* * *
Она шла по освещенной солнцем Парк-авеню и сама как будто светилась от счастья. Увидев сияющую девушку, швейцар улыбнулся ей, а шофер такси бросил зубочистку и, не мешкая, открыл ей дверцу.
Эва назвала адрес Карен и устроилась на сиденье, закрыв глаза. Итак, наконец-то это случилось. Теперь до свадьбы рукой подать. И не до какой-нибудь обычной свадьбы, а с Ричардом. Конечно, сплетен, целой массы сплетен никак не миновать - о том, как она на него бросилась и попросту окрутила его. Ну и пусть говорят. Все это от зависти. И чем больше ей будут завидовать, с удовольствием заключила Эва, тем счастливее она станет. Разумеется, подобная мысль не делала ей чести, но Эве хотелось, чтобы все женщины мира ей завидовали. Она даже оцепенела на какое-то мгновение. Миссис Ричард Барр Скотт. Звучит отлично.
Такси остановилось перед домом Карен. Эва вышла, расплатилась с шофером и помедлила, с удовольствием оглядев Вашингтон-сквер. В четыре часа дня все вокруг блестело, купаясь в солнечных лучах, - геометрические лужайки с постриженной травой, брызги фонтана, няни с колясками. Наблюдая за этими колясками, Эва невольно покраснела. С недавних пор она думала о детях чаще, чем требовали приличия. Затем ей пришло в голову, что если после свадьбы они с Ричардом не смогут жить в Вестчестере или на Лонг-Айленд, то лучше всего им будет поселиться в доме вроде особняка Карен. Это был самый изящный дом в Нью-Йорке. С несколькими спальнями, а его занавеси…
Она позвонила.
Они с доктором Макклуром жили в обыкновенной, весьма заурядной квартире на Шестидесятой улице. Эва, конечно, ворчала, но тщательно ухаживала за нею, обустраивала, стараясь сделать как можно более уютной, однако квартира по-прежнему оставалась весьма заурядной. Доктор Макклур наотрез отказался переезжать куда-нибудь подальше от своего Онкологического института, да и особняк стал бы для них ненужной роскошью, поскольку Эва никогда не бывала дома, а доктор, разумеется, проводил дни и ночи в своей лаборатории. В глубине души Эва очень радовалась, что Карен и доктор Макклур вскоре поженятся. Она чувствовала себя немного виноватой, размышляя о предстоящем отъезде. Ведь тогда он остается один в этой ужасной квартире. Но наверное, они смогут…
Ей открыла дверь незнакомая служанка.
Эва удивилась. Но вошла в вестибюль и спросила:
- А мисс Лейт дома? - Глупый вопрос, но обычно гости его и задают.
- Да, мисс. А кто ее спрашивает? - Служанка была угрюмой молодой девушкой и, судя по всему, совсем неопытной.
- Эва Макклур. О, пожалуйста, не докладывайте обо мне. Я здесь своя, - пояснила Эва. - А что случилось с Элси?
- Ее, должно быть, уволили, - сразу оживившись, ответила служанка.
- Значит, вы тут новенькая?
- Да, мэм. - У нее были пустые, глупые глаза. - Я здесь три недели.
- Боже мой! - смущенно воскликнула Эва. - Неужели я так давно к ней не заходила? А где сейчас мисс Лейт? В саду?
- Нет, мэм. Наверху.
- Тогда я пойду к ней. - Эва быстро поднялась по широкой лестнице, оставив удивленную служанку в вестибюле.
Нижний этаж дома и комнаты для прислуги были обставлены в современном, западном стиле, и об этом в свое время позаботился декоратор, однако наверху безраздельно господствовали Карен и восточное убранство.
Все спальни заполняли японская мебель и безделушки, перевезенные Карен из отцовского дома в Токио. Жаль, что так мало людей видело эти спальни Карен, размышляла Эва, оказавшись на втором этаже, ведь они такие своеобразные и в них входишь как в музей.
Ей почудилось, что у двери в гостиную Карен мелькнула фигура в кимоно, и она поспешила вслед за ней.
