- Разумеется. Это и впрямь наиболее вероятно. Однако я вот к чему клоню. Мне кажется, что в данном случае про мотив следует вообще забыть. Если на то пошло, мотив имелся почти у каждого из нас. Давайте на минуту отвлечёмся и рассмотрим только голые факты.
- О Господи! - душераздирающе вздохнул Гаунт.
- Меня крайне занимают четыре совершенно необъяснимых обстоятельства. Сигнал на железнодорожном переезде. Рубашка Эру Саула. Цаетущие похутукавы. И наконец - злополучный флажок. Мне кажется, что, решив эти загадки, мы вплотную приблизимся к цели.
- А про себя-то вы забыли? - ехидно спросил Саймон. - Уж подозрительнее вас здесь никого нет.
Он оглянулся по сторонам, словно ища поддержки.
- Я как раз собирался перейти к собственной персоне, - с достоинством произнёс мистер Фолс. - Я и впрямь должен выглядеть в ваших глазах чрезвычайно подозрительным. А приберёг я себя напоследок ещё и потому, что должен кое в чём исповедоваться.
Уэбли резко вздёрнул голову, затем отодвинул стул назад и подобрал под себя ноги, словно готовясь к прыжку.
- Покинув зал, - сказал мистер Фолс, - я сразу направился к источникам. Я уже говорил вам, что заметил впереди себя Квестинга, которого узнал по одежде. Я сказал также, что приостановился, чтобы закурить, вскоре после чего услышал страшный крик, а потом уже появился и Белл. Позднее, запретив всем вам приближаться к месту гибели Квестинга, я сам отправился туда. Да ещё и наговорил вам с три короба, будто слышал, как там кто-то ходил. Так вот, все это неправда. Там никого не было. А теперь, - продолжал Фолс, - я перехожу к последней части своего повествования.
Он быстро сунул руку во внутренний карман пиджака.
Саймон с нечленораздельным воплем вскочил и метнулся к нему.
- Держите его! - завопил он. - Хватайте! Скорее! Он отравится!
II
Однако мистер Фолс извлёк из кармана вовсе не пузырёк или капсулу с ядом, а прозрачную желтоватую полоску, которую показал прежде всего Саймону.
- Что на вас нашло? - спросил он. - Так можно человека заикой оставить.
- Сядь, дубина! - прикрикнул на племянника доктор Акрингтон. - Не позорь нас.
- Чего ты распрыгался, как козёл, Сим? - спросил сына полковник Клэр. - Держи себя в руках.
Гаунт истерически захихикал. Саймон, развернувшись, напустился на него.
- Смейтесь сколько влезет! Он стоит тут и распинается, как вешал нам всем лапшу на уши, а вы смеётесь! Валяйте. Я, вот, сразу сказал, что у него рыльце в пушку. - Мальчишеская физиономия Саймона пылала до ушей. - Говорил же я вам, что он шифр выстукивал! Прямо у вас под носом, а вы…
- Ах, да, - кивнул мистер Фолс. - Вы обратили внимание на мой маленький эксперимент. Должен сказать, Клэр, вы весьма наблюдательны.
- Так вы признаетесь, что пользовались шифром? Признаетесь?
- Разумеется. Я пытался проверить Квестинга. Впрочем, кончился мой эксперимент плачевно. Квестинг завладел моей трубкой. Без малейшего умысла, разумеется, однако на вас это произвело зловещее впечатление. Не говоря уж об одном человеке, который посчитал это условным сигналом. Я имею в виду убийцу.
- Себя, то есть! - выпалил Саймон.
- Я вижу, - спокойно продолжал мистер Фолс, - что вы обратили внимание на предмет, который я держу в руке. Это кусочек жёлтого целлулоида, который я срезал с защитного экрана, установленного на ветровом стекле машины Квестинга. Так вот, если вы посмотрите сквозь него на какой-либо красный предмет, тот и впрямь чуть-чуть изменит оттенок, но всё равно останется красным. То же самое случится, если вы посмотрите на зеленое. В частности, зелёный сигнал светофора становится светло-зелёным, и все. Поэтому Квестинг соврал, говоря, что перепутал красный сигнал с зелёным из-за своего защитного экрана.
