- Вот именно! - с вызовом подтвердил Роджер. - Сознательно, а может, и бессознательно. Я высказал это соображение Бичу еще в прошлый вторник, когда он назвал Шикарного Берти, но Бич отмахнулся пренебрежительно.
- Шикарный Берти, - задумчиво произнес Морсби. - Да, этот работает очень похоже на Малыша. Но Берти сейчас за решеткой. И все-таки, если мы сойдемся на том, что налицо сознательная имитация, тогда надо согласиться, что наш герой мог с одинаковым успехом копировать и Берти, и Малыша, зная, что это заведет нас в тупик. Однако все это слишком уж… умозрительно.
- Бесспорно. Кажется, - осторожно подступил Роджер, - кажется, вы все еще думаете, что это работа профессионала?
- О да, - рассеянно бросил Морсби. - Тут у меня почти нет сомнений.
- Понятно. - И больше на этом пункте Роджер задерживаться не стал.
- Но опять же не следует делать поспешных выводов, - вновь ожил Морсби. - Какие, собственно, у нас доказательства, что веревка и погром в квартире - инсценировка?
- У нас их в избытке, - ответил Роджер и перечислил факты, которые, по его мнению, все вместе это доказывали. Однако кое-какие из шестнадцати пунктов, записанные им в Британском музее, он называть не стал. Он, как и решил для себя, опустил те из них, которые говорили о том, что вторгшийся к мисс Барнетт человек не мог быть ей незнаком. В конце концов, если Роджер до них додумался, Морсби мог тоже додуматься.
Старший инспектор кивнул одобрительно:
- Основательная работа, мистер Шерингэм. Я думаю, здесь есть над чем поразмыслить. Нельзя сказать, что это доказательство стопроцентное, но все-таки звучит очень убедительно. Склоняюсь к тому, что вы правы.
- Ну и хорошо! - обрадовался Роджер.
- Тут только один пункт, если говорить правду, который меня смущает. Вы утверждаете, что человек, убегавший от "Монмут-мэншнз", не имеет отношения к преступлению. Это почему же?
Роджеру не хотелось откровенничать и говорить, что он убежден - убийца живет в самом доме, и ему пришлось ускользнуть от ответа.
- Я не утверждаю со всей определенностью, что он не имел отношения к преступлению. Я хочу сказать, что он мог его не иметь. Видите ли, по моей версии, убийца покинул дом через парадную дверь. - Тут Роджер говорил неправду, и это его чуть-чуть смутило. Ведь Морсби и сам мог раскопать то, что раскопал Роджер, - если он уже не сделал этого.
- Как же тогда он оказался на заднем дворе?
- Например, мог выбросить краденое из окна кухни, а потом обойти дом и подобрать его. Удивляться, что никто не видел, как он туда проник, не приходится. Шофер ведь вернулся позднее, помните.
- Да, это верно, - согласился инспектор.
Роджер перевел дух: они миновали скользкое место.
- Хорошо мы с вами потолковали, мистер Шерингэм, - от души поблагодарил Морсби. - Прямо как в старые времена.
- Что ж, рад был вам помочь, - твердо произнес Роджер.
Снова зазвонил телефон.
Прислушавшись к разговору, Роджер легко догадался, что а) звонок из Льюиса и б) показания мистера Джима Уоткинса полностью подтвердились.
- Тут кончается второй акт "Тайны "Монмут-мэншнз"", - возвестил он, когда Морсби опустил трубку. - Камберуэльский Малыш уходит со сцены.
- М-да. - И Морсби опять погрузился в мрачную задумчивость.
Глава 10
Свою покладистую совесть Роджер легко успокоил тем соображением, что детектив просто вынужден иногда идти на обман. Да к тому же, в сущности, он и не лгал.
- Ну, Стелла, - вопросил он, входя в свой кабинет с позаимствованным у Морсби мрачным выражением лица. - Так из чего же нынче шьют самое модное белье?
- Что, проиграли? - с удовольствием констатировала мисс Барнетт. - Так я и думала. Преступления - дело полиции, - добавила она наставительно. - Но я предупреждала вас, не уступлю даже чулка!
