- Муж ее ненавидел?
- А может быть, она его ненавидела?
- Допустим, они ненавидели друг друга. Она решила во что бы то ни стало добиться свободы…
- Вот именно, во что бы то ни стало…
- Не обвиняете ли вы мадам Наур в том, что она убила своего мужа?
- Нет.
- Это обвинение относится к вам?
- Нет.
- Ну тогда к кому же?
С нарочитой медлительностью Уэни произнес:
- Лишь один человек был заинтересован в этом.
- Алваредо?
- Где он находился?
- В машине, стоявшей у дома. Теперь, похоже, Уэни вел допрос.
- Вы верите в это?
- До тех пор, пока у меня не будет таких показаний.
- Это очень пылкий молодой человек, не правда ли?
- Вероятно.
- И очень страстный? Разве вы не говорили, что вот уже два года он любовник мадам Наур? Его родители могут не принять разведенную женщину с двумя детьми. Если он идет на такое, разве это не доказывает его великую любовь?
Внезапно глаза секретаря стали жесткими, а на губах появилась язвительная усмешка.
- Ему было известно, - продолжал Уэни, по-прежнему неподвижно сидящий в кресле, - что в тот вечер должна была наступить развязка. Вы с этим согласны?
- Да.
- Скажите, господин Мегрэ, находясь на его месте и испытывая его чувства, позволили бы вы своей возлюбленной встретиться с упрямцем-мужем? Вы на самом деле верите в то, что он почти час ожидал на улице, нимало не тревожась тем, что происходит в доме?
- Вы видели его?
- Не пытайтесь поймать меня таким примитивным путем. Я ничего не видел, поскольку меня там не было. Я лишь показываю вам, что присутствие этого человека в гостиной куда более оправдано, чем мое.
Мегрэ поднялся со спокойным видом, словно добившись того, чего он желал.
- В комнате находились как минимум два человека, - произнес комиссар непринужденно. - Наур и его жена. Из этого следует, что мадам Наур должна была быть вооружена крупнокалиберным пистолетом, который нелегко спрятать в дамской сумочке. Науру стоило бы выстрелить первым, и уж потом она сразила его наповал.
- Не обязательно. Она могла выстрелить первой, а муж держал в руках оружие для самозащиты, и не исключено, что Он, падая на пол, машинально нажал курок - отсюда и неточность его выстрела.
- Теперь неважно, кто стрелял первым. Предположим, что вы при этом присутствовали. Мадам Наур вытаскивает пистолет из сумочки и, защищая своего хозяина, вы стреляете в ее сторону, воспользовавшись тем, что рядом с вами ящик стола, в котором пистолет калибра шесть тридцать пять.
- Вы хотите сказать, что после этого она выстрелила сама, но не в меня, потому что у меня в руках оружие, а в своего мужа?
- Я думаю, у вас были причины ненавидеть Феликса Наура.
- Почему это?
- Вот уже двадцать лет вы живете у него на положении бедного родственника, хотя между вами и нет реального родства. Вы не имеете никаких прав, а между тем на вас взваливают всякие дела вплоть до яиц всмятку по утрам. Вам не платят и вместо этого суют мелкие суммы на карманные расходы, да и то лишь тогда, когда вы попросите.
Я не знаю, имеет ли для вас значение то, что вы с хозяином разного происхождения. Как бы то ни было, ваше положение унизительно, а ведь ничто так не возбуждает ненависть, как унижение.
Вам представляется удачный случай отомстить. Наур стреляет в жену в тот момент, когда она направляется к двери, чтобы уйти уже навсегда. Тогда вы стреляете тоже, но не R нее, а в него, хорошо зная, что подозрение падет на Лину или на ее любовника, после чего вам остается лишь обеспечить себе алиби в клубе на Сен-Мишель.
У нас есть возможность, господин Уэни, в течение часа установить, так ли все было на самом деле. Я сейчас позвоню Моэрсу, специалисту из нашей лаборатории. Он привезет все необходимое для проведения исследования с помощью парафина. Руки покойного Наура уже подвергались такого рода экспертизе, а теперь мы установим, пользовались ли огнестрельным оружием вы.
