- Да. Детектив, не так ли? - Неожиданно, закрыв лицо руками, она рассмеялась и со сдавленными рыданиями в голосе спросила: - Почему вы все не уберетесь отсюда? Почему не оставите меня в покое? Что случилось, то случилось. Он... мертв, и все. Разве вы можете вернуть его?
- А вы бы хотели, - сухо отозвался судья Молей, - чтобы мы это сделали, миссис Годфри?
- Нет! О господи, нет! - прошептала она. - Ни за что на свете. Уж лучше так. Я... я рада... - Она отняла руки от лица, в ее глазах стояли слезы. - Я не это имела в виду... - быстро поправилась она. - Я так расстроена...
- Так, значит, в шесть тридцать, - негромко напомнил Эллери, как если бы ничего не случилось.
- О! - Усталым жестом женщина прикрыла глаза от солнца. - Да, именно так. Я ранняя пташка. Никогда не могла понять женщин, которые нежатся в постели до десяти–одиннадцати часов. - Она говорила рассеянно, ее мысли явно блуждали где-то далеко. Потом в ее голосе прозвучали боль и неуверенность: - Мой брат и я...
- Да, миссис Годфри, - поспешил ей на помощь инспектор.
- Мы обычно ходили плавать вместе, - прошептала она. - Дэвид плавает... плавал...
- Плавает, миссис Годфри. Пока нам не будет известно другое.
- Дэвид и я часто ходили поплавать до семи часов. Я всегда любила море, и Дэвид тоже, разумеется; он плавает как рыба. В нашей семье лишь мы двое такие; мой муж терпеть не может воду, а Роза так и не научилась плавать. В детстве она была страшно напугана... едва не утонула и после этого наотрез отказалась учиться плавать. - Она говорила как во сне, словно какая-то скрытая сила побуждала ее давать объяснения. Неожиданно голос женщины надломился. - Сегодня утром я спустилась одна...
- К тому времени вы уже знали, что ваш брат пропал, - негромко напомнил Эллери.
- Нет, нет! Я не знала! Я постучала в дверь его спальни, но он не откликнулся. Тогда я решила, что он уже спустился к пляжу. Я... я не знала, что его не было дома всю ночь. Вчера вечером я рано... - Она помолчала, и ее взор затуманился. - Я неважно себя чувствовала, поэтому пошла спать раньше обычного. Я не знала, что Роза и Дэвид пропали. Я спустилась к террасе. Потом я... я увидела его, сидящего за столиком в плаще, спиной ко мне. Я сказала "доброе утро" или что-то вроде этого, но он не обернулся. - Ее лицо исказилось от ужаса. - Я прошла мимо него, глянула на его лицо... что-то заставило меня обернуться... - Она содрогнулась и замолчала.
- Вы дотрагивались до чего-нибудь?.. - резко спросил Эллери.
- Господи, нет! - воскликнула миссис Годфри. - Я скорее умерла бы. Как можно... - Она снова вздрогнула, все ее тело передернулось от отвращения. - Я закричала. Прибежал Джером... Джером - правая рука моего мужа по хозяйству... Кажется, я потеряла сознание. В следующий момент, когда я пришла в себя, вы, джентльмены, были уже здесь... полиция, я имею в виду.
- Хорошо, - кивнул инспектор.
Повисла долгая пауза. Миссис Годфри сидела, кусая край мокрого носового платка. Даже в горе ее упругое стройное тело выглядело молодым; невозможно было представить, что перед вами женщина, у которой взрослая дочь. Эллери внимательно изучал изгиб ее тонкой талии.
- Кстати, миссис Годфри. На вашу любовь к плаванию не влияла... э... погода?
- Я не понимаю, о чем вы? - тихо произнесла она, недоуменно глядя на него.
- Вы спускались к морю каждое утро в шесть тридцать, чтобы искупаться, и в дождь и в солнце?
- О, вы об этом. - Она покачала головой. - Да, я люблю море в дождь. Оно такое теплое... вода пощипывает кожу.
- Это замечание настоящей гедонистки, - улыбнулся Эллери. - Я понимаю, о чем вы говорите. Однако вчера ночью не было дождя, так что все это ради красного словца.
