* * *
Шеф полиции Дейкин, которого подняли с постели, прибыл без четверти два ночи, а прокурор Шалански, вынужденный покинуть вечеринку где-то на Скайтоп-роуд, - только в четверть третьего. Жалуясь на головную боль от выпитых коктейлей, прокурор округа Райт обменялся с Эллери вялым рукопожатием и добавил, что преступление следует за Квином по пятам, словно сборщик налогов. Эллери выразил надежду, что все происходит как раз наоборот.
Казалось, никто, за любопытным исключением Гарри Тойфела, не принял близко к сердцу смерть городского вора. Кен был поглощен собственными психологическими проблемами; Рима была поглощена Кеном; Эсси Пингарн, прибежавшая вниз в бумажных папильотках и удивительно элегантном купальном халате с красными розами, упала в обморок и, будучи приведенной в сознание доктором Доддом, погрузилась в бурные воды религии; миссис Фаулер, бледная, но демонстрирующая стальные пуританские гены, суетилась вокруг с кофейником, теребила слуховой аппарат и заявляла, что у Господа свои пути наказания грешников; доктор Додд почти повеселел, обмениваясь с шефом Дейкином шутками насчет лицензии на оружие, рассказывая истории из своего опыта, касающиеся гибели от огнестрельных ран, и казался воплощением силы (это не слишком удивляло Эллери, которому доводилось видеть, как смерть оказывает на людей ложно бодрящее действие); Дейкин и Шалански занимались Жакаром, словно он был всего лишь очередной карточкой в их картотеке. Что касается Гарри Тойфела, то он появился, как средневековый монах, в длинном халате земляного оттенка и с мрачным стоицизмом встал на вахту возле тела приятеля. Странно было видеть его ноги в мягких шлепанцах с налипшими комьями земли прямо рядом с лицом мертвого друга. Тойфел спал в комнате над гаражом позади дома, некогда служившим каретным сараем, и приплелся через задний сад.
- Нет, я крепко спал, - ответил он прокурору Шалански, - и ничего не слышал, пока меня не разбудила ваша сирена.
- Возможно, для Жакара было бы лучше, если бы вы не спали, - заметил Дейкин.
Но Тойфел покачал головой:
- Ник все равно рано или поздно влез бы в какую-нибудь скверную историю. Он был озлобленным человеком - всю жизнь катился под гору и не мог остановиться.
- Ну, теперь ему это удалось, - с усмешкой промолвил Шалански и отвернулся.
Тойфел продолжал стоять возле трупа.
Мальвина Прентис прилетела как метеор из космоса. Эллери видел из окна, как она "приземлилась" в своем похожем на ракету автомобиле, его серебряный корпус отражал свет уличных фонарей. Люди Дейкина оцепили участок перед домом Додда, на них напирала толпа, и все, включая полицию, пялили глаза на серебряного монстра. Издательница, очевидно, прибыла с вечеринки, как и Шалански, - на ней были серебристое вечернее платье с истинно полинезийским декольте и такая же накидка. Когда она плыла по дорожке с неизменным Фрэнсисом О'Бэнноном в кильватере, то выглядела столь же невероятной для Райтсвилла, как марсианский полководец. О'Бэннон, однако, явно не был извлечен с субботнего званого ужина. Он нуждался в бритве, его аккуратный костюм был измят, а шнурок на одном из ботинков волочился следом. Но если Фрэнсис казался недовольным, то лишь временно. Очутившись в доме, он извлек блокнот и карандаш и послушно побрел за своим боссом.
Казалось, мисс Прентис явилась проследить, чтобы восторжествовало правосудие.
Когда ей сообщили факты - Шалански был сама любезность, как подобает человеку, надеющемуся стать кандидатом в конгресс и завоевать электорат с помощью прессы, - аристократические ноздри Мальвины затрепетали, словно чуя запах коррупции, и она потребовала интервью "с убийцей несчастного отца двенадцати осиротевших детей". Вмешательство джентльмена из Нью-Йорка предотвратило нанесение увечий со стороны Римы Эндерсон королеве прессы. Эллери с улыбкой объяснил, что выстрел произошел случайно и по вине убитого, поэтому любые попытки "Архива" возбудить общественное мнение против доктора Уиншипа в преддверии дознания были бы циничными, несправедливыми, предубежденными и достойными желтой прессы. В заключение он осведомился у мисс Прентис, как она поживает, на что та рассмеялась, и неприятный инцидент был исчерпан, угрожая рецидивом, когда Гарри Тойфел задумчиво произнес:
- Человек, который ожидает прочитать правду в газете, может с таким же успехом ждать милосердия от скорпиона.
