* * *
Лукас Пенфилд, сияя улыбкой, появился в дверях. Он никак не походил на хрупкого. На самом деле этот мужчина оказался довольно толстым коротышкой с массивной, почти лысой головой, с аккуратными, коротко подстриженными седыми усиками и наивными, как у младенца, глазами. Они были по-детски большими и ангельски-чистыми - мягкие карие глаза красавца обольстителя. Его глаза весело блестели, как если бы их обладатель обдумывал про себя очередную шутку. В облике Пенфилда было нечто диккенсовское, поскольку одет он был очень старомодно: в мешковатый, изрядно поношенный костюм, ставший от времени зеленовато-оливковым, рубашку с высоким ворохом и широким галстуком с бриллиантовой булавкой в виде подковы. Честное слово, он выглядел так, будто боялся ненароком наступить на жука. Однако судья Маклин явно не воспринимал его таковым. Длинное лицо пожилого джентльмена приняло жесткое выражение, глаза стали холодными, как две голубые льдинки.
- Бог мой, неужели это судья Маклин! - воскликнул Лукас Пенфилд, приближаясь к нему с распростертыми руками. - Не ожидал встретить вас здесь! Боже мой, сколько лет, сколько зим, верно, судья? Как быстро летит время.
- Да, у него есть такая отвратительная привычка, - сухо заметил судья, игнорируя протянутую руку.
- Ха-ха! А я вижу, вы все такой же. Я всегда говорил, что с вашей отставкой суд потерял одного из своих самых великих умов.
- Сомневаюсь, смогу ли я сказать то же самое и о вас, когда вы уйдете в отставку. Если, разумеется, это случится прежде, чем вас лишат адвокатского звания.
- О, вы, как всегда, резки, судья, ха-ха! Я как-то сказал судье Кинси...
- Оставим детали, Пенфилд. Это мистер Квин, о котором вы, возможно, слышали. Советую вам не становиться на его пути. А это...
- Сам Эллери Квин! - восхищенно воскликнул лысый коротышка, обращая свои ангельские глаза на Эллери. - Боже мой! Это действительно большая честь. Ради этого стоило прокатиться. Я хорошо знаю вашего батюшку, мистер Квин. Весьма влиятельный человек на Сентр-стрит... А это вы, судья, видимо, собирались представить мне инспектора Молея, джентльмена, который выманил меня сюда и оторвал от утомительной адвокатской практики?
Перед ними стоял, раскланиваясь, сияющий маленький джентльмен с живыми, веселыми глазами невинного ребенка.
- Присаживайтесь, Пенфилд, - почти любезно пригласил Молей. - Я хочу с вами поговорить.
- Ваш человек дал мне это понять, - с готовностью отозвался Пенфилд, усаживаясь на стул. - Насколько я понимаю, это имеет отношение к моему бывшему клиенту? Мистеру Джону Марко? Какое несчастье! Я прочел об этом в нью-йоркских газетах. Видите ли...
- О, значит, Марко был вашим клиентом?
- Бог мой, это так меня огорчает, инспектор. Я полагаю... нам надо... так сказать... в узком кругу? Я могу говорить свободно?
- Разумеется, - мрачно кивнул инспектор. - Затем вас и привезли сюда, в Пойнсетт.
- Привезли меня? - Пенфилд выгнул брови дугой. - Это звучит довольно неприятно, инспектор. Насколько я понимаю, я ведь не арестован, ха-ха-ха! Потому что, уверяю вас, после того, как ваш детектив объяснил мне...
- Давайте сразу приступим к делу, - резко оборвал его Молей. - Между вами и покойным существует связь, и я хочу знать какая.
- Но я как раз хотел объяснить, - снисходительно произнес коротышка. - Ваши полицейские форсировали события! Адвокат - судья это подтвердит - слуга своих клиентов. У меня было много клиентов за мою... э... весьма интенсивную практику, инспектор; к сожалению, я не имел возможности выбирать их более осмотрительно, как мне бы этого хотелось. Так что должен с грустью признать, что Джон Марко не относился к числу... э... желаемых. Собственно говоря, он был весьма неприятной персоной. Но пожалуй, это и все, что я могу вам сказать о нем.
