Бредовые идеи внезапно сменялись вполне здравыми рассуждениями, слепой страх отступал перед логическими доводами.
- Странное вы существо.
- Потому что я - откровенен?
- Мне бы тоже не хотелось, чтобы вы болтались, мешая всем, когда приедет прокуратура, и уж совсем ни к чему, чтобы журналисты мучили вас своими вопросами. Когда мои инспектора прибудут на улицу Сен-Шарль - кстати, они, наверное, уже ждут нас там, - я отправлю вас на набережную Орфевр.
- В одиночную камеру?
- В мой кабинет, где вы благоразумно подождете.
- А потом, что будет потом?
- Зависит от обстоятельств.
- Что вы имеете в виду?
- Пока я знаю меньше, чем вы. Ведь я не осмотрел тело и не видел оружия.
Их беседа сопровождалась звоном стаканов, приглушенными голосами, суетой официантов.
Выйдя из ресторана, оба словно заколебались. Сидя в бистро, они какое-то время были отгорожены от людей, от повседневной жизни, шума голосов, от всего привычного.
- Вы мне верите?
Рикен задал вопрос, не осмеливаясь взглянуть на Мегрэ.
- Ваш вопрос преждевремен. Смотрите-ка! Мои люди уже здесь…
Он увидел одну из машин Уголовной полиции и небольшой грузовой автомобиль научно-технической экспертизы; среди людей на тротуаре Мегрэ заметил Лапуэнта. Толстяк Торранс тоже был здесь, ему-то комиссар и вверил своего спутника.
- Отвези его на набережную Орфевр, устрой в моем кабинете, сам оставайся с ним и не удивляйся, если он заснет. Он две ночи не сомкнул глаз.
Вскоре прибыл автобус санитарной службы города Парижа. Во дворе стояли в ожидании группы людей, Их с интересом рассматривали любопытные, которых оттесняли полицейские в форме.
Товарищ прокурора Древиль и следователь Камю разговаривали с одним из полицейских комиссаров. Все они только что поднялись из-за стола после обильного обеда и время от времени поглядывали на часы - дезинфекция затягивалась.
Судебный медик, доктор Делапланк, сравнительно недавно работает на этом поприще, но Мегрэ уже успел проникнуться к нему симпатией. Он задал ему несколько вопросов. Ответив, Делапланк прошел в комнату для предварительного осмотра.
- Скоро я смогу сообщить вам нечто большее. Вы говорили о пистолете калибра шесть тридцать пять, и это меня удивляет. Я бы сказал, что рана нанесена оружием большего калибра.
- А расстояние?
- На первый взгляд, следов опаления нет. Смерть наступила мгновенно или почти мгновенно, женщина потеряла мало крови. Кстати, кто она?
- Жена молодого журналиста.
Для Полиции нравов и специалистов научно-технической экспертизы это была обычная работа, которую они выполняли без эмоций. И все-таки один из служащих дезинфекционной бригады вскричал, войдя в комнату:
- До чего же зловонна эта шлюха!
В толпе стояли несколько женщин с детьми. Иные удобно расположились у своих окон и наблюдали за происходившим, обмениваясь впечатлениями.
- Смотри! Вот он! Тот, что курит трубку.
- Да ведь там двое курят трубку.
- Конечно же, не тот молоденький… Другой… Вот он подошел к человеку из Уголовной полиции.
Речь шла о Лурти. Обе женщины искали глазами Мегрэ. Древиль спросил у комиссара:
- Вы знаете подробности?
- Пострадавшая - молодая женщина двадцати двух лет, Софи Рикен, девичья фамилия Ле Галь, уроженка Конкарно, где живет и поныне ее отец-часовщик.
- Его предупредили?
- Нет еще… Сейчас попробую заняться этим.
- Она замужем?
- Да. Ее муж, Франсуа Рикен, - молодой журналист, который пытает счастье в кино.
- Где он?
- В моем кабинете.
- Вы его подозреваете?
- Пока нет. Но я убрал его отсюда, потому что он не в том состоянии, чтобы присутствовать при осмотре комнаты.
