Первое, что пришло в голову лорду Питеру, - это шантаж. Еще одно легкое прикосновение, и легендарный мистер Форрест - или кто-то, исполняющий его роль, - появляется на пороге вне себя от праведного гнева.
"Да, хорошенькая ловушка", - подумал Уимзи, а вслух сказал:
- Ну, мне пора.
Она схватила его за руку.
- Не уходите!
Ни страсти, ни нежности - резко, грубовато, как-то отчаянно… "Играй она постоянно в такие игры, - подумал лорд Питер, - у нее бы вышло убедительнее".
- Мне и правда пора, - повторил он. - К тому же ваша безопасность…
- Я готова рискнуть.
Другая женщина произнесла бы эти слова страстно. Или задорно. Или с вызовом. Или чарующе. Или томно. Или таинственно.
Миссис Форрест произнесла их угрюмо. Ее пальцы по-прежнему впивались в руку Уимзи.
"К черту! Рискну! - решил лорд Питер. - Должен же я понять, что ей надо. И пойму, черт возьми".
- Бедная моя малышка! - прошептал он прерывистым голосом влюбленного идиота. Его рука обвила ее талию, он почувствовал, что тело ее напряглось… Но чуткое ухо уловило и явный вздох облегчения.
Резко, почти грубо, Уимзи притянул ее к себе и начал жадно целовать, изображая порыв страсти.
И все стало ясно.
Импульсивный, судорожный протест тела против тошнотворной нежеланной ласки - нет, ошибиться он не мог. Такое ни с чем не спутаешь! На секунду ему показалось, что ее и впрямь затошнило. Легким нежным движением он разомкнул руку и встал несколько обескураженный, но вполне довольный: интуиция его не подвела.
- Простите мой порыв, - небрежно извинился он, - я несколько забылся. Вы не сердитесь?
Она вздрогнула и покачала головой.
- Я пойду. И так уже припозднился. А где моя шляпа? В холле? Всего доброго, миссис Форрест, будьте осторожны. Еще раз спасибо за рассказ.
- Уходите?
Вопрос прозвучал безнадежно.
"Господи! - направляясь к двери, подумал Уимзи. - Что же ей все-таки нужно?! Заподозрила, что ли, что мистер Темплтон - не тот, за кого себя выдает, и хочет оставить на ночь, чтобы проверить метки прачечной? Интересно, ей полегчает, если я покажу визитную карточку лорда Питера Уимзи?"
Мысль его развеселила, он снова попрощался и прошел в прихожую. Миссис Форрест без звука распахнула дверь, но когда Уимзи напоследок оглянулся, то увидел, что незадачливая сирена стоит посреди комнаты, не спуская с него глаз. В них читалась такая холодная ярость вперемешку с затаенным страхом, что кровь застывала в жилах.
Глава XVI. ЖЕЛЕЗНОЕ АЛИБИ
Ох, Сэмми, Сэмми, где ж алиби-то взять?
Ч. Диккенс, " Записки Пиквикского клуба"
Мисс Уиттейкер и младшая мисс Файндлейтер вернулись из поездки, и мисс Климпсон тут же пригласила Веру на чай. Письмо лорда Питера с наставлениями и указаниями его верная ищейка хранила, как талисман, запрятав глубоко в кармане юбки.
