В комоде нашли два запасных.
- Ну и ну!
- Если бы нашли еще вставные челюсти и дырку от пули у него между глазами, я бы подумал, что мы вернулись к делу Элуэлла.
- Любопытно, - пробормотал Эллери, - известны ли его друзьям противоположного пола эти пикантные подробности?
- Смотря кому, - усмехнулся инспектор. - Впрочем, женщины, в отличие от мужчин, не придают особого значения таким вещам. Тебе нужны его показания?
- Конечно.
- Они в основном совпадают с показаниями Леона, за исключением того, что, по словам Харрисона, пьян был Филдс. Однако он так и не рассказал, из-за чего произошла драка. Говорит, что во всем виноват алкоголь. Харрисон утверждает, что, выбравшись из переулка, он взял такси на ночной стоянке и несколько часов ездил по городу, "чтобы остыть". Возможно, он провел ночь в каком-нибудь уэстчестерском баре, так как вернулся домой вдрызг пьяным. Харрисон выразил сожаление, что вышел из себя, и надежду, что мистер Филдс особенно не пострадал. С репортерами он держался весьма экспансивно. Особенно неприятным был момент, когда один из них предположил, что славная победа одержана благодаря разнице бойцов в весе и длине рук. Это едва не привело к новой драке. Но в конце концов Харрисон заявил, что будет очень рад возместить мистеру Филдсу все расходы на лечение, если таковые потребуются, и извиниться в придачу.
- Боится ответственности за нападение, - усмехнулся Эллери. - Насколько я понимаю, Леон обвинение не предъявил?
- Нет. Таким образом, эпизод с битвой в переулке можно считать завершенным.
- Скажи, папа, кто-нибудь устно или в газете намекал на то, что в этом замешана женщина?
- Насколько я знаю, нет.
- Спасибо! - горячо поблагодарил Эллери и положил трубку как раз в тот момент, когда позвонили в дверь.
Никки ворвалась в квартиру с криком:
- Эллери! Что произошло?
Эллери успокоил девушку и устроил ее в кабинете, а сам пошел в спальню переодеться, повторяя через дверь сагу о ночных событиях.
- Интересно, - медленно произнесла Никки, когда Эллери закончил повествование, - не случилось ли это из-за Марты?
- Не думаю. Едва ли Филдс стал бы замалчивать такую скандальную историю. Подобные дела как раз по его части. Нет, Никки, тут что-то другое, и я многое дал бы за то, чтобы узнать, что именно.
- Почему?
- Потому что готов поклясться, что эта история не делает чести Харрисону. У Леона безошибочный нюх на мясо с душком. Если бы мы узнали, в чем тут дело, это могло бы оказаться чертовски полезным… Но расскажите о Марте. - Эллери появился в дверях, завязывая галстук. - Как она это восприняла? Что сказал Дерк?
- Марта сыграла отлично. Но она едва не пересолила, изобразив такое неведение при виде имени Харрисона в газете, что Дерку пришлось напомнить ей об их встрече "однажды". Марта казалась настолько равнодушной, что мне почудилось, будто Дерк с подозрением на нее смотрит. - Никки поежилась. - Должно быть, Марта страшно мучается, Эллери. Она, наверное, боится звонить Харрисону и еще сильнее боится, что он позвонит ей. Я обратила внимание, что она все утро находилась рядом с телефоном.
- А Дерк не делал никаких комментариев?
- Только тот, что, если Леон Филдс раскопал что-то о Харрисоне, он ни за какие деньги не согласился бы оказаться на месте актера.
- Тут он абсолютно прав. Ну а вам нужно смотреть в оба, чтобы не пропустить следующий деловой конверт. Марта может вас опередить.
* * *
Это замечание оказалось пророческим. В понедельник утром Никки, выбежав в обычное время из своей комнаты, чтобы спуститься в вестибюль за почтой, обнаружила, что Марта уже побывала внизу и сейчас быстро просматривала конверты.
- Что-то ты сегодня рано встала, - заметила Никки, отчаянно пытаясь разглядеть на одном из конвертов красноречивые алые буквы.
Марта улыбнулась и бросила письма на столик в коридоре.