Секретарь по-прежнему был спокоен и только иронически улыбался.
Мегрэ направился к телефону, но Уэни остановил его
- Не стоит этого делать.
- Вы решили признаться?
- Ведь вам, как, впрочем, и мне, господин Мегрэ, хорошо известно, что частицы пороха после стрельбы остаются на коже до пяти дней.
- У вас обширные познания в таких делах.
- В четверг я был в тире, расположенном в подвале оружейного магазина на улице Ренн, принадлежащего Бутело и сыну, я там часто бываю.
- С этим пистолетом?
- Нет. У меня есть второй, точно такой лее, я храню его в тире, как и все завсегдатаи. Поэтому вы сможете обнаружить частички пороха на моей правой руке.
- Зачем вы ходите тренироваться в тир? Мегрэ явно был раздосадован.
- Люди моего племени круглый год живут как бы на военном положении. Мы считаем себя лучшими стрелками в мире. Мальчики с десяти лет хорошо владеют оружием.
Мегрэ медленно поднял голову.
- А если при экспертизе мы не обнаружим порох ни на руке Алваредо, ни у мадам Наур?
- Алваредо пришел с улицы, в тот день температура опустилась до минус двенадцати градусов. Вполне можно предположить, что у него на руках были перчатки, причем очень плотные. Разве не так?
Уэни далее принял оскорбленный вид.
- Извините, что мне приходится заниматься вашей работой. Напомню, что мадам Наур собиралась уехать. Я полагаю, она была в шубе и, вероятно, в перчатках.
- Вы говорите мне это, чтобы отвести от себя подозрения?
- Я думал, мне придется защищаться лишь тогда, когда судебный следователь предъявит свои обвинения.
- Прошу вас завтра к десяти часам быть на набережной Орфевр для официального допроса. Возможно, судебный следователь, о котором вы сейчас говорили, также в свою очередь захочет допросить вас.
- А до тех пор?
- Прошу не покидать этого дома. Здесь останется один из моих инспекторов.
- Я очень терпелив, господин Мегрэ.
- Я тоже, господин Уэни.
Между тем у Мегрэ, когда он выходил из комнаты, горело лицо, хотя, может быть, и из-за жары. В коридоре он дружески помахал Торрансу, который сидел на жестком стуле и листал какой-то журнал, а затем постучал в дверь гостиной.
- Входите, господин Мегрэ.
Навстречу ему поднялись двое мужчин. Старший, куривший сигару, шагнул вперед и протянул комиссару свою сухую крепкую руку.
- Я предпочел бы познакомиться с вами при иных обстоятельствах, господин Мегрэ.
- Позвольте выразить вам соболезнование. Я не хотел уходить отсюда, не сказав вам, что мы в уголовной полиции и прокуратуре делаем все возможное, чтобы как можно скорее обнаружить убийцу вашего сына.
- У вас есть какие-нибудь предположения?
- Пока рано говорить об окончательных выводах, но роль каждого из причастных к делу начинает вырисовываться.
- Вы считаете, Феликс действительно стрелял в эту женщину?
- Думаю, это бесспорно: он мог или сознательно спустить курок, или же это произошло непроизвольно, в момент, когда в него попала пуля.
Отец и сын удивленно переглянулись.
- Вы полагаете, что женщина, от которой он столько натерпелся, могла в конце концов…
- Пока я не вправе предъявлять обвинения. До свидания, господа.
- Мне оставаться здесь? - спросил его Торранс, когда Мегрэ вышел в коридор.
- Уэни не должен никуда выходить. Прошу тебя находиться на втором этаже и сообщать мне обо всех его телефонных разговорах. Я еще не знаю, кто тебя сменит.
Шофер такси проворчал:
- Я думал, вы задержитесь в доме всего на несколько минут.
- В "Отель де Лувр".
- Знал бы, не стал вас дожидаться. Я начал работу в одиннадцать часов и до сих пор не мог даже перекусить.
