Он подсунул руку под салфетку, которая была наложена на лицо девушки, и с большим усилием опустил ее нижнюю челюсть. Сбросив салфетку, открыл влажное лицо, уже не столь бледное.
- Ого, действует! Пусть еще полежит. - Поморщившись, он вытянул язык изо рта девушки. Затем наклонился и стал резкими толчками ладоней массировать грудную клетку.
Билл наблюдал за другом с вялой улыбкой. И вдруг Андреа открыла глаза.
Билл так и остался стоять, высоко подняв ноги Андреа. Эллери подсунул руку под голову девушки и приподнял ее. Сначала она, казалось, не понимала, где находится, затем взгляд ее остановился на Билле.
- Ну вот, - удовлетворенно проговорил Эллери. - Как вам работа доктора Квина? Отлично! Все хорошо, Андреа, вы снова с друзьями.
Наконец Андреа поняла, что происходит. Краска прилила к ее щекам.
- Что вы делаете? - выдохнула она.
Билл по-прежнему не сводил с нее глаз.
- Да отпусти ты ее ноги, Билл! Что это такое, по-твоему, а?
Билл выронил ноги Андреа, словно это было раскаленное железо. Они упали с глухим стуком, и она поморщилась от боли.
- Да что за глупец! - взорвался Эллери. - Ну и помощничка Бог послал. Спокойно, спокойно, Андреа. Садитесь, вот так. Лучше?
- Все плывет перед глазами.
Андреа села. Эллери все еще поддерживал ей голову. Он притронулся к ее лбу.
- Что произошло? О, в каком я виде! - Она перевела взгляд с ведра воды на грязные салфетки, разбросанные по гравию, затем на себя. Чулки у нее на коленях были порваны, костюм в пыли и грязи, на руках ссадины. - О, - простонала Андреа, прикрывая ноги и грудь. - Вы... Я...
- Именно так: вы вот такая и все это сделали мы, - бодрым голосом сообщил Эллери. - Но теперь порядок восстановлен. Не беспокойтесь. Билл не смотрел, а я, считайте, бесполый, виртуально так сказать. Главное, нам удалось вытащить вас из ступора. Как вы себя чувствуете?
Андреа криво усмехнулась:
- Хуже некуда. Слабость невероятная. А живот болит так, будто на нем добрый час кто-то прыгал.
- Это эффект хлороформа. Скоро пройдет.
Андреа бросила взгляд на Билла и снова покраснела. Тот стоял развернувшись к ней своей могучей спиной, с всепоглощающим интересом изучая обшарпанный ветрами и дождями рекламный щит на шоссе.
- Билл, - прошептала она, - Билл Энджел.
Билл передернул плечами.
- Прошу прощения за тот день, - вдруг проговорил он, не оборачиваясь.
Андреа вздохнула и откинулась на руку Эллери. Билл круто повернулся:
- Андреа!
- Молчите, пожалуйста. - Она закрыла глаза. - Дайте мне сначала прийти в себя. Все так запутано.
- Прости, Андреа, я был такой дурак.
Уже почти стемнело, в воздухе разлилась прохлада.
- Это ты-то? - с некоторой горечью усмехнулась Андреа. - Если ты был дураком, Билл, то как меня назвать?
- Вот и хорошо, - ввернул Эллери, - тем самым вы избавили меня от необходимости давать вам характеристики.
- Это была ловушка. - Он почувствовал, как пальцы девушки впились ему в руку. - Телеграмма!
- Нам все известно о телеграмме. Что произошло?
Андреа вдруг подпрыгнула:
- Мама! Мне надо обязательно к маме.
- Бояться нечего, Андреа. Телеграмма была подложной. Это не ваша мать ее послала. Кому-то надо было заманить вас сюда.
Андреа поежилась:
- Отвезите меня к маме, пожалуйста.
- А вы разве не на машине приехали?
- Нет. Поездом. А сюда пешком от станции. Ну, пожалуйста.
- Теперь-то у вас есть что нам рассказать? - поинтересовался Эллери.
Андреа машинально прижала ладонь к губам, оставив на них следы грязи.
- Мне надо сначала все обдумать.
