* * *
Уолферт был одномерной проекцией своего брата. Он не уступал Дидриху ростом, а черты его лица казались столь же уродливыми и не в меру крупными, но никто не назвал бы его плотным и объемистым. Уолферта можно было изобразить тонко очерченной продолговатой линией, где все тянулось вверх, но не вширь. Человек без пылкой энергии, без крови и без величия. Если его брат был похож на скульптурное изображение, то Уолферт - на плоскую карикатуру, нарисованную пером.
Он не вошел в столовую, а как будто влетел в нее голодной птицей, почуявшей запах падали. И окинул Эллери холодным, неприязненным взглядом.
В то время как от Дидриха исходило ощущение располагающей к себе дружеской силы, в его брате чувствовались лишь настороженность и стремление защититься. Но даже в них улавливалось нечто злобное и скаредное. На мгновение Эллери представилось, будто перед ним мелькнула адская бездна. Затем вытянутое лицо Уолферта искривилось в фальшивой улыбке, его лисьи губы задергались, обнажив лошадиные зубы. Он подал Эллери свою костлявую руку.
- Итак, это знаменитый друг нашего Говарда, - проговорил Уолферт, и в его голосе послышалась тонкая, ядовитая насмешка. Интонация, с которой он произнес слова "нашего Говарда", уничтожала всякую надежду на его rapprochement с племянником, определение "знаменитый" прозвучало как издевательство, а "друг" как непристойность.
Да, он несчастен и закомплексован, подумал Эллери, но вместе с тем и опасен. Уолферт презирал сына Дидриха, жену Дидриха и давал понять, что презирает и самого Дидриха. Однако презрение к ним он выражал по-разному и за оттенками его отношения было интересно наблюдать. На Говарда он не обращал внимания, с Салли держался покровительственно, а Дидриху старался уступать. Скорее всего, он ни во что не ставил племянника, ревновал сноху и ненавидел брата.
К тому же он был невоспитан. Уолферт не извинился перед Салли за опоздание к обеду, набросился на еду, точно зверь, бесцеремонно орудуя локтями по столу, и обращался только к Дидриху, будто они находились в столовой одни.
- Что же, теперь ты в это ввязался, Дидрих. И, как я полагаю, затем попросишь меня вывести тебя из игры.
- О чем ты, Уолферт?
- Да об этом деле с музеем искусств.
- Тебе позвонила миссис Маккензи? - В глазах Дидриха сверкнули искорки.
- Сразу после твоего ухода.
- Они приняли мое предложение!
Его брат пробурчал нечто невнятное.
- Музей искусств? - переспросил Эллери. - Когда же это в Райтсвилле построили музей искусств, мистер Ван Хорн?
- Его еще не построили. - Дидрих просто сиял от удовольствия.
Костлявые кисти рук Уолферта то и дело взлетали над столом.
- Это будет потрясающий музей, - неожиданно заметил Говард. - Они уже несколько месяцев обсуждают и планируют. Группа старых торгашей и любителей прекрасного - миссис Мартин, миссис Маккензи и особенно…
- Лучше не продолжай, - улыбнулся Эллери. - И особенно Эмелин Дюпре.
- Ну надо же. Ты знаком с воздушной феей - культурологом нашего сказочного городка, Эллери?
- Да, Говард, я имел честь с ней общаться, и не раз.
- Тогда ты понял мои намеки. Они создали Комитет - с большой буквы и выработали Резолюцию - тоже с большой буквы, подписанную "столпами" Райтсвилла. Сейчас все готово к тому, чтобы наш город стал Столицей культуры графства, - столицей опять-таки с большой буквы. Они позабыли лишь об одном - для музея искусств нужна зелень, и в большом количестве.
- У них были очень трудные времена, когда они пытались отыскать средства. - Салли встревоженно посмотрела на мужа.
Дидрих по-прежнему сияюще улыбался, а Уолферт поглощал одно блюдо за другим.
- Но, отец, - Говард, кажется, был не на шутку озадачен, - какого черта ты согласился участвовать в этом деле?
- По-моему, ты уже внес свой вклад, Дидс, - сказала Салли.
Дидрих только хмыкнул в ответ.
- Ну, ну, не отпирайся, дорогой. Ты снова совершил какой-то героический поступок!
- Я скажу вам, что он сделал, - произнес Уолферт, продолжая жевать. - Он гарантировал им покрытие дефицита.
Говард поглядел на отца.
- Но почему, им же понадобятся сотни тысяч долларов.
- Он обещал внести четыреста восемьдесят семь тысяч, - выпалил Уолферт Ван Хорн и швырнул на пол вилку.