- А я и не прошу уступать, - с достоинством отвечал Роджер. - Более того, я накину еще и ленточку для ваших прекрасных волос. У вас ведь очень красивые волосы, вы это знаете, Стелла?
- Прошу вас, мистер Шерингэм, я не люблю комплиментов, - безучастно промолвила мисс Барнетт.
"Обычно женщины, - подумал Роджер, - произнося эту затасканную фразу, кокетничают; мисс Стелла Барнетт, похоже, и впрямь хотела сказать то, что сказала".
- Ну тогда это совсем упрощает дело. Сами знаете, законы приличия просто обязывают их говорить, - поддразнил ее Роджер.
Это слегка задело мисс Барнетт, и она ответила ему в тон:
- Очень признательна вам, мистер Шерингэм, но я не из тех, кому комплименты доставляют удовольствие.
- Как показывает мой опыт, - задумчиво проговорил Роджер, - любая женщина, утверждающая, что она не из тех, неизменно оказывается из тех, и это правило не знает исключений, о каких бы женщинах ни шла речь.
- Ваш опыт мне совсем не интересен, мистер Шерингэм. - Мисс Барнетт даже слегка покраснела от собственной резкости.
- Что-то вы сегодня вообще склонны противоречить, - улыбнулся Роджер с приятным ощущением того, что впервые за все время их знакомства он ведет в счете.
- Предупреждаю, что в "Мотыльке" у вас не будет повода упрекнуть меня в этом, - парировала Стелла.
- Почему в "Мотыльке"?
- Потому что это самый дорогой из известных мне магазинов.
- Значит, мы туда не пойдем. Вы вправе выбирать товары, я - магазин.
- Это нечестно!
- Честно, нечестно - быть посему. Допечатайте этот пункт в нашем договоре и надевайте свою шляпку. Время приближается к часу, и я намерен пригласить вас пообедать.
- Благодарю вас, я предпочитаю обедать одна.
- Стелла Барнетт, меня не волнует, что вы там предпочитаете! Обед в моем обществе сегодня - ваша служебная обязанность, и если вы считаете, что это перегрузка, я оплачу вам ее дополнительно!
- Пожалуйста, мистер Шерингэм, будьте благоразумны.
- Ах, вы не настаиваете на доплате? Ну и прекрасно, обойдется дешевле. А теперь слушайте меня. Если помните, я вчера задержался в компании и вы помочь мне не могли, а это, позвольте заметить, именно то, для чего, собственно, вы здесь находитесь. Сейчас мы отправимся в один ресторанчик в Сохо, где собираются, во всей красе и изысканности, современные молодые джентльмены - знаете, такие чахлые, пучеглазые, большеротые, совершенные лягушата? - а также крепкие молодые леди, которые у них за поводырей. Вы возьмете с собой блокнот и карандаш, мы займем столик поближе к какой-нибудь характерной в этом роде компании, и вы застенографируете кое-какие фрагменты из их беседы, я укажу вам - какие. К вашему сведению, это вполне в духе лучших литературных традиций. Могу привести в пример хотя бы ирландца Синга, который наверняка подсматривал за героями своих пьес через дырку в полу, что, возможно, эффективнее, но принцип тот же. Итак, мисс Барнетт, будут еще какие-нибудь возражения против обеда в моем обществе?
- Разумеется, нет, мистер Шерингэм, - холодно ответила секретарша, - раз вы для этого меня наняли.
- Общая беда всех женщин в том, - сказал Роджер, - что даже в дела совершенно отвлеченные они вносят оттенок личного пристрастия. Это и вас касается. Сплошное тщеславие. Между тем тщеславие в женщинах совершенно невыносимо.
Но мисс Барнетт в комнате уже не было.
Роджер был доволен собой бесконечно. Ничто не способствует самодовольству больше, чем преодоленное чувство собственной неполноценности.
Обед прошел точно по плану. Роджер не лукавил, когда сказал, что хочет записать болтовню компании, которая собиралась здесь регулярно; он много раз с любопытством прислушивался к ним, но потом никак не мог вспомнить самые смачные выражения; но еще больше ему хотелось теперь, когда мисс Барнетт больше не подавляла его своим превосходством, получше узнать ее. Как тип она интересовала его ничуть не меньше, чем чахлые молодые люди за соседним столиком, хотя влечения, которое включалось в нем почти автоматически, стоило появиться любой смазливой девчонке, она в нем пробуждала не больше, чем к ним.