Эллери внимательно посмотрел на нее. Затем сказал просто:
- Моя машина, как вам известно, двухместная. Впрочем, есть откидное сиденье.
- Я сяду на откидное сиденье, - быстро предложил Билл.
- Да мы и так можем разместиться втроем, - заметила Андреа.
- Чьи колени вы предпочитаете? Мои или нашего друга?
- Я поведу, - вызвался Билл.
- Ну уж нет, - твердо заявил Эллери. - Эту машину водит только доктор Квин. Боюсь, вам не повезло, Андреа. Таких малокомфортабельных колен, как у Билла, по всему свету днем с огнем не сыскать.
Билл, презрительно выпрямившись, зашагал к машине. Андреа запустила пальцы в волосы и улыбнулась:
- Что ж, значит, у меня шанс узнать это на собственном опыте.
Эллери вел машину с отсутствующим видом, тихо насвистывая. Билл сидел рядом с ним, прижав руки к бокам, словно посаженный на кол. Разговор не клеился. Лишь временами Андреа подсказывала Эллери, куда ехать. Машину бросало из стороны в сторону явно сверх всякой необходимости. Можно было подумать, что Эллери не мог преодолеть едва заметные вмятины на шоссе.
* * *
Андреа вышла к ним в цветники на склоне через пятнадцать минут после приезда. Она переоделась, сменив грязную одежду на нечто нейтральное, в пастельных тонах - в сумерках цвет определить было невозможно - и теперь сидела в плетеном кресле. Некоторое время они молчали. Цветники и лужайки еще отдавали влажное тепло - дань утренним поливкам и жаркому дневному солнцу. Мягкий влажный воздух приятно обволакивал уставшее тело, а аромат цветов ублажал обоняние. Внизу вдали текли быстрые темные воды Саунда. Кругом царили мир и покой.
Андреа откинулась на спинку кресла и сказала:
- А мамы здесь нет. Я так рада.
- Нет? - спросил Эллери и нахмурился, попыхивая своей трубочкой.
- Она в Керью, у своих старых друзей. Я попросила служанку, чтобы она ничего не говорила о том, в каком виде я сюда приехала. Незачем попусту ее беспокоить.
- Разумеется. Вы, Андреа, напоминаете мне героиню одного из этих беззаботных фильмов. Переоделись - и все в порядке!
Она улыбнулась, слишком усталая, чтобы отвечать. Но Билл напряженным суровым голосом спросил:
- Итак?
Андреа ответила не сразу. Вдруг, как из-под земли, перед ними вырос лакей с подносом, на котором стояли три запотевших стакана с напитками. Его помощник тут же поставил столик и накрыл его скатертью. Все это слуги проделали быстро, без единого слова, а затем исчезли так же внезапно, как появились.
Андреа все так же молча сделала глоток, поставила стакан, поднялась и принялась ходить от куста к клумбе и обратно, стараясь не смотреть на молодых людей.
- Андреа, - терпеливо напомнил Эллери, - не пришло ли время?
Билл нагнулся к столику, судорожно вцепившись в стакан, да так и остался сидеть в этой неудобной позе, напряженно следя за нервными движениями девушки.
Андреа задумчиво коснулась пальцами восковых лепестков гладиолуса. Потом круто повернулась и прижала пальцы к вискам.
- О, как же я устала держать это при себе! - со слезами на глазах воскликнула она. - Это был кошмар. Мне кажется, еще день, и я сошла бы с ума. Вы не знаете, вы просто не представляете, через какую пытку я прошла. Но это же несправедливо, почему это все так вышло?
- Помните слова Браунинга в "Кольце и книге" о "великой правде беспредельного зла"?
Андреа заметно успокоилась и со вздохом вернулась в плетеное кресло.
- Мне кажется, я понимаю, что вы хотите этим сказать. Может, в этом зле есть свое добро. Нет худа без добра, так, что ли? Я и сама об этом думала. Заставляла себя так думать. Но теперь, - почти шепотом продолжила она, - и сама не знаю. Я вообще ничего больше не понимаю. У меня голова кругом идет, как только я начинаю об этом думать. А сейчас я просто боюсь.