Когда мисс Прентис наконец удалилась в сопровождении мистера О'Бэннона, с его исписанным каракулями блокнотом, все вздохнули с облегчением.
Вскоре два человека из похоронного бюро Данкана увезли тело Никола Жакара на временное хранение в морг, где его должны были обследовать коронер Грапп и присяжные. Доктор Додд пробормотал, что ему нужно подумать, как помочь вдове и детям Жакара. Гарри Тойфел проводил тело друга до вяза на передней лужайке. На его длинной физиономии застыло выражение монашеской мудрости.
Посоветовавшись с Дейкином, Шалански сказал, что нет необходимости содержать доктора Уиншипа в заключении до процедуры дознания - он должен дать показания для протокола и будет освобожден под залог до слушания дела.
Эллери, кряхтя, забрался в ветхий автомобиль доктора Додда - он ощущал смертельную усталость. Все оставалось непонятным и не приводящим ни к чему: судьба Эндерсона, значение смерти Мак-Кэби и Харта… События этой ночи только сильнее все запутали. Загадка давила на него с такой тяжестью, что вызывала головную боль.
И внезапно боль отпустила.
Из окошка машины доктора Додда Эллери увидел на крыльце небольшого каркасного дома с другой стороны Алгонкин-авеню двух совершенно одинаковых маленьких человечков в нижних рубашках, мешковатых штанах и куртках, накинутых на узенькие плечи, которые стояли рядом, наблюдая за происходящим.
Близнецы Уолдо - маленькие пожилые портные из Грэнджон-блока на Вашингтон-стрит.
Который из них Дэвид, а который - Джонатан? Эллери никогда не видел Джонатана. Впрочем, видеть Дэвида означало видеть его брата. Возможно, используя микрометры и рентгеновские лучи, можно было обнаружить между ними какую-то разницу; возможно, один из братьев был опытнее другого, но какое все это имело значение?
Когда автомобиль доктора Додда тронулся с места, Эллери продолжал спрашивать себя: почему его нервная система так тревожно реагирует на открытие явно не имеющего отношения к делу факта, что браться Уолдо, которые шьют одежду для Отиса Холдерфилда, были соседями адвоката везучего доктора Себастьяна Додда?
Воскресенье, 23 апреля
- Что? - переспросил Эллери. Он все еще слышал звон колоколов первой методистской церкви, и лицо Дейкина плавало перед ним в тумане. Эллери протер глаза. Рима сидела на краю кровати администратора Брукса. Кен Уиншип отсутствовал. - Я думал, Жакар мертв. Или мне это приснилось, Дейкин?
- Я сказал не "Жакар", а "дом Жакара", - отозвался шеф полиции. - Знаете, мистер Квин, он жил в доме, больше похожем на курятник, со всей этой малышней, путающейся под ногами, но все-таки это дом, хотя он и стоит на Полли-стрит и крысы там едят у вас из рук.
- Или ваши руки, - добавила Рима.
- Все дело в том, что сегодня утром я обнаружил там пять тысяч долларов отца Римы.
Колокола наконец смолкли, лицо Дейкина приобрело обычные очертания, и Эллери, ежась от холода, точно маленький Эркюль Пуаро, встал и закрыл окно. Холодное апрельское воскресенье…
- Ну и что, Дейкин?
- Я думал, вы удивитесь, - сказал шеф.
- И я тоже, - присоединилась Рима.
- Вам следовало захватить с собой кофе, - промолвил Эллери. - Где же, по-вашему, Жакар мог прятать деньги, которые ему не принадлежали?
- Тогда почему вы их там не искали? - Дейкин явно был недоволен необходимостью заниматься делами так рано, да еще в воскресенье. - А теперь задайте тот же вопрос мне. Ну, сэр, я не искал там деньги, так как никто не удосужился сообщить мне, что Эндерсон снова приходил к Холдерфилду и оставил у него пять тысяч с указаниями передать их Нику Жакару, если с ним что-нибудь случится, что Холдерфилд и сделал. Вот почему я не искал деньги в доме Жакара, мистер Квин. Утром я также имел короткий разговор с мистером Холдерфилдом, который, думаю, он надолго запомнит.