Беседа, однако, не складывалась, поскольку приходилось прислушиваться к тому, что происходит у соседей.
- Шляпки сейчас подбирают к туфлям, перчаткам или к чему-то еще? - интересовался Роджер. - А чему в тон подбирают чулки? Нет, я совершенно серьезно. Мне нужны детали. Серьезный романист подробно описывает, как одеваются его героини, поскольку не сомневается, что его читательницам наряды героини куда интересней ее характера. Но у меня тут пробел, поскольку я холостяк и не знаю, какая разница между маркизетом и мадаполамом, если она, конечно, есть; в ваши обязанности входит также просвещать меня и по этой части. А теперь…
Но тут из-за соседнего столика доносилось печально-квакающее: "Но где же этот Криклвуд?" - и Роджер, боясь пропустить, требовал, чтобы это было тут же записано, и Стелла принималась строчить в блокноте, который лежал у нее на коленях.
Впрочем, обед прошел не без пользы, особенно после того, как чахлые молодые люди, предводительствуемые своими амазонками, удалились. Под конец Роджер даже почувствовал, что добился некоторого успеха, а именно: его секретарша стала разговаривать с ним как с вполне нормальным человеком - не то что раньше, когда, казалось, она снисходит до него, словно он олух последнего разбора.
Однако она решительно отказывалась хоть что-нибудь о себе рассказать, несмотря на все тонкие подходы Роджера.
- А вы когда-нибудь влюблялись, Стелла? - выпалил он, когда она отразила все вопросы, какие он только смог придумать.
К его удивлению, мисс Барнетт не дала ему от ворот поворот, а, напротив, улыбнулась прелестной улыбкой:
- Я влюблена с тех пор, как себя помню, мистер Шерингэм.
- Как! - воскликнул Роджер, потрясенный такой откровенностью. - Но не в одно и то же лицо?
- Именно что в одно.
- Боже милостивый!
- Да. В себя, - кратко пояснила мисс Барнетт. - Я думаю, нам пора.
И они поднялись и пошли.
Вернее, поехали в такси на Шафтсбери-авеню. Тут же в такси Роджер вытащил из кармана и прилепил к верхней губе маленькие черные усики, а еще нацепил на нос огромные очки в роговой оправе. Еще он постарался причесать брови в обратном направлении, отчего его физиономия приобрела донельзя свирепое выражение.
- Что с вами, мистер Шерингэм?! - воскликнула мисс Барнетт, потрясенная до того, что даже снизошла до вопроса.
Роджер взглянул на нее сквозь очки:
- Я всегда гримируюсь, когда покупаю белье юным девицам. Чтоб не опознали в суде.
Мисс Барнетт только пожала плечами.
- Ну ладно, скажу. Дело вот в чем: мы едем покупать вам вещи в магазин, где работает миссис Эннисмор-Смит, которая живет в "Монмут-мэншнз". Я уже с ней встречался и не хочу, чтобы она меня узнала. А вы ее видели?
- Нет, насколько я помню. По крайней мере не думаю, чтобы я ее помнила. Но зачем это нам?
- Ну, предположим, я хочу посмотреть, какова она у себя на работе.
- А зачем?
- О, я думаю, это мне пригодится, - ушел от ответа Роджер. - У нее любопытная биография. Не знаю, слышали ли вы, но она выросла в достатке, если не сказать в роскоши, а теперь вынуждена прислуживать в магазине. Пикантно, не правда ли?
- Возможно. Я бы скорее сказала - драматично.
- Драматично, да, в том-то и пикантность. И хотя, смею думать, вам наверняка кажется, что не очень-то красиво изучать человека со стороны, но помочь ничем не могу: такая работа. Мало того. Я хочу посмотреть, есть ли у нее характер, вернее, таится ли в ней бесенок и сможем ли мы его расшевелить.
