- Одежду! - нахмурился инспектор Молей. - Пока нет. Из-за этого все и кажется таким нелепым, мистер Квин. Можно, конечно, сказать, что парень спустился на этот лоскут пляжа ночью, снял с себя все и немного охладился в океане; но что, черт возьми, случилось с его вещами? И где его полотенце? Как он мог обсохнуть ночью без полотенца? Только не говорите мне, что кто-то стянул его шмотки, пока он тут плескался, как это делают ребятишки! Во всяком случае, я так думаю... пока чего-нибудь не найду.
- Полагаю, вряд ли он купался, - негромко предположил Эллери.
- Да, да. Вы совершенно правы! - На честном красном лице служаки отразилось отвращение. - В любом случае купание исключается. На нем был этот идиотский плащ, а в руке - ручка. Черт, ведь он писал письмо, когда его убили!
- А вот это, - сухо заметил Эллери, - уже кое-что. Теперь они стояли позади застывшей фигуры. Тело Марко было обращено лицом к маленькому пляжу, а широкая спина в плаще - к ступеням террасы. Казалось, он погрузился в раздумья, глядя поверх сверкающего песка и легких волн синего моря, наполнявших устье бухты. Море ушло, хотя даже сейчас Эллери мог наблюдать почти незаметное отступление воды. Тридцать футов песка оставались совершенно гладкими, без каких-либо чужеродных следов.
- Кое-что? - хмыкнул Молей. - Наверняка что-то да значит. Поглядите сами.
Эллери высунул голову поверх плеча трупа; коронер, трудившийся по другую сторону, проворчал что-то и отступил назад. Но Квин разглядел то, что имел в виду инспектор. Левая рука Марко свисала вниз рядом со столом, и прямо под ней на плите, куда насмешливо указывал окостеневший палец, лежала цветная ручка, точно такая же, как и остальные в коробке из ракушечника. На кончике пера засохли черные чернила. Лист писчей бумаги, на котором было выведено несколько строчек, - кремовый лист бумаги с гербом, тисненный красным и золотым по верху, а чуть ниже герба на узкой полоске старинными буквами было выведено "Годфри" - лежал на столе всего в нескольких дюймах от мертвого тела. Очевидно, Марко был убит в тот момент, когда писал, поскольку последние слова - явно незаконченная буква - резко обрывались, и вниз листа шла жирная черная линия, которая продолжалась по поверхности стола до самого его края. На среднем пальце левой руки Марко осталось черное чернильное пятно.
- Выглядит вполне натурально, - заметил Эллери, выпрямляясь. - Но не кажется ли вам это странным, хотя бы потому, что он писал только одной рукой?
Инспектор Молей уставился на лист, а судья нахмурился.
- А сколько, черт побери, - взорвался Молей, - нужно человеку рук, чтобы написать письмо?
- Мне кажется, я знаю, что имел в виду мистер Квин, - проговорил судья, сверкнув молодыми глазами. - Обычно мы не задумываемся над тем, что человеку требуется две руки, чтобы написать письмо, но на самом деле это так. Одну - чтобы писать письмо, вторую - чтобы придерживать лист бумаги.
- Однако Марко, - продолжил Эллери, одобрив кивком понятливость пожилого джентльмена, - в правой руке держал эбонитовую трость, судя по тому, что мы теперь видим, и одновременно писал левой рукой. Я бы сказал, что это... э... ерунда. - Потом торопливо добавил: - Исходя из поверхностного суждения. Однако этому может быть найдено объяснение.
Инспектор позволил себе быструю улыбку.
- Вы считаете это неприемлемым, мистер Квин? Не могу сказать, что вы не правы, хотя сам я так не думаю. Однако все вполне объяснимо. Возможно, трость лежала на столе рядом с Марко, пока он писал. Когда же он услышал позади себя звук, его левая рука проехалась по странице, а первая схватила трость для защиты. Но прежде, чем Марко успел что-то сделать, его прикончили. Вот и все.
- Звучит достаточно убедительно.