Да, Эва не обозналась, это была Кинумэ, верная старая служанка Карен. Теперь она ясно видела крохотную фигурку чужестранки, которая только что прошла через гостиную и закрыла за собой дверь в спальню хозяйки. Эва также успела заметить, что Кинумэ держала в руке лист японской писчей бумаги и конверт с изысканным рисунком розовато-кремовых хризантем.
Девушка собиралась постучать в дверь Карен, но в эту секунду на пороге появилась Кинумэ, уже без бумаги и конверта, и бормотала что-то на своем свистящем языке.
Затем Эва услышала голос Карен, окликнувшей свою служанку:
- Ои! Дамаре! - Похоже, она была недовольна.
- Люди уходят, насаи окаасан, - торопливо просвистела в ответ Кинумэ, захлопнула дверь спальни и повернулась. При виде Эвы старая японка выразила изумление единственным знакомым девушке способом - слегка расширив глаза. - Ло, Эва. Ты давно не приходить видеть мисси.
- Хэлло, Кинумэ, - поздоровалась Эва. - Да, меня долго не было, и мне ужасно стыдно. Как ты поживаешь, Кинумэ, и как дела у Карен?
- Я хоросо, - отозвалась Кинумэ, не отходя ни на шаг от двери. - Мисси нехоросо.
- Неужели Карен?.. - испугалась Эва.
Но Кинумэ плотно сжала сморщенные губы.
- Нельзя сейчас видеть мисси, - заявила она любезным, свистящим голосом. - Мисси писит. Она скоро консит.
Эва засмеялась:
- Да что ты! Я вовсе не собираюсь ей мешать и отрывать от работы. Такую знаменитую писательницу! Я подожду.
- Я пойду скасу мисси, сто ты здесь. - Кинумэ вновь повернулась к двери.
- Не беспокойся. Я никуда не спешу. Посижу пока здесь и почитаю книжку или займусь чем-нибудь еще.
Кинумэ поклонилась, спрятала крохотные руки в рукава кимоно и удалилась, закрыв за собой дверь в гостиную.
Эва осталась одна. Она сняла шляпу, жакет и приблизилась к старому зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Поправила прическу и принялась размышлять, найдется ли у нее завтра время сделать перманент. К тому же ее волосы следовало хорошенько помыть. Девушка открыла сумочку, достала губную помаду и начала гадать, привезет ли ей доктор Макклур такую же помаду, как у Сюзи Хотчкисс. Мистер Хотчкисс привез дочери из Парижа замечательный набор косметики. Эва три раза провела мизинцем по губам, выровняв слой помады, а затем наложила поверх него новый, более яркий. При поцелуе Дик немного стер линию губ и не дал ей возможности подкрасить их перед уходом из его приемной. В рекламном тексте говорилось, что эта помада не размазывается, но стоит ли верить рекламе? Эва мысленно пометила, что дома ей нужно будет взять другую помаду - персиково-кораллового оттенка.
Потом она подошла к окну и выглянула в сад, освещенный пятнами послеполуденного солнца.
Окна были забраны железными решетками.
Бедная Карен! Она загородила этими железными прутьями все окна особняка на Вашингтон-сквер сразу после его покупки! Нелепый поступок для взрослой женщины. Но Нью-Йорк всегда казался ей страшным городом. Зачем же тогда она уехала из Японии?
Эва села на одну из причудливых маленьких кушеток Карен. Комната была очень тихой, располагавшей к размышлениям и мечтам. В саду щебетали птицы. Гостиная и спальня Карен находились в задней части дома, окнами в сад, и детские крики в парке доносились откуда-то издалека. Как хорошо здесь думалось о Ричарде, об их предстоящей свадьбе… На мгновение Эве захотелось, чтобы Ричард - дорогой Дик - очутился рядом с нею, в ее объятиях. Бедняжка Дик, он так расстроился, когда она убежала, точно ребенок, у которого отняли конфетку…
Из спальни, за соседней дверью, не было слышно ни единого звука. Эва взяла со столика первую попавшую книжку и принялась лениво перелистывать страницы.
