* * *
Эллери постучал в дверь, и усталый голос Билла Энджела откликнулся:
- Входите!
Эллери открыл дверь в один из узких номеров "Астора". Билл стоял, склонившись над кроватью, и упаковывал вещи.
- Возвращение блудного сына, - бросил он. - Ну что ж, привет, дурачок! - Он закрыл дверь и стал спиной к ней.
Волосы у Билла были всклокочены; по скулам ходили желваки. Он как ни в чем не бывало продолжал собирать вещи, словно никого, кроме него, в комнате не было.
- Не будь ослом, Билл. Плюнь ты на эти носки и выслушай меня.
Билл и ухом не повел.
- Я гоняюсь за тобой по трем штатам. Что ты делаешь в Нью-Йорке?
Наконец Билл выпрямился.
- Не мог выбрать более удобного времени, чтобы поинтересоваться моими делами?
- Мой интерес никогда не ослабевал, старина.
Билл рассмеялся:
- Послушай, Эллери. Я не собираюсь выяснять с тобой отношения. И ни в чем тебя не упрекаю. Твоя жизнь - это твоя жизнь, ты ничего не должен ни мне, ни Люси. Но раз ты решил выйти из игры, так и не лезь ко мне. Я буду тебе премного признателен, если ты укатишь отсюда к чертовой матери.
- А кто это сказал, что я вышел из игры?
- Не думай, что я слеп и не вижу, что вокруг делается. Ты приударил за этой девчонкой Гимбол сразу после вынесения приговора Люси.
Эллери пробурчал:
- А ты что, шпионил за мной?
- Называй как хочешь. - Билл вспыхнул. - Только, по мне, это чертовски забавно. Я бы так не говорил, если бы считал, что ты все это по делу, что у тебя чисто профессиональный интерес. Только что-то мне не доводилось слышать про профессионалов, которые таскают интересующую их по делу женщину по клубам и танцулькам из вечера в вечер на протяжении многих недель. Ты за кого меня принимаешь - за полного идиота?
- Именно.
Эллери отклеился от двери, швырнул шляпу, подошел к кровати и врезал Биллу под дых с такой силой, что тот, судорожно хватая воздух, рухнул на кровать.
- А теперь не вздумай шевелиться и открой уши, ты, придурок!
Билл вскочил на ноги, сжав кулаки.
- Да какого...
- Дуэль на рассвете, а?
Билл густо покраснел и сел.
- Во-первых, - как ни в чем не бывало проговорил Эллери, прикуривая сигарету, - ты не вел бы себя как последний дурак, если бы у тебя с мозгами было все в порядке, что, увы, не так, поэтому прощаю тебя. Ты безумно влюблен в девушку!
- Что за чушь! Совсем рехнулся.
- Непосильная духовная борьба между страстью, совестью и чувством долга по отношению к Люси сделала тебя совершенно слабоумным. Ревновать ко мне! Билл, постыдился бы.
- Ревновать?! - горько рассмеялся Билл. - Тебе же я мог бы дать дружеский совет. При всей твоей самоуверенности ты мужчина, и все тут. С этой девушкой надо держать ушки на макушке. Она из тебя живо сделает дебила, как сделала из меня.
- Ты вернулся на уровень семнадцатилетнего, мой сын. Вся беда с тобой в том, что ты не способен распознать симптомы. И не говори мне, что не видишь ее во сне. Ты не в силах забыть тот поцелуй в темноте. Ты весь завязан узлами и борешься с собой все двадцать четыре часа в сутки. Я глаз с тебя не спускаю с самого начала процесса. Билл, ты осел.
- И что я тебя слушаю? - в сердцах воскликнул Билл.
- Тут и без старины Фрейда ясно, что заставляет шестеренки вертеться с безумной скоростью. А твой анализ посему о каком-то "профессиональном интересе" к Андреа так и разит отрочеством.
- Влюблен! Да я всей душой ее ненавижу!
- Разумеется, разумеется, - подтрунивал Эллери. - Однако я здесь не для того, чтобы читать лекции о перипетиях нежной страсти. Позволь поведать, как обстоят дела, и принять твои извинения.
