- Ни в коем случае! Невеста должна думать о фигуре, особенно когда она сложена как мост Джорджа Вашингтона.
Дальнейшие вопросы явно были тщетными, и Эллери сдался.
Бракосочетание состоялось в узком кругу в двойной квартире Эла Марша на Саттон-Плейс - даже дату скрывали от прессы. Приглашенным друзьям Марша - невеста заявила, что у нее нет друзей, которым она могла бы доверять, - было велено помалкивать и потихоньку явиться в квартиру в два часа дня в воскресенье 7 июня. В последний момент Марша решила пригласить Одри Уэстон и Элис Тирни ("Я знаю, что веду себя как стерва, но хочу видеть их физиономии, когда нас с Элом окрутят!"). К ее досаде, Элис отказалась под предлогом недавней болезни, а Одри даже не удосужилась ответить. Единственными другими гостями были Лесли Карпентер, мисс Смит и Квины.
Брачный узел завязал судья Марасконьи из Верховного суда штата - старый друг семьи Марш. Эллери испытал облегчение, когда его представили судье - услышав, что церемонию будет проводить судья, он почти ожидал появления старого судьи Мак-Кью, чья аналогичная роль в свадьбе, увенчавшей его предыдущее расследование, завершилась на катастрофической ноте. Но на сей раз вершитель брака прибыл, исполнил свои обязанности и удалился без всяких катаклизмов.
Все началось минут через сорок пять.
До того были обычные для подобных мероприятий шаблонные фразы ("Ведь сейчас июнь? Значит, она июньская невеста!"), веселье "июньской невесты", когда кто-то воскликнул после первого тоста: "Теперь вас зовут Марша Марш! Как оригинально!", передразнивание речевых дефектов судьи Марасконьи, произносившего вместо "Марша" "Марфа", словно жених вступал в брак с совсем другой женщиной, увеличивавшего в своей речи количество шипящих и свистящих согласных раз в сто, незаметное поглощение мисс Смит шампанского своего босса, в результате чего она буквально солила свой бокал слезами, которыми оплакивала гибель надежд (какая личная секретарша мужчины с внешностью "ковбоя Мальборо" не испытывала бы втайне подобные надежды?), ее рыдания в объятиях Эллери по поводу потерянной любви, в результате чего новобрачной пришлось уложить бедняжку на супружеское ложе (это заставило Эллери поинтересоваться, насколько она пьяна в действительности), веселье над свадебным тортом (созданным не великим Луи, который был кулинаром, а не пекарем, а его бывшим коллегой), традиционная суета из-за первых ломтиков, предназначенных новобрачным, и уверенное обращение невесты с ножом… Спустя сорок пять минут треть торта исчезла, и Эллери остался наедине с оставшейся частью, насколько он потом мог припомнить, без всякого заранее обдуманного намерения. Остальные рассеялись по квартире.
Дольки были взяты с двух нижних ярусов торта, оставляя верхние нетронутыми.
На самой вершине, подобно торжествующим альпинистам, неподвижно стояли пластмассовые фигурки новобрачных под сахарным балдахином.
Разрезая торт, Марша случайно задела балдахин, и фигурки слегка покосились.
В голове у Эллери что-то взорвалось, подобно миниатюрной дымовой бомбе. Дым плавал вокруг, прочищая его мысли, расползаясь и исчезая, подобно неуловимому факту, за который он не смог ухватиться в райтсвиллской спальне Бенедикта и позже, во время воспоминаний. Что-то, что он видел, но на что не обратил внимания…
Но теперь Эллери смог за это ухватиться, когда машинально протянул руку, чтобы выпрямить покосившиеся фигурки молодоженов. Фигурки покачнулись, и маленький жених упал на ковер, оставив невесту под балдахином.
Эллери недовольно нахмурился, надеясь, ради Эла Марша, что падение не было символическим. В этом деле было достаточно неудачных браков.
Второй мыслью Эллери было воссоединить пару. Трудно было придумать менее подходящий момент для их разделения. Маленькая невеста храбро стояла в одиночестве под балдахином. А маленький жених выглядел печальным и покинутым, лежа на полу во время свадебного веселья.