- Они явились ко мне вчера, - успокоительно пояснил Дидрих. - И сообщили, что компания по сбору средств обанкротилась. Я предложил им покрыть дефицит, но с одним условием.
- Дидс, ты мне об этом ни словом не обмолвился, - пожаловалась Салли.
- Я хотел сберечь деньги, дорогая, - принялся оправдываться Дидрих. - И, кроме того, у меня нет оснований утверждать, что они примут мои условия.
- Какие условия, отец?
- Ты помнишь, Говард, тот день, когда впервые зашел разговор о музее? И ты сказал, что вдоль всего фасада здания нужно установить большой пьедестал или фриз, или как там это называется, со статуями классических богов в полный рост. Это был твой архитектурный план.
- Разве я говорил о статуях? У меня что-то вылетело из головы.
- А вот я помню, сынок. Что же… таким и было мое условие. И в дополнение я потребовал, чтобы скульптором, изваявшим эти статуи, стал художник, подписывающий свои работы "Г.Г. Ван Хорн".
- О, Дидс, - вздохнула Салли.
Уолферт поднялся из-за стола, рыгнул и покинул столовую. Говард был белый как мел.
- Конечно, - врастяжку произнес Дидрих, - если тебя не устраивает эта сделка, сынок…
- Она меня устраивает, - прошептал Говард.
- Или если ты думаешь, будто тебе не хватит умения…
- Я смогу это сделать! - воскликнул младший Ван Хорн. - Я смогу это сделать!
- Тогда я завтра же отправлю миссис Маккензи подписанный чек.
Говард вздрогнул. Салли налила ему новую чашку кофе.
- Я хочу сказать, что, по-моему, я сумею…
- Вот и хорошо, Говард, только больше не глупи, - торопливо вставила Салли. - Что именно ты станешь ваять? Каких богов планируешь изобразить?
- Ну… бога небес, Юпитера. - Говард посмотрел по сторонам. Он никак не мог прийти в себя. - У кого-нибудь здесь есть карандаш?
Ему дали два карандаша.
Он принялся рисовать на салфетке.
- Юнону, богиню небесного рая.
- Там должен быть и Аполлон, не так ли? - многозначительно проговорил Дидрих. - Бог солнца?
- И Нептун! - воскликнула Салли. - Морской бог.
- Не говоря уже о Плутоне, боге подземного мира, - добавил Эллери - И Диана - охотница, воинственный Марс, лесной Пан…
- Венера - Вулкан - Минерва… Говард осекся и взглянул на отца.
Потом он встал. И снова сел. Опять поднялся и выбежал из столовой.
- Дидс, ну какой ты дурак, я из-за тебя чуть не разревелась, - упрекнула мужа Салли, обошла вокруг стола и поцеловала его.
- Я знаю, о чем вы подумали, мистер Квин, - заметил Дидрих, взяв жену за руки.
- Я подумал, - улыбнулся Эллери, - что вам надо обратиться за медицинской лицензией.
- Лечение будет довольно дорогим, - хмыкнул Ван Хорн.
- Да, но мне известно, Дидс, что оно поможет! - сдавленным голосом откликнулась Салли. - Ты видел, какое лицо было у Говарда?
- А ты видела, какое лицо было у Уолферта? - Великан запрокинул голову и оглушительно расхохотался.
* * *
Когда Салли поднялась наверх, вслед за Говардом, Дидрих пригласил Эллери в свой кабинет.
- Я хочу, чтобы вы посмотрели мою библиотеку, мистер Квин. И кстати, вы свободно можете ею пользоваться, я хочу сказать, работая над вашим романом…
- Это очень любезно с вашей стороны, мистер Ван Хорн.
Эллери бродил по огромному кабинету, зажав в зубах сигару и держа в руке бокал бренди. Он разглядывал обстановку. Хозяин уселся в массивное кресло и лукаво наблюдал за ним.
- Для человека, находящего столь мало смысла в книгах, вы за ними весьма основательно поохотились, - заметил Эллери.
В больших книжных шкафах виднелись драгоценные образцы первых изданий и редких переплетов, известных всему миру.
- У вас здесь есть исключительно ценные экземпляры, - пробормотал Эллери.
- Типичная библиотека богача, не правда ли? - сухо отозвался хозяин дома.
- Ни в коей мере. У вас слишком мало неразрезанных страниц.
- Салли успела разрезать большинство.
- Неужели? И между прочим, мистер Ван Хорн, сегодня днем я обещал вашей жене сказать вам, что влюбился в нее без памяти.
Дидрих улыбнулся:
- Давайте признавайтесь.
