- Ты еще не знаешь, чем это кончится, вонючий стряпчий! - огрызнулась Одри. Теперь она напрочь забыла о сцене, став Арлен Уилкинсон.
Эффинг поспешно выпроводил ее и вышел следом.
- Скверно, - промолвил Эллери. - Очень скверно.
- А по-моему, все обернулось отлично, - сказал Марш. - Особенно для старушки Лес.
- Я говорю о спектакле, устроенном Одри.
- Я не могу не испытывать жалость к бедняжке, - сказала Лесли. - Можете называть меня мещанкой, но она мать…
- Мать, которая пытается играть нечисто, - сухо заметил Марш.
- Ты не можешь это знать, Эл. Возможно, Джонни…
- Никаких шансов, дорогая. Тебе нужно наследство или нет? Я думал, у тебя сотня прогрессивных планов насчет денег.
- Так оно и есть! - Голубые глаза сверкнули. - Что я хочу сделать прежде всего…
- Прошу прощения, мисс Карпентер. - Инспектор поднялся. - У Главного полицейского управления Нью-Йорка сотня прогрессивных планов насчет моей службы. В дальнейшем, мистер Марш, я сам буду звонить вам. О'кей? Ты идешь, Эллери?
- Иди один, папа, - отозвался Эллери. - У меня самого достаточно прогрессивных планов. Могу я проводить вас домой, Лесли? Или куда вы направляетесь?
* * *
Но инспектору Квину не удавалось сбросить со своих плеч тяжкое бремя дела Бенедикта. Выявленные нити приводили в никуда - его персонал увяз в расследовании убийства Фокса, путаясь во врагах покойного мужа Марши Кемп, имя которым, как и можно было предвидеть, оказался легион. Старик надеялся, что дело выдохнется само по себе и он сможет вновь отрабатывать свое жалованье на службе городу Нью-Йорку.
Кроме того, сосуществование с Эллери в эти дни стало поистине невозможным. Он бродил взад-вперед с диким, остановившимся взглядом, как наркоман во время ломки, что-то бормоча себе под нос. Когда инспектор спрашивал сына, что его беспокоит, тот лишь молча качал головой. Впрочем, один раз он ответил более-менее связно:
- Женская одежда и кое-что еще. Но я никак не могу вспомнить это "кое-что". Ты ведь тоже это видел, папа. Может, ты постараешься вспомнить?
Но инспектор уже не слушал его:
- Почему бы тебе снова не пойти куда-нибудь с Лесли Карпентер? Кажется, девушка - подходящее лекарство для тебя.
- Ничего себе повод для свидания! - сердито буркнул Эллери. - Как будто мне ее прописал врач!
Так обстояли дела, когда на Сентр-стрит позвонил шеф Ньюби. Инспектор тут же набрал номер домашнего телефона:
- Эллери? Мы должны немедленно ехать в Райтсвилл.
- Зачем? Что случилось? - зевая, спросил Эллери, который провел увлекательный вечер, допоздна обсуждая с Лесли способы экономического решения проблемы старения городов.
- Только что оттуда звонил Ньюби. По его словам, он раскрыл тайну света, который старик Ханкер видел в доме Бенедикта.
- Да? Ну и каков ответ? В проводке завелись мыши?
Инспектор сердито фыркнул.
- Ньюби не стал объяснять. Он казался раздраженным тем, что здесь происходит, вернее, тем, что не происходит. Похоже, ему кажется, что мы им пренебрегаем. Он просто сказал, что если нас интересует его открытие, то мы знаем, где его искать.
- Не похоже на Анса, - заметил Эллери.
Впрочем, что он знал об Анселме Ньюби или о ком-либо еще, если на то пошло? Жизнь всего лишь сон и так далее.
Они сошли с самолета поздно вечером в воскресенье и не обнаружили встречающую их полицейскую машину.
- Разве ты не уведомил Ньюби, каким самолетом мы прибываем? - спросил инспектор Квин.
- Я думал, ты это сделал.
- По крайней мере, Ньюби не игнорирует нас намеренно. Такси!
Шефа на работе не оказалось, и дежурный позвонил ему домой. Инспектор подумал вслух, что он довольно долго добирается до места службы. Приветствие Ньюби звучало вежливо, но холодновато.
