* * *
Когда Дейкин и Симпсон покинули особняк, а Уолферт поглядел им вслед, Дидрих поднялся из-за стола и взял Салли за руку.
Она вздрогнула, но сказала:
- Да, Дидс.
Он подвел ее к двери. Говард тоже направился к выходу, однако массивная фигура отца преградила ему путь.
Дверь захлопнулась прямо у него перед носом. Чисто сработано.
- Почему ты так поступил? - закричал Говард. - Зачем тебе это было нужно?
Он крепко сжал кулаки и то бледнел, то вспыхивал. Казалось, что он вот-вот накинется на Эллери в неудержимом порыве ярости.
- Почему я так поступил, Говард? - недоверчиво переспросил Эллери.
- Да! Почему ты нас выдал?
- Ты имеешь в виду, почему я не сознался в преступлении, которого не совершал?
- Ты должен был молчать, черт бы тебя побрал! Держать свой длинный язык за зубами, только и всего!
"Мне надо было защищаться".
- Когда Симпсон разоблачил меня и предъявил доказательства?
- Отец никогда не посмел бы тебя обвинить! "Он сумасшедший".
- А вместо этого ты нас предал! Возбудил его подозрения! Заставил меня солгать. И он знает, что я лгал. А если он не выжмет из меня правду, то добьется ее от Салли! Найдет приманку и подцепит ее на крючок!
"Просто держись и не реагируй".
- Я полагаю, Говард, что Салли сумеет за себя постоять. Ума у нее хватит. Он ведь даже не подозревает, что она к этому причастна. На подозрении у него только ты.
"Заставил его солгать. И Говард в это верит".
- Что же, твоя правда. - Вспышка его раздражения кончилась столь же внезапно, как и началась. - Тут с тобой не поспоришь. А ты смог вывести Салли из игры.
- Да, - согласился Эллери. - Великодушный Квин. И в результате твой отец считает тебя вором. Просто вором, Говард. У него нет никаких оснований думать, что ты к тому же наставил ему рога. И, как я уже сказал, тебе в этом помог великодушный Квин.
Говард сильно побледнел.
Он опустился в кресло и начал грызть ногти.
- Вся эта история, Говард, настолько невероятна, - проговорил Эллери, - что я впервые в жизни не знаю, как ее можно оценить. Я готов сорвать тебе голову с плеч. И будь ты, на мой взгляд, нормален, я бы так и поступил.
Эллери потянулся к телефону.
- Что ты собираешься делать? - промямлил Говард.
Эллери сел за стол.
- Если я останусь здесь, Говард, то уже не выберусь из вашего болота. Это во-первых. А во-вторых, с меня довольно, и я умываю руки. Не хочу больше заниматься вашими дурацкими, немыслимыми делами. Вы оба к моим советам и раньше не прислушивались, так что надеяться мне не на что. Поступайте по-своему, я приехал сюда вовсе не из-за вашей любовной связи. Знал бы я о ней заранее, ноги бы моей в вашем доме не было! А в отношении твоей амнезии напоследок дам совет, хотя не сомневаюсь, что ты и ему не последуешь. Найди хорошего психиатра - не важно, мужчину или женщину, - расскажи ему все и подлечись. Впрочем, я тебе об этом еще в Нью-Йорке говорил.
А в-третьих, Говард, - с легкой усмешкой продолжил Эллери, - я усвоил важный урок: никогда не спешить с выводами и не судить о человеке на основании нескольких недель знакомства в Париже. И уж тем более никогда, никогда не спешить с выводами и не судить о женщине на основании чего бы то ни было.
Он связался с оператором на телефонной станции.
- Ты уезжаешь?
- Сегодня вечером. Немедленно. Оператор…
- Подожди минутку. Ты хочешь заказать такси?
- Да, да, оператор, одну секунду. Да, Говард. А почему ты спросил?
- Сегодня вечером нет никаких поездов.
- Мне это безразлично. Оператор… - Эллери неторопливо повесил трубку. - Тогда я перееду на сутки в какой-нибудь отель.
- Но это глупо.
- И опасно? Ведь вскоре выяснится, что гость Говарда Ван Хорна провел свою последнюю ночь в Райтсвилле в номере "Холлиса"?
Говард покраснел. А Эллери засмеялся:
- Что же ты предлагаешь?