- Где он находился в момент преступления?
- Никто не знает, когда оно произошло.
- А вы, доктор, не можете установить это?
- Быть может, при вскрытии.
- А соседи?
- Вот некоторые из них. Глазеют на нас. Их я еще не допрашивал, но не думаю, что они могут сообщить что-нибудь интересное. Как видите, в эти квартиры можно попасть, минуя комнату консьержки, которая находится при входе в дом со стороны бульвара Гренель.
Повседневная рутина - ждут, произносят банальные фразы, а Лапуэнт ходит, как верный пес, и не сводит глаз с Мегрэ.
Работники дезинфекционной бригады вышли из квартиры, бригадир в белой блузе сделал знак, что уже можно войти. Доктор Делапланк опустился на колени перед телом и стал осматривать его более внимательно, чем в первый раз.
- Мне все ясно, - сказал он. - А вам, Мегрэ?
Мегрэ увидел скрюченное тело, одетое в шелковый халат. На одной ноге осталась красная комнатная туфля без задника. Невозможно было определить, что женщина делала и даже в какой именно части комнаты находилась в тот момент, когда ее настигла пуля.
Насколько можно было судить, лицо у нее было нестандартное и даже красивое.
- Давайте носилки!
Тело вынесли, и несколько минут во дворе стояло почтительное молчание. Господа из прокуратуры ушли первыми, за ними - Делапланк, и представители Полиции нравов могли приступить к работе.
- Все обыскивать, шеф?
- На всякий случай, да.
Мегрэ открыл ящик комода, где лежали невообразимые вещи: старый бинокль, пуговицы, сломанная ручка, карандаши, фотографии, солнечные очки, счета.
Комиссар решил, что вернется сюда, когда выветрится запах формалина, а выходя, обратил внимание на любопытное оформление комнаты. Пол был покрыт черным лаком, а стены и потолок выкрашены в ярко-красный цвет. Мебель была белой, и в целом это придавало всей обстановке нереальный вид, вид театральной декорации.
- Что ты думаешь об этом, Лапуэнт? Хотел бы ты жить в такой комнате?
- Меня мучили бы в ней кошмары.
Они вышли. Во дворе по-прежнему болтались ротозеи, и полицейские позволили им подойти поближе.
- Я же тебе сказала, что это он. Интересно, придет ли он снова. Говорят, он все следствие ведет сам, и очень может быть, что будет допрашивать нас всех по очереди.
Произнесла это бесцветная блондинка с ребенком на руках и посмотрела на Мегрэ с улыбкой, заимствованной у кинозвезды.
- Лапуэнт, оставляю тебе Лурти… Вот ключ от квартиры. Когда люди из Полиции закончат работу, запри дверь и приступай к допросу соседей. Преступление совершено не прошлой ночью, а в ночь со среды на четверг. Попытайся узнать, не слышали ли чего соседи. Потом допросите торговцев. Ящик полон счетов, в них указаны адреса магазинов. Да, чуть не забыл. Проверь, работает ли телефон. Кажется, в полдень, когда я приходил, он был отключен.
Телефон работал.
- Прежде чем вернетесь на набережную, позвоните мне. Счастливо, ребята!
Мегрэ вышел на бульвар Гренель, спустился в метро и через полчаса уже открывал дверь своего кабинета, где его послушно дожидались Франсуа Рикен и Торранс, читавший газету.
- Вам не хочется пить? - спросил комиссар у Рикена, снимая шляпу и одновременно распахивая окно. - Какие новости, Торранс?
- Только что звонил какой-то журналист.
- Удивляюсь, как они до сих пор не явились туда. Полагаю, что в пятнадцатом округе плохо поставлена информация. Теперь они непременно свалятся на голову Лапуэнту.
Он осмотрел Рикена, задержал взгляд на его руках и сказал инспектору:
- Отведи его, на всякий случай, в лабораторию. Пусть возьмут отпечатки. Тут, правда, ничего не докажешь, ведь преступление совершено почти двое суток назад, но это избавит нас от неприятных вопросов.