По правде говоря, Вера заинтересовала мисс Климпсон. Глупые восторженные излияния, бездумное повторение школьных штампов - все это было знакомо умудренной опытом старой деве. "В общем-то, понятно, - размышляла мисс Климпсон, - провинция, скука, серость, однообразие. А в девочке жизнь бьет ключом". Кроме того, она считала, что Вера попросту угодила в сети, расставленные коварной и надменной Мэри Уиттейкер. "Вот если бы она влюбилась в приятного молодого человека, - мечтала мисс Климпсон, - глядишь, избежала бы такой участи. Школь-нице-то еще простительно быть немного schmarmerisch , но ведь ей двадцать два года… А этой Уиттейкер только того и надо, чтоб ею восхищались да были на побегушках. Вот она Веру и поощряет. И чем глупей подруга выглядит, тем лучше: чтоб самой выиграть от сравнения. Уж если Уиттейкер надумает выйти замуж - так только за какого-нибудь слизняка". (Буйному воображению мисс Климпсон тут же представился блондинистый слизняк с брюшком, который знай себе долдонит: "Я посоветуюсь с женой".) Мисс Климпсон всегда недоумевала, зачем Всевышнему понадобилось создавать таких мужчин. По ее мнению, мужчина всегда должен следовать своей воле - какой бы глупой или даже злобной она ни была. Мисс Климпсон обладала исключительно женственной душой, а в старых девах осталась по стечению обстоятельств - никак не по призванию. "Но Мэри, - продолжала размышлять она, - не из тех, кто рвется замуж. Женщина она от природы деловая, имеет профессию - которую, кстати, бросила. Почему, интересно? То ли слишком много сострадания к людям требуется, то ли от врача зависеть не хочет. Мэри у нас подчиняться не любит, предпочитает сама командовать - пусть даже цыплятами. "Лучше править в аду, чем прислуживать в раю" . Господи! Ой, что ж это я - с Сатаной сравниваю? В поэзии еще куда ни шло… Но как бы там ни было, а Мэри Уиттейкер плохо влияет на Веру - в этом я уверена".
Гостья мисс Климпсон жаждала поведать о месяце, проведенном в глуши. Первые несколько дней они переезжали с места на место, а потом прослышали, что недалеко от Орпингтона в Кенте продается прекрасная ферма. Поехали туда, узнали, что до продажи еще две недели, решили, что неразумно покупать, не наведя справок, тогда - о, это было величайшее везение! - неподалеку сдавался очаровательный коттедж с мебелью, и они его сняли. Мэри разузнавала, выгодно ли заниматься птицеводством в тех краях; они жили вдвоем, вели хозяйство. О, как это было чудесно - вдали от здешних глупцов!
- Я, конечно, не вас имею в виду, мисс Климпсон. Вы приехали из Лондона, у вас широкий кругозор. Но я не переношу этих ужасных лихемптонцев - и Мэри от них тошнит.
- Это, конечно, замечательно, - согласилась мисс Климпсон, - освободиться от гнета условностей, особенно когда вокруг царит дух добра.
- О да, разумеется, нас с Мэри водой не разольешь, хотя, конечно, она намного умнее меня. Мы уже решили, что купим эту ферму и будем вместе вести хозяйство. Здорово, правда?
- А вам не будет… одиноко - все-таки две девушки?.. Не забудь, здесь ты привыкла бывать в обществе, играть в теннис, встречаться с молодыми людьми. Тебе будет этого не хватать.
- Да что вы! Если бы вы знали, насколько все эти юнцы глупы! Нет, мне с мужчинами неинтересно, - мисс Файндлейтер тряхнула головкой, - у них же ни одной своей мысли! А как они смотрят на женщин? Как на игрушку или на котенка! Да разве одна такая женщина, как Мэри, не стоит сотни мужчин? Тут на днях этот Маркхем разглагольствовал о политике с мистером Тредголдом. Никто словечка не мог вставить. А потом вдруг спохватился и говорит, да еще так снисходительно: "Боюсь, наш разговор вам скучен, мисс Уиттейкер?" А Мэри в своей обычной манере - так тихо, спокойно - говорит: "Зато тема интересна, мистер Маркхем". Так он даже не понял ее слов и отвечает: "Дамы обычно не интересуются политикой, но, возможно, вы из тех молодых особ, которые требуют себе избирательных прав". Дамы, видите ли! Почему мужчины становятся так невыносимы, когда говорят о женщинах?
- Наверно потому, что в чем-то завидуют женщинам, - задумчиво произнесла мисс Климпсон. - А зависть делает людей сварливыми и дурными. Когда очень хочется кого-то презирать, а не за что, начинаешь в разговоре преувеличивать собственное презрение. Именно поэтому, дорогая моя, я очень стараюсь не высмеивать мужчин - хотя временами ой как стоит! Но ведь тогда про меня скажут - злобная старая дева, разве нет?
- Ну я - то в любом случае собираюсь остаться старой девой, - заявила мисс Файндлейтер. - Мы с Мэри уже договорились. Нас интересуют явления жизни, а не мужчины.
