- Как и с другими. А вы собираетесь допросить всех, у кого я бывал?
- Возможно. Кто-то же убил вашу жену. Вы уверяете меня, что это не вы, и, пока не будет доказано обратное, я склонен вам верить. В среду вечером, как только вы ушли, к вам в квартиру пришел неизвестный человек. Ключа у него не было, следовательно, есть основания предполагать, что ваша жена сама впустила его в квартиру.
Мегрэ смотрел на молодого человека пристальным взглядом.
- Кто из ваших друзей знал о существовании пистолета?
- Почти все.
- Случалось вам носить его с собой?
- Нет, но когда я был при деньгах, товарищи собирались у меня. Я покупал колбасу, семгу, разные холодные закуски, каждый приносил бутылку вина или виски…
- В котором часу заканчивались эти пирушки?
- Поздно ночью. Пили много. Кто-нибудь из гостей оставался до утра. Иногда, хвастовства ради, я вертел в руках пистолет.
- Он был заряжен?
Рикен ответил не сразу. В эту минуту трудно было не подозревать его.
- Не знаю.
- Послушайте, Рикен, вы рассказали о вечеринках, на которых все так или иначе напивались. Вы, хвастовства ради, вертели в руках пистолет и теперь говорите, будто не знали, заряжен ли он был. Вы же могли, сами того не желая, убить любого из друзей. Ведь вы утверждали только сейчас, что не умеете обращаться с оружием.
- Но когда человек пьян…
- А вы часто бывали пьяны?
- Довольно часто. Ну, не настолько, конечно, чтобы не отдавать себе отчета в том, что делаю.
- Куда вы прятали пистолет?
- Я его не прятал. Он лежал в верхнем ящике комода вместе со всяким барахлом.
- Выходит, любой из ваших гостей мог взять оружие и воспользоваться им?
- Да.
- Вы кого-нибудь подозреваете? - Снова растерянный взгляд.
- Нет…
- Никто - вы так считаете - не был влюблен в вашу жену?
- Кроме меня, никто.
- Влюблены, но не ревновали?
"Почему он язвительно произнес эти слова?"
- Я же вам объяснял.
- Карю?
- О нем я вам говорил.
- Маки?
- Внешность у него грубая, но в действительности он робок, как теленок, и боится женщин.
- Расскажите мне о тех, у кого вы бывали, с кем встречались "У старого виноградаря", кто засиживался у вас допоздна, когда вы получали гонорары.
- Прежде всего Жерар Драмен, первый ассистент режиссера. Я был третьим ассистентом и работал с ним тогда над фильмом.
- Он женат?
- В настоящее время - нет. Они часто практикуют такое: поживут несколько месяцев врозь и снова съезжаются.
- Где он живет?
Как правило, в каком-нибудь отеле. Он всегда гордится тем, что все его имущество умещается в одном чемодане.
- Ты записываешь, Жанвье?
- Стараюсь не упустить ни слова, шеф.
- Еще кто, Рикен?
- Фотограф Жак Юге, который живет в том же доме, что и я, только в центральном корпусе.
- Сколько ему лет?
- Тридцать.
- Женат?
- Дважды был женат и дважды разводился. У него ребенок от первой жены и двое - от второй. Вторая жена живет на одном с ним этаже.
- А сейчас он один?
- Нет, с Жослин. Очень симпатичная женщина. Она на седьмом месяце беременности.
- Значит, три жены. А с двумя первыми он общается?
- Да, они все хорошо ладят.
- Продолжайте список ваших друзей, завсегдатаев "У старого виноградаря".
- Они меняются, я вам уже говорил… Есть еще Пьер Лушар. Ему больше сорока, он владеет антикварной лавкой на улице Севр.
- Что у вас общего?
- Сам не знаю… Мы встречаемся "У старого виноградаря". Он повсюду ходит за нами, говорит немного, но счастлив, когда бывает в нашей компании.,
- Ему вы тоже должны деньги?
- Немного. Триста пятьдесят франков. - Зазвонил телефон. Мегрэ снял трубку.