Когда они вышли, Мегрэ позвонил домой:
- Прошу прощения, дорогая. Ну, конечно, я поел бифштекс с жареным картофелем в обществе крайне возбужденного молодого человека. Надо бы позвонить тебе сразу, но, честно говоря, это вылетело у меня из головы. Ты на меня не сердишься?
Он не знал, удастся ли ему попасть домой к ужину, ведь он имел дело с парнем, который в любую минуту мог что-то выкинуть.
Пока комиссару трудно было сказать о нем что-то определенное. Безусловно, парень умный, о чем свидетельствуют некоторые реплики, но вместе с тем было в нем и что-то наивное.
Как можно судить о человеке, который измучен, раздерган? Но странностей в нем много.
По-видимому, черный пол, красные стены и потолок и белая мебель - это его идея. Всё это в результате создавало впечатление, что пол вот-вот разверзнется, стены разойдутся, а комод, диван, стол и стулья, словно сделанные из папье-маше, взлетят в воздух.
А разве он сам не казался вымышленным? Мегрэ представил себе лицо прокурора или судьи Камю, когда б услышали они то, что говорил молодой человек в кафе Ла-Мот-Пике. Любопытно было бы узнать мнение о нем доктора Пардона.
Рикен вернулся в сопровождении Торранса.
- Ну, что?
- Результат отрицательный.
- Да я никогда в жизни не стрелял, разве что на ярмарке. Я бы и курок-то нашел с трудом.
- Садитесь!
- Меня арестуют?
- Вы у меня это спрашиваете, по крайней мере, в десятый раз… Пока есть единственный повод, чтобы вас арестовать, - кража моего бумажника, но я об этом не заявил.
- Я же вам его вернул.
- Верно. А теперь попытаемся привести в систему факты, о которых вы мне рассказывали, и, может быть, то, чего я еще не знаю. Ты, Торранс, иди и пригласи ко мне Жанвье.
Жанвье вошел и устроился у края стола с карандашом в руке.
- Итак, вы Франсуа Рикен, вам двадцать пять лет. Родились вы в Париже, на улице Коленкур. Буржуазная, почти провинциальная, улица за Сакрё-Кёр. Ваш отец машинист на железной дороге… Женаты вы немногим более трех лет.
- Четыре года исполнится в июле… Семнадцатого…
- Значит, вам было тогда - двадцать один. Вашей жене?
- Восемнадцать.
- Ваш отец был уже вдовцом?
- Моя мать умерла, когда мне было четырнадцать.
- После ее смерти вы продолжали жить с отцом?
- Несколько лет… В семнадцать я от него ушел.
- Почему?
- Мы плохо ладили.
- По какой-то конкретной причине?
- Нет. Мне с ним было скучно. Он считал, что я зря трачу время на чтение и учебу, и хотел, чтобы я шел работать на железную дорогу. Я отказывался.
- Вы получили степень бакалавра?
- Нет. Бросил занятия за два года до этого.
- На какие средства вы жили?
- Бывало по-разному. Продавал на улице газеты, потом работал курьером в типографии на улице Монмартр, некоторое время жил у друга.
- Его имя, адрес?
- Бернар Флемье. У него комната на улице Кокийер. Но сейчас я потерял его из виду.
- Чем он занимался?
- Развозил товары на трехколесном велосипеде.
- Что вы делали потом?
- Полгода работал в писчебумажном магазине. Писал рассказы и относил их в газеты. Один у меня приняли, я получил за него сто франков. Редактор, увидев меня, удивился, что я такой молодой.
- Вы еще печатались в этой газете?
- Нет… Я приносил туда рассказы, но их отклоняли.
- Чем вы занимались, когда встретили вашу жену? Я имею в виду девушку, которая стала вашей женой? Софи Ле Галь. Кажется, так?
- Я работал третьим ассистентом на фильме, который запретила цензура, фильм о войне.
- Софи работала?
- Нерегулярно. Она была статисткой. Иногда позировала художникам.
- Она прежде жила одна?
- Да, снимала комнату в гостинице у Сен-Жермен-де-Пре.