- Наверное, вам часто приходится такое слышать.
- В Салли что-то есть, - задумчиво произнес Дидрих. - Но это видят лишь чуткие люди. Позвольте мне напомнить ваш бокал.
Но Эллери не отрываясь смотрел на какую-то полку.
- Я уже говорил, что я ваш преданный поклонник, - заявил Дидрих Ван Хорн.
- Мистер Ван Хорн, я сражен наповал. У вас собраны все мои книги.
- И я их прочел.
- Ну что же! Вряд ли автор способен чем-либо отплатить за подобную щедрость. Может быть, мне стоит убить кого-нибудь ради вас?
- Я раскрою вам секрет, мистер Квин, - проговорил хозяин дома. - Когда Говард сообщил мне, что пригласил вас сюда, и к тому же работать над романом, я был взволнован, как ребенок. Я прочел каждую написанную вами книгу, следил по газетам за вашими успехами и больше всего сожалел, что во время двух ваших визитов не смог с вами познакомиться. В первый раз, когда вы остановились у Райтов, я был в Вашингтоне и охотился там за военными контрактами. А во второй, когда вы приехали сюда по делу Фокса, я опять был в Вашингтоне, тогда по просьбе… ну да это не имеет значения. Но если это не патриотизм, то я не знаю, что же это такое.
- И если это не лесть…
- Я вам не льщу. Спросите Салли. И кстати, - засмеялся Дидрих, - наверное, вы и в том и в другом случае одурачили Райтсвилл, но меня-то вы не провели.
- Не провел вас?
- Я пристально наблюдал за делами Хейта и Фокса.
- И они оба мне не удались. Я потерпел фиаско.
- Неужели?
Дидрих улыбнулся Эллери. Тот ответил ему такой же улыбкой.
- Боюсь, что да.
- Совсем напротив. Говорю вам, я специалист по Квину. Могу я сказать вам, что вы делали?
- Но я же вам признался.
- Мне неловко называть моего уважаемого гостя хитрым лжецом, - ухмыльнулся Дидрих. - Однако вы раскрыли убийство Розмэри Хейт, и убийцей был вовсе не молодой Джим, хотя и свалял дурака, поссорившись со всеми на похоронах Норы, уехав в машине этой журналистки - как же ее звали? - и попытавшись сбежать. Вы там кого-то покрывали, мистер Квин. И получили за это выговор.
- Не слишком обнадеживающая характеристика, не правда ли?
- Все зависит от обстоятельств. От того, кого именно вы покрывали. И почему. Но сам факт, что вы сделали нечто подобное, дает ключ и позволяет понять, кто вы такой.
- Ключ к чему, мистер Ван Хорн?
- Не знаю. Несколько лет ломал над этим голову. Меня волнуют тайны. И потому я, наверное, на них так падок.
- У вас мой тип мышления, - заметил Эллери. - Вы любите блуждать по лабиринтам. Но продолжайте.
- Что же, могу поручиться, что Джессика Фокс не покончила жизнь самоубийством. Ее убили, мистер Квин, и вы это доказали. Более того, вы доказали, кто ее убил. По-моему, вы и здесь утаили правду, и полагаю, все по той же причине.
- Мистер Ван Хорн, вам нужно начать писать самому.
- Но в деле Фокса, равно как и в деле Хейта, я не понял одного. Неужели правда способна стать ложью? Я знаком со всеми людьми, причастными к этим делам, и готов поклясться, что среди них нет ни одного прирожденного преступника.
- Разве вы не ответили на ваш вопрос? Вещи таковы, какими они кажутся, и я не в силах утверждать обратное.
Дидрих посмотрел на него сквозь дым своей сигары. Эллери ответил ему спокойным и дружелюбным взглядом. Дидрих улыбнулся:
- Вы победили. Я не прошу, чтобы вы поколебали мою уверенность. Но мне хотелось бы воспользоваться моим правом узнать истину, как первому и главному поклоннику творчества Квина в Райтсвилле.
- Я не смогу вам помочь в этом, даже если будет настаивать городской магистрат, - пробормотал Эллери.
Дидрих с удовольствием кивнул и запыхтел своей сигарой.
- Даю вам честное слово, что никто не станет мешать вам, пока вы здесь. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя в этом доме как в собственной квартире. Пожалуйста, обойдемся без всяких церемоний. Если вы не желаете с нами обедать, просто скажите Салли, и она попросит Лауру или Эйлин подать вам обед в дом для гостей. У нас четыре машины, и вы смело можете воспользоваться любой из них, если вам нужно будет куда-нибудь поехать, или устроить выступление в библиотеке, или вообще прокатиться.