- Это вполне может служить объяснением, - продолжил Молей, - поскольку письмо не вызывает сомнений. Его писал Марко. И если вы думаете, что оно подложное, то забудьте об этом. Это не так.
- Вы уверены?
- Более чем. Это первое, что я проверил сегодня утром. По всему дому полно образцов его почерка - он был из тех, кто повсюду царапает свою подпись, - и письмо, которое писал вчера вечером, написано его почерком. Вот, посмотрите сами...
- Нет-нет, - поспешно возразил Эллери. - Я не собираюсь оспаривать ваше мнение, инспектор. Мне вполне довольно вашего слова, что письмо подлинное. - Затем, вздохнув, уточнил: - Он был левша?
- Да. Это я тоже проверил.
- Тогда тут и вправду нечего возразить. Согласен, это сплошная головоломка. И все же маловероятно, чтобы человек сидел на улице в чем мать родила, прикрывшись лишь театральным плащом, и писал письмо. На нем должна была быть одежда. Э... Испанский мыс довольно обширный участок Господней земли, инспектор. Вы уверены, что одежда не спрятана где-нибудь?
- Я ни в чем не уверен, мистер Квин, - откровенно признался инспектор. - Но у меня есть целая команда парней, которые ничем больше не занимались, кроме как поисками одежды Марко с самого нашего приезда сюда, однако так ничего и не нашли.
Эллери пожевал нижнюю губу.
- А как насчет тех острых камней у подножия скал, инспектор?
- Разумеется, я подумал, что кто-то мог бросить шмотки Марко со скалы в воду - там двадцать футов глубины и даже больше у основания скал. Не спрашивайте меня почему, но на камнях ничего нет. Как только у меня будет аппарат, я пошлю парней прочесать дно.
- Что именно, - требовательно спросил судья, - заставляет вас обоих придавать такую важность несуществующему наряду Марко?
Инспектор пожал плечами:
- Я полагаю, мистер Квин согласится со мной, что одежда погибшего существует. В таком случае у убийцы должна была быть чертовски важная причина, чтобы упрятать ее подальше или даже избавиться от нее.
- Или, - пробормотал Эллери, - как нескладно выразился наш друг Флуэллен: "Есть случай и причина, зачем и почему, для всего на свете". Прошу прощения, инспектор. Я уверен, вы выразились бы точнее.
Молей внимательно посмотрел на него:
- Скажем... О! Ты уже закончил, Блэки?
- Почти.
Инспектор осторожно взял листок бумаги со стола и протянул его Эллери. Судья Маклин скосил глаза через плечо Эллери - он никогда не носил очки и, хотя в семьдесят шесть лет его зрение стало сдавать, продолжал упорствовать.
Справа и ниже от герба стояла дата: "Воскресенье, 1.00 ночи". Слева четко выведено:
"Лукасу Пенфилду, эсквайру.
11-я Парк-роу
Нью-Йорк".
Далее шло само послание:
"Дорогой Люк!
На письмо нужно черт знает сколько времени, но у меня есть пара минут для себя самого, и, пока я жду, я решил написать тебе о своих делах. В последнее время я не мог писать тебе, поскольку должен был соблюдать осторожность. Ты же знаешь, в каком зверинце я нахожусь. Не хочу подогревать страсти раньше времени, пока не буду готов, а потом пусть кипят! Мне это не повредит.
Все выглядит в самом радужном свете, и теперь лишь вопрос нескольких дней, когда я смогу сорвать последний большой куш..."
И все. От буквы "ш" шла жирная линия, рассекающая кремовый лист бумаги словно ножом.
- Какой такой "последний большой куш" имела в виду эта обезьяна? - тихо пробурчал инспектор. - Если за этим ничего не стоит, мистер Квин, то тогда я родной дядя этой самой обезьяне.
- Замечательный вопрос... - начал было Эллери, но восклицание коронера заставило их столпиться вокруг него.
Поначалу Блэки разглядывал тело с озадаченным видом, как если бы в застывшей позе убитого крылось нечто такое, чего он не мог понять. Но теперь нагнулся и сдвинул шнурок петли с металлической застежки на вороте театрального плаща Марко. Плащ соскользнул с мраморных плеч, и коронер, взявшись пальцем за подбородок убитого, высоко поднял его голову.