Эллери наклонился, чтобы подобрать жениха и вернуть его на подобающее ему место.
В этот момент сверкнула молния, которая, как и в предыдущих случаях, когда ему везло, рассеяла облака и очистила небо.
* * *
- Мы должны немедленно лететь в Райтсвилл, - сказал Эллери отцу. - Вернее, должен я, если ты не можешь.
Он увел инспектора на террасу, подальше от остальных. Нью-Йорк сверкал на солнце. Был один из редких в городе погожих дней. Марш или Марша выбрали подходящий день для свадьбы.
- Я лечу с тобой, - заявил инспектор Квин.
- И без всяких вопросов?
Старик молча пожал плечами.
- Неужели я настолько прозрачный?
- Я ведь твой отец.
- И весьма толковый отец. Как Джонни называл ее?
- Кого?
- Лору. Последней женщиной в его жизни, не так ли? Хотя нет, ты этого не слышал. Бедняга Джонни…
- Полагаю, - промолвил инспектор, - ты объяснишь мне, что имеешь в виду, как обычно, в свое время.
- Думаю, я могу дать тебе ключ, - сказал Эллери.
Инспектор навострил уши.
- К Лоре?
- По крайней мере, могу сказать, какой может быть ее фамилия.
- Не валяй дурака, Эллери! Каким образом ты мог внезапно угадать ее фамилию?
- Она должна начинаться на "Ман", папа, - Манн, Маннинг, Маннерг, Маннхайм, Мандевиль, Маннике. Что-то вроде этого.
Инспектор недоверчиво покосился на сына, потом покачал головой и отправился на поиски телефона.
Эллери почувствовал, что держит что-то в руке. Он посмотрел вниз - это был маленький пластмассовый жених. Эллери вернулся с террасы к свадебному торту. Там был только Эстебан, собирающий бокалы из-под шампанского.
- Не знаете, Эстебан, куда мистер и миссис Марш отправляются на медовый месяц? - спросил Эллери.
- Никуда, мистер Квин. - Слуга огляделся с видом заговорщика. - Думаю, до будущей недели. Миссис Марш должна запирать своя квартира и делать много других вещей. Вы никому не говорить?
- Ни единой живой душе, - пообещал Эллери и аккуратно поставил миниатюрного жениха на его законное место рядом с невестой.
Третья жизнь
На закате они приземлились в Райтсвилле. Инспектор Квин позвонил Ньюби из аэропорта.
- Встречайте нас у дома Бенедикта, - сказал он. - Не беспокойтесь о полицейской машине - я имею в виду для нас. Мы возьмем такси.
Шеф Ньюби ждал их у двери, которую успел отпереть.
- Что происходит, инспектор?
- Спросите у Эллери. Может быть, вам повезет больше, чем мне. Я не смог вытянуть из него ни слова.
Шеф с упреком посмотрел на Эллери.
- Я не увиливаю, - отозвался тот. - Просто должен кое-что обдумать. Давайте войдем.
В доме пахло плесенью, и Ньюби распахнул окна.
- Кто-нибудь хочет выпить? - спросил Эллери. - Я хочу, - добавил он, когда старик отказался, налил себе неразбавленного ирландского виски и сделал пару глотков. - Пошли наверх.
Эллери поднялся к спальне Бенедикта и остановился в дверях, ожидая остальных.
- Ответ находился здесь с самого начала, - сказал он. - С той ночи 28 марта, почти два с половиной месяца назад. Я мог бы избавить нас от массы хлопот и сохранить Фоксу его жалкую жизнь… хотя что толку плакать над убежавшим молоком? Входите и присаживайтесь. Не беспокойтесь об улике - она не из тех, которые можно уничтожить.
- Что-что? - недоуменно переспросил Ньюби.
- Не пытайтесь что-либо понять, - посоветовал инспектор Квин. - По крайней мере, сейчас. Он всегда начинает таким образом. Нам остается сидеть и слушать. Мне приходилось делать это сотню раз. - Старик занял единственный стул в спальне, оставив край кровати покойного шефу Ньюби, который опустился на него и бросил взгляд на дверь, словно запоминая путь к ближайшему выходу.