- Я и без того достаточно наслушался.
- Сядь! Когда Люси осудили в Трентоне, одна вещь проявилась с такой яркостью, что затмила все остальное. Это странное поведение Андреа до, во время и после ее выступления в качестве свидетеля. И я стал размышлять.
Билл недоверчиво хмыкнул.
- И мои размышления привели меня к некоторым выводам. А эти выводы толкнули на обхаживание девушки. Ничего другого мне не оставалось. Все остальные ходы никуда не приводили. Я анализировал дело под всеми возможными углами, и нигде не подкопаться, ничего подозрительного, куда ни глянь, все ведет в тупик.
Билл нахмурил брови:
- Но на что ты надеялся, взявшись за Андреа? Ты извини, но не моя вина, что я подумал...
- Ага, с рацио у нас, кажется, опять все в порядке. Дело в том, что мое усердное волокитство вызвало беспокойство не только у вашего самовлюбленного эго. Миссис Гимбол, виноват, надо говорить "Джессика Борден", на грани отчаяния, сенатор Фруэ брызжет слюной, а Финч грызет свои непорочные ногти. Что касается юного Джоунса, то, по последним отчетам в отделе светской хроники, он чуть не убил одного из своих пони для игры в поло. Великолепно! Именно этого я и добивался. А ты говоришь, на что я надеялся.
Билл покачал головой:
- Ты меня прости, но я ни черта не понимаю. - Он подвинул стул к кровати.
- Сначала ответь на мой вопрос. Что ты делаешь в Нью-Йорке?
- Занимаюсь расчисткой. - Билл откинулся на кровать и уставился в потолок. - Предпринимаю всякие действия. Сразу после окончания процесса я потребовал выплаты страховки Национальной страховой компанией, представив формальное свидетельство о смерти. Конечно, для проформы. Компания отклонила формальный запрос и отказалась выплатить страховку, мотивируя свой отказ тем, что получатель осужден за убийство застрахованного.
- Понятно.
- Компания уведомила душеприказчика Гимбола - одного близкого друга семьи, - что она готова выплатить ему за полис Гимбола отступного в сумме стоимости полисов с условием отказа от всяких дальнейших претензий. Насколько я понимаю, это уже было сделано.
- Приговор аннулирует полис?
- Абсолютно верно.
- А как дела с апелляцией?
- Мы добились, чтобы Нью-Джерси финансировал ее. Полагаю, об этом ты читал в газетах. Мне удалось всякими правдами и неправдами добиться отсрочки. Окончательное решение будет на следующий год. А пока, - хмуро закончил Билл, - Люси в Трентоне. Куда уж лучше. - Он уставился в потолок, затем проговорил: - Как это тебе в голову взбрело притащить ее?
- Кого?
- Андреа, черт побери!
- Послушай, Билл, - спокойно сказал Эллери. - Почему Андреа с таким ужасом отнеслась к предложению выступать в качестве свидетеля?
- Хоть убей, не знаю. Ее показания ничего особенного не дали - ничего для нее опасного или порочащего.
- Близко к правде. Но именно это делает ее такое упорное нежелание еще более странным. Ведь она явно сопротивлялась не потому, что не хотела сообщать о своем посещении места преступления. Это нежелание могло бы объяснить, почему она помалкивала о своем визите, пока мы сами не докопались до этого, но это не объясняет ее сопротивление, когда ты попросил ее выступить в качестве свидетеля. Напротив, она скорее имела все основания пойти тебе навстречу.
- Еще как! - усмехнулся Билл.
- Не будь ребенком. Ты ей нравишься - не буду употреблять более сильное слово, чтоб у тебя снова мозги не поплыли.
Билл покраснел.
- Она очень сочувствует Люси.
- Игра! Все игра. Она и мною играла.
- Билл, на самом деле ты умнее, чем твое высказывание. Андреа хорошая девушка. У нее есть здоровая основа, которую ее окружение не смогло в ней изменить. И она не лицемерка. В нормальных обстоятельствах она была бы, как я говорю, рада помочь Люси. А вместо этого... Да что говорить, ты сам видел, как она вела себя.