На шее Марко обнаружилась глубокая тонкая полоса красного цвета.
- Задушен! - воскликнул судья.
- Похоже на то, - откликнулся коронер, изучая рану. - След идет вокруг шеи. Рваная рана на затылке того же происхождения; должно быть, тут затянули петлю. Судя по всему, это проволока. Но здесь ее нет. Вы нашли ее, инспектор?
- Теперь нужно искать еще и проволоку, - буркнул Молей.
- Тогда, выходит, на Марко набросились со спины? - спросил Эллери, задумчиво вертя в руках свое пенсне.
- Если вы имеете в виду тело, - с кислой миной ответил коронер, - то да. Убийца встал сзади, обвил проволоку вокруг шеи под расстегнутым воротом плаща, затянул посильнее и закрутил в узел на затылке... На это не понадобилось много времени. - Он наклонился, подхватил плащ и небрежно накинул его на плечи убитого. - Что ж, я закончил.
- Но даже в таком случае, - возразил инспектор, - нет никаких признаков борьбы. Должен же он был, по крайней мере, выгнуть спину, дернуться в сторону, ну хоть что-нибудь! Но, судя по твоим словам, наш парень даже не шелохнулся и не попытался обернуться.
- Позволь мне закончить, - парировал костлявый коронер. - Он был без сознания, когда его задушили.
- Без сознания?!
- Вот смотрите. - Коронер приподнял плащ и открыл взору черные кудри Марко. Затем ловко разделил пряди почти на самой макушке; на коже черепа просматривался синевато-багровый синяк. Затем дал плащу лечь на место. - Аккурат по темени ему нанесли удар каким-то тяжелым предметом, не настолько сильно, чтобы проломить кость, но вполне достаточно, чтобы он вырубился. После этого просунуть проволоку под воротник и удушить его было проще простого.
- Но почему тогда убийца не довел дело до конца дубиной? - проворчал судья Маклин.
Коронер подавил смешок.
- О, по множеству причин. Может, его тошнит от окровавленных трупов. Или, может, он прихватил с собой проволоку и не хотел, чтобы она осталась неиспользованной. Не знаю, но он именно так и поступил.
- Чем же он его стукнул? - задал вопрос Эллери. - Инспектор, вы что-нибудь нашли?
Молей отошел к нише в скалистой стене рядом с огромным испанским кувшином и взял в руки маленький тяжелый бюст.
- Его тюкнули Колумбом, - неторопливо пояснил Молей. - Мы нашли эту штуковину на полу у стола, и я поставил ее обратно в нишу, которая пустовала, значит, бюст, по всей видимости, взяли отсюда. На камне не остается отпечатков, так что бесполезно даже искать. Пока мы обнаружили этот бюст, нам пришлось подмести весь пол на террасе, но мы не нашли ничего, кроме пыли и песка, нанесенных сюда ветром. Чертовски чистоплотный народ эти Годфри, или это их слуги так постарались? - Он поставил бюст на место.
- И никаких следов проволоки, э?
- Мы ее не искали, но у меня есть отчет о каждом самом малюсеньком предмете, который хоть как-то обнадеживал, обнаруженном моими парнями поблизости. Но никакой проволоки нет. Видимо, убийца унес ее с собой.
- В какое время умер этот человек? - внезапно спросил Эллери.
Коронер удивленно посмотрел на него, потом, нахмурившись, глянул на Молея. Тот одобрительно кивнул, и Блэки ответил:
- Насколько я могу предположить - хотя это не всегда столь точно, как хотелось бы, - он умер между часом и половиной второго ночи. Определенно не раньше часу. Думаю, что в пределах получаса.
- Он умер от удушья?
- Я же сказал, что да, разве нет? - огрызнулся коронер. - Может, я и неотесанная деревенщина, но свое дело знаю. Он умер практически мгновенно. От удушения. Это все. На теле других следов нет. Хочешь провести вскрытие, Молей?
- Так, на всякий случай.