- Да, но тогда… - начал было Саймон, но осёкся.
- И ещё Квестинг утверждал, что в тот злополучный день Эру Саул был в голубой рубашке, тогда как мы все знаем точно - рубашка была красная. Значит, он снова соврал? В тот же вечер Квестинг угодил в ловушку доктора Акрингтона, согласившись, что похутукавы не расцвели, в то время как весь залив просто утопал в огненном багрянце. Из чего доктор Акрингтон вполне резонно заключил, что Квестинг туда не ездил. Однако мы теперь доподлинно знаем, что Квестинг там побывал. И вот теперь мы переходим к заключительному акту этой трагедии.
Уэбли проворно вскочил. Один из его людей, тихонько приоткрыв дверь, незаметно проскользнул внутрь. Дайкону показалось, что только он сам да ещё Гаунт заметили, что их полку прибыло. Гаунт быстро перевёл взгляд на сержанта.
- После концерта Квестинг возвращался с фонариком, - продолжил Фолс. - Луна ещё не взошла, и он освещал себе путь, продвигаясь вдоль тропы, помеченной белыми флажками. Поднявшись на холм, возвышающийся над Таупо-тапу, он не увидел белых флажков, поскольку флажок, который был на самой вершине, кто-то выдернул. Однако выцветшие красные флажки, которые обозначали старую тропу, разрушенную кипящим источником, он видел. Сами знаете - там несколько холмов, а в темноте все они выглядят одинаково. Так вот, я считаю, что именно красные флажки и привели Квестинга к жуткому концу. И я убеждён: убийца Квестинга прекрасно знал, что тот не различает цвета.
III
Кто в детстве не играл в калейдоскоп - встряхнёшь его, и цветастый винегрет мгновенно преобразуется в симметричный узор. Дайкону показалось, что такой волшебный фокус мистер Фолс только что проделал с беспорядочной мешаниной фактов, окружающих гибель Мориса Квестинга.
Сам Фолс, между тем, продолжал:
- Характерной чертой дальтоников является их нежелание признавать свою неполноценность. Великий Ганс Гросс, например, утверждал, что уличённый в цветной слепоте дальтоник начинает вести себя как провинившийся сорванец, совершая подчас необъяснимые по нелепости поступки. Вот и Квестинг, в ответ на обвинение доктора Акрингтона в покушении на жизнь мистера Смита, вместо того, чтобы чистосердечно признаться в собственном несовершенстве, заявил, что светофор не работал. Позднее мистер Смит сказал, что Квестинг сослался на то, что перепутал сигнал из-за защитного экрана.
- Да, но… - начал было Саймон, но опять замолк на полуслове. - Продолжайте.
- Благодарю вас. Так вот, дальтоники в большинстве своём путают зелёный цвет с красным, тогда как темно-розовый, вишнёвый и красновато-коричневый цвета воспринимают как голубой. Поэтому в темноте красноватый флажок скорее всего показался бы Квестингу бесцветным. Впрочем, сравнить цвет его было всё равно не с чем, поскольку белый флажок исчез. Теперь посмотрим, как согласуются эти новые факты с оставшимися на тропе следами. Если я ошибусь, сержант Уэбли меня поправит - ведь я работал при свете фонарика.
Уэбли негромко крякнул, но ничего не сказал.
Почесав кончик носа, Фолс продолжил:
- Я рассмотрел бороздку, оставленную в земле железным стержнем и пришёл к выводу, что кто-то колотил по нему ботинком или иным тяжёлым предметом. Между тем, когда мы шли на концерт, флажок был на месте и тропа была целой. Напротив, никто из возвращавшихся с концерта флажка не видел, да и на состояние тропы внимания не обратили. Если не считать полковника Клэра, который, возвращаясь самым последним, поднялся на холм и упал.
- А? - встрепенулся полковник. - Кто упал?
- Ты, Эдвард, - сказал ему доктор Акрингтон. - Проснись наконец.
- Что? Ах, да. Я и в самом деле упал. Это я точно помню.
- Может быть, полковник, вы наступили как раз на то место, где раньше был флажок, а расхлябанная почва подалась под вашими ногами и вы провалились в ямку? Из-за этого и упали.