- Вы правы, Дейкин, - простонал Эллери. - Это все проклятая привычка держать рот на замке… Кстати, кто рассказал вам об этом?
- Я, - ответила Рима. - Я плохо спала, рано проснулась и пошла прямо к шефу Дейкину, никому ничего не сказав. Кен ушел в больницу, а доктор Додд еще спал.
- Рима подняла меня с постели, - снова заговорил Дейкин. - Не бросайте на нее грозные взгляды, мистер Квин, так как она оказалась куда большим моим другом, чем вы. Или вы дожидались похорон Жакара, чтобы потом самому потихоньку найти пять тысяч?
- Это недостойно нашей долгой дружбы, - парировал Эллери. - Я действительно должен выпить кофе… Ну, как бы то ни было, вы нашли деньги, и это главное. Что же вы собираетесь с ними делать? Кстати, вы нашли конверт и письмо Тома Эндерсона, которое он в него вложил, как сказал Холдерфилд?
- На второй вопрос отвечаю "нет". Должно быть, Жакар их уничтожил. Что касается первого, то доктор Додд дал эти деньги Тому Эндерсону, а Тома больше с нами нет…
- Потому я и пришла сюда, - сказала Рима, глядя Эллери в глаза. - Я не хочу этих денег. Доктор Додд дал их папе с определенной целью, но папа не дожил до ее осуществления, поэтому деньги должны вернуться туда, откуда пришли.
Дейкин с надеждой посмотрел на Эллери. Затем он двинулся к двери, и Рима последовала за ним.
- Подождите, - сказал Эллери, и они остановились. - Рима, минут через десять я присоединюсь к вам в вестибюле. Мне нужно только одеться.
Дейкин, выходя, бросил на него укоризненный взгляд.
* * *
Эллери повел Риму в кафе, где они сели на расстоянии пяти столиков от ближайшего посетителя. Рима сказала, что будет только кофе. Эллери сделал заказ и спросил:
- Что еще вы рассказали Дейкину?
- Больше ничего.
- Зачем вам вообще понадобилось что-то ему рассказывать?
- Я думала, он должен знать…
- Ах вот как? Вам известно, что на войне вас бы за это расстреляли?
- Я не знала, что мистер Дейкин - враг.
- Конечно, он не враг. - Эллери нахмурился. - Но ведь вы поклялись, что будете слушаться шефа, то есть меня.
- Эллери…
- Что?
- Я выхожу из игры.
Эллери кивнул, и некоторое время они молча пили кофе. Наконец Эллери закурил сигарету и изобразил с помощью дыма вопросительный знак.
- После того, что произошло прошлой ночью между Кеном и мной, я не могу продолжать, Эллери. Ведь ни вы, ни я не могли этого предвидеть, когда заключали нашу сделку. Вы же понимаете…
- Конечно, понимаю. - Но раньше это не приходило ему в голову. Вот что получается, когда думаешь о людях, как о шахматных фигурах! - Вы абсолютно правы, Рима. При ваших теперешних отношениях с Кеном это невозможно. Только… уважайте и мое положение, ладно?
- Вы имеете в виду, что я не должна ничего рассказывать Кену?
- Из-за его преданности Додду. Кен может выйти из себя и в гневе предупредить Додда. А это все испортит.
- Значит, вы намерены продолжать? - Рима была изумлена.
Эллери удивился в свою очередь:
- Разумеется. - Внезапно он добавил: - Знаете, Рима, Додд очень больной человек.
- Вы имеете в виду его нервозность?
- Его фобию.
- Фобию?
- Это не просто беспокойство, Рима. Это страх. И не обычный, а патологический, навязчивый. Полагаю, именно это и удерживает меня в Райтсвилле. Чего так страшно боится Додд? И каким образом это связано со смертью Мак-Кэби и Харта? Что произошло с вашим отцом? И с Жакаром?
- С Жакаром?
- Да.
- Но смерть Жакара… - Она не договорила.
- Вот именно. Сначала смерть Мак-Кэби, затем смерть Харта, потом, предположительно, смерть вашего отца, а теперь смерть Жакара. Связаны они между собой или нет? Помните, Рима, всегда существуют две возможности.