- Валяй, хотя не думаю, что это необходимо. Если ты с ним закончил, я кликну ребят унести тело.
- У меня все. Вы хотели еще что-то узнать, мистер Эллери?
- О, - протянул тот, - очень многое. Но боюсь, мистер коронер вряд ли нам будет полезен. И прежде чем вы уберете мертвого Аполлона... - Он резко наклонился к плитам и, взявшись рукой за лодыжку мертвеца, потянул ее к себе. Но она словно приросла к плите. Он поднял глаза.
- Окоченела, - насмешливо пояснил коронер. - Что вы хотите?
- Я хочу, - спокойно ответил Эллери, - взглянуть на его ступни.
- На ступни? Ну что ж, смотрите!
- Вы, инспектор, и вы, коронер, не поднимете ли вы его вместе со стулом... пожалуйста?
Молей и костлявый коронер, которому помогал полицейский, приподняли тело вместе со стулом. Эллери наклонил голову и принялся разглядывать голые ступни Марко.
- Все чисто, - пробормотал он. - Интересно... - Вытащив из кармана карандаш, он с трудом вставил его между двумя пальцами убитого. Потом повторил операцию со всеми пальцами обеих ступней. - Ни песчинки. Хорошо, джентльмены, благодарю вас. Я уже достаточно полюбовался на вашего бесценного мистера Марко, вернее, на его останки.
Эллери поднялся с колен, отряхнул пыль со штанин, рассеянно сунул руку в карман за сигаретой и направился по проходу между скал к бухте.
Двое мужчин опустили тело на пол, и коронер дал сигнал двоим верзилам в белых халатах, маячивших на вершине террасы, унести его.
- Итак, сынок, - произнес голос за плечами Эллери, и он, обернувшись, обнаружил судью Маклина, спокойно его разглядывающего. - Что ты об этом думаешь?
Эллери пожал плечами:
- Ничего потрясающего. Должно быть, его раздел убийца. Я подумал, что на его ступнях могли остаться следы песка, тогда было бы ясно, что Марко прогуливался по пляжу, из чего могло следовать, что разделся он сам. Но они чисты. Он явно не ходил по пляжу босым, поскольку между пальцев ног нет ни песчинки, а также в туфлях, поскольку на песке нет следов... - Неожиданно он остановился, уставившись на пляж с таким выражением, как если бы видел его впервые.
- В чем дело?
Но прежде, чем Эллери успел ответить, над их головой раздался грубоватый мужской голос. Они задрали голову и увидели локоть одетого в синюю форму полицейского.
Он стоял на краю вершины высокой скалы, выходящей на террасу и пляж со стороны дома.
- Простите, мэм, - терпеливо говорил он кому-то, - вам сюда нельзя. Вы должны вернуться домой.
Они мельком увидели лицо женщины с широко раскрытыми от ужаса глазами, которая выглянула из-за стены и впилась взглядом в беззащитное тело голого Джона Марко, уже сваленное двумя служителями в белом в некое подобие корзины. Мраморное тело было сплошь испещрено черными полосками тени, отбрасываемой балками крыши террасы, и походило на тело человека, забитого плетьми до смерти. На женском лице, глядящем на него сверху, застыло странное выражение.
Это было бледное, перекошенное от ужаса лицо миссис Констебль.
Глава 4
КОВАРНЫЕ ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ
Потом женщина исчезла, и инспектор Молей задумчиво обронил:
- Интересно, что ее гложет? Она смотрела на него, как если бы никогда в жизни не видела мужчину.
- Опасный возраст, - нахмурился судья Маклин. - Она вдова?
- Почти. Насколько мне известно, у нее больной муж, который около года находится в Аризоне или где-то еще на Западе. В каком-то санатории. И, по-моему, это неудивительно. Видеть перед собой такую страхолюдину в течение пятнадцати лет, а то и дольше, никак не способствует здоровью.
- Выходит, ее муж незнаком с Годфри? - Судья Маклин задумчиво вытянул губы трубочкой. - Хотя зря задавать такой вопрос. У меня и прежде сложилось впечатление, что она сама знает их не слишком близко.