- Вы там не были, Анс, - продолжал Эллери. - Я имею в виду сегодня в квартире Эла Марша на его свадьбе с Маршей Кемп. После церемонии мы втроем остались у свадебного торта…
- Втроем?
- Маленькие пластмассовые новобрачные и я.
- Ну?
- Как обычно, они стояли под балдахином на верху торта. И жених упал. Понимаете?
- Нет.
- Невеста осталась одна.
- Ну и что?
- То, что это было неправильно, не так ли?
- Неправильно? Что именно?
- Когда смотришь на невесту, стоящую там в одиночестве, сразу приходит на ум мысль об отсутствующем элементе.
- Естественно. О женихе. И из-за этого вы прилетели из Нью-Йорка?
- Да, - кивнул Эллери. - Сообщить вам об отсутствующем элементе. С самого начала я чувствовал, что в этой комнате был важный ключ к тайне, но я не мог за него ухватиться. Конечно, когда вам кажется, что вы не можете чего-то вспомнить, вы считаете само собой разумеющимся, что это что-то, виденное вами, но ускользнувшее из вашей памяти. Но одинокая маленькая невеста сегодня объяснила мне мою ошибку. Ключ в спальне Джонни был не тем, что я видел и о чем забыл, а тем, чего я не видел, - чем-то, что должно было там находиться, но отсутствовало. Чем-то, что мой ум искал подсознательно и чье отсутствие подсознательно зарегистрировал. Папа…
- Да, сынок?
Эллери стоял у стенного шкафа с одеждой.
- Комната выглядит так же, как в ночь убийства, за исключением тела Джонни, вещей на ночном столике и трех украденных предметов женского туалета. Правильно?
- Нет, - ответил инспектор. - И орудия преступления.
- Ах да, трех обезьян. Все остальное по-прежнему находится здесь. Это должно включать платяной шкаф Джонни с его содержимым, не так ли?
- Вроде бы так.
- Следовательно, в шкафу сейчас находится то же, что мы обследовали в ночь убийства. Обследовали весьма тщательно - предмет за предметом. В том числе шляпы и обувь Джонни.
- Ну? - спросил старик.
Ньюби молчал разинув рот.
- Давай повторим это. Просмотри содержимое шкафа и называй все предметы, которые увидишь, как делал той ночью. А вы, Анс, слушайте внимательно. Посмотрим, сумеете ли вы это заметить. Это нелегко.
Инспектор Квин начал с аксессуаров - галстуков-самовязов, бабочек и шарфов всех цветов и оттенков.
- Включая коричневые? - прервал Эллери.
- Конечно. Разве я не сказал "всех"?
- Продолжай.
- Десять шляп и кепи…
- Есть среди них коричневые?
- Да, коричневая фетровая шляпа.
- Обувь?
- Из замши, из кордовской кожи, из крокодиловой кожи…
- Кожа не имеет значения. Как насчет цвета?
- Черные, коричневые, серые…
- Демисезонные пальто?
- Синее двубортное, черное с бархатным воротником, кашемировое…
- Какого цвета кашемировое?
- Коричневого.
- Зимние пальто?
- Черное, коричневое…
- Этого достаточно для демонстрации моей идеи. Теперь выйди из шкафа, папа, и просмотри ящики комода, как мы делали в ночь убийства. Начни с ящика с рубашками. Есть там коричневые?
- Разумеется.
- Теперь ящик с носками… Вот этот. Есть среди них коричневые?
- Множество.
- Вы упустили его костюмы. - Ньюби был озадачен, но заинтригован.
- Верно, - кивнул Эллери. Как обычно, в такие времена в нем было нечто от актера, наслаждающегося своей игрой. - Ладно, папа, начни с обычных костюмов Джонни. Какого они цвета?
- Разных оттенков синего и серого.
- Да. Никаких коричневых или бежевых. Вот что меня беспокоило, Анс, хотя я не мог этого осознать: отсутствие костюмов коричневого цвета, хотя все остальное в гардеробе Джонни включало предметы различных оттенков коричневого.