- Но… это же была его собственная вина!
- Господи, Рима, я не собираюсь обвинять вашего возлюбленного! Бедняга Кен в любом случае явился орудием судьбы. Я имею в виду - теоретически - две стороны монеты. Одна возможность: Жакар, мелкий воришка, залез в дом недавно разбогатевшего жителя Райтсвилла. Было уже после полуночи и почти совсем темно. Зачем он это сделал? Очевидно, с целью что-нибудь украсть. Что? Все, что попадется под руку. Место, время, обстоятельства, намеченная жертва, личность преступника - все соответствует простейшей интерпретации. Как, впрочем, и в предыдущих случаях.
Но есть и другая сторона монеты: Додд - злодей в тисках постоянного страха. Это может связывать его с Жакаром…
- Не понимаю…
- Предположим, Додд убил Мак-Кэби ради его состояния, довел Харта до самоубийства, чтобы приобрести единоличный контроль над предприятием по производству красителей, убил Тома Эндерсона, чтобы избежать платы шантажисту. Если это правда, то у вашего отца было какое-то доказательство, изобличающее Додда, - коробка с таблетками, которые Додд дал Мак-Кэби, или что-то еще. Не важно, что именно.
Том Эндерсон - умный человек. Он знает, что Додд убийца и что тот, кто убивал дважды, убьет и в третий раз. Шантажируя Додда, он предвидит грозящую ему опасность и поэтому прячет доказательство.
Эндерсон оставляет у Холдерфилда запечатанный конверт с указанием передать его Нику Жакару, если с ним что-нибудь случится. И в этот конверт он помещает не только пять тысяч долларов, полученные от Додда, но и письмо с инструкциями Жакару, где сообщает о вине Додда, о том, что собой представляет доказательство и где оно спрятано. Поэтому, если бы Додд задумал решить свои проблемы, убив Эндерсона, Жакар разочаровал бы его, продолжив шантаж. Он ведь дружил с вашим отцом, не так ли? А Том Эндерсон проделал долгий путь от своей поэзии и профессорской кафедры.
Рима молчала, но ее презрение было очевидным. Тем не менее Эллери продолжал:
- Где же Том Эндерсон спрятал доказательство вины Додда? Что сделал прошлой ночью Жакар - "наследник" Эндерсона? Вломился в кабинет Додда. Тогда предположим, что в письме Эндерсона Жакару говорилось: "Я спрятал доказательство в последнем месте, где Додду придет в голову его искать, - в его собственном кабинете". По словам самого Додда, Эндерсон бывал у него дома по меньшей мере дважды. Допустим, их беседа о пяти тысячах долларов имела место не в приемной, как говорил Додд, а в его кабинете. И предположим, что Додд был вызван оттуда на несколько минут и оставил там Эндерсона одного. Видите, Рима, куда приводит нас вторая возможность? К Жакару, проникающему в кабинет Додда, чтобы добыть доказательство, с помощью которого Эндерсон шантажировал Додда и из-за которого Додд убил Эндерсона. Додд, Додд и еще раз Додд. Все замыкается на этом испуганном старике. Вот почему я так хочу пробраться в этот дом, Рима. Это всего лишь одна из двух возможностей, но находка доказательства, которое Жакар не обнаружил, заблокирует одну дорогу и приведет нас по другой к цели.
Рима улыбнулась:
- Простите, мистер Квин, но я этому не верю. Все это сплошные фантазии. Вам следовало бы жить во времена Колриджа. Или курить опиум с де Куинси. Я возвращаюсь к Кену и доктору Додду - доброму, славному человеку, возможно страдающему от усталости и нервного истощения, но никак не убийце богача, глупца, нищего и вора…
- Эллери, в чем дело?
Ибо Эллери застыл, наблюдая, как сигарета обжигает ему указательный палец, словно йог.
- Эллери! - Рима шлепнула его по руке, и окурок с шипением упал ему в чашку. - Что с вами?
Вздрогнув, Эллери вернулся к реальности и вскочил, едва не опрокинув стол.
- Эллери! Что происходит?
- Додд!.. Счет, пожалуйста. Проклятие, я не могу ждать сдачу!.. Вы сказали, Рима, он еще спит? Пошли скорее!
- О чем вы, Эллери?
Но он уже останавливал такси.