- Это так, - странно посмотрев на него, подтвердил Молей. - Из того, что я слышал, Годфри незнакомы с Констеблем. Никогда не встречались с ним, а он не бывал у них здесь, в доме. Что вы хотели сказать, мистер Квин?
Эллери, который слушал с отсутствующим видом, обернулся: двое мужчин в белом шли по гравиевой дорожке, унося тело на носилках. Негромко переговариваясь между собой, они тяжело ступали под его весом. Затем он пожал плечами и снова уселся в удобное плетеное кресло.
- А что вы знаете, - спросил он, попыхивая сигаретой, - о здешних приливах и отливах, инспектор?
- О приливах и отливах? Что вы имеете в виду?
- В данный момент ничего другого, кроме того, что спрашиваю. Специфическая информация может прояснить то, что пока туманно, если вы понимаете, о чем я.
- Не уверен, что понимаю, - с усталой улыбкой ответил инспектор. - Судья, о чем это он?
Судья Маклин хмыкнул.
- Будь я проклят, если знаю. У него есть отвратительная привычка говорить о чем-то, что, кажется, имеет смысл, но при ближайшем рассмотрении ничего не значит. Хватит тебе, Эллери, тут серьезное дело, а не пикник.
- Спасибо за напоминание. Я задал вполне невинный вопрос, - обиженно отозвался Квин. - Приливы, мой друг, приливы. В частности, приливы и отливы в этой бухте. Мне нужна информация о них, и чем более точная, тем лучше.
- О, - протянул инспектор и почесал голову. - Ладно, я помогу вам. Сам я мало в этом разбираюсь, но у меня в подразделении есть один парень, который знает здешнее побережье как пять своих пальцев. Может, он вам поможет...
- Тогда стоит послать за ним, - вздохнув, предложил Эллери.
- Сэм! - кликнул Молей. - Пришли к нам Лефти, слышишь?
- Он ищет одежду! - прокричал в ответ полицейский с дороги.
- Черт, я и забыл. Отыщите его поскорей.
- Кстати, - начал судья, - а кто нашел тело, инспектор? Я так и не понял.
- О черт! Миссис Годфри. Сэм! - прокричал он снова. - Пришли сюда миссис Годфри... одну! Видите ли, судья, мы получили сигнал в шесть тридцать утра; и через пятнадцать минут уже были здесь. С этого самого момента - сплошная головная боль. У меня не было возможности поговорить с кем-либо из здешней публики, кроме как с миссис Годфри, но она была слишком расстроена, чтобы связно излагать. Так что не мешает прояснить все прямо сейчас.
Они ждали молча, задумчиво глядя на море. Немного погодя Эллери посмотрел на свои наручные часы. Было немногим больше десяти. Потом он снова перевел взгляд на сверкающие воды бухты. Их уровень заметно повысился, и море отъело у пляжа приличный кусок.
Затем мужчины поднялись на террасу. Высокая смуглая женщина с болезненной медлительностью спускалась вниз, ее глаза покраснели, веки распухли, словно она страдала базедовой болезнью. К груди она прижимала промокший насквозь носовой платок.
- Спускайтесь к нам, - мягко пригласил инспектор. - Теперь уже ничего страшного, миссис Годфри. Всего несколько вопросов...
Она искала его, в этом они были уверены. Ее покрасневшие глаза бегали из стороны в сторону против ее желания. Женщина продолжала медленно спускаться, как если бы противилась и одновременно желала этого.
- Его нет... - неуверенным тоном начала она.
- Его уже забрали, - нахмурившись, пояснил инспектор. - Присаживайтесь.
Она обернулась в поисках стула. Потом медленно села, не спуская глаз со стула, на котором до этого сидел Джон Марко.
- Сегодня утром вы мне сказали, - начал инспектор, - что это вы обнаружили тело мистера Марко на террасе. Вы были в купальном костюме. Вы спускались к пляжу, чтобы искупаться, миссис Годфри?
- Да.
- В шесть тридцать? - осторожно спросил Эллери.
Она подняла на него удивленные глаза, как если бы только сейчас заметила его.
- Почему вы... мистер?..
- Квин.