- Постойте-ка, - задумчиво произнёс полковник. - Дайте пораскинуть мозгами.
- Чем? - ехидно переспросил шурина доктор Акрингтон, разражаясь обидным смехом.
- Перестаньте, дядя Джеймс! - воскликнул Саймон. - Не унижайте папу.
- Пока наш мыслитель погружён в раздумья, - произнёс доктор Акрингтон, не обращая на него внимания, - я хочу заметить следующее, Фолс. Если ваша версия верна, то флажок должны были сбросить уже после того, как мы пришли на концерт.
- Совершенно верно.
- Более того, все мы намеревались вернуться в машине Гаунта.
- Тоже справедливо, - с одобрением сказал мистер Фолс.
- А наш метис во время концерта выходил из зала.
- И вернулся, когда мистер Гаунт столь блистательно декламировал монолог, посвящённый кануну Криспианова дня.
- В сцене под Азинкуром?
- Да. Итак, полковник?
Полковник Клэр открыл глаза и расправил усы.
- Да, - сказал он. - Именно так все и было. Как странно, что я сразу не вспомнил. Земля под ногами провалилась и я упал. Черт побери, мог ведь вообще в кипяток ухнуть! Ну и дела.
- Да, вам повезло, - произнёс мистер Фолс. - Что ж, джентльмены, я почти закончил. На мой взгляд, в рамки всех этих обстоятельств укладывается лишь одно объяснение. Очевидно, на ногах убийцы Квестинга были ботинки, подбитые гвоздями. Он выбросил их в Таупо-тапу. В них же он лазил на пик Ранги. Он выходил из зала во время концерта. Он знал, что Квестинг страдает дальтонизмом, и отчаянно стремился скрыть от нас этот факт. Квестинг знал, что этот человек - вражеский шпион. Итак, кто подходит на эту роль?
- Эру Саул, - быстро произнёс доктор Акрингтон.
- Нет, - покачал головой мистер Фолс. - Герберт Смит.
IV
Громче всех возмущался Саймон. Смит, мол, ведёт себя тише воды и ниже травы, он и мухи не обидит, да и вообще - замечательный парень, когда не напьётся. Саймон заявил даже, что Фолс специально обвиняет Смита, чтобы выгородить себя. Полковник и доктор Акрингтон в один голос старались его урезонить, а Уэбли так даже попытался выпроводить. Однако Саймон упёрся, как скала. Правда в конце концов, обессилев от крика, беспомощно рухнул на стул и замолчал.
- Смит! - произнёс Гаунт. - До чего же докатились наши враги. Должно быть, им совсем туго, коль скоро они находят применение такому отродью.
- Он - мелкая сошка, - сказал Фолс.
- Он ведь у нас сто лет проработал, - пробормотал заметно потрясённый полковник.
- Погоди, Эдвард, я ещё не уверен в его вине, - сказал доктор Акрингтон и обратился к мистеру Фолсу. - А откуда вам известно, что Смит знал о цветной слепоте Квестинга? Может, он поверил истории про защитный экран?
- А он её и не слышал. Если верить Смиту, Квестинг отвёз его на переезд и показал через экран сигнал семафора, который якобы казался зелёным. Тогда как на самом деле он становится красновато-жёлтым. А уж Смит - точно не дальтоник, он знает, что Квестинг писал зелёными чернилами. Так что историю с экраном он придумал уже после убийства, чтобы запудрить нам мозги. Ему нужен был подходящий предлог, чтобы объяснить столь внезапное примирение с Квестингом. И заодно помахать перед носом бумажкой. Но главное: мы ни в коем случае не должны были узнать о том, что Квестинг страдает дальтонизмом. Вот почему он подтвердил, что Эру был в голубой рубашке, тогда как мы все были убеждены в обратном. У меня нет никаких сомнений, что Квестинг объяснил Смиту подлинную причину происшествия на переезде. Квестинг даже использовал его затем как посредника при продаже реликвий маори. Все шло своим чередом, пока Квестинг не разоблачил Смита и не припёр его к стенке. Тогда он и подписал себе смертный приговор.
- А как быть с Эру Саулом? - спросил Дайкон. - С украденным топором, нарушением табу и всем прочим? Все это не имеет отношения к делу?