Глава 4
В 5.30 дня по нью-йоркскому времени теплоход "Пантия" плыл в океане, с плеском разрезая воды. На востоке уже сгущались сумерки. Доктор Макклур, откинувшись, лежал в кресле на палубе и глядел на тонкую дымку на горизонте, где небо каким-то фантастическим образом сливалось с водой.
В этот предобеденный час верхняя палуба была пуста. Однако по ней долго гулял высокий молодой человек в пенсне и полотняном кепи. Наконец он остановился, оперся на перила и сурово посмотрел на безмятежную океанскую гладь.
На обратном пути он прошел мимо доктора Макклура, заметил его и сразу оживился. Его лицо из тускло-зеленого сделалось желтоватым.
- Доктор Макклур!
Доктор повернул голову и смерил молодого человека отсутствующим взглядом.
- Вероятно, вы меня не помните, - произнес молодой человек. - Моя фамилия Квин. Я видел вас в мае на приеме у вашей невесты на Вашингтон-сквер.
- А, да, - отозвался доктор Макклур и на мгновение улыбнулся.
- Здравствуйте. Как вам нравится путешествие?
- Знаете ли… Мне крупно не повезло. Свалился с морской болезнью, как только мы отплыли из Саутгемптона. Мой желудок не выносит океанской качки.
Мистер Квин попытался усмехнуться:
- Видите ли, со мной случилось то же самое. Просто адские муки и страдания. Если я выгляжу столько же скверно, как вы, доктор…
- Да, вид у вас не блестящий, - пробурчал доктор Макклур. - Но я-то совсем нездоров. И дело тут не в одной mal de mer. Близкие насильно отправили меня в Европу. Не могу сказать, что мое состояние улучшилось от поездки.
Мистер Квин пробормотал:
- Надо же, какое совпадение. Меня тоже отправил отец. Силком погнал путешествовать. Мой отец - инспектор Квин из Главного полицейского управления Нью-Йорка, вы о нем, должно быть, слышали. И если в Европе я хоть немного отдохнул, то на обратном пути все пошло насмарку.
- Послушайте. Вы ведь, кажется, пишете детективные романы. Теперь я вспомнил. Садитесь, мистер Квин, садитесь. Я, правда, не читал ваших произведений - терпеть не могу подобную литературу, но все мои друзья…
- По-видимому, написали обо мне массу писем с жалобами, - вздохнул мистер Квин, устроившись в соседнем кресле.
- Я хочу сказать, - торопливо пояснил доктор Макклур, - что вообще не люблю детективных романов. Так что не принимайте это на свой счет, речь идет не только о вас. В них всегда перевирают научную информацию. И прошу вас, не обижайтесь.
- Да, я понял, - уныло кивнул мистер Квин.
Его просто поразил изменившийся облик доктора. Сильное и мясистое лицо Макклура вытянулось, пиджак жалко болтался на его плечах…
- Что-то я вас раньше здесь не видел, - заметил доктор. - Впрочем, я почти не вставал с этого кресла.
- Я слишком ослабел и не выходил из каюты. Стонал, а когда мог что-нибудь проглотить, питался сандвичами с курицей. Вы долго были за границей, доктор?
- Месяца два. Ездил по столицам, наблюдал, что там делается. Остановился в Стокгольме, побывал в комитете по премиям, пообщался там с разными людьми. Извинился, что не прибыл вовремя, и все в таком духе. Они отнеслись к этому с пониманием, если учесть размер премии.
- Я где-то читал, - улыбнулся Эллери Квин, - что вы передали чек вашему институту.
Доктор Макклур кивнул. Какое-то время они сидели молча и любовались океаном. Потом Эллери спросил:
- А мисс Лейт здесь, с вами?
Ему пришлось повторить вопрос.
- Э… прошу прощения, - наконец откликнулся доктор. - Нет, Карен в Нью-Йорке.
- По-моему, круиз пошел бы ей на пользу, - проговорил Эллери. - В мае она показалась мне довольно усталой.
- Да, - подтвердил доктор. - Она переутомилась.