Уже начинало темнеть. Должно быть, ожидая комиссара, шофер несколько раз прогревал двигатель, в машине было тепло.
Мегрэ, устроившись на заднем сиденье, задумчиво рассматривал темные, дрожащие от холода фигуры прохожих, скользивших вдоль домов.
Люка сидел в холле в огромном кресле и дремал, сложив руки на животе. Через полуопущенные ресницы он заметил направляющегося к нему комиссара. Инспектор вскочил и спросил, протирая глаза:
- Все в порядке, шеф?
- Да… Нет… Алваредо приехал?
- Пока ещё нет… Из наших дам никто из отеля не выходил. Только Кехель спускалась вниз за газетами…
Мегрэ, поколебавшись, произнес:
- Ты не хочешь пропустить стаканчик?
- Минут пятнадцать назад я выпил кружку пива…
Оставив в гардеробе пальто, Мегрэ вошел в бар и уселся на высоком табурете у стойки. Посетителей почти не было, по радио передавали репортаж с футбольного матча.
- Виски, - сказал комиссар.
Чтобы выполнить то, что он задумал, комиссару требовалось выпить чего-нибудь покрепче. Где же Мегрэ слышал это изречение: бить всегда в слабую точку?
Он думал об этом, когда ехал в такси. Правду о деле Наура, пусть даже ещё и частичную, знали только четыре человека. Комиссар допросил всех четверых, а некоторых даже дважды. И все хоть раз, но солгали.
Кто из четверых мог оказаться той пресловутой слабой точкой?
- Поначалу ему казалось, что это могла быть Нелли Фелтхеис. Комиссар понимал, что наивность её не наигранна, она не осознавала всех последствий своей лжи и могла наболтать все что угодно.
Алваредо в общем-то вызвал у него симпатию. Его любовь к Лине казалась искренней и восторженной, так что скорее всего он будет молчать о том, что может повредить молодой женщине.
Мегрэ только что расстался с Уэни, который умело обходил все словесные ловушки комиссара.
Оставалась Лина. О ней у Мегрэ не было определенного мнения. На первый взгляд, она казалась затерявшимся в мире взрослых ребёнком.
Скромная машинистка из Амстердама, соблазнившись более престижной профессией манекенщицы, решила выставить свою кандидатуру на конкурс красоты. И произошло чудо. Уже на следующий день девушка очутилась в совершенно ином мире.
Какой-то богач, каждую ночь игравший по-крупному, которому низко кланялся весь персонал казино, присылает ей цветы, приглашает отобедать с ним в одном из лучших ресторанов.
Он увозит её в Биарриц, по-прежнему робко обращаясь с ней, пока однажды ночью не отваживается проникнуть в её спальню, после чего предлагает выйти за него замуж.
Могла ли она понять психологию какого-то Наура? И уж тем более какого-то Фуада Уэни, без видимой причины постоянно их сопровождавшего?
Когда же она захотела иметь возле себя горничную-голландку, это выглядело словно призыв о помощи, и мадам Наур выбрала - уж не по фотографии ли? - самую простодушную и веселую на вид девушку.
Теперь у неё были платья, драгоценности и меха, но её таскали в Довиль, Канны и Эвьян, совершенно не считаясь с её желанием. Она оставалась одинокой, лишь изредка удирая в Амстердам, чтобы излить душу Анне Кехель, как в те добрые времена, когда подруги жили в одной квартире на Ломан-страат.
Появился ребенок. Была ли она готова к этому? Может быть, Наур опасался, "что она не выдержит всех трудностей материнства, и поэтому нанял ребёнку воспитательницу?
Тогда ли у неё начали появляться любовники?
Шли годы, она по-прежнему была молодой, с гладкой и светлой кожей. А что происходило у неё в душе? Поняла ли она что-нибудь?
Появление второго ребёнка, сына, принесло счастье только её мужу.
Ей встретился Алваредо… И внезапно жизнь предстала в ином свете…
Мегрэ почти был готов пожалеть её, но тут же спросил себя: а не эта ли маленькая девочка с невинными глазами сама заварила всю кашу? И затем, начиная с пятницы, вела себя с поразительным хладнокровием.