- Алло, шеф! С вами хочет говорить Лапуэнт. Переключить на ваш кабинет?
- Нет… я сейчас приду.
Он снова вышел в кабинет инспекторов.
- Вы просили позвонить, когда закончим, шеф. Мы с Лурти допросили всех соседей, которые могли что-нибудь слышать, в основном - женщин, потому что большинство мужчин еще не вернулись с работы. Выстрела никто не слышал. К шуму по ночам в квартире Рикенов все привыкли. Многие жильцы жаловались консьержке и собирались писать владельцу дома. Однажды, около двух часов ночи, какая-то старуха, страдавшая зубной болью, стояла у окна и видела, как из их квартиры выбежала во двор обнаженная женщина, а за ней - мужчина. Другие соседи тоже утверждают, что в квартире у Рикенов происходили оргии.
- Софи принимала гостей в отсутствие мужа?
- Понимаете, шеф, женщины, которых я допрашивал, не давали точных показаний. Чаще всего я слышал, что Рикены - дикие, невоспитанные люди, без малейшего понятия о морали и хозяин собирался их выселить.
- Оставайтесь ты и Лурти в квартире до моего прихода.
Мегрэ вернулся в кабинет, где его молча ждали Жанвье и Рикен.
- Слушайте меня внимательно, Рикен, - сказал комиссар. - При существующем положении дел я не хотел бы вас арестовывать. С другой стороны, полагаю, вам не очень по душе ночевать сегодня на улице Сен-Шарль.
- Я просто не смог бы.
- У вас нет денег, но я не хочу, чтобы вы бродили снова по Парижу в поисках друга, у которого можно взять взаймы.
- Как вы собираетесь со мной поступить?
- Инспектор Жанвье сейчас отведет вас в скромный отель на острове Сен-Луи. Вы можете попросить, чтобы вам принесли в номер еду. По дороге зайдите в какую-нибудь лавку и купите себе мыло, бритву и зубную щетку.
Комиссар выразительно взглянул на Жанвье.
- Желательно, чтобы вы никуда не выходили. Впрочем, предупреждаю вас: если выйдете…
- За мной будет хвост. Я понял… Я невиновен…
- Вы это уже говорили.
- Вы мне не верите?
- Это не входит в мои профессиональные обязанности. Доброй ночи.
Оставшись один, Мегрэ несколько минут ходил по кабинету, иногда останавливаясь у окна. Потом снял трубку и предупредил жену, что не вернется и к ужину.
Четверть часа спустя он уже был в метро и вышел на станцию Бир-Акем. Дверь ему открыл Лапуэнт.
Запах формалина еще не выветрился. Лурти, сидя в единственном кресле, курил сигару.
- Хотите присесть, шеф?
- Спасибо. Ничего нового не обнаружили?
- Фотографии… Вот Рикены вместе на пляже. А это - у своей машины.
Софи была недурна собой. Выражение лица - капризное, как это принято у современных девушек. На улице ее было бы не отличить от тысячи сверстниц, которые одевались и вели себя на один лад.
- Нашли вино, алкоголь?
- Остатки виски на дне бутылки.
Простой старый шкаф, такой же сундук и стулья, но белая матовая краска, контрастировавшая с черным тюлем и красными стенами, придавала им оригинальность.
Мегрэ, не сняв шляпы, с трубкой во рту открывал двери, ящики. Одежды мало. Всего три ярких недорогих платья, несколько пар брюк, свитера с высоким воротом.
- Рядом с ванной - кухонька, размером не больше стенного шкафа, с газовой плиткой и маленьким холодильником, а в нем бутылка минеральной воды, немного масла, три яйца и котлета в соусе.
Ни одежда, ни кухня, ни ванная, где было разбросано белье, не отличались чистотой.
- Никто не звонил?
- При нас никто.
Сообщение об убийстве, вероятно, уже появилось в газетах или появится с минуты на минуту.
- Лурти, пойди перехвати чего-нибудь, потом возвращайся и устраивайся поудобнее. Тебе понятно, старина?
- Понятно, шеф. Мне можно тут вздремнуть? - Мегрэ и Лапуэнт пошли пешком к ресторану "У старого виноградаря".