- Лишь косвенно. Помните, Эру Саул сказал мне, что по возвращении в клуб после попойки со Смитом, они услышали, как мистер Гаунт читал "про дворян, которые нежатся в постелях"? Я сразу понял, что это та часть монолога, которая дословно звучит так: "И проклянут свою судьбу дворяне, что в этот день не с нами, а в кроватях…". Генрих произносил этот монолог в канун дня святого Криспиана. А вот Смит сказал, что мистер Гаунт "распинался" по поводу того, чтобы, дескать, "кафтаны грязные с французов ободрать". На самом деле, эта строка, которая звучит как: "Сорвав камзолы пёстрые с французов", относится к совершенно другому монологу. Мистер Гаунт читал его напоследок, уже выступая на бис.
- И что из этого? - пожал плечами Саймон. - Смиту все едино.
- Дело в том, что между этими монологами прошло минут шесть-семь. Вы согласны, Гаунт?
- Да, это так, - подтвердил актёр, чуть подумав.
- Смит вполне успел бы, воспользовавшись тем, что взоры всех присутствующих устремлены на мистера Гаунта, выскользнуть из зала, добежать до Таупо-тапу, и вернуться. Заодно он избавился от своих ботинок.
Мистер Фолс повернулся к Саймону.
- Кстати, вы не обратили внимания на его обувь?
Парень молча потряс головой.
- А лакей мистера Гаунта был вместе с вами?
- Да.
- Могу я сним поговорить?
Уэбли кивнул полицейскому, стоявшему у двери. Тот вышел и вскоре вернулся вместе с Колли.
- Послушайте, Колли, что за ботинки были на ногах у мистера Смита, когда вы возвращались домой с концерта?
- Это были не ботинки, сэр, - мгновенно ответил Колли, - а мягкие туфли.
- А перед концертом вы заходили в клуб вместе с мистером Смитом?
- Да, сэр. Мы приносили стулья.
- Он и тогда был в туфлях? - не выдержал Уэбли.
Колли подскочил от неожиданности.
- Господи, инспектор, вы так спрятались, что я вас даже не заметил. Нет, тогда он был в ботинках. А туфли он принёс с собой в кармане - на случай танцев.
- А ботинки он потом отнёс домой? - спросил Уэбли.
- Не знаю, не видел, - ответил Колли с неловким видом.
- Ладно.
Колли виновато посмотрел на Саймона, развёл руками и вышел.
Уэбли подошёл к полицейскому.
- Где он?
- В своей комнате, мистер Уэбли. Мы следим за ней.
- Тогда за мной, - скомандовал Уэбли, и они затопали по веранде по направлению к комнате Смита.
Глава 15
Прощальные гастроли Септимуса Фолса
I
- Нет, я ему нисколечко не сочувствую, - сказал Дайкон. - Смертной казни в этой стране нет, и остатки жизни он проведёт в тюрьме. Я считаю, что ему ещё повезло. Ненавижу шпионов. Тем более - убийц. А вот беднягу Квестинга мне искренне жаль.
- Не надо, прошу тебя!
- Извини, милая. Нет, не буду звать тебя "милая". Так обращаются к людям наши знаменитые театралы, когда не помнят их имён. Я уж буду звать тебя по старинке, ладно? Например так: Барбара, любовь моя! Барбара, солнышко! Барбара, зайчик! Только не дуйся, прошу тебя. Куда пойдём?
- Может, к морю?
- С тобой - хоть на край света.
Они гуляли рука об руку под ясным небом.
- Мне кажется, что прошло не два дня, а целая неделя, - сказала вдруг Барбара.
- Мне тоже. Столько событий. Сперва арест Смита. Затем такой блистательный отъезд мистера Септимуса Фолса. До чего жаль, что нам тоже скоро уезжать.
- Когда?
- Гаунт говорит - на следующей неделе. Пока продлится дознание, мы останемся здесь. Ему уже гораздо лучше. По словам твоего знаменитого дядюшки, вполне возможно, что он навсегда избавился от своего заболевания. Доктор Акрингтон выразился так: "рецидива фиброзита может и не быть". Для меня это звучит как заклинание.
- А куда едет мистер Гаунт? - глухим голосом спросила Барбара.
