* * *
После полудня в субботу 13 мая Эллери сидел в гостиной в одиночестве, вяло листая "Стихи матушки Гусыни", которые накануне взял в библиотеке Карнеги. Кен отправился по вызовам; Рима ушла в лавку Логана делать еженедельный заказ - к этой ее инициативе миссис Фаулер никак не могла привыкнуть, и Эллери слышал, как она сердито гремит в кухне кастрюлями; Эсси чистила ковры где-то наверху. Внезапно хлопнула входная дверь, и Эллери, подняв взгляд, увидел задохнувшуюся Риму.
- Отис Холдерфилд…
Пока Эллери в спешке надевал пальто и шляпу, Рима сообщила все, что знала. Она стояла в очереди у мясного прилавка магазина Логана, когда услышала крики на улице. Люди отовсюду сбегались к "Грэнджон-блоку". Рима успела увидеть тело, распростертое на тротуаре перед ателье братьев Уолдо, прежде чем его заслонила толпа.
- Шофер такси сказал, что это адвокат Холдерфилд… Он выпал из окна…
Эллери обнаружил юго-восточный угол Вашингтон-стрит и Слоукем-стрит обнесенным канатами. По субботам в Хай-Виллидж кипела жизнь, и несколько сотен людей навалились на полицейские кордоны. В дверях магазинов виднелись бледные лица, среди которых Эллери заметил одинаковые физиономии близнецов Уолдо. Полисмен высовывался из окна четвертого этажа "Грэнджон-блока", на котором виднелась надпись: "Отис Холдерфилд, адвокат". Под окном на тротуаре стояли вокруг прикрытого газетами тела шеф Дейкин, Мальвина Прентис, Фрэнсис О'Бэннон и несколько человек в униформе.
Эллери окликнул Дейкина, который велел полицейскому пропустить его.
Он приподнял одну из газет. Холдерфилд лежал весь скрюченный, как акробат. На нем не было пиджака, а сшитые на заказ брюки и шелковая рубашка больше не были безупречно чистыми - они были испачканы грязью и кровью.
Машина "Скорой помощи" из департамента добровольной пожарной охраны на углу Миникин-роуд и Линкольн-стрит остановилась у обочины в нескольких футах от тела.
Толпа молча наблюдала.
Когда Эллери выпрямился, шеф Дейкин мрачно произнес:
- Ну вот вам и адвокат, мистер Квин.
- Не просто адвокат, Дейкин. Адвокат Холдерфилд. Случилось то, что должно было случиться.
- Да-а…
Эллери обратил внимание на явную враждебность в голосе шефа полиции.
- Вы говорите так, будто вините в этом меня, - заметил он.
- Не то чтобы виню. Но когда людям вдалбливают в голову какую-то идею, они иногда осуществляют ее на практике.
- А-а, понимаю, - протянул Эллери.
- О нем позаботятся, - резко сказал Дейкин. - Пошли наверх. Шалански уже там с моими ребятами.
На столе лежали несколько открытых юридических книг и блокнот линованной желтой бумаги, исписанной почерком Холдерфилда. Шалански сказал, что адвокат работал над делом, по которому должен был выступать в суде на следующей неделе. Пиджак Холдерфилда висел на спинке стула, а на вешалке красовалась двадцатидолларовая шляпа.
- Холдерфилд отпустил свою секретаршу Флосси Бушмил около половины третьего, - сообщил прокурор. - По субботам она обычно уходит в час, но, по ее словам, сегодня нужно было разобрать большое количество писем. Холдерфилд вышел вместе с ней, и они закусили в баре Келтона, после чего она видела, как он пошел назад к "Грэнджон-блоку". Базз Конгресс говорит, что поднимал на лифте его одного.
- Баззу показалось, что Холдерфилд был в дурном настроении, - добавил Дейкин. - Флосси Бушмил это подтверждает. Они говорят, что после смерти доктора Додда он оставил свои обычные шуточки, а последнюю неделю был особенно мрачен.
- Базз видел, как Холдерфилд отпер дверь офиса и вошел. Больше никто не видел его живым.
- Кроме его убийцы, - вставила Мальвина Прентис.
- Это ничем не доказано, мисс Прентис, - мягко возразил Шалански. - Во время работы Холдерфилд встал из-за стола и подошел к окну, которое, кстати, было открыто. Для мая сегодня очень тепло, так что, возможно, ему просто захотелось подышать свежим воздухом, и он случайно выпал из окна…
- Или выбросился нарочно, - сказал Дейкин.