- Я еще не решил, что с ней делать, - сказал шеф. - С одной стороны, я не вижу никаких преимуществ, обвинив ее…
- Обвинив кого? - прервал инспектор Квин. - О ком вы говорите?
- Разве я не сказал вам? - спокойно отозвался Ньюби. - Прошлой ночью мой подчиненный застукал в доме Бенедикта Элис Тирни. Это она включала свет среди ночи. История ее выглядит абсолютно неправдоподобной. Откровенно говоря, я не уверен, что она не свихнулась.
- Какая история, Анс? - спросил Эллери. - Вы держитесь чертовски загадочно.
- Если так, прошу прощения. Может, вам лучше услышать все непосредственно от нее? Джо, позвони мисс Тирни и, если она дома, попроси ее сразу же приехать в управление - Квины хотят с ней побеседовать. Если ее нет, попытайся отыскать.
- Почему бы нам не отправиться к ней? - предложил Эллери. - Возможно, это лучшая тактика.
- Она приедет, - мрачно произнес Ньюби. - После чепухи, которую наплела мне Элис Тирни, она у меня в долгу.
Элис вошла через пятнадцать минут.
- Когда Квины приказывают, остается только повиноваться, - холодно заговорила она. Эллери показалось, что Элис немного выпила. - А вам, шеф, после прошлой ночи не обязательно вскакивать, демонстрируя свою вежливость.
- Мисс Тирни, вы были пойманы за нарушением границ частного владения. Чего вы ожидали от полицейского Барлоу - что он вам ручку поцелует? Я могу обвинить вас в насильственном проникновении в дом Бенедикта!
Из них двоих Ньюби выглядел возбужденным куда сильнее. Эллери догадался о причине. Элис Тирни была скромной райтсвиллской девушкой из добропорядочной райтсвиллской семьи. Таких девушек не ловят среди ночи рыскающими в пустых чужих домах. Как и большинство провинциальных шефов полиции, Ньюби стоял на страже интересов среднего класса. Впрочем, Элис тоже не казалась благодушной. Ее обычно спокойные глаза сердито сверкали. Она излучала враждебность.
- Садитесь, Элис, - сказал Эллери. - Нет причин, по которым мы не могли бы обсудить все без фейерверков. Почему вы проникли в дом Джонни, рассчитывая, что вас не увидят? Что вы искали?
- Разве шеф Ньюби вам не рассказал?
- Мы только что прибыли.
Пожалуйста, сядьте. Элис фыркнула, потом вскинула голову и заняла предложенный стул.
- Полагаю, вам уже известно, что я рассказала Элу Маршу о торжественном обещании, которое дал мне Джонни? Что он оставит мне поместье в Райтсвилле?
- Марш говорил нам об этом, - кивнул инспектор.
- А он рассказал, что фактически рассмеялся мне в лицо?
- Вы ожидали, мисс Тирни, - осведомился старик, - что адвокат, занятый охраной состояния покойного клиента, воспримет серьезно подобное заявление, абсолютно ничем не подтвержденное, кроме ваших слов?
- Я не стану спорить ни с вами, ни с кем-либо еще, инспектор Квин. Но я уверена, что существует доказательство.
- Какое именно?
- Записка Джонни, в которой он завещает поместье мне. Он отлично ладил со мной во время нашего брака, - по его словам, куда лучше, чем с Одри и Маршей. Право, не понимаю, почему Джонни со мной развелся! Он часто говорил мне, как ценит мою заботу о нем после автомобильной аварии и как собирается оставить мне райтсвиллскую недвижимость - помимо нашего первоначального соглашения. Естественно, я ожидала, что он сделает это в своем завещании. Но так как этого не произошло, я убеждена, что он упомянул это в каком-то другом документе, который спрятал где-то в большом доме.
Я знала, что никто мне не поверит, и не хотела обращаться к Элу Маршу. Вот почему я ничего не говорила об этом, когда обсуждали завещание, и искала бумагу сама среди ночи.
Элис впервые повысила голос:
- Она нужна мне! Мои еженедельные выплаты прекращены, Джонни не оставил мне крупную сумму, и я должна спасти хоть что-то! Он собирался оставить поместье мне, оно мое, и я намерена его получить!