- Боитесь? - переспросил Эллери. - Да, думаю, вы боитесь, Андреа. Но неужели этот страх не наводит вас на мысль, что мы хотим помочь вам и бедной Люси Уилсон? Неужели вы не видите, что объединенными усилиями мы сможем победить этот страх и избавить вас от опасности, угрожающей вам?
- Вы знаете? - удивилась Андреа.
- Не все, конечно. Может, половину. Я знаю, что в ту ночь, когда вы были в этой хижине на Делавэре, что-то произошло. Произошло с вами. Я думаю, Андреа, что эти обгорелые спички и жженая пробка были правильно выявлены во время суда над Люси. Убийца написала этой пробкой вместо карандаша записку. Записка исчезла, но вы там были, понимаете? Значит, записка предназначалась вам. И все ваши последующие поступки ясно доказывают, что в этой записке убийца угрожала вам. - Эллери поднял руку и нетерпеливо разогнал дым от трубки. - Но все это гадания. Мне нужны факты, мне нужна правда от вас, как единственного свидетеля, который был рядом с убийцей и может эту правду восстановить.
- Но это ничего вам не даст, - прошептала Андреа из сгущающейся темноты. - Я вас не обманываю. Ну неужели вы думаете, совесть позволила бы мне молчать? Неужели вы действительно думаете, что, несмотря ни на что, я не рассказала бы, что знаю, если бы считала, что это поможет Люси?
- Может, лучше предоставить судить об этом мне, Андреа?
Девушка вздохнула, словно сдаваясь.
- Все, что я говорила вам до сих пор, в основном правда, но не полная. Я действительно получила ту телеграмму, взяла родстер Берка и поехала в ту субботу в Трентон.
- И дальше?
- Первый раз я приехала туда часов в восемь. Погудела, но никто не вышел. Я вошла. Внутри никого не было. Я увидела мужские костюмы на вешалке, стол, все это поразило меня. Было в этом что-то подозрительное, что ли, и я вдруг почувствовала, как бы это объяснить... что здесь произошло что-то страшное или должно произойти. Я выбежала, вскочила в "кадиллак" и помчалась в сторону Кэмдена, чтобы по пути обдумать увиденное.
Андреа остановилась, и какое-то время все сидели молча. В сгущающейся тьме Билл пытался рассмотреть ее черты. Лицо у него было такое же бесцветное, как ее платье.
- А потом вы вернулись, - подсказал Эллери. - Но вернулись не в девять, как говорили нам, правда, Андреа, а около девяти?
- На часах на приборной доске было восемь тридцать пять.
- Ты уверена? - резко подал голос Билл. - Ради бога, не ошибись на этот раз! Ты уверена?
- О, Билл, - взмолилась Андреа и, к их ужасу, разрыдалась.
Билл оцепенел, затем вскочил и бросился к ней.
- Андреа! - воскликнул он. - Плевать, что там было. Черт с ним со всем. Только, умоляю, не плачь. Вечно я как слон в посудной лавке. Ради бога, не плачь. Ты же понимаешь, верно? Я совсем извелся из-за сестры.
Он взял ее за руку и держал нежно, едва дыша, словно это была драгоценность. Билл долго так стоял, пока Андреа не заговорила снова. К этому времени совсем стемнело, так что виден был только огонек в трубке Эллери.
- Когда я приехала первый раз, - дрожащим от волнения голосом продолжила Андреа, - в хижине было темно. Я включила свет - ту лампу на столе. А когда вернулась, это было уже после полдевятого, лампа горела. Я увидела это из машины: в окне был свет.
- Там стоял "форд", - перебил ее вдруг Эллери, - на этой дорожке, что полукольцом охватывает дом. Я имею в виду, когда вы приехали во второй раз, так ведь?
- Да, я поставила машину прямо за ним. Помню, все еще удивлялась, чей это автомобиль. А потом... - Она прикусила губу. - Потом уже я узнала, что это была машина Люси. Но тогда я не знала. Я пошла в дом, рассчитывая увидеть Джо.
- Ну и?.. Дальше.