- Возьми мою машину. Если ты твердо намерен уехать сегодня вечером - уезжай. Можешь припарковать ее в городе, а я потом заберу, - ничего с ней не случится. В конце недели я все равно отправлюсь в Нью-Йорк. Нужно будет накупить всякой всячины для будущего музея. А отцу объясню, что ты внезапно решил вернуться к себе, - и это правда. И я одолжил тебе мою машину, что тоже правда.
- Но ты не учитываешь, что я сейчас многим рискую. И поездка будет не из легких, Говард.
- Рискуешь? Чем ты рискуешь?
- А вдруг у меня на хвосте окажется Дейкин и предъявит обвинение в угоне автомобиля.
- Ну и занятный же ты тип, - пробормотал Говард.
Эллери пожал плечами:
- Ладно, Говард. Я попробую.
* * *
Эллери уверенно вел машину. Было уже поздно, и движение на главном шоссе почти замерло. Родстер Говарда насвистывал мелодию побега, на небе загорелись звезды, в баке было полно бензина, и Эллери, наконец, ощутил долгожданный мир и покой.
В его пребывании у Ван Хорнов с самого начала что-то не заладилось. Никакими делами, связанными с амнезией Говарда, он не занимался. Но там обнаружилась тайна, а герои этой истории были ему симпатичны и вызывали любопытство. Однако позднее, когда он узнал о бурной эротической сцене у озера Фаризи, то, наверное, должен был бежать от них без оглядки. А уж если он остался, то ему следовало твердо, без малейших колебаний отказаться от участия в переговорах с шантажистом. Каждый шаг на этом пути мог бы спасти его от вероятного и отвратительного предательства Говарда, если бы он вел себя разумно. И, по правде признаться, ему некого было винить, кроме самого себя.
Но самобичевание отнюдь не раздражало Эллери - в нем было даже нечто утешительное. Мирное чувство подкреплял и его чемодан - преданный, лечащий от невзгод спутник.
Теперь он мог увидеть удалявшийся от него Райтсвилл со всеми его дорогами и перекрестками. Ноющая рана стремительно исчезала за горизонтом. Теперь он мог увидеть Дидриха Ван Хорна с его тяжелейшей и нерешенной проблемой, а Салли Ван Хорн - с ее клубком противоречий. Он даже смог без прикрас увидеть Говарда - смятенного и болезненного узника собственной злосчастной судьбы, - вызывающего скорее сострадание, чем гнев. Да и Уолферт был всего лишь противен, но вовсе не заслуживал ненависти. А что касается Христины Ван Хорн, то она была не призраком, а чем-то еще меньшим - древней тенью призрака, беззубо возвышавшейся в темноте своего склепа, с несколькими засушенными кусочками Библии.
Библии.
Библии!
* * *
Лишь некоторое время спустя Эллери обнаружил, что припарковал машину у обочины дороги и сидит вцепившись в руль, пока его сердце пытается успокоиться, а в голове теснятся немыслимые картины.
Ему понадобилось время, чтобы расставить все по местам. И казалось совершенным чудом, что он смог побороть наваждение и разъяснить загадочные эпизоды, отбросив все второстепенное, как попавшийся на пути сухостой. Процесс приведения в порядок разрозненных домыслов следовало осуществить так, чтобы само явление стало видно в своем невообразимом обличье. Нужно было очутиться в отдалении от эпицентра событий, чтобы охватить взглядом их масштаб и великолепие.
Но было ли это возможно? По-настоящему возможно?
Да. Он не мог ошибиться. Никак не мог.
Каждая часть была окрашена пугающим цветом целого, и, собранные вместе, они открывали суть грандиозного, поистине грандиозного, и простого в своей грандиозности образца.
Образца… Эллери вспомнились его смутные размышления по поводу этого образца. Вспомнилось, как он старался расшифровать его иероглифы. Но тогда было совсем другое дело. И возможность любой ошибки исключалась.
Однако одного фрагмента все же недоставало. Какого же?
"Сосчитай помедленнее, один… четыре… семь".
Конь бледный, и на нем всадник, имя которому Смерть.
Он с яростной энергией нажал на стартер автомобиля, и тот развернулся.
Его нога прижимала акселератор к полу, изо всех сил стараясь его там удержать.
А рядом, в нескольких милях, есть закусочная, работающая до поздней ночи.
Ночной дежурный закусочной уставился на него пустыми глазами.
Рука Эллери дрожала, когда он опускал монеты в прорезь телефона-автомата.
- Алло? "Быстро".
- Алло? Это мистер Ван Хорн?
- Да?
"Безопасно".
- Дидрих Ван Хорн?
- Да! Алло? Кто это?