- Она палец о палец для нас не ударит. Андреа по ту сторону барьера. Она зла на нас обоих из-за Гимбола.
- Ерунда! В ту ночь она была единственной в этой хижине, кто по-человечески посочувствовал Люси.
Билл теребил простыню, сминая ее и расправляя складки.
- Ну ладно. Так в чем ответ?
Эллери подошел к окну.
- Как тебе кажется, какое основное чувство проявляется в ее поведении с тех самых пор, как история ее посещения хижины всплыла на поверхность?
- Страх.
- Вот именно. Но чего она боится?
- Спроси чего-нибудь полегче, - буркнул Билл. Эллери подошел к кровати и положил руки на спинку изножья.
- Ясно, боится рассказать эту свою историю. Но почему так этого боится?
Билл недоуменно пожал плечами и снова затеребил простыню.
- Но разве ты не видишь, что этот страх идет не изнутри бедной девушки, а как бы снаружи? Страх под давлением! Страх, рожденный от угроз!
- От угроз? - встрепенулся Билл.
- Ты забыл о жженой пробке.
- Угрозы! - Билл вскочил с кровати; в глазах его вспыхнула надежда. - Боже мой, Эллери! Бедное дитя! - Он начал вышагивать перед кроватью, разговаривая сам с собой.
Эллери бросил на него ироничный взгляд:
- С какого-то момента меня осенило. Это единственное объяснение, позволяющее свести воедино все факты - и физические, и психологические. Она хотела помочь нам, но не могла в это ввязаться. Если б ты видел ее лицо в ту ночь! Но ты не видел, ты слеп как летучая мышь. За ней словно все силы ада гнались. Как она могла пройти через такую пытку, если б жуткий страх не заставлял ее держать язык за зубами? И страх не за себя, понимаешь?
- Так вот, значит, почему она...
- Эта проблема требует серьезнейшего анализа. Если ей кто-то угрожал, если он велел ей помалкивать, следовательно, этот некто боялся, что она могла что-то раскрыть. И это обусловило мое поведение. Монополизировав все ее время, я пытался убить сразу двух зайцев: первое, играя на том, что в ней лучшего, заставить ее в конце концов рассказать то, что она знает. Второе, - Эллери выпустил облачко дыма, - спровоцировать того, кто ей угрожает!
- Но, Эллери, это ведь значит... - бурно отреагировал Билл.
- Да, это значит, что я, - согласился Эллери, - так или иначе ставлю Андреа под удар. Верно.
- Но у тебя нет такого права!
- Ага, твой тон меняется. Теперь к оружию на ее защиту! - ухмыльнулся Эллери. - Но что поделаешь, Билл, мы не должны брать личности в расчет. Тот, кто предостерегает Андреа, теперь знает, что я ее обхаживаю. И они прекрасно знают, что я вовлечен в это дело. Их не может не волновать, чего я хочу от девушки. Естественно, они начнут нервничать. Словом, они предпримут какие-то шаги.
- Какого черта? - заревел Билл, хватая пиджак. - Какого черта мы прохлаждаемся здесь?
Эллери улыбнулся и смял сигарету в пепельнице.
- Как бы то ни было, я так все умудрился устроить, что мы на пути к истине. Вчера я привез Андреа в Трентон, чтобы пробить последние заградительные редуты. Я знал, что лицезрение Люси в ее нынешнем положении сделает свое дело. Она плакала всю дорогу до Нью-Йорка. Думаю, сегодня дело решится.
Билл был уже в коридоре и нажимал кнопку лифта.
* * *
Безликий человек нахмурился.
- Мисс Андреа нет дома. - По его тону можно было понять, что мисс Андреа никогда не будет дома, когда он видит в дверях Билла.
- А ну, давай отсюда, - вежливо потребовал Билл, отталкивая безликого.
Они вошли в двухэтажную гостиную в квартире Бордена-Гимбола. Билл быстро оглядел помещение.
- Где она? Не искать же ее целый день?
- Простите, сэр?
Билл схватил безликого за цыплячью грудь. Нос лакея направился вниз, и он отшатнулся с испуганным видом.