- О, вот как вы это рассматриваете? - громыхнул инспектор. - По какому вопросу он был вашим клиентом?
Толстые ручки Пенфилда, украшенные двумя кольца ми с бриллиантами, описали неопределенную дугу.
- По разным. Он... э... звонил мне время от времени и советовался по всякого рода деловым вопросам.
- По каким именно?
- Боюсь, - изобразил сожаление маленький человечек, - этого я вам не имею права сказать, инспектор. Долг адвоката перед клиентом, вы же понимаете... Даже смерть...
- Но его убили!
- Ему здорово не повезло, - вздохнул адвокат.
Наступила тишина, потом судья обронил:
- Я думал, что вы адвокат по криминальным вопросам. С чего это вы взялись за бизнес?
- С тех пор, как вы вышли в отставку, судья, - не без грусти произнес Пенфилд, - многое изменилось. Но человеку ведь надо как-то жить, верно? Вы себе не представляете, какая борьба идет в наши дни.
- Думаю, что с большим трудом, но представляю. Я имею в виду, в вашем случае. Вы, как мне кажется, значительно продвинулись в вопросах этики с тех пор, как мы виделись с вами в последний раз.
- Эволюция, судья, эволюция, - улыбнулся маленький человечек. - Кто я такой, чтобы оставаться неподвластным требованиям времени? Новые веяния в профессии...
- Чушь, - отрезал судья.
Эллери не отрывал взгляда от подвижной физиономии адвоката. В ней все постоянно двигалось: глаза, губы, брови, морщинистая кожа. Луч солнца, проникавший сквозь окно, отсвечивал от его лысой макушки, образовывая вокруг головы нечто вроде нимба. Уникальное существо! - подумал Эллери. И опасный противник.
- Когда вы видели Марко в последний раз? - рявкнул Молей.
Пенфилд соединил вместе кончики пальцев.
- Дайте подумать... О да! Это было в апреле, инспектор. И вот теперь он мертв. Что ж, это еще одно знамение неподкупности фортуны, не правда ли, мистер Квин? Плохой актер... и вот смерть. Как странно. Двадцать лет преступник-убийца ускользает от рук нашего правосудия, и вот в один прекрасный день он наступает на банановую кожуру и ломает себе шею. Весьма печальный комментарий к нашей судебной системе.
- По какому вопросу?
- Э?.. О, извините, инспектор. Зачем он виделся со мной в апреле? Да-да, конечно. В очередной раз посоветоваться, так сказать, по делу. Я дал ему лучший из приемлемых советов.
- Какой?
- Изменить свою жизнь, инспектор. Я всегда читал ему нотации; Марко был симпатичным парнем, несмотря на все свои слабости. Но он не желал слушать, бедняжка, а теперь вы только взгляните на него.
- С чего вы взяли, что он был плохим актером, Пенфилд? Если ваши отношения носили такой, черт побери, невинный характер?
- Интуиция, мой дорогой инспектор, - вздохнул адвокат. - Невозможно проработать в суде Нью-Йорка в течение тридцати лет без того, чтобы не развить в себе сверхъестественное шестое чувство в отношении мыслей преступника. Уверяю вас, это было не более чем...
- Так вы никогда ни к чему не придете с нашим другом Пенфилдом, - мрачно усмехнулся судья. - Он может вилять часами. Я лично наблюдал, как он это делал, инспектор. Предлагаю вам говорить по существу.
Молей глянул на Пенфилда, выдвинул ящичек из стола, нащупал в нем какой-то листок и бросил его через стол маленькому человечку:
- Прочтите это.
Мистер Лукас Пенфилд позволил себе принять удивленный вид, потом неодобрительно улыбнулся, извлек из нагрудного кармана очки в роговой оправе, водрузил их себе на копчик носа, осторожно взял лист и прошелся по нему глазами. Он читал с большим вниманием. Затем положил лист обратно на стол, снял очки и, убрав их в карман, откинулся на спинку стула.
- Ну и?.. - поинтересовался инспектор.