- Любовь с первого взгляда?
- Нет. Сначала мы просто вместе спали, потому что как-то после попойки оказались вдвоем. Мы были вместе несколько месяцев, потом мне пришла в голову мысль жениться.
- Ее родители были согласны?
- Им нечего было сказать. Софи поехала в Конкарно и вернулась оттуда с письменным разрешением отца на брак.
- А вы?
- Я тоже повидался с отцом.
- Что он сказал?
- Пожал плечами.
- Он не присутствовал на церемонии?
- Нет… На нашей свадьбе, если можно ее так назвать, были только друзья - трое или четверо, не помню. Вечером все вместе поужинали в кабачке на Центральном рынке.
- Перёд тем как познакомиться с вами, Софи имела связи?
- Я не был первым, если вы это имеете в виду.
- Быть может, кто-то из старых ее друзей попытался снова ее увидеть?
Казалось, Рикен старается что-то припомнить.
- Нет… Мы встречали ее старых приятелей, но возлюбленных среди них не было. Понимаете, за четыре года мы побывали в разных компаниях. С одними мы встречались часто, с другими - от случая к случаю. Но вы, комиссар, задаете вопросы так, словно все для вас просто и очевидно. А мои ответы, между тем, записывают… И если я ошибусь или упущу какую-нибудь деталь, из этого могут сделать неверные выводы.
- Вы предпочитаете, чтобы я допрашивал вас в присутствии адвоката?
- А я имею и а это право?
- Если вы сами считаете себя личностью, вызывающей подозрения.
- А вы? Как вы считаете?
- Для нас вы пока муж женщины, погибшей насильственной смертью, человек, потрясенный всем этим и укравший у меня бумажник, потом вернувший его. Человек умный, но не очень стойкий…
- Если бы вы провели две такие ночи, как я…
- Не торопитесь. К этому мы еще придем. Итак, вы часто меняли работу?
- Только, чтобы заработать на жизнь, пока сделаю карьеру.
- О какой карьере вы мечтали?
Парень оглядел Мегрэ долгим взглядом, словно хотел понять, не звучит ли в голосе комиссара насмешка.
- Хочу писать, но еще не решил - романы или киносценарии. Если киносценарии, тогда, может быть, займусь и режиссурой. Неплохо весь фильм делать самому.
- Вы бываете в среде кинематографистов?
- Да, "У старого виноградаря" можно встретить начинающих, как и я. Но и такой продюсер, как Карю, бывает там нередко и не гнушается отужинать вместе снами.
- Кто этот мсье Карю?
- Я уже сказал вам - продюсер. Он живет в отеле "Рафаэль", а контора его на улице Бассано, около Елисейских полей.
- Он финансировал фильмы?
- Да, три или четыре. Вместе с немцами и итальянцами. Он много путешествует.
- Сколько ему лет?
- Лет сорок.
- Женат?
- Живет с одной молодой женщиной, Норой, манекенщицей в прошлом.
- Он знал вашу жену?
- Разумеется. В этой среде все друг друга знают.
- У мсье Карю много денег?
- Во всяком случае, для фильмов он их находит.
- А личного состояния у него нет?
- Я же сказал: он живет в отеле "Рафаэль", снимает апартаменты… Это стоит дорого… Ночью его можно встретить в лучших клубах.
- Это не его вы искали ночью со среды на четверг? - Рикен покраснел.
- Его, потому что у него всегда пачки купюр в карманах.
- Вы должны ему деньги?
- Да…
- Какую сумму?
- Тысячи две.
- Он их у вас не требует?
- Нет.
Едва заметная перемена произошла в Рикене, и Мегрэ стал приглядываться к нему внимательней. Однако следовало быть осторожным, потому что собеседник мог в любую минуту уйти в свою скорлупу, замкнуться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Мегрэ поднялся, Рикен с беспокойством посмотрел на него. Казалось, все время он ждал подвоха. Комиссар постоял у открытого окна, словно хотел окунуться в реальный мир, глядя на прохожих, на машины, мчавшиеся через мост Сен-Мишель, на буксир с белым трефовым знаком на трубе, и вышел.