Инспектор Молей сделал странный жест, проведя рукой по губам и подбородку.
- Послушайте, миссис Годфри, нет смысла бродить вокруг, да около. Убит человек, ваш гость, а убийства не совершаются просто ради забавы. Что вы знаете обо всем этом?
- Я?
- Но ведь это вы пригласили мистера Марко, не так ли? Или ваш муж?
- Я...
- Ну и?..
Она подняла на него глаза; неожиданно они стали совершенно пустыми.
- Ну и что, инспектор?
- Ну и!.. - Молей явно начинал сердиться. - Вы же отлично понимаете, что я имею в виду. Кто с кем здесь не ладил? У кого могли быть причины прикончить Марко?
Женщина слегка приподнялась на стуле.
- Пожалуйста, инспектор. Это звучит крайне бестактно. Я не сую нос в дела моих гостей.
Молей сдержал себя и, прищурившись, посмотрел на нее:
- Разумеется, я не думаю ничего такого. Но ведь что-то должно было случиться, миссис Годфри, человека не убивают ни с того ни с сего.
- Насколько мне известно, - бесцветным голосом произнесла она, - ничего не случилось. Разумеется, я не могу знать всего.
- У вас были другие гости или посетители, кроме тех, кто находится здесь сейчас... я имею в виду за последние пару недель?
- Нет.
- Совсем никого?
- Никого.
- И никто не ссорился с Марко или с кем-либо из присутствующих?
Стелла Годфри прищурила глаза.
- Не... я хотела сказать, что я ничего такого не слышала.
- Хмм! И вы уверены, что никто не приезжал сюда, чтобы повидаться с Марко?
- Уверена, насколько может быть уверена любая хозяйка. У нас на Испанском мысе не бывает неожиданных гостей, инспектор. - Теперь она держалась надменно. - А что касается тех, кто мог бы подкрасться тайком, то Джером не пропустит мимо и мухи. Если бы кто-то и появился, я об этом знала бы.
- За все то время, что Марко находился здесь, он часто получал письма?
- Письма? - Она задумалась, едва ли не с облегчением, как показалось Эллери. - Дайте подумать, инспектор. Нечасто. Видите ли, когда почтальон доставляет почту, миссис Бурлей, моя экономка, приносит ее мне. Я сортирую, и миссис Бурлей разносит письма по комнатам... членам семьи и тем гостям, которые живут у нас в данное время. Вот откуда я... я это знаю. Мистер Марко... - ее голос дрогнул, - получил за все время своего пребывания здесь два или три письма.
- А как давно, - осторожно спросил судья Маклин, - он живет у вас, миссис Годфри?
- Все... все лето.
- А, так сказать, вечный гость! Тогда вы очень хорошо его знаете. - Глаза судьи пронизывали ее насквозь.
- Простите? - Она несколько раз поспешно моргнула. - Да, довольно хорошо. Я... я узнала его довольно близко за последние несколько месяцев. Мы познакомились в начале весны, в городе.
- А как случилось, что вы пригласили его к себе? - хрипло поинтересовался Молей.
Кисти ее рук переплелись.
- Он... он как-то заметил, что любит море, и что у него нет определенных планов на лето... Мне... нам всем он очень понравился. Он был веселым собеседником, очаровательно пел испанские песни...
- Испанские песни? - задумчиво произнес Эллери. - Тогда, может... Он был испанцем, миссис Годфри?
- Думаю, да. В каком-то поколении.
- Тогда его национальность и название вашего владения случайно совпали. Видимо, так. Вы говорили...
- Он играл в теннис как настоящий профессионал... у нас есть несколько покрытых дерном кортов на другом конце мыса, а также поле для гольфа... Он играл на пианино и был превосходным игроком в бридж. Так сказать, идеальный гость для летнего отдыха...
- Не говоря уже, - добавил Эллери, улыбаясь, - о его внешней привлекательности - ценное преимущество, когда среди гостей превалируют дамы. Да, случай и в самом деле печальный. Итак, вы пригласили этого Мистера Совершенство погостить на лето, миссис Годфри. Надеюсь, он вел себя подобающим образом?
Ее глаза гневно вспыхнули; потом она тяжело сглотнула и снова опустила их.