- Это письмо явно адресовано мне, - негромко проговорил Пенфилд. - Могу предположить, по тому, как оно резко обрывается, что закончить его помешала смерть, значит, последние мысли Марко были обо мне. Боже мой, как это трогательно, инспектор. Благодарю вас, инспектор, что вы позволили мне взглянуть на это письмо. Что я могу сказать? Оно слишком трогает, чтобы говорить. - Он и в самом деле полез в карман брюк за носовым платком и высморкался.
- Фигляр, - негромко обронил судья.
Кулак инспектора грохнул о стол; он вскочил на ноги.
- Вы так просто не отделаетесь! - прорычал он. - Мне известно, что вы и Марко переписывались все лето! Мне известно, что вы уладили по крайней мере одно дело о попытке вымогательства, когда для вас обоих запахло жареным. Мне известно...
- Сдается мне, что вам многое известно, - осторожно вставил Пенфилд. - Пролейте свет.
- Мой друг, Дэйв Леонард, из столичного агентства написал мне о вас все, ясно? Так что не думайте, что вы можете морочить мне голову, разводя тут бодягу о конфиденциальности ваших деловых отношений!
- Хм. А вы, вижу, не сидели сложа руки, - пробормотал маленький человечек, восхищенно глядя на инспектора. - Да, это правда, Марко и я переписывались этим летом. И я заходил к Леонарду - он просто симпатяга - несколько месяцев назад в связи с интересом моего клиента. Но...
- О каком "большом куше" писал Марко? - заорал Молей.
- Боже мой, инспектор, не надо так горячиться. К тому же я вряд ли могу истолковать мысли Марко. Я не знаю, что он имел в виду. Он был не в своем уме, бедный парень.
Инспектор открыл было рот, потом закрыл его, глянул на Пенфилда, наконец повернулся и гневно потопал к окну, пытаясь вернуть самообладание. Пенфилд сидел с выжидающей улыбкой на лице.
- Э... скажите мне, мистер Пенфилд, - медленно начал Эллери. Голова адвоката настороженно качнулась, но он по-прежнему улыбался. - Джон Марко оставил завещание?
Пенфилд моргнул.
- Завещание? Я ничего не знаю о завещании, мистер Квин. Я никогда не оформлял подобного документа для него. Разумеется, он мог сделать это у другого адвоката. Я не задавался этим вопросом.
- У него была какая-то собственность? Скажем, у него не осталось где-нибудь поместья?
Улыбка исчезла, и впервые учтивая вежливость покинула Пенфилда. В вопросе Эллери он учуял какую-то ловушку. Поэтому прежде, чем ответить, пристально посмотрел на него.
- Поместье? Я не знаю. Как я уже говорил, наши отношения не были... - Он замолчал, не найдя нужного слова.
- Я спрашиваю потому, - пояснил Эллери, вертя в руках пенсне, - что подумал, не мог ли он доверить вам на хранение какие-то важные бумаги? В конце концов, как вы выразились, отношения между клиентом и адвокатом в каком-то смысле священны.
- В каком-то смысле, - обронил судья.
- Важные документы? - повторил Пенфилд медленно. - Боюсь, я не совсем понимаю, мистер Квин. Вы имеете в виду долговые обязательства, биржевые бумаги и прочее такое?
Эллери ответил не сразу. Он подышал на линзы, потом в задумчивости протер их и водрузил пенсне себе на нос. Все это время Лукас Пенфилд с почтением наблюдал за его действиями. Потом Эллери как можно небрежнее спросил:
- Вы знакомы с миссис Лаурой Констебль?
- Констебль? Констебль... Не думаю, что я знаю эту даму.
- А с Джозефом А. Мунном? И миссис Мунн, бывшей Сесилией Болл, актрисой?
- О! - воскликнул Пенфилд. - Вы имеете в виду людей, которые гостят сейчас в доме Годфри? Полагаю, я слышал эти имена и прежде. Нет, не могу сказать, что имел удовольствие знать их лично, ха-ха!
- Марко не писал вам о них?
Пенфилд надул красные губки. Было ясно, что он теряется в догадках, насколько много известно Квину. Его ангельские глазки несколько раз прошлись по лицу Эллери, прежде чем он ответил:
- У меня ужасно плохая память, мистер Квин. Не могу так сразу вспомнить, писал он мне о них или нет.
- Хм. Кстати, вы не знаете, не увлекался ли Марко любительской фотографией? Сейчас это модно, и мне просто любопытно...