- Эллери Квин.
- Квин?
- Да. Мистер Ван Хорн.
- Говард сказал мне перед тем, как лечь в постель, что вы…
- Не имеет значения! Вы в безопасности, и это самое главное.
- В безопасности? Ну конечно, я в безопасности. Но в безопасности от чего? О чем вы говорите?
- А вы где?
- Где я? Квин, в чем дело?
- Ответьте мне! В какой вы комнате?
- Я у себя в кабинете. Мне не спалось, я решил спуститься и поработать с документами, которые я отложил…
- А кто сейчас в доме?
- Все, кроме Уолферта. Он поехал в город, вслед за Дейкином и Симпсоном, и оставил мне записку, предупредив, что забыл несколько контрактов по делу, которое мы ведем, и, возможно, поработает над ними ночью. И…
- Мистер Ван Хорн, послушайте меня.
- Квин, на сегодня с меня хватило переживаний, и у меня больше нет сил. - Судя по голосу, Дидрих и правда устал. - Это может подождать? Я не понимаю, - с горечью произнес он. - Вы собрали вещи и уехали…
- Слушайте меня внимательно, - торопливо проговорил Эллери. - Вы меня слышите?
- Да!
- Строго следуйте всем моим указаниям.
- Каким указаниям?
- Запритесь в кабинете.
- Что?
- Запритесь. И не только дверь. Наглухо закройте окна. И французскую дверь тоже. Никому не открывайте. Мистер Ван Хорн, вы меня поняли? Никому, кроме меня. Вам понятно?
Дидрих молчал.
- Мистер Ван Хорн? Вы у телефона?
- Да, я у телефона, - очень медленно отозвался Дидрих. - Я здесь, мистер Квин. И сделал все, как вы сказали. А где вы находитесь?
- Подождите минуту. Эй, вы, там!
- У кого-то неприятности, дружище? - обратился к нему бармен.
- Далеко ли отсюда до Райтсвилла?
- До Райтсвилла? Примерно сорок четыре мили.
- Мистер Ван Хорн!
- Да, мистер Квин.
- Я в сорока четырех милях от Райтсвилла. И постараюсь подъехать к вам как можно скорее. По моим расчетам, минут через сорок-сорок пять. Я подойду к французской двери на южной террасе. Когда постучу, вы спросите, кто это. Я вам отвечу. Тогда, и только тогда открывайте, но сначала полностью убедитесь, что это и правда я. Вам все ясно? Никаких исключений здесь быть не должно. Вам нужно будет провести меня в кабинет с центрального или с черного хода. Это вам тоже ясно?
- Я вас слушаю.
- Даже если нам и не понадобится… Скажите мне, "смит-и-вессон" 38-го калибра все еще в ящике вашего стола? А если нет, то не выходите из кабинета, чтобы найти его!
- Он лежит на прежнем месте.
- Достаньте его. Сейчас же. И держите при себе. Ладно, я вешаю трубку и еду к вам. Прежде чем я доберусь до особняка, проверьте запоры и отойдите подальше от окон. Я увижу вас в…
- Мистер Квин.
- Да? Что?
- А какой во всем этом смысл? Вы что, хотите сказать, что моя жизнь в опасности?
- Так оно и есть.
День восьмой
Сорок три минуты спустя Эллери постучал в французскую дверь.
В кабинете было темно.
- Кто там?
Трудно сказать, находился ли Дидрих неподалеку от окон.
- Квин.
- Кто? Повторите.
- Квин. Эллери Квин.
Ключ повернулся в замочной скважине. Дидрих отпер французскую дверь, отступил в сторону, дав ему пройти, быстро закрыл ее и повернул ключ.
Тьма окружила Эллери со всех сторон, и он не без труда нащупал дверную ручку.
И лишь тогда решился сказать:
- Теперь можете включить свет, мистер Ван Хорн. Настольная лампа.
Дидрих стоял по другую сторону стола, рядом с ним поблескивал револьвер 38-го калибра. На столе валялась груда бумаг и гроссбухов. Дидрих был в пижаме и кожаных тапочках на босу ногу. Его лицо заострилось и стало совсем бледным.
- Хорошо, что вы догадались выключить свет, - похвалил его Эллери. - Я забыл вам об этом сказать. А оружие вам теперь не понадобится.
Дидрих убрал револьвер в ящик стола.
- Другого оружия у вас нет? - поинтересовался Эллери.
- Нет.