- О да. Вполне... Роза... моя дочь очень к нему привязалась.
- Значит, на самом деле мисс Годфри главная виновница его присутствия здесь, миссис Годфри?
- Я... я этого не говорила.
- Позвольте мне... - вкрадчиво заговорил судья. - Насколько хорошо играл мистер Марко в бридж? - Пожилой джентльмен сам слыл заядлым игроком.
Миссис Годфри подняла брови вверх.
- Я не вижу... Превосходным, как я уже говорила, судья Маклин. Лучшим среди всех нас.
- Вы обычно делали высокие ставки? - осторожно спросил судья.
- Вовсе нет. Иногда полцента, а чаще всего пять.
- В моих кругах такие ставки считались бы достаточно высокими, - улыбнулся пожилой джентльмен. - Насколько я понимаю, Марко постоянно выигрывал?
- Прошу прощения, судья! - холодно отрезала миссис Годфри, поднимаясь со стула. - Это и в самом деле звучит беспардонно. Неужели вы думаете, что я...
- Простите меня, - извинился судья невозмутимым тоном. - Но кто чаще всего из присутствующих оказывался его жертвой?
- Ваши выражения, судья, вряд ли можно счесть за хороший тон. Я несколько раз проигрывала. И миссис Мунн тоже...
- Сядьте, - резко велел ей инспектор Молей. - Так мы ни до чего не договоримся. Простите, судья, но этот случай мало походит на убийство из-за карт. Что касается писем для Марко, миссис Годфри, то у вас есть хоть какая-то идея, от кого они были?
- Да, да, письма, - оживился Эллери. - Это чрезвычайно важно.
- Думаю, тут я могу вам помочь, - ответила миссис Годфри все тем же холодным тоном и снова села. - Видите ли, когда я их сортировала, то не могла не заметить... что все письма Марко приходили от одного адресата. Все конверты были делового типа, с фирменным знаком в углу. Одним и тем же.
- Случайно, не от Лукаса ли Пенфилда, - насмешливо поинтересовался Эллери, - Одиннадцатая Парк-роу, Нью-Йорк-Сити?
Ее глаза округлились в неподдельном удивлении.
- Да, это те самые имя и адрес. Думаю, писем было три, не два. С разницей в две-три недели.
Все трое мужчин обменялись взглядами.
- Когда пришло последнее? - спросил Молей.
- Четыре или пять дней назад. На конверте под его именем значилось "адвокат".
- Адвокат! - негромко воскликнул судья Маклин. - Боже мой! Я должен был догадаться. По адресу... - Он замолчал, опустив в задумчивости веки.
- Надеюсь, теперь все? - Миссис Годфри с трудом снова поднялась. - Роза нуждается в моем внимании...
- Хорошо, - с кислой миной кивнул инспектор. - Но я докопаюсь до правды, даже если мне придется пройти сквозь огонь и воду, миссис Годфри. Я не удовлетворен вашими ответами, скажу вам откровенно. Я считаю, что вы ведете себя крайне неразумно. В конце концов, всегда выгоднее, если сказать правду вначале. Сэм! Проводи миссис Годфри к дому.
Стелла Годфри быстро окинула их лица встревоженным, вопросительным взглядом, затем поджала губы, тряхнула темной, красивой головой и в сопровождении Сэма начала подниматься по ступеням.
Они молча смотрели ей вслед, пока она не исчезла из вида.
Потом Молей буркнул:
- Она знает намного больше, чем рассказала. Господи, какой бы ангельской музыкой звучал весь этот бред, если бы все говорили правду!
- Правда, сказанная вначале, окупится в конце, - произнес Эллери задумчиво. - Как вам это мудрое изречение, судья? Оно достойно быть занесенным в скрижали. - Он усмехнулся. - Инспектор, честно говоря, это дамская слабость. Если немного поднажать в нужном месте...
* * *
- А это, - устало произнес инспектор, - Лефти. Спускайся к нам, Лефти. Познакомься с судьей Маклином и мистером Квином. Мистер Квин хотел узнать о здешних приливах и отливах. Шмотки еще не нашли?