Но прокурор покачал головой:
- Сомневаюсь, Дейкин. Некоторые из писем, которые Холдерфилд диктовал сегодня утром, касались деловых встреч, назначенных на понедельник. Они написаны четким и уверенным языком, который никак не свидетельствует, что у их автора была мысль о самоубийстве. Нет, это несчастный случай. Не в первый раз человек в теплый день высовывается из окна, внезапно чувствует головокружение и падает вниз.
- Или его выталкивают, - улыбнулась мисс Прентис.
Прокурор поднял глаза к потолку и отошел к окну.
- Вы говорили с другими арендаторами офисов? - спросил Эллери.
- Разумеется, - фыркнул Дейкин. - Они не пользуются особыми привилегиями. Но никто не видел, чтобы кто-нибудь входил в дом или выходил из него после пяти.
- Даже если кто-то вошел и вышел, - заметил Фрэнсис О'Бэннон, - неужели лавочники его бы заметили? Или они в разгар торговли - между пятью и шестью вечера - грелись на солнышке на тротуаре?
- Неплохо подмечено, Спек, - одобрила Мальвина. - Вы отлично знаете, джентльмены, что это может быть убийством. Преступник мог войти в дом с Вашингтон, Слоукем или Райт-стрит или через боковой вход на Грэнджон-элли и выйти тем же путем.
Шалански отвернулся от окна:
- Я предпочел бы более конкретные доказательства, мисс Прентис.
- Читайте "Архив", - заявила она. - "Богач, бедняк, нищий, вор, доктор, адвокат…"
- "…индейский вождь", - закончил прокурор с широкой улыбкой. - Дейкин, в Райтсвилле имеются краснокожие? Потому что, согласно мисс Прентис - и мистеру Квину, не так ли? - некий Гайавата должен стать следующей жертвой убийцы-призрака.
- Есть в городе индейцы? - спросил Эллери.
- Нет! - рявкнул Дейкин.
- Я имею в виду не обязательно личностей в лоскутных штанах и с перьями в волосах, - пояснил Эллери. - Тут подойдет и отдаленная связь. Например, некто с индейской кровью в жилах, происходящий - заранее извиняюсь - от вождя.
- Насколько я знаю, мистер Квин, - серьезно ответил Шалански, прежде чем Дейкин успел взорваться снова, - никто в Райтсвилле не подходит под эту категорию. Как бы то ни было, можете справиться у Долорес Эйкин из библиотеки Карнеги. Она знает генеалогию всего города, как свои пять пальцев.
- Отметьте это, Спек, - велела издательница.
- Я уже спрашивал мисс Эйкин на прошлой неделе, - отозвался Фрэнсис. - Никаких индейских вождей.
- Какое отношение имеет вся эта чушь к Отису Холдерфилду? - свирепо осведомился шеф полиции. - С меня довольно, мистер Шалански! Если вы тоже…
- Одну минуту, - прервал Эллери. - Что касается смерти Отиса Холдерфилда, джентльмены, то можете возмущаться сколько угодно, но вам никуда не деться от того факта, что, согласно считалке, следующей жертвой должен был стать адвокат и что так оно и вышло. Причем не просто адвокат, а адвокат, погрязший по свою круглую физиономию в деле Мак-Кэби-Харт-Эндерсон-Жакар-Додд. Вы не можете смеяться над этим и игнорировать это. Да, Холдерфилд мог случайно выпасть из окна или выброситься сам, внезапно решив покончить с собой. Но его также мог столкнуть некто, незаметно вошедший в дом. И из этих трех теорий последняя поддерживается нашей злополучной считалкой. Не просите у меня объяснений - я торчу в Райтсвилле, чтобы найти их. Думаю, ваши присяжные, мистер Шалански, смогут только вынести вердикт о смерти в результате несчастного случая. Закон, как правило, отвергает подобные фантастические версии. Но я прошу вас - и вас, Дейкин, - неофициально помнить о ней, имея в виду и последнюю возможность.
- Какую еще последнюю возможность? - буркнул Дейкин.
- Если в Райтсвилле нет индейцев, то в считалке остается лишь один персонаж…
- Еще один? - воскликнул Шалански.
- Не в этом варианте. Но детские стишки и считалки часто существуют в двух версиях. - Все тот же дуализм, подумал Эллери. - Одна из них звучит: "Богач, бедняк, нищий, вор, доктор, адвокат, индейский вождь", а другая - "Богач, бедняк, нищий, вор, доктор, адвокат…"
- "…торговец-шеф" - закончил О'Бэннон.
- Совершенно верно.
Дейкин издал возглас отчаяния, а Шалански развел руками.