Эллери пришло в голову, что Элис Тирни вовсе не тот крахмальный ангел милосердия, каким она ему казалась. Люди, приученные профессией или привыкшие от природы сдерживать свои эмоции, под влиянием стресса часто выплескивают их наружу, и, похоже, Элис была готова взорваться.
- Мои люди и я обыскали весь дом, - устало произнес шеф Ньюби. - Вы не можете рассчитывать найти там то, чего не нашли мы, мисс Тирни.
- Как насчет гостевого коттеджа? - предположил Эллери. - Есть шанс, что Джонни что-то припрятал там, Анс?
Ньюби покачал головой:
- Барлоу и я сегодня обыскали коттедж. Там ничего нет.
- А если Марш нашел что-то подобное в бумагах Бенедикта, - сказал инспектор Квин, - он должен был бы упомянуть об этом.
- Полагаю, мне следует с ним побеседовать… Возможно, это лучше сделать вам, инспектор, - добавил Ньюби с надеждой во взгляде. - Знаете, Нью-Йорк… - Как если бы остров Манхэттен был личным владением Ричарда Квина.
Инспектор позвонил Маршу домой, где тот, судя по звукам на другом конце провода, принимал гостей. По словам отца, Эллери понял, что Марш не слишком доволен помехой. Инспектор с мрачным видом положил трубку.
- Марш говорит, что такой бумаги нет среди вещей Бенедикта, иначе он немедленно сообщил бы нам о ней. Он рассердился, что я вообще спросил его об этом. Вдруг стал чувствительным.
- Это не похоже на Эла Марша, которого я знал, - заметил Эллери. - Может, он влюбился?
- В таком случае какой-то девушке повезло, - с горечью промолвила Элис. - Помимо его чертовой профессиональной этики, Эл чудесный парень. Он никогда не пообещал бы девушке того, о чем потом бы забыл.
- Я тоже собираюсь об этом забыть и советую вам поступить так же, мисс Тирни, - сказал Ньюби. - Я ни в чем вас не обвиняю, так что вы свободны. - Он поднялся. - Вы приехали на своей машине или хотите, чтобы кто-нибудь из моих ребят подбросил вас домой?
- Благодарю вас, как-нибудь обойдусь.
- Это было большим "ничего", - заметил инспектор Квин, когда Элис удалилась.
- Сожалею, джентльмены, что вызвал вас сюда, - сказал шеф.
- Я не это имел в виду! Слушайте, Ньюби, мы, кажется, встали не с той ноги…
- Я просто думал, инспектор, что вам лучше лично побеседовать с ней - вот и все.
- И были совершенно правы. Если бы полицейская работа была успешной на сто процентов, что было бы в ней забавного?
- Очень многое, - усмехнулся Ньюби, и они обменялись рукопожатиями.
* * *
Было слишком поздно, чтобы заказывать авиабилеты до Бостона и Нью-Йорка, поэтому Квины перешли пустынную в воскресный вечер площадь и остановились на ночь в отеле "Холлис". Они купили в табачном ларьке зубные щетки и пасту, умылись и спустились в ресторан. Кроме них, там было всего шесть человек, фирменное блюдо (которое, как Эллери знал по опыту, было единственным съедобным в меню) уже закончилось, и им пришлось довольствоваться двумя пережаренными стейками - кушаньем, с которым вставные челюсти инспектора не могли справиться.
Вернувшись в номер, они едва успели снять ботинки, как зазвонил телефон.
- Вот тебе демонстрация моего дедуктивного мышления, - сказал Эллери, поднимая трубку. - Это Ньюби. Кто еще знает, где мы?
Это действительно оказался Ньюби.
- Если вы разделись, одевайтесь, а если нет, оставайтесь одетыми. Я подберу вас у входа в "Холлис" через две с половиной минуты.
- Что теперь, Анс?
- Тирни снова в седле. Барлоу только что заметил, как она пробралась в поместье Бенедикта, и сразу позвонил.
- Знаете, что делает эта чокнутая? - воскликнул молодой полицейский, ожидавший их у дома Бенедикта за кустом рододендрона. - Пытается вломиться в каменный домик, где похоронен Бенедикт. Я бы остановил ее, шеф, но вы велели ничего не предпринимать до вашего приезда…
- В мавзолей? - спросил Эллери, и они побежали, возглавляемые Барлоу, который освещал дорогу фонарем.