- Будете говорить или я вышибу из вас дух?
- Простите, сэр, но мисс Андреа нет дома.
- Где она? - рявкнул Билл.
- Она вышла с час назад, сэр, совершенно неожиданно.
- Она не сказала куда?
- Нет, сэр. Она не сказала ни слова.
- Кто дома?
- Только мистер Борден, сэр. Сиделка ушла на перерыв, и он там у себя спит. Я прошу прощения, сэр, но в его состоянии его действительно нельзя беспокоить.
- Где миссис Гимбол?
Лакей совсем растерялся.
- Она уехала, сэр. Поехала в поместье мистера Бордена на Ойстер-Бей.
- Одна? - встрепенулся Эллери.
- Да, сэр, уехала в полдень. На несколько дней. Отдохнуть, как я понимаю, сэр.
Эллери нахмурился. Билл, посмотрев на него, весь похолодел.
- Мисс Андреа была дома, когда мать уезжала?
- Нет, сэр.
- Вы говорите, мисс Андреа уехала с час тому назад без всяких объяснений? Одна?
- Так точно, сэр. Видите ли, сэр, она получила телеграмму.
- Этого только не хватало! - воскликнул Эллери.
- Мы опоздали! - закричал Билл. - Ты добился своего, чтоб тебе, Эллери. Почему ты...
- Спокойно, Билл, это еще ничего не значит. Где эта телеграмма?
Безликий человек будто проснулся.
- Я принес ее ей в будуар, сэр. Она, должно быть, еще там.
- Веди нас в ее комнату!
Лакей побежал к лестнице, ведущей на второй этаж. Он указал пальцем на нужную дверь и боязливо отступил в сторону. Эллери открыл дверь. Комната, отделанная в холодных зелено-белых тонах, была пуста, и в ней висела зловещая тишина. Повсюду виднелись следы спешных сборов.
Билл вскрикнул и бросился к смятому листку желтой бумаги, валяющемуся на ковре, где его, очевидно, бросили. Это была телеграмма. В ней говорилось:
"Случилось нечто ужасное приезжай немедленно одна никому не говори тчк я в отеле Северный берег между Рослин и Ойстер-Бей на главном шоссе поторопись.
Мама".
- Плохи дела, - медленно протянул Эллери. Отель "Северный берег" - это место Бена Даффи, руководителя оркестра. Он уже несколько месяцев закрыт.
Билл окаменел на секунду и тут же, не говоря ни слова, швырнув телеграмму на пол, бросился к двери. Эллери нагнулся, подхватил желтый листок, подумал секунду, сунул его в карман и последовал за Биллом.
Билл был уже внизу. Эллери спросил лакея, который стоял словно пригвожденный к месту:
- Сегодня были какие-нибудь необычные визиты?
- Визиты, сэр?
- Да, да. Визиты. Да говори же ты!
- О да. Был, сэр. Дама из газеты. Такое чудное имя.
Эллери бросил:
- Уж не мисс ли Элла Эмити?
- Точно, сэр! Она самая.
- Когда? Кого она видела?
- Она была рано утром, сэр. Мне не кажется, чтобы она с кем-нибудь виделась. Но точно не скажу, сэр. Меня не было.
- Черт! - выругался Эллери и быстро сбежал вниз.
* * *
Солнце уже садилось, когда "дюзенберг" Эллери подкатил по дорожке к вытянутому нелепому строению отеля с полосатой надписью "Северный берег". Окна и двери его были заколочены. Не чувствовалось никаких признаков жизни ни в самом здании, ни вокруг.
Эллери и Билл выскочили из машины и бросились к входу. Дверь оказалась зловеще приоткрытой. Они нырнули в просторный зал. Все вокруг здесь было покрыто пылью, на голые столы ножками вверх составлены стулья. В помещении царил полумрак, скрывающий детали. Билл чертыхнулся. Эллери вытянул руку вперед:
- Эй, Буцефал. Какой смысл слепо вверять себя неизвестному? - Он помолчал немного, а потом пробормотал: - Я все не верил, но похоже, что мы опоздали. Как можно быть такой доверчивой!