Андреа рассмеялась горьким смехом:
- Я чувствовала какое-то беспокойство, но могла ли я ожидать то, что увидела? Я открыла входную дверь и остановилась на пороге. Все, что я с порога видела, - это стол, тарелка на нем, горящая настольная лампа. Сейчас мне кажется, я тогда уже до смерти испугалась. Что-то подсказывало... Я сделала несколько шагов внутрь, и тут...
- Андреа, - взволнованно произнес Билл. Ее рука затрепетала в его ладонях.
- Я увидела пару ног на полу позади стола. Они были совсем неподвижны. Я прижала ладонь к губам. На мгновение все у меня в голове смешалось, а потом взорвалось. Наступил полный мрак. Единственное, что помню, - это острая боль в затылке и что я падаю.
- Она ударила тебя, - в ужасе выдохнул Билл, и его слова отозвались эхом.
Прошло еще некоторое время, прежде чем Эллери проговорил:
- Тот, кто это сделал, услышал звук подъехавшей машины, затаился. Можно было убежать через заднюю дверь, но уехать следовало на "форде". Это было частью плана, чтобы поставить под подозрение Люси. А когда вы вошли, надо было вывести вас из строя. Как это я не понял раньше? Эта записка... Продолжайте, Андреа.
- Мне повезло, что я была в шляпе, - продолжила девушка с полуистерическим смешком. - А может, она... может, она ударила меня не сильно. Я пришла в себя в начале десятого, несколько минут десятого. Помню только, что посмотрела на часы, хотя все было как в тумане. В комнате опять никого не было. То есть я решила, что никого нет. Я лежала на полу перед столом, там, куда упала, когда меня ударили. Голова раскалывалась. Во рту пересохло. Я поднялась и оперлась о стол. Я еще не совсем пришла в себя. И тут до меня дошло, что у меня что-то в руке.
- В какой руке? - быстро спросил Эллери.
- В правой. В той, что была в перчатке. Это был обрывок бумаги, оберточной бумаги. Вроде той, что я видела на каминной доске, развернутой.
- Ну, я и хорош! Надо было повнимательнее рассмотреть эту обертку. Но она была так изорвана. Ах, простите, Андреа. Продолжайте.
- И хотя в голове у меня плыл туман, я взглянула на нее. На ней были какие-то знаки. Я стояла у стола, как раз под лампой. И прочитала, что там написано.
- Андреа, - прошептал Эллери. - Если бы... Где эта записка? Господи, смилуйся! Вы сохранили записку, Андреа?
В темноте он не мог видеть лица девушки. Но Билл, все еще не выпускавший из своих рук ее ладонь, словно она была тоненькой нитью жизни, протянутой над бездной, почувствовал, как Андреа встрепенулась, сунула свободную руку под вырез платья и вытащила снова.
- Я знала, что придет день, несмотря ни на что, - просто сказала она. - Да, я ее сохранила.
- Билл! - воскликнул Эллери. Он вскочил и с такой быстротой бросился к друзьям, что те от неожиданности вздрогнули. - Свет. Достань коробок спичек у меня из кармана. Мне нужен свет. Да бросьте вы держаться за ручки, как школьники, скорее! Свет!
Билл смущенно стал искать спички и после некоторых усилий чиркнул одной. Щеки его были густо карминовыми. Андреа закрыла глаза от вспышки света. А Эллери, тут же наклонившись над запиской, внимательно изучал каждую букву, каждое слово, как будто этот клочок оторванной и смятой оберточной бумаги был древним священным манускриптом.
Спичка погасла. Билл зажег другую. Затем еще. Он извел почти весь коробок, пока Эллери не выпрямился, продолжая в явном замешательстве и с некоторым разочарованием рассматривать печатные буквы.
- Ну и как? - спросил Билл, снова поглощенный ночной темнотой. - Что там?
- А? - откликнулся Эллери, откинувшись на спинку кресла. - Не больно много, но и то, что есть, немаловажно. Я возьму ее, Андреа, если не возражаете. Здесь написано: "Ни слова о том, что ты видела или слышала сегодня вечером, если тебе дорога жизнь твоей матери". Слово "что" подчеркнуто жирной чертой.
- Андреа, - протянул взволнованно Билл. Однако дальше этого, очевидно, двинуться не смог.