Это напоминало сцену в безлунную ночь из "Грозового перевала".
Элис Тирни уже вскрыла ломом дверь мавзолея и находилась внутри, среди увядших цветов, при свете керосиновой лампы борясь с крышкой бронзового гроба. Барлоу и Эллери с трудом оттащили ее, Ньюби пришлось прийти им на помощь.
- Пожалуйста, Элис, не делайте ничего подобного, - пропыхтел Эллери. - Будьте хорошей девочкой и успокойтесь. Мы можем выйти наружу и все обсудить…
- Пустите меня! - завопила она. - Я знаю свои права! Он обещал мне! Записка должна быть в гробу! Больше ей негде находиться…
Ее лицо стало неподвижным, как маска; взгляд был нечеловеческим.
Полицейский Барлоу скинул синюю куртку, и они завернули в нее Элис, как в импровизированную смирительную рубашку, связав рукава за спиной.
Четверо мужчин понесли ее из мавзолея на верхушке холма через луг к полицейской машине. Шеф связался по радио с полицейским управлением, приказав вызвать в поместье скорую помощь из больницы. Потом они положили Элис на землю и стали ждать.
Разговоров было мало. Вопли все равно заглушили бы их.
* * *
Май тянулся медленно, ни к чему не приводя.
* * *
Процесс охоты за неуловимой Лорой спотыкался все чаще и наконец остановился вовсе. Кем бы ни была таинственная женщина, упомянутая в завещании Джонни Бенедикта, она либо нашла убежище в пещере на вершине горы, либо решила не впутываться в дело об убийстве.
- В таком случае, - заявил Эллери, - Джонни не женился на ней, как мы и предполагали. Объявившись, она не получила бы ничего, кроме огласки, которой, по-видимому, хотела избежать.
- Если не… - начал инспектор и тут же умолк.
- Если не что, папа?
- Ничего. В эти дни у меня в голове вертятся самые нелепые мысли.
- Ты имеешь в виду, если Лора не убила Джонни по мотиву, который нам еще неизвестен?
- Я же говорил тебе, что это нелепо.
- Может, не так уж нелепо. Это объясняло бы, почему она не объявляется… Хотел бы я знать, - простонал Эллери. - Тогда я мог бы заняться работой.
Роман, над которым он трудился, пребывал в таком же состоянии, как старый телесериал, который намертво застопорился, несмотря на то что отведенное ему время угрожающе сокращалось.
Премьера "Оргии" состоялась в переделанной для этой цели пиццерии на Бликер-стрит, заслужив уничтожающую рецензию в "Пост", серию острот в "Ньюс", полное молчание "Тайме" и восторженную рекламу в "Виллидж войс". Все подробно описывали сцену обнажения в третьем акте ("Войс" особо превозносил прелести мисс Уэстон, очевидно оставившие далеко позади чары остальных дам, участвовавших в сцене). Дальнейшие спектакли шли при аншлаге. Мисс Уэстон, интервьюируемая одной из газет Ист-Виллидж, заявила следующее: "До сих пор я считала делом профессионального и личного достоинства отказываться от ролей, требующих появляться обнаженной. Но постановка Али-Баба - совсем другое дело, доогой. Она ярко выделяется на фоне унылого театрального сезона. ("Еще бы! - ехидно комментировал интервьюер. - Воняет за милю, как тухлая рыба"!) Я горжусь, что участвую в ней, в одежде или без". ("Лучше останьтесь дома и попросите вашу цыпочку показать стриптиз, - советовал в заключение интервьюер. - Это вам дешевле обойдется".)
Марш больше не слышал ни от мисс Уэстон, урожденной Арлен Уилкинсон, ни от ее адвоката Сэнфорда Эффинга заявлений насчет предполагаемого отцовства Джонни-Би по отношению к Дейви Уилкинсону - младенцу, фамилия усыновителей которого по-прежнему не разглашалась. Марш, Квины и помощник окружного прокурора сошлись во мнении, что вышеупомянутый адвокат Эффинг должен объяснить своей клиентке: 1) что у нее нет ни единого доказательства, с которым можно было бы обратиться в суд; 2) что, даже если бы ей это удалось, у нее не хватит средств финансировать длительную тяжбу (в основном имея в виду гонорар адвокату). Ибо единственным источником дохода мисс Уэстон в эти дни было жалованье за участие в "Оргии".