- Обычная ерунда, - равнодушно отозвалась она. - Посмотрю их позже. Кофе на плите, Никки…
Во вторник утром повторилось то же самое.
- Не знаю, что делать, если она будет продолжать в том же духе, - жаловалась Никки вечером по телефону. - Если Марта будет брать почту первой, я так и не увижу конверт.
- Что иллюстрирует тщетность всей затеи, - проворчал Эллери. - Даже если я прослежу их обоих по всему алфавиту туда и обратно, что тогда? Я пытался заняться своей работой, но длящийся днем и ночью кошмар делает это невозможным.
- Мне очень жаль, - уныло произнесла Никки. - Конечно, вы не должны позволять, чтобы страдала ваша работа. Почему бы вам не нанять секретаря?
- У меня уже есть секретарь.
- Нет, в самом деле, Эллери. Забудьте обо всем. Зачем вам эта ноша?
- Это не ноша, а глупость, Никки. Лучше бы мне следить за Дерком. Меньше хлопот и больше результатов. Раз уж цель состоит в том, чтобы не дать ему увидеть их вместе… Хотя в том ли? Теперь я уже ни в чем не уверен.
- Я хочу, чтобы эта связь прекратилась! - громко зашептала Никки. - Харрисон не подходит Марте. Я… наводила о нем справки - он дрянной тип. Нужно каким-то образом привести ее в чувство, пока Дерк обо всем не узнал. Может быть, вы найдете какой-нибудь способ поссорить их во время одной из встреч. Вы меня понимаете, Эллери?
- Понимаю, - вздохнул Эллери. В конце концов он согласился следить за Мартой вслепую в те дни, когда Никки не удастся первой взять почту.
К счастью для Эллери, Марта не меньше Вэна Харрисона была напугана историей с Филдсом. После этого не только Харрисон в течение двух недель воздерживался от отправки писем, но и Марта приклеилась к дому и мужу, словно это было самым драгоценным в ее жизни. Что значили для нее эти две недели, Эллери мог только догадываться по сообщениям Никки. Марта, очевидно, боялась покидать квартиру, так как Харрисон мог опрометчиво позвонить, что он уже сделал перед приходом первого письма. В то же время ее, очевидно, постоянно одолевало искушение ускользнуть и самой позвонить ему. В результате Марта уподобилась жалкому призраку, бродящему по квартире с заискивающей улыбкой, которую она надевала и снимала, точно комнатные туфли. Дерк выглядел озадаченным и спрашивал жену, в чем дело. Марта бормотала, что ей приходится ждать, пока Элла Гринспан перепишет второй акт, и при первой возможности уходила в спальню, словно опасаясь попадаться на глаза Дерку.
Харрисон, по-видимому, ожидал исчезновения с газетных полос истории в переулке. После того как в течение четырех дней о ней не было напечатано ни слова, внезапно пришло пятое письмо.
Им повезло. Марта, как обычно, взяла почту первой, но Никки успела заметить темно-желтый деловой конверт с адресом, отпечатанным красными буквами, прежде чем Марта убежала в спальню и заперла дверь.
- Только постарайтесь дать мне знать, когда она соберется выйти из квартиры, - сказал Эллери, когда Никки позвонила ему в полдень. - Свидание, очевидно, назначено на завтра. Но лучше не рисковать.
Следующим утром Марта ушла из дому в десять, чтобы, по ее словам, заглянуть к Элле Гринспан и посмотреть, как движутся дела с пьесой. Никки успела позвонить Эллери, пока Марта надевала шляпу. Они быстро поговорили о несуществующей книге, которую якобы потеряла Никки, и как только она положила трубку, Эллери сразу же выбежал на улицу.
Но он опоздал. Выйдя на смотровую площадку сто второго этажа Эмпайр-Стейт-Билдинг, Эллери не обнаружил никаких признаков пребывания здесь Харрисона и Марты. Подождав несколько минут в холле, он нашел дежурного и описал ему Харрисона.
- Да, сэр, этот джентльмен был у нас минут пятнадцать назад. Я помню его, потому что к нему присоединилась леди и они вместо того, чтобы смотреть на вид с площадки, сразу спустились на лифте.