Адвокат моргнул, а Молей обернулся с хмурым выражением.
Но судья не спускал холодного, пристального взгляда с лица адвоката.
- О, вы так быстро меняете тему разговора, мистер Квин, - пробормотал наконец Пенфилд, криво улыбаясь. - Фотографией? Почему бы и нет? Я не знаю.
- Но он не оставлял вам никаких фотографий?
- Разумеется, нет, - поспешно ответил адвокат. - Разумеется, нет.
Эллери глянул на инспектора Молея:
- Мне кажется, инспектор, нет смысла и дальше терять время с мистером Пенфилдом. Он явно... э... не может ничем нам помочь. Очень мило с вашей стороны, что вы побеспокоили себя и приехали сюда, мистер Пенфилд.
- О, никакого беспокойства! - воскликнул адвокат. Добродушное настроение в мгновение ока вернулось к нему опять. Он вскочил со своего стула. - Что-нибудь еще, инспектор?
- Катитесь, - беспомощно буркнул тот.
В руке Пенфилда появились крохотные часики.
- Боже мой! Мне следует поторопиться, если я хочу поспеть на последний самолет из Гросли-Филд. Ну что ж, джентльмены, жаль, что не смог вам помочь. - Он пожал руку Эллери, поклонился судье, тактически игнорируя инспектора Молея, и направился к двери. - Был рад снова увидеться с вами, судья Маклин. Не сомневайтесь, я передам от вас поклон Кинси. И конечно же я буду рад сказать инспектору Квину, мистер Квин, что я видел... - Он продолжал слащаво улыбаться и кланяться даже тогда, когда дверь скрыла его ангельское личико.
- Этот человек, - мрачно заявил судья, все еще глядя на дверь, - сумел уболтать суд и помог избежать приговора по меньшей мере сотне профессиональных убийц. Он подкупал свидетелей и запугивал тех, кого не смог подкупить, преднамеренно уничтожал доказательства. Однажды ему удалось погубить карьеру молодого помощника окружного прокурора, подставив его в скандальной истории с пресловутой красоткой полусвета накануне судебного заседания об убийстве... И вы надеялись добиться от него какого-то толка!
Губы Молея беззвучно задвигались.
- Мой совет вам, инспектор, забудьте о его существовании. Для честного полицейского он слишком скользкий тип. И если Пенфилд каким-то образом связан с убийством Марко, можете быть уверены, вам никогда не обнаружить этой связи или не найти доказательств.
Инспектор Молей оставил свой кабинет, чтобы проверить, как выполняются его указания. А мистер Лукас Пенфилд, догадывался он об этом или нет, вернулся к себе в Нью-Йорк с тем, что на профессиональном жаргоне зовется "хвостом".
* * *
Возвращаясь на Испанский мыс, судья неожиданно обронил:
- Я не верю, Эллери. Этот тип слишком умен для этого.
- О чем ты говоришь? - спросил Квин, сосредоточенный на своем "дюзенберге".
Отъезд Пенфилда, казалось, каким-то образом повлиял на действия Молея и повлек за собой отсутствие каких-либо новостей. Все последующие отчеты не содержали ничего примечательного. Коронер, который производил вскрытие, не добавил ничего нового к своей первоначальной версии смерти Марко. Поступили донесения от береговой охраны и множество сообщений о "продвижении дела" от полицейских с разных участков побережья, но результат сводился к одному: украденной яхты Уоринга никто не видел, ни один человек, похожий по описаниям на диковинного капитана Кидда, не был замечен где-либо на берегу после ночи убийства, а тело Дэвида Каммера пока не выброшено на берег моря. Все это удручало, и двое друзей покинули Молея, в бессилии непрерывно дымящего трубкой.
- Я насчет того, что Пенфилд якобы обладает этими письмами, - пояснил судья.
- О, тебя это беспокоит?
- Он слишком хитер, чтобы прикасаться к таким вещам собственными прекрасными ручками, Эллери.
- Напротив, я бы сказал, что он постарался бы наложить лапу на документы как можно скорее, если бы мог.
- Нет-нет. Только не Пенфилд, он мог давать советы, указания, но не стал бы действовать лично. То, что он знает о криминальном прошлом Марко, здорово помогло бы ему в этом - он мог бы манипулировать им в своих целях.