- Может быть, он просто не привез сюда коричневый костюм.
- Это немыслимо. Имя Джонни регулярно фигурировало в десятке мужчин, одевающихся лучше всех. Он, безусловно, не стал бы носить коричневые туфли, шляпу, пальто, а тем более коричневую или бежевую рубашку с костюмом, не соответствующим по тону. Если у него имелись здесь аксессуары коричневого цвета, то они предназначались хотя бы для одного коричневого или бежевого костюма. Но мне было незачем ломать голову на этот счет, - продолжал Эллери. - У Джонни имелся здесь коричневый костюм. Я видел его собственными глазами - на нем, в ночь убийства, когда подслушивал на террасе, как он излагает бывшим женам план нового завещания. На Джонни был коричневый костюм, когда он поднимался в спальню. Это означает, что он снял его в этой комнате, переодеваясь в пижаму. Но когда Джонни позвонил нам в гостевой коттедж, а мы примчались сюда и нашли его мертвым, коричневого костюма не было ни в стенном шкафу, ни на спинке стула, ни еще где-нибудь в спальне, как следовало ожидать. Ты, папа, обратил внимание на опрятность комнаты, отсутствие разбросанной одежды, даже уточнил, что именно Джонни, раздевшись, поместил в бельевую корзину для прачечной - носки, нижнее белье, рубашку.
- Тогда что произошло с его коричневым костюмом? - пробормотал Ньюби.
- В том-то и вопрос, Анс. Чтобы ответить на него, вы должны спросить себя, кто, как нам известно, побывал в этой комнате той ночью после прихода сюда Джонни?
- Его убийца.
- Ответ: убийца Джонни забрал его коричневый костюм. Q. Е. D.
Ньюби бросил раздраженный взгляд на инспектора. Но Ричард Квин смотрел в прошлое - а может быть, в будущее.
- Черт возьми, мне это ничего не доказывает, - сердито сказал Ньюби. - Зачем убийце было забирать костюм Бенедикта?
- Вы напали на золотую жилу, Анс. Давайте вернемся назад. Что сделал убийца, войдя в спальню? Насколько нам известно, три вещи. Он убил Джонни, оставил на полу платье Одри, парик Марши и перчатки Элис и удалился с костюмом, который Джонни снял, переодеваясь ко сну.
Сосредоточимся на третьем поступке, с которым связан ваш вопрос, Анс: почему убийца, уходя с места преступления, забрал с собой костюм Джонни. Потому что в костюме содержалось что-то, что он хотел заполучить? Нет, потому что в таком случае он просто забрал бы эту вещь из костюма. Или кража костюма должна была символизировать "мужчину": навести подозрение на единственного другого мужчину, находившегося в доме той ночью, - на Эла Марша? Все остальные были женщинами - Одри, Марша, Элис, мисс Смит.
- Тогда почему убийца оставил три предмета женского туалета? - возразил инспектор. - Ведь они указывали на женщину.
- Ты прав, папа. И еще одно опровергает эту теорию - мы ведь даже не догадывались об исчезновении мужского костюма. Если таково было намерение убийцы, он должен был привлечь наше внимание к этому факту. Но он этого не сделал. Может кто-то из вас придумать еще одну причину?
- Кажется, для такого может существовать дюжина причин, - после паузы ответил Ньюби. - Но я не в состоянии придумать ни одну.
- И я тоже, Эллери, - признался инспектор.
- Это потому, что причина очевидна.
- Очевидна?
- Что именно унес с собой убийца? - спросил Эллери.
- Коричневый костюм Бенедикта.
- Мужской костюм. Для чего предназначены мужские костюмы?
- Что значит - для чего? Для носки. Но…
- Для носки, - прервал Эллери. - В качестве одежды. Тривиальная повседневная причина. Но зачем убийце понадобилось одеваться, покидая комнату Джонни? Ведь он наверняка пришел сюда в какой-то одежде. Может быть, он испачкал ее кровью? Но голова Джонни кровоточила удивительно слабо - мы сразу отметили это, папа. И даже если кровь попала на первоначальную одежду убийцы, это едва ли вызвало необходимость переодеваться полностью - в другие пиджак и брюки - среди ночи в темном доме. Нет, в одежде, которая была на убийце, когда он пришел в комнату Джонни, должно было иметься что-то еще, заставившее его сбросить ее и переодеться в костюм Джонни. Теперь вы понимаете?