Эллери услышал в темноте тяжелый вздох Андреа, а Билл почувствовал слабое пожатие ее руки.
- Интересно, - продолжил Эллери с отсутствующим видом. - Конечно, теперь, во всяком случае, понятно, почему вы это скрывали, Андреа. От вашего молчания зависела жизнь вашей матери, как вас кто-то, кто и был убийцей, предупредил. Задним числом все становится ясно. - Он почмокал губами. - Но я-то хорош! И как на меня нашла такая глупость? Как говорится, знал бы, соломки бы подложил. Так ваша мать, как я понимаю, ничего об этом не знает?
- О, что вы!
- И вы никому не доверили своей тайны до сегодняшнего дня?
- Как я могла? - Андреа поежилась.
- Да, тяжкое бремя, - посочувствовал ей Эллери. - Такого и врагу своему не пожелаешь.
- Но сегодня вечером... Она, должно быть, напугана. Я об этой страшной личности. Глупой была я, а не вы. И как это я так опростоволосилась? Понимаете, сегодня, когда пришла телеграмма, я совсем голову потеряла. Это было как гром с ясного неба. Я решила, что произошло что-то ужасное. Вот и помчалась в этот отель. Кто бы это ни был, он знал, что делал. Не успела я вбежать в зал - я даже не успела сообразить, что со мною сыграли злую шутку, - как чья-то рука прижала мне к носу что-то мягкое с тошнотворным запахом, и я потеряла сознание. Дальше помню только, что пришла в себя на улице на этих стульях и рядом Билл. - Андреа замолчала, и Билл от смущения, кажется, был готов провалиться сквозь землю.
- Вы не видели ничего? Лицо, руку, хоть кусочек одежды?
- Ничего.
- А рука? Какое ощущение?
- Я не чувствовала ее прикосновения. Это я предполагаю, что конечно же была рука. Но ощутила только тряпку - может, носовой платок, пропитанный хлороформом.
- Предупреждение. Опять предупреждение. Замечательно!
- Что ж тут замечательного? - удивился Билл.
- Прости, это я подумал вслух. Что ж, Андреа, предостережение не сработало. Так? Вместо того чтобы заставить вас еще крепче держать язык за зубами, это, напротив, развязало вам язык.
- Но как же вы не видите? - закричала Андреа. - Я сразу поняла, как только вы привели меня в чувство. Женщина, напавшая на меня сегодня, - это ведь та же женщина, которая ударила меня тогда в хижине и сунула мне в руку записку. Теперь я в этом уверена абсолютно.
- Да в чем? - непонимающе переспросил Билл.
- Уверена, что твоя сестра не эта женщина, глупыш! Я и так никогда не верила, Билл, что это Люси убила Джо и ударила меня в тот день. Но наверняка не знала. А теперь знаю. Люси в тюрьме, значит, это не могла быть она. Ну как ты не понимаешь? Мне это окончательно стало ясно. И сейчас я знаю, что делать. Конечно, все равно для меня важно защитить маму - даже еще важнее, чем раньше. Но эта чудовищная несправедливость по отношению к Люси... Я должна была рассказать вам все.
- Но твоя мать...
- Вы думаете, - прошептала Андреа, - что кто-то...
- Никто не знает, что вы здесь, Андреа, - успокоил ее Эллери. - И когда ваша мать вернется, мы постараемся обеспечить ее безопасность так, чтобы она ничего не узнала. Но эта записка - ни приветствия, ни подписи... Хотя такого следовало ожидать. Фразеология тоже не позволяет найти какую-нибудь зацепку. Вместе с тем довольно длинный текст оказался проблемой для автора. Слова "твоей матери" - последние в послании - с каждой буквой слабеют, слово "матери" уже почти невозможно прочитать. Наконец-то есть объяснение такому количеству истраченных спичек. Огонь сжигает только верхнюю часть пробки, чего хватает лишь на штрих-другой, и приходится снова обжигать пробку. Андреа, когда вы вошли, - и до того, как вас ударили по голове, - вы видели на столе нож с пробкой на конце?
- Нет. То есть его там тогда не было. Я увидела его только после того, как пришла в себя.