Эллери пожал плечами и вернулся домой.
Следующий рапорт Никки был весьма любопытным. Как только за Мартой закрылась дверь, Дерк впал в дурное настроение, начал ходить взад-вперед и бормотать себе под нос, не сводя глаз с телефона. Наконец, в одиннадцать часов, он схватил манхэттенский телефонный справочник, нашел номер Эллы Гринспан и позвонил ей:
- Миссис Гринспан? Это Дерк Лоренс. Моя жена у вас?
И Марта оказалась там! Настроение Дерка изменилось как по волшебству. После идиотской беседы он положил трубку и с энтузиазмом принялся за диктовку.
- Ловко, - заметил Эллери. - Марта знала, что Дерк заподозрит ее, когда она впервые за две недели уйдет из дому. Должно быть, она провели с Харрисоном всего пять драгоценных минут. Интересно, о чем они говорили?
- Меня это не интересует, - отрезала Никки. - Значит, "Е" мы проскочили.
- Вы рассуждаете как редактор словаря, - фыркнул Эллери. - Дайте мне знать, когда доберетесь до "F".
До "F" они добрались через пять дней. На сей раз Никки без труда перехватила письмо, так как Марта перестала рано вставать.
- Форт-Трайон-парк, Клойстерс, завтра в час дня.
* * *
В машине Эллери испортился карбюратор, и он решил, что от станции метро на Восьмой авеню легко доберется на север Манхэттена. Он вышел со станции возле террасы обозрения на Сто девяностой улице.
До часа оставалось несколько минут. В это время Клойстерс открывался для публики. Эллери осторожно приблизился к зданию с башней. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Марта пересела из такси в красный "кадиллак", который сразу же тронулся с места.
- Я постоянно забываю, - сказал Эллери вечером Никки, - что они не заинтересованы в осмотре достопримечательностей. Путеводитель Харрисона служит только для указания мест встречи. Очень сожалею, Никки, но слежка - явно не мой конек.
- Не думаю, что это имеет значение. - Никки сильно нервничала - она все время зажигала сигареты и тут же их выбрасывала. - Этим вечером я видела нечто, что вряд ли хотела бы увидеть снова.
- Что еще произошло?
- Марта отсутствовала весь день. Дерк был вне себя. Он не продиктовал ни строчки. Я не слышала, какое алиби подготовила Марта, но оно явно его не удовлетворило. Дерк звонил в разные места, куда могла пойти Марта, но, разумеется, нигде ее не застал и не обнаружил никого, кто бы ее видел. Когда она вернулась… - Никки оборвала фразу. - Пожалуй, мне нужно выпить.
Эллери налил ей неразбавленный скотч. Она взяла стакан, но тут же поставила его.
- Нет, так поступил бы Дерк. Это ничего не решает… Он набросился на Марту, прежде чем она успела снять перчатки. Куда она ходила, с каким мужчиной была на сей раз - ее не оказалось там, где она, по ее словам, должна была находиться, поэтому теперь он знает, что все время был прав… Можете себе представить остальное. Хотя нет - пожалуй, не можете. Дерк бывает самым симпатичным парнем в мире, а в следующую секунду делается самым отвратительным. Во время этих припадков у него не рот, а помойная яма. Если бы мне кто-нибудь сказал то, что он сегодня вечером говорил Марте, то - муж или не муж - я бы его убила!
- А если все это правда? - осведомился Эллери.
- Это не может быть правдой! Даже если она действительно делала то, в чем он обвинял, грязи там не могло быть! Марта не шлюха, Эллери. Чем бы она ни занималась с Вэном Харрисоном, ей кажется, будто она влюблена в него. Это все меняет, хотя, наверное, мужчине такое не понять… А потом, - еле слышно добавила Никки, - Дерк бил ее.
- Бил?!
- Он сильно ударил ее по лицу, и она упала. У нее начала кровоточить мочка уха, она попыталась встать, но Дерк снова ее ударил - на сей раз кулаком, - и она осталась лежать, не издавая ни звука - ни стона, ни плача, ничего. Как будто ей отрезали язык. Как будто она боялась, что при первом же звуке он убьет ее.
Никки заплакала.