- Усталость после написания романа, - вздохнул Эллери. - Вы, люди науки, даже не представляете себе, какая это трудная работа. А "Восьмое облако"! Это же настоящая драгоценность. Отлично ограненная яшма.
- Не знаю, - пробормотал доктор и устало улыбнулся. - Я всего лишь патолог.
- Она изумительно тонко чувствует восточную психологию. И какой, какой изысканный стиль! - Эллери покачал головой. - Неудивительно, что она так устала и похудела.
- Она вообще несколько анемична.
- И очень настороженна. Вся как натянутая струна.
- Это в основном нервы, - пояснил доктор.
- Тогда отчего же она не поехала с вами?
- Что? - вспыхнул доктор Макклур. - О, извините, я…
- По-моему, - улыбнулся Эллери, - вы хотите сейчас остаться в одиночестве.
- Нет, нет, сидите. Я просто немного утомился, вот и все. Никаких секретов тут нет. Карен чрезвычайно застенчива. У нее это даже какая-то фобия. Боится грабителей и все такое.
- Я обратил внимание, что ее окна зарешечены, - кивнул Эллери. - Странно, как подобная обстановка способна действовать нам на нервы. Полагаю, это результат ее жизни в Японии. Он совершенно не сочетается с общим американским стилем…
- Да, она не умеет приспосабливаться.
- Мне говорили, что она никогда не выходит из дому. Ни разу не ночевала где-либо еще и проводит все время взаперти или в своем саду.
- Да.
- Она напоминает мне Эмили Дикинсон. В сущности, можно подумать, будто мисс Лейт пережила какую-то трагедию?
Доктор Макклур приподнялся в кресле, повернулся к Эллери и пристально посмотрел на него.
- Почему вы так сказали? - осведомился он.
- А что, это правда? Так и было?
Доктор снова поглубже уселся в кресле и закурил сигару.
- Да, кое-что произошло. Много лет назад.
- И это связано с ее семьей? - предположил Эллери, никогда не скрывавший своего неутомимого любопытства ко всему на свете.
- С ее сестрой, Эстер. - Доктор немного помолчал. - Я познакомился с нею незадолго до Первой мировой войны.
- И несомненно, с нею случилась какая-то трагедия? - задал Эллери новый вопрос, побуждая собеседника к откровенности.
Доктор Макклур резким движением сунул в рот сигару.
- Если вы не возражаете, мистер Квин… Я предпочел бы не обсуждать эту тему.
- О, извините. - Выдержав паузу, Эллери поинтересовался: - А за какое исследование вы получили премию, доктор? Я плохо разбираюсь в научных подробностях.
Настроение врача мгновенно улучшилось.
- Ну, что я говорил! Все вы, писатели, одинаковы. Не разбираетесь и пишете что попало.
- Но в чем там суть?
- О, так, ерунда. Одна незрелая гипотеза. Мне случалось проводить разные дурацкие опыты с ферментами и их влиянием на процесс окисления в клетках. Я следовал примеру Варбурга из Берлина. К искомому результату это не привело, но кое-какие побочные задачи я, кажется, решил… - Он пожал плечами. - Хотя до сих пор не уверен. Однако не теряю надежды.
- Это вы об исследовании онкологических заболеваний? А я-то думал, что все врачи согласились: рак - болезнь наследственная.
- Боже правый, конечно нет! - воскликнул доктор Макклур и даже подскочил в кресле. - Где вы, черт возьми, слышали эту чушь? Наследственная болезнь!
Эллери растерялся:
- А что, разве нет?
- Да бросьте вы, Квин, - раздраженно проговорил доктор Макклур. - Мы отвергли наследственную теорию происхождения рака еще двадцать лет назад. Тогда я был довольно молод, тщеславен и полон иллюзий. Многие ученые работают с гормонами - тут действительно есть основная гидрокарбоновая связь. И я подозреваю, что в конце концов мы придем к одинаковому выводу…
К ним приблизился стюард:
- Доктор Макклур? Вас вызывают по телефону из Нью-Йорка, сэр.
Доктор Макклур поспешно встал с кресла, и его лицо снова помрачнело.
- Извините, - пробормотал он. - Вероятно, это моя дочь.