- Но послушайте, мистер Шерингэм…
- Да-да. И вот что я хочу, чтобы вы сделали: потребуйте, чтобы именно она вас обслуживала, и придирайтесь ко всему подряд, не только к вещам, но и к самой миссис Эннисмор-Смит. Я бы просил вас вести себя вызывающе, не то чтобы вульгарно, но крайне заносчиво. Унижайте ее, разговаривайте свысока и все время брюзжите. В общем, ведите себя так, как вела бы себя девица известного сорта. Сумеете?
- Это все очень странно…
- Пусть странно, но для меня это вопрос первостепенной важности. Справитесь?
- Думаю, да, - если сочту нужным. А какая у вас будет роль?
- Я - богатый американец, а вы меня подцепили.
- И вы действительно хотите, - спокойно произнесла мисс Барнетт, - чтобы я изобразила уличную женщину?
- Вот именно. Ну? Сможете? Решитесь?
- Тут кроется что-то более серьезное, чем вы мне сказали, несомненно. Будет ли у меня шанс самой решить, так ли уж необходим этот странный спектакль?
- Нет, не будет. Тут я один все решаю. Если бы мог, я обошелся бы без помощников, но - увы. Струсите - найду кого-нибудь другого, но раз уж вы моя личная и доверенная секретарша, я предпочитаю вас. Но имейте в виду: тут и речи нет о принуждении с моей стороны и вашем долге перед работодателем. Решайте. Итак?
- Ничего не понимаю, объяснение ваше неубедительно, но вы придаете этому такое значение, что я согласна помочь вам, по службе.
- Превосходно! - с воодушевлением вскричал Роджер. - Какая жалость, что вы так скромно одеты, но тут уж ничего не поделаешь. Кстати, если вам ничего не понравится в этом магазине, мы отправимся в другой. Это само собой разумеется.
Он откинулся на сиденье и в раздумье скрестил руки на груди. Он и помыслить не мог ни на мгновение, что мисс Барнетт примет его предложение. Воистину самая непредсказуемая из всех непредсказуемых девиц. Ее участие в деле значительно облегчит задачу.
Дело в том, что еще вчера вечером у Роджера зародилась одна мыслишка. Если выходило, что ни один из мужчин, проживавших в "Монмут-мэншнз", не имел моральной либо физической возможности убить мисс Барнетт, значит, надо раскинуть сеть пошире. И что, в конце концов, такого невероятного в самой идее, что преступник - женщина? Вопрос упирается только в физическую силу, необходимую, чтобы удавить человека, но Морсби сам сказал, когда они осматривали тело, что ее много и не требовалось. Женщина нормального телосложения вполне могла проделать это с тщедушной мисс Барнетт - и не хуже мужчины.
Если это принять, где тогда искать кандидата? Естественно, среди обитательниц "Монмут-мэншнз". И какого рода даму следовало искать? Очевидно, даму с характером, способную принимать быстрые решения, даму в отчаянных обстоятельствах, даму, живущую на пределе возможностей. И среди всех дам "Монмут-мэншнз" миссис Эннисмор-Смит, на взгляд Роджера, выделялась характером, силой духа, бедственным положением. Но способна ли она на убийство? Вот в чем загвоздка, и этого-то Роджер, на основании одной встречи, решить не мог. Он не сомневался при этом, что миссис Эннисмор-Смит была женщина с какой-то загадкой. За ее спокойными манерами скрывалось многое, недоступное посторонним. Сегодняшняя задача состояла в том, чтобы заставить миссис Эннисмор-Смит раскрыться, показать, какими запасами гнева, терпения, решительности, самоконтроля, подчинения обстоятельствам или сопротивления им она обладает, и, по мнению Роджера, подготовленный им сценарий обязательно выведет миссис Эннисмор-Смит на чистую воду.
Ход, что и говорить, был не слишком красивый, и гордиться им не приходилось. С другой стороны, ход сулил эффект, и не только по отношению к миссис Эннисмор-Смит. Роджер знал, что ему будет невероятно интересно, помимо всего прочего, понаблюдать, как сыграет свою роль мисс Стелла Барнетт.