- С вашей стороны это в высшей степени великодушно, мистер Ван Хорн.
- Скорее эгоистично. Я желал бы похвастаться, что ваша книга была написана в доме Ван Хорнов. А если мы начнем вам надоедать, книга получится плохой, и тогда мне нечем станет хвастаться. Понимаете?
Пока Эллери от души смеялся, в кабинет вошла Салли, держа за руку смущенного Говарда. Он принес с собой целую кипу справочников, и его покрытое синяками лицо снова ожило.
Весь оставшийся вечер они сидели и слушали его вдохновенные планы создания пантеона древних богов в Райтсвилле.
* * *
Эллери покинул особняк уже после полуночи, собираясь вернуться в коттедж.
Говард отправился вместе с ним на террасу, и несколько минут они пробыли вдвоем.
Луна в ту ночь была на ущербе, и за окнами террасы царила полная мгла. Но кто-то зажег огни в доме для гостей, и в саду от них вытянулись пальцы света, похожие на женщину, расчесывающую свои волосы. В невидимых деревьях шелестел ветер, над их головами мерцали и исчезали звезды, словно прячась от холода.
Они стояли на террасе и молча курили.
Наконец Говард произнес:
- Эллери, что ты думаешь?
- О чем, Говард?
- Об этой сделке с музеем искусств.
- А что я должен думать?
- Ты не считаешь ее своего рода патернализмом?
- Патернализмом?
- Отец покупает для меня музей, чтобы я выставил в нем свои скульптуры.
- И тебя это беспокоит?
- Ну да!
- Говард… - Эллери помедлил, пытаясь подыскать нужные слова. Разговор с Говардом требовал дипломатического такта. - Солонки Челлини появились на свет благодаря Франциску I. Папа Юлий в буквальном смысле слова сделал для росписи Сикстинской капеллы не меньше, чем художники. Без него не было бы фресок и скульптур Микеланджело - ни "Моисея" в Винколи, ни "Рабов" в Лувре. Шекспиру покровительствовал Саутгемптон, Бетховену - граф Вальдштейн, а Ван Гогу всю жизнь помогал его брат Тео.
- Ты поместил меня в достойную компанию. - Говард поглядел в сад. - Возможно, суть в том, что он - мой отец.
- У слов "патрон" и "отец" общий корень.
- Не шути. Ты же знаешь, что я имею в виду.
- Ты считаешь, что, не будь ты сыном Дидриха Ван Хорна, тебе не поступило бы подобное предложение? - спросил Эллери.
- Да, конечно. И все прошло бы на обычной конкурсной основе.
- Говард, я видел немало твоих работ в Париже и могу сказать, что ты по-настоящему талантлив. За десять лет ты, несомненно, вырос как художник. Но допустим, что ты бездарен - совершенно бездарен. И если мы будем откровенно обсуждать степень одаренности… А вот что плохо в системе покровительства искусству, так это совсем иное. Слишком часто создание картины, или скульптуры, или чего-нибудь еще зависит от прихоти патрона. Но когда прихоть такая, как у Дидриха, то хороший результат гарантирован.
- Ты меня переоцениваешь. Можно подумать, что мои скульптуры чуть ли не шедевры.
- Даже если твои скульптуры и не шедевры. Разве тебе не приходило в голову, что, не стань ты скульптором, твой отец никогда не пожертвовал бы средства для строительства музея искусств? Да, я понимаю, это звучит грубо, но мы живем в грубом мире. А с твоей помощью Райтсвилл способен превратиться в важный культурный центр. И для этого стоит потрудиться. Надеюсь, что мои слова не покажутся тебе слишком ханжескими или напыщенными, но факт остается фактом - тебе нужно постараться и создать отличные скульптуры. Не ради собственного удовольствия и не для твоего отца, а для города, для вашего штата. И если ты всерьез возьмешься за дело, то многие узнают, что в Райтсвилле есть свой талант, и престиж города, его привлекательность заметно возрастут.
Говард ничего ему не ответил.
Эллери закурил очередную сигарету, отчаянно надеясь, что его аргументы прозвучали куда убедительнее, чем он считал на самом деле.
Наконец Говард засмеялся:
- Ты нащупал мое слабое место, но черт бы меня побрал, если я и сам его знаю. Хотя, ничего не скажешь, ты меня вдохновил. Попытаюсь запомнить всю твою речь. - А затем добавил совсем другим тоном: - Спасибо, Эллери, - и повернулся, чтобы войти в дом.
- Говард.
- Что?
- Как ты себя чувствуешь?