- Говоря откровенно, - продолжал Эллери, - если бы я был одним из ведущих торговцев этого города, то не слишком хорошо бы спал по ночам. Но тут есть еще один неприятный момент. Ни в одной из предыдущих смертей не был замешан какой бы то ни было "торговец-шеф". Так что мы не только не можем предотвратить последнюю смерть, но даже не в состоянии догадаться, кого она должна настигнуть. Советую вам, мисс Прентис, - добавил Эллери, обращаясь к серебристой леди, - в интересах душевного равновесия жителей Райтсвилла не сообщать об этом в вашей газете.
* * *
Вечером, шагая по Аппер-Керлинг-стрит под молодой листвой, Эллери обнаружил группу обитателей Хай-Виллидж на дорожке перед домом, который он искал. Здесь собрались и мужчины, и женщины, причем некоторые из мужчин были пьяны. Эллери не понравились их молчаливые настороженные взгляды, и он быстро прошел мимо.
Это был ветхий дом с нуждавшимися в краске стенами, который внутри имел столь же убогий вид. "Если бы обстоятельства сложились иначе, скорее всего, он бы его продал, - подумал Эллери, шагнув в тусклый подъезд, - а теперь дом избавился от него".
Войдя в маленькую гостиную, он застал там Дейкина и Гарри Тойфела. На Тойфеле был поношенный серый свитер, застегнутый на жилистой шее, как будто ему было холодно.
- Проверяю всех служащих Холдерфилда, - проворчал шеф полиции. - Похоже, смерть Отиса опечалила многих в городе. Он не оставил почти ничего, кроме долгов.
- Вот как? - Когда Тойфел повернулся, Эллери остановил его: - Не уходите, Тойфел. Я пришел повидать вас.
Садовник остановился.
- Дом дважды заложен, так что его машину конфискуют, а если всего, что здесь есть, хватит на двести долларов, то я готов их съесть. На его счете сто шестьдесят четыре доллара - ни сбережений, ни ценных бумаг, ни страховки. Конечно, ему должен был поступить определенный доход с состояния Додда, но пройдут месяцы, прежде чем подведут баланс с его долгами, а оставшегося не хватит даже на надгробие. Только братьям Уолдо он был должен больше тысячи долларов за пошив одежды.
- Vanitas, vanitas, а, Тойфел? - промолвил Эллери.
- Живи глупцом и умрешь нищим, - отозвался Гарри Тойфел. - Живи нищим и умрешь глупцом. Конец все равно один. Вокруг нас полно богачей, и каждый может этим воспользоваться.
- Так думал Ник Жакар, - сухо заметил Дейкин. - А по-своему и Отис Холдерфилд. Значит, Гарри, вы не припоминаете никаких слов или поступков Холдерфилда, которые могли бы объяснить его смерть?
Тойфел обнажил десны, и Эллери показалось, что он смеется.
- Не более чем другие смерти.
- Какие? - осведомился Дейкин, просматривая бумаги.
- Дока Додда, Ника Жакара, Тома Эндерсона, мистера Харта, мистера Мак-Кэби.
- Вы тоже думаете, что они связаны друг с другом?
- Может быть.
- Каким образом?
- Не знаю, - ответил Тойфел. - Возможно, через меня.
- Через вас? - Дейкин поднялся. - Что вы имеете в виду?
Тойфел пожал плечами:
- Я работал или собирался работать у них всех, и все они умерли. Теперь говорят, что я - Иона. В другое время меня наверняка бы вываляли в дегте и перьях. - Он сделал паузу. - Пожалуй, на этот раз мне будет нелегко найти работу.
Дейкин задумался над этим, потом решительно закрыл шкаф.
- Я прослежу, чтобы вам не досаждали, Гарри. Конечно, из этого дома вам придется убраться. К ночи или завтра здесь будут люди шерифа.
- Вам есть где жить, Тойфел? - спросил Эллери.
- Что-нибудь найду.
- Поэтому я и пришел сюда. Рима просила меня напомнить вам, что вы можете воспользоваться хижиной Эндерсона.
- Поблагодарите ее. Возможно, я так и сделаю.
Он проводил их к выходу.
- Лучше заприте дверь, Гарри, - посоветовал Дейкин.
- Незачем, сэр.
- Снаружи собралась неприятная компания.
- Я такой же, как они, мистер Дейкин. Не хуже и не лучше. Поэтому не собираюсь ни убегать, ни запираться.
Он зашаркал по темному коридору, прежде чем дверь закрылась.
Дейкин что-то сказал одному из своих людей, и спустя несколько минут толпа у дома начала расходиться. Двое мужчин стояли в лиловой тени крыльца, пока улица не опустела. В доме позади них погас свет.
- Суровый дядя, - наконец усмехнулся Дейкин.