Сама мисс Барнетт по дороге в магазин поинтересовалась только одним:
- Хотите ли вы, чтобы я говорила на кокни?
- Легкий акцент, пожалуй, не помешает, - важно заметил Роджер.
И по одному тому, как развязно, чуть повиливая бедрами, вошла она в магазин, было видно, что в мисс Барнетт погибла актриса.
К ним тут же вышла молодая женщина в черном платье с необыкновенно светлыми платиновыми волосами.
- Чем могу служить, мадам?
- Я-а-а хочу присмотреть себе что-нибудь нарядное для второй половины дня, - объявила мисс Барнетт, старательно изображая благовоспитанность.
- О’кей, - начал свою партию Роджер, как, по его мнению, сделал бы американец. - Приволоки-ка нам что-нибудь пошикарней, сестричка, и о денежках не беспокойся. У меня с ними полный порядок.
Женщина вежливо улыбнулась и повернулась, чтобы принести платья, но мисс Барнетт издала какие-то звуки, указывающие, что она еще не все сказала.
- Лучше будет, я-а-а думаю, если вы пришлете мне кого-нибудь поглавней.
- Как вам угодно, мадам. - И женщина растворилась в глубине магазина.
- Молодчина, Стелла! - прошептал Роджер. - Вы - чудо. Где вы этому научились?
- Однажды играла что-то похожее в любительском спектакле. Все как нужно?
- Все именно так. Даже, пожалуй, можно еще поддать. Боюсь выразиться слишком сильно, но я хочу, чтобы вы привели ее в ярость.
- В ярость?
- В ярость, - твердо заявил Роджер, прибавив про себя: "Чтобы ты показала себя в полном блеске".
- Поня-а-атно, - протянула мисс Барнетт.
Роджер обернулся. С улыбкой профессиональной любезности к ним приближалась миссис Эннисмор-Смит. Она тоже была в черном, а осанка и высокий рост прибавляли ей внушительности.
- Насколько я поняла, вы хотели бы маленькое нарядное платье?
Роджер отметил, она не присовокупила непременного "мадам", удостоив клиентку лишь беглым взглядом, и уж точно не признала его, хотя он этого слегка опасался.
- Мне надо платье, и чтоб шляпку тоже, во-о-от!
- Послушай, беби, не позабудь про всякие там финтифлюшки, - вставил Роджер, - нам, мисс, требуются чулки для леди, и перчатки, и…
- Да-авольно, Ганниба-ал, - проговорила мисс Барнетт.
Миссис Эннисмор-Смит повернулась к женщине с платиновыми волосами:
- Мисс Хэлл, сходите, пожалуйста, наверх и принесите платье из бежевых кружев и шелковое цвета нефрита.
Мисс Барнетт выждала, чтобы служащая ушла.
- Нефритовое! Ну, я-а-а не знаю. Я-а-а-то думала, всякий видит, что нефритовое мне не пойдет, не мой цвет, и все. Я-а-а хотела бы попросить вас постараться получше, раз уж я-а-а здесь.
- Верно-верно, - поддакнул Роджер. - Уж мы вам за беспокойство приплатим, да.
- Прошу извинить меня, - мягко произнесла миссис Эннисмор-Смит. - На мой взгляд, нефритовый должен быть вам к лицу, но, разумеется, если вы не любите этот цвет… Впрочем, я могла бы порекомендовать вам что-то более подходящее, если б вы позволили мне взглянуть на себя без шляпы.
- Пжалста-пжалста. - Мисс Барнетт сняла шляпку, позволяя полюбоваться своими мягкими светло-каштановыми волосами, и протянула ее миссис Эннисмор-Смит, которая была старше Стеллы по меньшей мере лет на двадцать. - Вот, положите ее куда-нибудь.
Брови миссис Эннисмор-Смит слегка приподнялись, но она приняла шляпу и положила ее на боковой столик.
- Если вам не нравится светло-зеленый, у меня есть очень славное маленькое темно-синее платье.
- Ну ла-адно, давайте погляжу.
- Или, может быть, вы предпочитаете бирюзово-голубой, что сейчас очень модно? Тогда могу предложить чрезвычайно модное платье из бирюзового марокена, только что из Парижа.