- Вы его арестовали? - спросил Лапуэнт.
- Нет. Торранс отвел его в отель "Аист" на острове Сен-Луи.
Не впервые они помещали туда человека, которого не хотели выпускать из виду.
- Вы думаете, что он - убийца?
- Он слишком умен и одновременно слишком глуп, чтобы на это пойти. С другой стороны…
Мегрэ не находил нужных слов. Редко бывало, чтобы комиссар испытывал к кому-нибудь такой интерес, как к этому Рикену. На первый взгляд, это был молодой честолюбец, каких в Париже немало. Несбывшиеся мечты о будущем? Но ведь ему только двадцать пять. Многие знаменитости в его возрасте еще прозябали в нищете.
- Будь я его отцом…
Что бы он сделал с таким сыном, как Фрэнсис Рикен? Попытался бы обуздать его, направить на путь истинный?
Мегрэ понимал, что ему следовало пойти повидать отца Рикена на Монмартре, если только тот, прочитав об убийстве в газетах, сам не явится на набережную Орфевр.
Лапуэнту, который молча шел рядом с комиссаром, не больше двадцати пяти. Мегрэ мысленно сравнивал этих двух молодых людей.
Незаметно они подошли к ресторану.
Время аперитива, а тем более ужина, еще не наступило, и поэтому в зале были только двое. По одну сторону стойки, взобравшись на высокий табурет, сидела женщина и тянула через соломинку желтый напиток, по другую сидел хозяин и читал газету.
Лампочки, излучавшие розовый свет, бар для бокалов и рюмок, крепившийся винтами, массивные столы, покрытые клетчатыми скатертями, стены, на две трети облицованные темным деревом.
Войдя первым и увидев человека с газетой, Мегрэ нахмурил брови, словно пытаясь что-то вспомнить.
Хозяин тоже поднял голову, но ему достаточно было мгновения, чтобы узнать комиссара.
- Вот так совпадение! - заметил он, комкая свежую газету. - А я как раз сейчас читал, что вам поручено расследование… - И, повернувшись к девице, сказал: - Фернанда, могу тебе представить комиссара Мегрэ. Садитесь, господин комиссар. Что вам предложить?
- А я и не знал, что вы стали хозяином ресторана.
- Когда начинаешь стареть…
И правда, Боб Мандий был примерно ровесником Мегрэ. Когда-то его имя было весьма популярным. Почти каждый месяц он выкидывал какой-нибудь трюк то прыгал с парашютом на самую середину площади Согласия и приземлялся в нескольких метрах от обелиска, то на ходу пересаживался с мчавшейся галопом лошади в гоночный автомобиль.
После тщетных попыток стать актером он сделался одним из знаменитейших каскадеров в кино. Трудно сосчитать, сколько раз он становился жертвой несчастных случаев. Все его тело, вероятно, покрыто шрамами.
Он сохранил прежнее изящество, элегантность. Правда, в его манерах чувствовалось некоторое напряжение, из-за которого движения казались слегка неестественными, как у автомата. Лицо же было даже чересчур гладким, со слишком правильными чертами, что, конечно, свидетельствовало о перенесенной пластической операции.
- Виски?
- Пиво.
- И вам тоже, молодой человек?
Лапуэнту явно не понравилось, что его так назвали.
- Видите ли, господин Мегрэ, я остепенился. Страховые компании считают, что я уже слишком стар, чтобы идти на риск, и в кино я вдруг перестал быть нужным. Ну вот, я женился на Розе и стал хозяином этого ресторанчика. Видите мои волосы? Помните фотографию - после того как пропеллер вертолета снял мне кожу с головы вместе с волосами и голова стала гладкой, как колено? А это, конечно, парик.
И он галантно помахал им в знак приветствия, как шляпой.
- Вы знали Розу? Она долгое время пела в "Трианон-Лирик". Роза Дельваль, как ее тогда называли. Ее настоящее имя Роза Ватан, но это слишком буднично для афиши. Итак, что вы хотите от меня услышать? - Мегрэ посмотрел на девицу, названную Фернандой.