- Вы не будете возражать, если я пойду с вами? - спросил Эллери и тоже поднялся. - Мне нужно переговорить с корабельным экономом.
Они молча последовали за стюардом на палубу "А", где доктор Макклур сразу направился в телефонную кабину с надписью: "Телефон - корабль - берег". А Эллери стал ждать эконома, который пытался утихомирить чем-то разгневанную и раскрасневшуюся даму. Потом он сел и внимательно посмотрел на доктора сквозь стекло кабины. Очевидно, что-то уже давно тревожило этого сильного человека. И причина заключалась отнюдь не в "безостановочной работе" или ином привычном объяснении. "Нет, дело тут не в усталости и не в нездоровье доктора Макклура", - подумал Эллери, вскочил со стула и больше не садился.
Когда доктора соединили с берегом и он заговорил, выражение его лица тут же изменилось. Эллери заметил, как он оцепенел и судорожно сжал трубку, побледнев словно мел. Его плечи согнулись, и казалось, что он вот-вот упадет.
Сначала Эллери решил, что у него сердечный приступ. Но вскоре понял, что столь резкая перемена вызвана не физической болью. Бледные губы доктора искривились от какой-то страшной новости.
Наконец доктор Макклур вышел из кабины и оттянул воротник сорочки, как будто ему не хватало воздуха.
- Квин, - произнес он неузнаваемым голосом. - Квин, когда мы должны прибыть?
- В среду утром. - Эллери бросился навстречу доктору и подхватил его, взяв за дрожащую руку. А прежде она была на ощупь железной.
- Господи, - прохрипел доктор. - Еще через полтора дня!
- Доктор! Что случилось? Что-нибудь с вашей дочерью?
Макклур с трудом выпрямился, подошел к кожаному креслу, которое подставил ему Эллери, и бессильно опустился в него, продолжая смотреть на стеклянные стены кабины. Белки его глаз пожелтели и покрылись красными прожилками. Эллери подбежал к стюарду и попросил его принести виски. А к ним уже спешил корабельный эконом, и его тщетно пыталась догнать рассерженная дама.
Тело доктора Макклура содрогалось в конвульсиях, а его лицо исказилось от невыносимой боли, словно ему никак не удавалось отогнать терзавшую его мысль.
- Ужасно, - бормотал он. - Просто ужасно. Я не могу понять. Ужасно.
Эллери потряс его за плечо.
- Ради бога, доктор, скажите мне, что произошло? Кто вам звонил?
- Э… Что? - Доктор посмотрел на него невидящими глазами.
- Кто вам звонил?
- А, да, да, - наконец отозвался доктор Макклур. - Это из нью-йоркской полиции.
Глава 5
В половине пятого Эва приподнялась на кушетке, потянулась и зевнула. Книга, которую она взяла со столика, упала на пол. Она поморщила нос: книга оказалась скучной. Или, вернее, это она никак не могла сосредоточиться и связать воедино хотя бы две прочитанные фразы. Ей предстояло еще о стольком подумать - о свадьбе, о медовом месяце, о доме, в котором они будут жить, о мебели…
Если Карен не скоро кончит работу, она сейчас свернется калачиком и попробует уснуть. До шести часов масса времени, а на шесть она заказала разговор с доктором Макклуром. Только бы дождаться. Эва мечтала сообщить ему о свадьбе. Хорошо бы Карен отправилась вместе с ней на переговорную. Тогда они обе позвонят на борт "Пантии". Или ей лучше сохранить тайну и преподнести доктору Макклуру сюрприз, когда теплоход бросит якорь в порту?
В спальне Карен раздался телефонный звонок.
Эва откинулась на шелковые подушки, не желая слушать разговор, и улыбнулась. Но телефон звонил снова. Потом и гудки смолкли. И через минуту возобновились.
Как странно, подумала Эва, посмотрев на закрытую дверь. Аппарат стоял на письменном столе хозяйки дома, перед эркером и окнами, выходящими в сад. Именно там порой работала Карен. Ей стоило лишь протянуть руку… Ну вот, очередной звонок!