- Таким был Том Пейн, - отозвался Эллери. - Нет, спасибо, Дейкин, я пойду пешком. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - холодно ответил Дейкин.
Среда, 24 мая
Пожар произошел через одиннадцать дней.
Эллери проснулся среди ночи от воя сирен. Он быстро надел халат и туфли, чувствуя под ногами жар пламени и слыша шипение струй воды и шум машин.
Рима и Кен поспешно надевали халаты в коридоре. Где-то причитала Эсси. Снизу доносились вопли миссис Фаулер:
- Пожар! Это пожар!
Свет пламени мог разбудить всю улицу. Но когда они присоединились к стоящим у ворот миссис Фаулер и Эсси, то увидели, что горит маленький каркасный дом на другой стороне Алгонкин-авеню.
- Уолдо! - крикнул Кен.
Он бросился к горящему дому. Эллери устремился за ним. Рима кричала им вслед, умоляя вернуться.
Четыре насоса качали воду. Улица была полна пожарниками и добровольцами. Но они только пытались не допустить, чтобы огонь перекинулся на соседние здания. К дому Уолдо было невозможно подойти - пламя охватило его сверху донизу.
Почерневшая от дыма человеческая фигура лежала посреди улицы.
- Сюда, доктор Уиншип!
- Ему стало плохо от дыма, док. "Скорая" еще не приехала.
Кен прокричал инструкции Риме, и та вскоре выбежала из дома с медицинским саквояжем и одеялами. Маленький человечек корчился и стонал.
- Вы который из…
- Я Дэвид Уолдо. А где мой брат?
Эллери подбежал к шефу пожарных Эверитту Эпуорту, долговязому сельскому жителю, выглядевшему как родной брат Дейкина. Эпуорт жевал табак, сплевывая в сторону от огня.
- Где Джонатан Уолдо?
- Все еще в доме. Нам не удалось до него добраться. Хорошо, что мы вытащили Дэвида. Они спали, как от снотворного.
- Так оно и было, - послышался голос Римы.
- Они принимали снотворное?
- Братья Уолдо были пациентами доктора Додда. Я видела их карты. Оба страдали хронической бессонницей, и доктор Додд обычно прописывал им нембутал, который они регулярно принимали.
- Так вот оно что. - Брандмейстер сердито закричал на одного из пожарных.
- Он не так плох, - сказал Кен, когда "скорая" увезла Дэвида Уолдо. - А другого брата спасти не удалось.
Маленький обуглившийся труп вытащили на рассвете.
- Торговец-шеф? - с сомнением произнес Дейкин. - Только не Джонатан, мистер Квин. Мелкий портняжка. Кроме того, он даже не был партнером Дэвида - по крайней мере, официально. Я говорил с мистером Гонсалесом из Райтсвиллского национального банка, и он сказал мне, что бизнес принадлежал Дэвиду. Даже дом был записан на его имя. При чем же тут ваш торговец-шеф?
- Не знаю, - простонал Эллери.
- На сей раз вы явно лаете не на то дерево.
Эллери скрипнул зубами:
- Братья Уолдо были портными Отиса Холдерфилда и пациентами Себастьяна Додда. Они вместе начали преуспевать после смерти Люка Мак-Кэби и вместе пострадали от смерти Холдерфилда.
- Все это притянуто за уши, мистер Квин. - Лицо Дейкина смягчилось. - Почему бы вам не плюнуть на эту историю? Мне она тоже не давала покоя, пока я не взял себя в руки.
- Где начался пожар?
- В подвале. Сосед увидел, как из окон подвала вырываются языки пламени. А потом загорелся весь дом.
- Это не похоже на поджог? - с надеждой спросил Эллери.
- Нет. Уолдо хранили в подвале запасы жидкостей для чистки одежды, которыми пользовались в ателье. Дом был одним из самых старых на Алгонкин-авеню. Так что это была гигантская трутница.
- И огонь возник сам по себе?
- Это называется самовозгоранием, - улыбнулся Дейкин. - А может быть, всему виной дефектная электропроводка.
- Есть доказательства того или другого?
- Вы же сами видели - к утру там осталось пепелище.
- Вы опросили Дэвида Уолдо?
- Он еще не в состоянии говорить.
Эллери вышел из офиса Дейкина и побрел в сумерках к Площади. Весь день он провел в прогрессирующей активности, но так ничего толком и не выяснил. Пожар мог возникнуть случайно, но мог быть и подстроен. В больнице сказали, что Дэвид Уолдо вне опасности, но к нему никого не допускали. Джонатан Уолдо не являлся "торговцем-шефом", но, тем не менее, был мертв…
Дейкин был прав. Самое разумное - собрать вещи и вернуться в Нью-Йорк с первым же поездом.