Дело Элис Тирни неожиданно приняло благоприятный оборот. По ее виду и поведению воскресной ночью в мавзолее Бенедикта Эллери мог бы поклясться, что она безнадежно свихнулась - в палатах психиатрических лечебниц ему приходилось видеть сумасшедших с такими же побелевшими губами и диким взглядом. Но в психиатрическом отделении райтсвиллской больницы Элис стала поправляться удивительно быстро. Две недели она провела в зарешеченной палате под наблюдением доктора П. Лэнгстона Миникина, главного психиатра больницы, после чего ее перевели еще на две недели в лечебницу Конхейвена, а потом выписали под опеку родителей и старшей сестры Маргарет - тоже дипломированной медсестры. Доктор Миникин диагностировал Элис как шизофреническую личность, но сам эпизод считал истерическим припадком, вероятно единичным, который может повториться лишь при очень сильном внешнем воздействии.
- Сейчас Элис, похоже, примирилась с тем фактом, что Бенедикт либо забыл о своем обещании, либо передумал - во всяком случае, не оставил никаких письменных свидетельств своего намерения о передаче ей поместья после его смерти, - сказал доктор Миникин шефу Ньюби. - Конечно, она возмущена, что он, по ее мнению, так скверно с ней обошелся, но удивительно быстро приспособилась к ситуации. Не думаю, что Элис снова начнет рыскать по поместью. Конечно, она может вытворять что-нибудь другое, но не это. - Последняя фраза, которой доктор обезопасил себя, отнюдь не способствовала душевному покою Ньюби.
Но по-настоящему удивительным событием месяца стало сообщение, что Марша Кемп Бенедикт Фокс собирается обзавестись четвертой фамилией.
Поразительным был не столько сам факт бракосочетания в наш век неоднократных повторных браков, сколько личность счастливого жениха. Эллери с трудом верил своим глазам, читая рапорты подчиненных отца и их подтверждения в колонках сплетен и светских новостей.
У рыжеволосой леди из Лас-Вегаса был роман с Элом Маршем!
- Не то чтобы это меня касалось, - сказал Эллери во время обеда втроем в уединенном ресторане Ист-Сайда однажды вечером в конце мая, - но как, во имя Купидона, это произошло?! Я никогда не замечал между тобой и Маршей ни малейших признаков романтического интереса. Напротив, мне казалось, вы друг другу не симпатизируете.
Марша протянула руку, и Эл сжал ее.
- Со временем учишься скрывать истинные чувства, - улыбнулся Марш. - Особенно когда являешься адвокатом в треугольнике.
- В треугольнике? - переспросил Эллери. - Ты и Марша за спиной у Джонни?..
Улыбка Эла Марша стала еще шире.
- Едва ли, - сказала Марша. - Теперь я поняла, что из Эла вышел бы отличный актер. Я думала, он меня терпеть не может, поэтому не оставалась в долгу. Вы ведь знаете, каковы мы, женщины.
- Я не мог становиться между Маршей и Джонни как по личным, так и по профессиональным причинам, - добавил Марш. - Свои чувства мне пришлось засунуть так глубоко, что я едва знал о них, иначе женился бы на Марше вскоре после того, как Джонни развелся с ней. Ты ведь знаешь, что он познакомился с Маршей через меня. Я был влюблен в нее, а для Джонни это был всего лишь брак по расчету.
Рыжеволосая женщина стиснула его руку.
- Конечно, прошло всего несколько недель после смерти Берни, но этот брак был, так сказать, с голодухи. Я была подавлена после развода с Джонни, а Берни знала еще в Вегасе, и ты должен согласиться, что он был чертовски сексапилен…
- Тебе не за что извиняться, дорогая, - сказал Марш. - Это была ошибка, Эллери, и мы с Маршей больше не видим причин тратить зря время. Десерт, малышка? - спросил он, когда подошел официант.