- В Лондон. Он хочет организовать новое турне для шекспировской труппы. Кстати, я собираюсь уволиться.
- Уволиться! Но почему?
- Хочу ещё раз попытать счастья на призывном пункте. Если провалюсь, то возвращусь к Гаунту. Ты мне напишешь?
Барбара не ответила.
- Напишешь?
Девушка кивнула.
- Что за несправедливость! - вздохнул Дайкон. - Ты тут льёшь горькие слезы из-за его отъезда, а я готов в голос вопить из-за того, что расстаюсь с тобой. Чушь какая-то.
Барбара вдруг остановилась.
- Дело вовсе не в этом, - с горячностью заговорила она. - Просто устала я от этой бессмысленной жизни. Не могу так больше.
- Господи, а чего же в ней бессмысленного?
- Я чувствую себя последней дурой. Вбила себе в башку, что он такой же благородный, как мистер Рочестер, а он оказался таким же тщеславным, чванливым и ничтожным, как и все остальные. Без конца причитал, какой он ранимый и чувствительный, тогда как на самом деле до смерти боялся, что его заподозрят. Я готова сгореть от стыда.
- Нда, - произнёс Дайкон.
- И почему вдруг именно он подарил мне такие вещи? Позабавиться решил, что ли?
- Не сердись на него. У него доброе сердце. Он раздаёт подобные подарки с такой же лёгкостью, как ты грызёшь орешки. Для него это пустяки.
- А какую сцену он закатил, когда папочка так вежливо объяснил, что я не могу принять от него этот подарок! Он сказал: "Если не хочет, так пусть вообще голая ходит"! Честное слово. Сим своими ушами слышал.
- Для его болезненного честолюбия удар оказался слишком чувствительным, - пояснил Дайкон, пытаясь унять дрожь в голосе. - Он расценил это как щелчок по носу. Кипел как чайник.
- Ну и поделом ему, - сказал Барбара. - И, прошу тебя - не будем больше говорить об этом. А то как бы я не пожалела об утраченных вещах, - добавила она и лукаво улыбнулась.
- Браво, мисс Клэр! - воскликнул Дайкон и вдруг, к своему неимоверному удивлению, почувствовал, что девушка взяла его за руку.
- Напиши мне, ладно? - ещё раз попросил он. - Если эта чёртова война продлится ещё долго, ты совсем меня позабудешь, но я непременно вернусь.
- Да, - кивнула Барбара. - Возвращайся. Пожалуйста.
II
- Вот и все, - сказал мистер Фолс. - Сразу по окончании дознания, я отправляюсь в Веллингтон. Комиссар полиции ждёт не дождётся моего приезда. Боюсь, что мы поймали мелкую рыбёшку, но, по крайней мере, эта история должна насторожить их.
- Надеюсь, - произнёс суперинтендант. - А то мы совсем обленились. Как, оказывается, легко усыпить бдительность. Какое счастье, что вы оказались здесь.
- Да, - ухмыльнулся сержант Уэбли. - А то ведь старый доктор буквально засыпал нас письмами, но нам его подозрения казались досужими бреднями. Кто бы мог подумать, что старикан окажется прав? По большому счёту, конечно.
- Да, - задумчиво произнёс суперинтендант. - Интуиция - великое дело.
- Доктор Акрингтон - молодчина, - сказал мистер Фолс. - Он ведь приехал ко мне в Окленд, по моей просьбе. После того, как я получил его письмо. Правда, в Ваи-ата-тапу я решил отправиться только на следующий день, поговорив с вами. Предупредить его о своём приезде я не успел, но он даже глазом не моргнул, увидев меня. И даже помог мне разыгрывать из себя больного, разбитого радикулитом. И ещё я очень признателен Уэбли. Он держался безукоризненно.
Сержант хмыкнул и прикрыл здоровенной лапищей рот.
Все встали и суперинтендант протянул руку.
- Вы оказали нам честь, - сказал он. - Уверен, что Уэбли думает так же.
- Ещё бы! Этот день я запомню на всю жизнь, сэр!
- Надеюсь, нам ещё доведётся встретиться. Может, в следующий раз в наши сети попадёт добыча покрупнее.