- Не обращайте на нее внимания. Это пустое место. Через два часа она будет в стельку пьяна и не сможет сделать ни шагу. Тогда я запихну ее в такси.
- Вы, конечно, знаете Рикена.
- Конечно… За ваше здоровье. Я пью только воду, простите. Рикен ужинает здесь раз или два в неделю.
- С женой?
- Конечно, с Софи. Редко увидишь Рикена без Софи.
- Когда они были здесь в последний раз?
- Минутку… Какой сегодня день? Пятница. Они были здесь в среду вечером.
- С приятелями?
- В этот вечер не было никого из их компании. Если не ошибаюсь, кроме Маки. Мне кажется, что Маки ужинал тогда в своем углу.
- Они сели вместе с ним?
- Нет. Фрэнсис приоткрыл дверь и спросил у меня, видел ли я Карю, а я ответил, что не видел его два или три дня.
- В котором часу они ушли?
- Да они вообще не заходили. Должно быть, ужинали в другом месте. А где сейчас Фрэнсис? Надеюсь, вы его не засадили в тюрьму?
- Почему вы об этом спрашиваете?
- Я только что прочитал в газете, что жена его убита выстрелом из пистолета, а он сбежал.
Мегрэ улыбнулся. Полицейские плохо информировали репортеров.
- Кто вам рассказал о моем ресторане?
- Рикен.
- Значит, он не сбежал?
- Нет.
- Арестован?
- Тоже нет. Вы полагаете, что он мог убить Софи?
- Он никого не способен убить, кроме себя.
- Почему вы так думаете?
- Бывают минуты, когда он теряет веру в собственные силы и начинает себя презирать. Тогда он напивается. После нескольких рюмок он впадает в полное отчаяние, уверяет, что он неудачник и делает несчастной жену.
- Вам он платит регулярно?
- Что вы, у него довольно длинный список долгов. Если бы я слушал Розу, то давно отказал бы ему в кредите. Роза считает: дело есть дело.
- В тот вечер Рикен сюда вернулся?
- Да. Я обслуживал один столик и почувствовал, что откуда-то дует. Я обернулся к двери. Дверь приоткрылась, и я увидел Рикена, который искал кого-то глазами.
- И нашел?
- Нет.
- В котором часу это было?
- Около одиннадцати. Вы правильно делаете, что хотите это точно выяснить. В тот вечер он пришел и в третий раз, намного позже. Иногда после ужина мы остаемся поболтать с клиентами. Это было после полуночи, в среду. Он снова явился, остался у дверей и знаком подозвал меня.
- Он знал клиентов, с которыми вы сидели?
- Нет. Это были давние друзья Розы, люди из театра, и жена присоединилась к нам, даже не сняв передника. Фрэнсис очень боится Розу. Он у меня спросил, приходил ли Карю. Я ответил, что нет. "А Жерар?" - Жерар это Драмен, один тип, о котором еще будут говорить в мире кино. Тоже нет, сказал я. Тогда он пробормотал, что ему необходимо достать две тысячи франков. Я знаком дал понять, что не могу. Несколько ужинов - это еще куда ни шло. Пятьдесят или сотню франков при случае, втайне от Розы, - это я могу. Но две тысячи франков…
- Он вам не сказал, зачем ему так срочно понадобились деньги?
- Сказал, что его собираются выставить за дверь и распродать все имущество.
- Он впервые обратился к вам с подобной просьбой?
- Конечно, нет. Роза не так уж неправа, когда говорит, что он любит брать взаймы. Но хочу вам сказать, что он не циник. Просто верит, убежден, что не сегодня-завтра подпишет выгодный договор. Он так стесняется просить, что стыдишься ему отказать.
- Он был возбужден?
- А вы его вообще-то видели?
- Конечно.
- Как, по-вашему, он нервный или спокойный?
- Комок нервов.
- Так вот, я никогда не видел его другим. Иногда даже тяжело на него смотреть. Руки дрожат, лицо передергивается, из-за любого пустяка он лезет в бутылку, становится желчным или хорохорится. И при этом, верьте мне комиссар, это славный малый, и я не удивлюсь, если он чего-нибудь добьется.