Лефти оказался маленьким, жилистым человечком с утиной походкой. У него были рыжие волосы, красное, в веснушках лицо и такие же красные, веснушчатые руки.
- Нет еще, сэр. Сейчас ребята ищут на поле для гольфа. А траулерная команда только что прибыла... Рад познакомиться с вами, джентльмены. Что вы хотели узнать о приливах, сэр?
- Все, что можно, - пояснил Эллери. - Присаживайтесь, Лефти. Курите? Вы давно знаете эти места?
- Довольно давно, сэр. Я родился не далее как в трех милях отсюда.
- Замечательно. Насколько коварны эти приливы и отливы?
- Коварны? Не сказал бы, что они особо коварны, разве что в тех местах, где условия позволяют им немного почудить. - Он усмехнулся. - Однако нам все же удалось составить довольно точный график приливов и отливов.
- А как насчет приливов в этой бухте, Лефти?
- О. - Улыбка исчезла с его лица. - Теперь я вас понял, сэр. Тут как раз то самое место, где они ведут себя коварно. Необычное скалистое образование и узкий выход в море сбивают к черту все графики.
- Вы можете привести мне соответствующее время отливов и приливов для любого периода?
Лефти торжественно выудил из объемистого кармана потрепанный буклет.
- Само собой, сэр. Однажды мне довелось делать кое-какую работенку для геодезистов на здешнем побережье, так что я знаю об этой бухте все. Какой день?
Эллери глянул на свою сигарету и протяжно произнес:
- Вчерашняя ночь.
Полицейский полистал страницы. Судья Маклин сощурил глаза и вопросительно посмотрел на Эллери. Но тот в приятной задумчивости изучал наступающую кромку воды с ее неровными краями.
- Ага, - произнес Лефти. - Вот. Вчера утром...
- Начните-ка со вчерашней ночи, Лефти.
- Хорошо, сэр. Вчера ночью максимального уровня прилив достиг в двенадцать часов шесть минут.
- Чуть позже полуночи, - задумчиво обронил Эллери. - Затем вода начинает отступать, поэтому... Когда наступил следующий прилив?
Лефти снова усмехнулся:
- Он наступает сейчас, сэр. И достигнет максимума в двенадцать пятнадцать дня.
- А в какое время ночи был максимальный отлив?
- В шесть часов одну минуту утра, сэр.
- Понятно. Скажите мне вот что, Лефти. Насколько быстро, как правило, уходит из бухты море?
Лефти почесал рыжую голову.
- Это зависит от времени года, сэр, как и в любом другом месте. Но море уходит довольно быстро. Замер глубины лотом показывает необычное дно и нагромождение скалистых обломков. Воду здесь как будто высасывают насосом.
- Ага. Тогда между глубиной воды в прилив и отлив существует значительная разница?
- Само собой, сэр. Как видите, здесь отлогий берег, так что уровень быстро падает. Иной раз весной приливы покрывают третью ступень этой террасы, что ведет к песку. Разница в глубине может составлять девять-десять футов.
- Похоже, это довольно много.
- Относительно, сэр. Больше, чем где-либо еще на этом побережье. Но это тьфу по сравнению с приливами в Истпорте, штат Мэн. Там разница доходит до девятнадцати футов! А в заливе Фанди - до сорока пяти... побивает все рекорды, я думаю... И потом...
- Довольно, довольно; вы меня убедили. Поскольку вы оказались всеведущим, по крайней мере в вопросах, касающихся динамической океанографии, возможно, вы скажете нам, Лефти, насколько сильно был обнажен этот пляж в час минувшей ночи.
Наконец инспектор Маклин и судья Молей догадались, к чему клонил Эллери. Судья скрестил длинные ноги и стал пристально вглядываться в потихоньку подползающее море.
Надув губы, Лефти изучал бухту, затем его губы беззвучно задвигались, как если бы он что-то подсчитывал.
- Видите ли, сэр, тут многое приходится принимать во внимание, - сообщил он наконец. - Но если прикинуть как можно точнее и учесть тот факт, что в это время года максимальный прилив оставляет не покрытыми водой примерно два фута пляжа, я сказал бы, что в час ночи здесь должно было оставаться по меньшей мере восемнадцать, может, девятнадцать футов голого пляжа. Я же говорил вам, что прилив и отлив наступают здесь быстро. В полвторого утра, может быть, даже все тридцать. Воды в этой бухте выкидывают с графиком черт-те какие фокусы.