Билл оттолкнул его и двинулся вперед. Он носился по залу, натыкаясь на стулья и столы, поднимая тучи пыли.
Эллери с мрачным видом не трогался с места. Затем повернулся и пошел к подобию окошка с выступом. На выступе можно было разглядеть надпись "Гардероб". Он облокотился на выступ, нахмурил брови и позвал негромко:
- Билл!
Его друг тут же появился и увидел, как Эллери перелезает через выступ и наклоняется над лежащей в неестественной позе Андреа. Девушка лежала, не подавая признаков жизни, на грязном полу, без шляпы, с растрепанными волосами, колени неестественно подняты. В полумраке лицо ее казалось пепельного цвета.
- Боже мой, - прошептал Билл, - она...
- Ничего подобного. Быстро притащи ведро воды. На кухне должен быть кран. Где твой нос? Это хлороформ!
Билл судорожно сглотнул и побежал искать воду. Когда он вернулся, Эллери стоял на коленях, поддерживая Андреа в полусидячем положении, и методично шлепал ее по щекам, но девушка по-прежнему не подавала признаков жизни.
- Плохо дело, - спокойно констатировал Эллери. - Большая доза. Поставь ведро, Билл, и найди полотенца или скатерть - что-нибудь льняное. О чистоте не заботься. Сейчас требуются героические усилия. И притащи еще парочку стульев.
Когда Билл вернулся, согнувшись под тяжестью двух стульев и груды запыленных тряпок, Эллери энергично массировал грудную клетку девушки.
У Билла глаза чуть на лоб не выскочили.
- Ты что делаешь?
- Отвернись, если не в силах видеть женскую плоть. Я обнажил ее грудь, если так уж желаешь знать. Тут, молодой человек, не до благопристойности. Это входит в исцеление, идиот. А теперь первым делом расставь стулья снаружи. Больше всего ей сейчас нужен свежий воздух.
Билл сглотнул и побежал к входной двери, распахнул ее, снова оглянулся, сглотнул и исчез. Через некоторое время появился Эллери с безжизненным телом Андреа.
- Тащи ведро! Вместе, я говорю! Хорошо. Теперь неси ведро.
Когда Билл вернулся с ведром, Андреа лежала ничком на двух стульях, голова у нее запрокинулась. Эллери расстегнул пояс ее спортивного костюма.
Билл стоял рядом с беспомощным видом. Эллери делал свое дело молча. Подсунув под спину девушки скатерть, он смочил салфетки холодной водой. Затем стал обкладывать ее бледное лицо мокрыми салфетками, с которых стекала вода, словно парикмахер, накладывающий горячие полотенца на лицо клиента. Вскоре у Андреа остались видны только ноздри и кончик носа.
- Да не стой ты как пень! - рявкнул Эллери на друга. - Подними ей ноги. Держи выше и не дай ей свалиться со стульев. Да что такое с тобой, черт побери? Ты что, никогда не видел девичьих ног?
Билл держал ноги Андреа в шелковых чулках, залившись румянцем, как мальчишка, и время от времени поправляя ей юбку. Эллери смочил еще салфетки и обложил ими обнаженную грудь девушки. Затем сдернул их и хлестким ударом снова прилепил на грудь.
- Для чего все это? - спросил Билл, облизывая пересохшие губы.
- Тут ничего сложного. Голова ниже, ноги выше - кровь устремляется к мозгу. Восстанавливается циркуляция. Это такой метод, - пояснил Эллери. - Я научился ему у одного парня, молодого хирурга по имени Холмс, несколько лет назад. Тогда мой отец был у него пациентом. Учитывая его возраст, это было более чем необходимо.
Билл замотал головой, но сдавленным голосом подтвердил:
- Да, да, - и уставился в темнеющее небо.
- Да держи ты ноги повыше! Вот так. Ну как, юная леди? Поза не вполне рекомендованная в танцклассе мисс Агаты, но зато, не сомневаюсь, через минуту вы придете в себя. - Эллери сменил салфетки. - Гм... было вроде еще что-то. Что же? Ах да! Искусственное дыхание. Черт, это же чуть ли не самое основное.