Вид у шефа Ньюби был беспомощный.
- Нет, черт возьми! - рявкнул инспектор.
- Но ведь это очевидно! - воскликнул Эллери. - Какую одежду мог носить убийца, войдя в комнату Джонни, в которой он не мог уйти после преступления? Все еще не понимаете? Тогда какую одежду, явно не принадлежащую Джонни, мы нашли брошенной на полу?
- Эти женские вещи!.. - Инспектор разинул рот.
- Правильно. Если убийца явился в спальню Джонни в вечернем платье Одри, парике Марши, перчатках Элис и по какой-то причине решил оставить их там, тогда ему должна была понадобиться другая одежда.
- Одна из этих трех женщин, - воскликнул шеф Ньюби, - надев платье, парик и перчатки, пришла в комнату Бенедикта, разделась, оставила вещи в качестве улик, чтобы распространить подозрение на невиновных, напялила костюм Бенедикта и вернулась к себе!.. - Его лицо омрачилось. - Это не имеет смысла. Она бы просто пришла в платье, кимоно или еще в чем-нибудь, неся все три "улики" в руке.
- Ты хочешь сказать, Эллери, что это не была одна из бывших жен? - медленно спросил инспектор.
- Ты сам ответил на свой вопрос, папа. Ни Одри, ни Марша, ни Элис не стали бы планировать убийство Джонни при таких обстоятельствах, чтобы остаться без одежды перед уходом.
- Но, Эллери, ведь других женщин тут не было! - возразил Ньюби.
- Одну минуту, шеф, - встрепенулся инспектор. - В доме была и четвертая женщина - секретарша Марша, мисс Смит. - Но, посмотрев на Эллери, он добавил: - Это не она, сынок?
Эллери покачал головой.
- Ты забываешь, папа, что убийца отправился в комнату Джонни в украденной женской одежде. Следовательно, он сначала украл ее. Но когда это произошло? Одри сообщила нам, что ее платье исчезло в ту субботу в полдень. Марша - что ее парик пропал менее чем через час. А когда я разговаривал с Элис, и она не могла найти свои перчатки, была только середина второй половины дня. Фактически во время этого разговора Элис сказала мне, что остальные собираются ехать в аэропорт встречать самолет мисс Смит, который должен приземлиться в пять тридцать. Значит, мисс Смит никак не могла украсть платье, парик и перчатки и ночью явиться в них в спальню Джонни.
- Но других женщин в доме не было, - запротестовал инспектор.
- Вот именно.
Паузы обладают оттенками, как цвета. Эта пауза была угольно-черной.
- Но, Эллери, - допытывался инспектор, - кроме этих четырех женщин в доме находился только один человек.
- Вот именно.
- Эл Марш…
- Вот именно.
Следующая пауза была не такой темной, напоминая грозовое небо, освещенное молнией.
- Ты имеешь в виду, - с трудом вымолвил инспектор Квин, - что Эл Марш пробрался той ночью в спальню Бенедикта, нарядившись в женское вечернее платье, женский парик и женские перчатки?
- К этому приводит нас логика.
- Но это означает… - начал Ньюби.
- Что мы расследовали дело, - закончил за него Эллери, - о подлинной сущности которого не подозревали до сих пор. В ту ночь Эл Марш отправился в спальню Джонни в женской одежде, но происшедшее в комнате вынудило его оставить ее там. Он надел костюм Джонни, чтобы благополучно вернуться к себе. Когда мы найдем коричневый костюм Джонни, убийца будет в наших руках.
- Сомневаюсь, что мы его найдем, - пробормотал инспектор. - Наверняка он давно от него избавился.
- Не думаю, - возразил Эллери. - Есть солидный шанс, что он этого не сделал. Может быть, проверим?