- Я сейчас вернусь, - сказал он.
В кабинете инспекторов он вызвал по телефону судебно-медицинский институт.
- Это Мегрэ. Посмотрите, пожалуйста, закончил ли доктор Делапланк вскрытие.
Ждать пришлось довольно долго, пока в трубке послышался голос судебного медика.
- Вы напомнили о деле вовремя, господин комиссар. Я как раз собирался звонить вам. Насколько я могу судить, выстрел произведен на расстоянии метра-полутора. Стреляли сбоку. Женщина стояла. Перед тем как упасть на ковер, она, вероятно, отступила на шаг или два назад. Лаборатория это подтвердит. Не так давно эта женщина была беременна, и на четвертом месяце ей довольно грубым способом сделали аборт. Она много курила, но здоровье у нее было крепкое.
- Вы подождете минутку у телефона? - Мегрэ вернулся в свой кабинет.
- Скажите, Рикен, вы ужинали вместе с женой в среду вечером? - спросил он.
- Да, около половины девятого. "У старого виноградаря".
- Вы помните, что она ела?
- Я не был голоден и взял только ассорти из холодного мяса. Софи сначала заказала рыбный суп, который ей порекомендовала Роза, потом бифштекс.
- На десерт?
- Мы распили графинчик божоле. Я еще заказал кофе, Софи от кофе отказалась.
Мегрэ снова вышел в соседнюю комнату и сообщил меню Делаплаику.
- Если она ужинала около половины девятого, то смерть, скорее всего, наступила около одиннадцати.
- Кстати, вы сделали тест на парафине?
- Да, я об этом позаботился. Проникновения порошинок в кожу рук не установлено. Вы получите мой рапорт завтра утром.
Мегрэ вернулся к себе в кабинет и аккуратно разложил по размеру пять или шесть трубок, которые всегда лежали у него на столе.
- У меня есть к вам еще вопросы, Рикен, но я не знаю, задавать ли вам их сегодня. Я чувствую, вы на пределе.
- Хорошо бы разом со всем этим покончить.
- Как хотите. Итак, если я вас правильно понял, у вас еще не было постоянной работы и регулярного заработка.
- Полагаю, что таких, как я, - десятки тысяч.
- Кому вы еще задолжали?
- Всем торговцам. Некоторые не хотели больше отпускать нам в кредит. Пятьсот франков я должен Маки.
- Кто это?
- Один скульптор. Он абстракционист, но иногда, чтобы немного заработать, лепит на заказ бюсты. Недели две назад он получил четыре или пять тысяч франков и пригласил нас пообедать. На десерт я попросил у него немного денег…
- Вы надеялись вернуть долги?
- Я был уверен, что в один прекрасный день заработаю кучу денег. Большинство режиссеров и известных писателей начинали так же, как я.
- Коснемся другой темы. Вы ревновали?
- Кого?
- Жену, конечно. Полагаю, некоторым из ваших товарищей приходило в голову за ней приударить?
Рикен, смутившись, замолчал и пожал плечами.
- Думаю, вы не поймете меня: ведь вы человек другого поколения. Мы, молодые, не обращаем особого внимания на такие вещи…
- Вы хотите сказать, что давали жене свободу в отношениях с другими мужчинами?
- На такой вопрос мне трудно ответить.
- А вы все-таки попробуйте.
- Она, например, обнаженная позировала Маки.
- И между ними ничего не было?
- Я не спрашивал.
- А с мсье Карю?
- У Карю столько девочек, сколько он пожелает. Кому не хочется сниматься в кино?
- И он этим пользуется?
- Полагаю - да.
- Ваша жена не пробовала сниматься в кино?
- Три месяца назад она получила маленькую роль, всего несколько фраз.
- Вы мне говорили, что у Карю есть любовница.
- Да, Нора…
- А она ревнива?
- Нора умна, честолюбива. Ей плевать на кино. Она хочет одного - стать мадам Карю и иметь много денег.
- Она была в хороших отношениях с вашей женой?