- А что вы думаете о Софи?
- Кажется, о мертвых нельзя говорить плохо, но таких, как Софи, везде навалом… Вы понимаете…
И он показал глазами на девицу, сидевшую у стайки и с вожделением глядевшую на бутылку.
- Удивляюсь, что он нашел в ней привлекательного. Таких тысячи размалеванных, но с грязными ногами и стоптанными каблуками. По утрам они слоняются в слишком тесных брюках и едят один салат, чтобы стать натурщицами или кинозвездами.
- Она получала какие-нибудь роли?
- Конечно, благодаря Вальтеру.
- Кто это Вальтер?
- Карю. Если сосчитать девиц, которые имели право получить у него какую-нибудь роль…
- Что это за человек?
- Поужинайте у меня, и вы его, наверное, увидите. Он приходит по вечерам и всегда сидит за одним и тем же столиком, рассчитанным на двоих. Обычно - кто-нибудь пользуется его приглашением. Вы, наверное, знаете эту систему? Продюсер - это человек, который находит деньги, сначала - чтобы приступить к съемкам фильма, потом - чтобы их продолжить - и, наконец, через несколько месяцев или даже лет финансирует их завершение. Карю наполовину англичанин, наполовину турок - довольно странное сочетание… Интересный мужчина, статный, с громким голосом, всегда готовый за всех уплатить. Через пять минут он переходит с вами на "ты".
- С Софи он тоже был на "ты"?
- Да со всеми женщинами. Он называл их "моя малютка", "моя душенька", "моя красотка", в зависимости от времени дня.
- Как вы думаете, он с ней спал?
- Меня удивило бы обратное.
- Рикен не ревнив?
- Я так и думал, что вы до этого дойдете. Тогда уж скажу: тут был не один Карю. Уверен, что и другие не преминули… Так вот… Мы по этому поводу много раз спорили с Розой. Если вы спросите у нее, она станет поносить Рикена, скажет, что он бездельник, умеет придуриваться, жалуется, что его никто не понимает, а в действительности он не кто иной, как маленький паршивый сутенер. Правда, Роза большую часть времени находится в кухне и знает их хуже, чем я. Я пытался ей доказать, что Фрэнсис не знает про Софи…
- Вы так думаете?
У Боба Мандия были светло-голубые глаза, ясные, как у ребенка. Несмотря на свой возраст и немалый жизненный опыт, он сохранил веселый нрав и детское обаяние.
- Быть может, я наивный человек, но я верю в этого парня. И я уверен в том, что он по-настоящему любил Софи. А она могла позволить себе обращаться с ним как угодно. Однажды, хватив лишнего, она цинично заявила, что он неудачник, олух, бездарь, что она только теряет время с таким ничтожеством, как он.
- И он терпел?
- Он сидел сгорбившись, и только на лбу у него выступили капли пота. Он даже попытался улыбнуться и сказал: "Пойдем, Софи. Тебе нужно отоспаться, ты устала."
В глубине зала открылась дверь, и оттуда, вытирая руки о широкий передник, вышла маленькая, очень толстая женщина.
- Кого я вижу! Комиссар!
И пока Мегрэ раздумывал, откуда он мог ее знать - ведь он никогда прежде не бывал в "Трианон-Лирик", - она напомнила:
- Это было двадцать два года назад в вашем кабинете… Вы арестовали тогда типа, который украл в театральной уборной мои драгоценности. С тех пор я располнела… Как раз на эти драгоценности я и купила этот ресторан… Верно, Боб? Но что вас сюда привело?
Боб пояснил, указывая на газету:
- Софи умерла.
- Наша маленькая мадам Рикен?
- Да.
- Попали в аварию? Держу пари, что он сам вел машину.
- Ее убили.
- Что он плетет, господин Мегрэ?
- Он говорит правду.
- Когда это случилось?
- В среду вечером.
- Да они же здесь ужинали.
Лицо Розы утратило благодушие и свойственную ей сердечность.