Он чуть было не решил выпить ещё рюмку виски, но передумал и через несколько минут уже поднимался в лифте на четвертый этаж. Дверь открыла Нелли.
- Мадам Наур спит?
- Нет. Пьёт чай.
- Скажите ей, пожалуйста, что я хочу её видеть.
Она сидела в постели в ночной кофточке из белого шелка и листала американский иллюстрированный журнал. На столике стоял поднос. В чашках оставался недопитый чай, на тарелочках лежали куски кекса. Анна Кехель, по-видимому, вставшая с постели за минуту до прихода комиссара, приглаживала волосы, пытаясь привести себя в порядок.
- Я хотел бы поговорить с вами наедине, мадам Наур.
- А Анна разве не может остаться? Я никогда ничего от нее не скрывала и…
- Допустим, что ее присутствие стеснило бы меня
Мегрэ действительно так думал. Когда дверь за подругой закрылась, он принес стул, поставил его между кроватями и тяжело уселся.
- Вы видели Висенте? Он переживает за меня?
- Я успокоил его, сказав, что вы хорошо себя чувствуете, впрочем, вы сами сообщили ему это по телефону. Вы ведь его ждете?
- Через полчаса. Мы договорились встретиться в половине шестого, мне хотелось поспать подольше. Как он вам?
- Похоже, он очень влюблен в вас. Кстати, о нем и мой первый вопрос, мадам Наур. Я понимаю, вы пошли на все, чтобы не замешивать его в это дело. Ведь тогда ваши отношения с родственниками Алваредо осложнятся. Я тоже постараюсь, чтобы его имя оставалось в тени. Одно лишь мне непонятно. Вы заявили, что он оставался в машине, пока вы были в доме, то есть почти час. Он знал о вашем решении. Ему было известно, что муж не хочет и слышать о разводе. Значит, он понимал, что объяснение будет бурным. Как он мог при таких обстоятельствах оставить вас одну?
В то время, когда комиссар говорил это, Лина кусала губы.
- Но все было так, как я сказала, - смогла лишь произнести она.
- А вот Уэни говорит другое.
- Что же он вам сказал?
- Что Алваредо вошел в кабинет вместе с вами, и еще добавил, что ваш спутник был в зимних перчатках. Уэни заявляет также, что после того, как выстрелил ваш муж, Алваредо вынул пистолет из кармана и выстрелил тоже.
- Уэни лжет.
- Думаю, вначале между вами и мужем произошел довольно резкий разговор. Алваредо же в это время стоял за дверью. Когда Наур понял, что ваше решение бесповоротно, он начал вам угрожать, а затем схватил пистолет, лежавший в ящике стола. Ваш друг, считая, что ваш муж сейчас выстрелит, защищая вас, сделал это первым. Наур же успел нажать на спуск, уже будучи раненым.
- Все было не так.
- А как?
- Я вам уже рассказывала. Вначале Висенте остался в машине, я просила его об этом и даже пригрозила, что не поеду с ним, если он попытается войти в дом.
- Ваш муж сидел за столом?
- Да.
- А Уэни?
- Стоял справа от него.
- То есть находился перед ящиком, где лежал пистолет.
- Наверное…
- Наверное или точно?
- Я в этом не уверена.
- Уэни не собирался оставить вас вдвоем?
- Отошел в сторону, но остался в комнате.
- И где он стоял?
- Почти в центре комнаты.
- Это произошло перед началом вашего разговора с мужем?
- После.
- Вы говорили, что Уэни вам не нравится. Почему же вы не попросили мужа, чтобы он приказал секретарю покинуть кабинет?
- Феликс бы отказался. Откровенно говоря, мне тогда это было безразлично.
- С чего вы начали разговор?
- Я сказала: "Феликс! Я приняла твердое решение и ухожу от тебя…"
- Вы говорили по-французски?
- Нет, по-английски. Я его знаю с детства, а французский выучила значительно позлее.