Эллери ничего не ответил. Он остановил машину перед греческими пилонами у въезда на Испанский мыс. Толстый живот Гарри Стеббинса появился в дверях его заведения.
- Никак сам судья Маклин! И мистер Квин. - Стеббинс доверительно положил руку на дверцу "дюзенберга". - Я видел, как вы въехали, а потом выехали с Испанского мыса вчера. Какой ужас это убийство, а? Один из полицейских говорил мне...
- Да. И в самом деле ужасно, - рассеянно произнес судья.
- Думаете, они найдут убийцу? Я слышал, будто этот Марко был в чем мать родила, когда его нашли. И куда только катится этот мир, хотел бы я знать. Но я всегда говорил...
- Мы сейчас остановились на мысе, Гарри, так что тебе не нужно беспокоиться о помощнице для нас. Но все равно спасибо.
- Остановились у Годфри? - удивился Стеббинс. - Господь всемогущий! - Он уставился на них, словно на полубогов. - Ну что ж, - сказал он, вытирая масляные руки о комбинезон. - Значит, так тому и бывать. А я вчера разговаривал с Энни о женщине. Она сказала...
- Мы бы с удовольствием остались и послушали мнение миссис Стеббинс, - поспешно заговорил Эллери, - что, должно быть, очень интересно, но мы очень спешим. Мы остановились задать вам пару вопросов. До которого часа вы не закрывались в субботу ночью?
Судья глянул на него, озадаченный. Стеббинс почесал затылок.
- Так я работал в субботу всю ночь, мистер Квин. Это самая прибыльная ночь. Много машин едет из Уайленда - парка развлечений в десяти милях к югу отсюда, вы же понимаете...
- Вы хотите сказать, что вообще не закрывались?
- Ну да, сэр. Я немного поспал во второй половине дня в субботу, когда меня подменил парень из Уая... я живу тут неподалеку. Но к восьми уже вернулся и не закрывался всю ночь. Этот парень скоро будет здесь, чтобы дать мне передохнуть. Энни ждет меня с горячим, вкусным...
- Не сомневаюсь, мистер Стеббинс, обед - одно из удовольствий семейной жизни, насколько я слышал. Но скажите мне: все ли здесь знают, что заправочная станция работает всю ночь в субботу?
- Видите ли, сэр, справа на столике висит табличка. А поскольку я держу эту заправочную уже двенадцать лет, - Стеббинс хохотнул, - то думаю, что местный народ успел это запомнить.
- Хм. И вы были здесь лично в субботу ночью?
- О да. Я же вам сказал. Понимаете, я...
- Вы были снаружи в час ночи?
Пузатый Гарри выглядел озадаченным.
- В час? Ну... Трудно сказать. Собственно говоря, мистер Квин, я был очень занят всю субботнюю ночь. Я прямо растерялся. Бог знает, откуда взялось столько машин, и у всех, казалось, разом кончился бензин. Пришлось попотеть...
- Но вы были снаружи?
- Думаю, что да... Я бегал туда-сюда всю ночь. А что такое?
Эллери указал пальцем через плечо:
- Подумайте, вы, случайно, не заметили, не выезжал ли кто с Испанского мыса и не пересекал шоссе?
- О! - Стеббинс пожал плечами. - Вот в чем вопрос. Знаете, сэр, если бы это была обычная ночь, то я бы точно заметил. Свет на заправочной горит ярко и падает прямо на эти два пилона на дороге. Но ночью в субботу... - Он покачал головой. - Я до трех крутился как заведенный. Касса внутри, приходится бегать за сдачей... Так что, может, кто и выезжал, сэр.
- Но вы уверены, - негромко спросил Эллери, - что сами вы никого не видели?
Стеббинс покачал головой:
- Не могу точно сказать. Может, да, а может, нет.
Эллери вздохнул:
- Жаль. Я надеялся на что-нибудь более или менее определенное. - Он поставил ногу на тормоз, потом вновь повернулся к толстому Гарри: - Кстати, а где шоферы Годфри заправляют свои машины, Стеббинс? Здесь?
- Да, сэр. Я как раз получил чистый...