Эллери усмехнулся:
- Ну и поездочка. Я мчался словно во сне. Вы не возражаете, если я сяду и вытяну ноги, а то они сильно затекли.
Он опустился в вертящееся кресло Дидриха. Уголки рта великана дрогнули.
- У меня скоро лопнет терпение, мистер Квин. Я хочу услышать всю историю. И немедленно.
- Да, - отозвался Эллери.
- Почему моя жизнь в опасности? Кто мне угрожает? У меня нет ни одного врага во всем мире. По крайней мере, смертельного врага.
- Он у вас есть, мистер Ван Хорн.
- Кто же это? - Дидрих сжал свои мощные кулаки и наклонился над столом.
А Эллери расслабился и постепенно передвинулся к спинке кресла, пока его шея и затылок не прислонились к ней вплотную.
- Кто?
- Мистер Ван Хорн… - Эллери тряхнул головой. - Я только что сделал открытие. Ошеломляющее, просто планетарное. И оно заставило меня вернуться к вам, хотя всего полтора часа назад я говорил, что не подчинюсь даже постановлению конгресса и вы меня здесь больше не увидите.
С тех пор как я сошел с поезда в Райтсвилле в прошлый четверг, в вашем доме произошло множество разных событий - больших и малых, серьезных и незначительных. На первых порах они казались разрозненными, лишенными единого стержня. Затем наметились некоторые линии связи, но только самые обычные и очевидные. Однако меня все время не покидало чувство, что здесь есть совсем другая, глубинная связь, охватывающая эти события. Или, вернее, модель, о которой я не имел никакого представления. Некое смутное ощущение, назовем его интуицией. И вы помогли развиться этому особому чувству, когда мы вместе невольно наткнулись на темные дыры, смехотворно именуемые человеческими душами.
Глаза Дидриха оставались холодными как лед.
- Я приписывал все игре своего воображения и не собирался идти у него на поводу. Лишь сейчас, на обратном пути в Райтсвилл, над моей головой вспыхнул яркий свет.
Конечно, "вспыхнувший свет" - не более чем клише, - пробормотал Эллери. - Но я не в силах подобрать иное выражение, способное передать смысл случившегося со мной. На меня снизошло откровение. "Как гром с ясного неба". И в его свете я распознал модель, - медленно произнес Эллери. - Цельную, чудовищную и величественную модель. Я говорю "величественную", потому что в ней есть размах, мистер Ван Хорн. Размах, ну, допустим, сатанинской мощи, а сатана, как-никак, был падшим ангелом - Люцифером. Да, в нем есть своеобразная красота Темного Ангела. Ведь и дьявол мог бы процитировать Священное Писание, использовав его в собственных интересах. Знаю, что для вас мои слова - полнейшая чушь. Но я до сих пор нахожусь под впечатлением… - Эллери сделал паузу, подыскав нужный оборот, - и не преодолел апокалиптический ужас.
- О ком вы? Что вы обнаружили или разгадали? - рявкнул на него Дидрих. - И какие события имели в виду?
Но Эллери не ответил ему и продолжил:
- Неизбежность - вот дьявольская черта этой модели. И если, фигурально выражаясь, ее "выкройка" приложена к ткани, а в руках у вас ножницы, то ткань будет вырезана до самой кромки. Модель превосходна - она должна быть либо превосходной, либо никакой. Потому я и понял. Потому я вам и позвонил. Потому я чуть не сломал себе шею, возвращаясь к вам. Он действует безостановочно. Он самореализуется. Такова его цель.
- Самореализуется?
- Да, и до конца.
- До какого конца?
- Я скажу вам, мистер Ван Хорн. До убийства.
Дидрих задержал на нем свой взгляд. А затем отпрянул от стола и развалился в кресле. Он сидел откинув голову. Этот человек привык к откровенности. Любые сомнения и неопределенность равнозначны для него поражению. Он может выдержать все, что угодно, если твердо знает. Но он должен знать.
- Ладно, - недовольно пробурчал Дидрих. - Здесь готовится убийство. И, как я понял, меня намерены убить. Не так ли, мистер Квин?
- Я говорю с абсолютной уверенностью, как о земном притяжении. Без последнего фрагмента модель несовершенна. И завершить его способно лишь преступное убийство. Когда я распознал образец и его создателя, то до меня дошло, что вы - единственная возможная жертва.
Дидрих кивнул.
- А теперь ответьте мне, мистер Квин. Кто же планирует меня убить?
Они обвели взглядом замкнутое пространство кабинета. И Эллери ответил:
- Говард.