Эллери одобрительно похлопал парня по плечу.
- Превосходно! Это все, Лефти, и большое вам спасибо. Вы мне здорово все прояснили.
- Рад был помочь вам, сэр. Что-нибудь еще, шеф?
Молей с рассеянным видом отрицательно потряс головой, и детектив удалился.
- Ну и что с этого? - спросил немного погодя инспектор.
Эллери поднялся и подошел к ступеням террасы, ведущим к пляжу. Но он не стал спускаться на песок.
- Кстати, инспектор, я правильно понимаю, что сюда, на террасу, есть только два пути: с основной дорожки наверху и со стороны бухты.
- Ну да. Это легко видеть.
- Мне хотелось убедиться. Тогда...
- Хотя я и не люблю спорить, - негромко вмешался судья Маклин, - но позволь мне заметить, мой мальчик, что по обеим сторонам террасы возвышаются скалы.
- Однако они сорока футов - если не больше - в высоту, - возразил Эллери. - Неужели ты предполагаешь, что кто-то мог сигануть с вершины одной из этих скал на террасу или пляж, который еще ниже?
- Не совсем так. Но ведь существует такой предмет, как веревка, чтобы спуститься...
- Веревку не за что привязать, - резко возразил инспектор Молей. - Ни деревьев, ни валунов по обеим сторонам, по крайней мере на протяжении двухсот ярдов.
- А как насчет сообщника, - слабо запротестовал судья, - который мог держать веревку?
- Ну вот, - раздраженно буркнул Эллери, - теперь ты пустился в софистику, мой дорогой Солон. Разумеется, я думал о такой возможности. Но за каким чертом кому-то могло понадобиться выбирать этот окольный маршрут, чтобы добраться до террасы, когда есть дорожка и ступени? Ты же знаешь, они не охраняются, а ночью в тени скал тут ни черта не видно.
- Зато слышно. На гравиевой дорожке могли быть слышны шаги.
- Верно, но тот, кому вздумалось бы спускаться по веревке, был бы слышен не меньше, пока он бился и цеплялся бы о бороздчатую скалу. К тому же этот звук вызвал бы еще большее подозрение для намеченной жертвы, чем шуршание шагов на гравиевой дорожке.
- Вряд ли, если это были бы шаги капитана Кидда, - хохотнул судья. - Мой дорогой мальчик, я совершенно уверен, что ты прав. Я просто пытаюсь прояснить то, что, по моему мнению, требует прояснения. Ты сам всегда проповедуешь, что любая мелочь должна приниматься во внимание.
Эллери усмехнулся, примиренный.
- Тогда ладно. К террасе есть два подхода: дорожка вверху и бухта внизу. Мы знаем, что в час ночи Джон Марко был еще жив на этой террасе. Мы знаем это из его собственного свидетельства - он поставил время в начале письма, которое писал этому Пенфилду.
- Верно, - кивнул Молей.
- А теперь, даже принимая во внимание, что его часы могли врать, ошибка не может превышать получаса, хотя все говорит в пользу того, что она не могла быть столь велика, если вообще была. Коронер определил время смерти, которая наступила мгновенно, между часом и половиной второго. Так что мы выверили все линейно. - Он замолчал, чтобы глянуть на мирный маленький пляж внизу.
- Ну и что из этого? - хрипло спросил инспектор.
- Он явно пытается установить время появления убийцы, - пробормотал судья. - Давай действуй, Эллери!
- Но если Марко был еще жив в час ночи или около того, тогда в какое время явился сюда убийца? - продолжал размышлять вслух Эллери, одобрительно глянув в сторону судьи. - Это крайне важный вопрос. Мы бы здорово продвинулись вперед, если бы знали ответ на него. Ибо по собственному свидетельству Марко мы знаем, что первым сюда пришел он.
- Вау! - воскликнул Молей. - Не так быстро. С чего вы это взяли?
- Да вы что, он сам это подтвердил... в своем письме!