- Какова была реакция мужа?
- Он спросил: "С любовником? Это он ждет в машине?"
- Как в тот момент выглядел Наур?
- Был бледен, его взгляд стал жестким. Феликс медленно поднялся и, наверное, именно в этот момент приоткрыл ящик стола, но я тогда не придала этому значения. Добавила лишь, что не сержусь на него, что благодарна за все, что он для меня сделал, что вопрос о детях мы решим позже, и мой адвокат свяжется с ним…
- Где стоял Уэни?
- Я не обращала не него внимания. Он был где-то рядом. Он всегда передвигался бесшумно.
- И тогда ваш муж выстрелил?
- Нет. Еще нет. Сначала он повторил то, что уже часто говорил мне: он никогда не согласится на развод. Я ответила, что ему придется на это пойти. И только тогда до меня дошло, что у него в руках пистолет…
- А потом?
Мегрэ чуть наклонился к ней, словно пытался помешать ей солгать во второй раз.
- Оба… - она запнулась и поправила себя. - Раздался выстрел.
- Нет. Вы хотели сказать, что раздались оба выстрела. Я убежден, что Алваредо был в кабинете, но стрелял не он.
- Вы думаете, что я?
- И не вы. Оружие в руках Уэни появилось до или после того, как выстрелил ваш муж?
- Пока я находилась в доме, стреляли только один раз, и Нелли может это подтвердить.
- Нелли лжет почти так же хорошо, как и вы, милочка.
На этот раз в голосе Мегрэ звучала почти угроза. Для него игра закончилась. Поднявшись и поставив стул в угол гостиной, комиссар принялся широкими шагами мерить комнату. И теперь он совершенно не был похож на человека, минуту назад беседовавшего с Линой почти отеческим тоном.
- Если вы наконец не прекратите лгать, я сейчас же позвоню судебному следователю и потребую ордер на ваш арест.
- Зачем Уэни было стрелять в моего мужа?
- Потому что он любил вас.
- Он? Разве Фуад способен любить кого-то?
- Не стройте из себя ребенка, Лина. Когда Уэни стал вашим любовником? Это случилось вскоре после вашей встречи с Науром?
- Уэни вам об этом сказал?
- Неважно. Отвечайте…
- Через несколько месяцев после свадьбы… Я не ожидала этого… Я вообще никогда не видела его с женщинами, мне казалось, что он их презирает…
- И тогда вы решили соблазнить его?
- Хорошо же вы обо мне думаете.
- Очень сожалею. Предположим, инициатива могла исходить от него. Ведь до женитьбы Наур в какой-то степени принадлежал Уэни, а из-за вас он почувствовал, что теряет его. Став вашим любовником, он тем самым как бы мстил за все свои, прошлые и будущие унижения.
Внезапно черты ее лица исказились, она заплакала, даже не пытаясь вытереть слезы, и при этом утратила всю свою красоту.
- Вы с мужем спали в разных комнатах, значит, Уэни было легко приходить к вам по ночам. На авеню Парк-Монсури…
- Там ничего не было…
Она была близка к отчаянию, и чувствовалось, что Лина действительно страдает.
- Я клянусь вам в этом! Когда отношения с Алваредо стали серьезными…
- То есть?
- Когда я поняла, что люблю его, то с Фуадом у нас все кончилось.
- И он это воспринял спокойно?
- Он всячески, однажды даже силой, пытался заставить меня вернуться к нашим прежним отношениям…
- Когда это было?
- Примерно полтора года назад.
- Вы считаете, он продолжал вас любить?
- Да.
- Разве затеяв при Фуаде в тот вечер разговор с мужем, вы не бередили рану Уэни?
- Я об этом не думала.
- Когда он подошел к вам в самом начале разговора, возможно, он пытался защитить вас?
- Может быть. Да и потом, я не знаю, где он находился в тот момент.
- Оба выстрела прозвучали почти одновременно?
Лина не ответила. Было видно, что она устала и уже не притворяется. Она съежилась под одеялом.
- Почему вы сразу же не сказали правду?
- О чем?