- Вы правильно сделали, что решили сначала попробовать пожить вместе и посмотреть, как получится, - сказала мисс Климпсон. - Месяц - прекрасный испытательный срок. Вам кто-нибудь помогал по хозяйству?
- Никто. Мы все делали сами. Я хорошо мою полы, разжигаю камин, протираю мебель. А Мэри великолепно готовит. Это вам не дома, когда слуги вечно болтаются под ногами и не дают житья. Конечно, в коттедже были все удобства, все необходимое… Владельцы, кажется, из театральных кругов или что-то в этом роде.
- А как вы проводили свободное время?
- О-о, катались на машине, любовались окрестностями, ходили на рынки. Рынки - это так интересно. Смешные старые фермеры, всякие разные люди. Конечно, я и раньше бывала на рынках, но Мэри - рядом с ней обычная прогулка превращается в настоящее приключение. К тому же нам самим придется иметь дело с рынком, так что мы прислушивались к разговорам, приценивались.
- А в Город не ездили?
- Нет.
- Что так? Я думала, вы воспользуетесь случаем, чтобы немного развлечься.
- Мэри ненавидит Город.
- Но мне казалось, что ты его любишь. Тебе же нравилось туда ездить.
- Сейчас уже нет. Раньше мне и правда казалось, что я люблю новые впечатления, но теперь понимаю, что развлечься тянет от душевной опустошенности, когда нет цели в жизни. Развлечения - это пустое.
У мисс Файндлейтер был вид разочарованного, уставшего от жизни повесы, который посрывал все цветы удовольствий, а потом обнаружил, что они увяли. Мисс Климпсон прекрасно справлялась с ролью наперсницы - слушая Верины откровения, она даже не улыбнулась.
- Так, значит, вы все время были вдвоем?
- Каждую минуту. И ни капельки друг другу не наскучили.
- Следовательно, эксперимент удался, - сказала мисс Клим-псон. - Но если вы поселитесь вместе насовсем, вам все же следует давать друг другу передышку. Смена впечатлений идет на пользу. Самая счастливая дружба угасает, если люди слишком часто видятся. Тому сотни примеров.
- Тогда это не настоящая дружба, - категорично заявила девушка.
- Послушайся совета старой женщины, - настаивала мисс Климпсон. - Не стоит все время ходить в одной упряжке. Допустим, мисс Уиттейкер захочет на денек съездить в Лондон - скажем, повидаться с друзьями. Ты должна отнестись к этому с пониманием.
- Конечно, я не буду возражать. Я ведь и не… - она спохватилась, - я хочу сказать, что и Мэри наверняка будет меня отпускать, и я ее тоже.
- Вот и правильно, - одобрила мисс Климпсон. - Чем дольше я живу на свете, моя дорогая, тем больше убеждаюсь: ревность
- самое порочное чувство. Недаром в Библии про нее сказано: "Люта, как преисподняя, ревность" . И это действительно так. Полное доверие и никакой ревности - тогда у вас жизнь сложится хорошо.
- Конечно. Но в то же время очень неприятно, когда твой друг дружит еще с кем-нибудь. Вроде как место, по праву принадлежащее тебе, занято другим. Мисс Климпсон, дружба - это когда один на один, правда ведь?
- В идеале, наверно, - задумчиво ответила мисс Климпсон.
- Но идеальная дружба - это большая редкость, я имею в виду женщин. Мне, например, ни разу такая не встречалась. У мужчин по-другому, у них бывает. Возможно, потому что у мужчин много других интересов, кроме дружбы.
- Мужская дружба? Как же, слышали! Да у них в большинстве случаев никакой дружбы и нет. Разве это дружба, когда люди разъезжаются, годами не видятся, ничего друг другу не рассказывают. Мы с Мэри, например, делимся абсолютно всем - мыслями, наблюдениями, переживаниями. А мужчины? Да им достаточно считать друг друга хорошими парнями, а на сокровенное плевать!
- Возможно, именно поэтому их дружба длится годами, - заметила мисс Климпсон. - Мужчины не так требовательны в мелочах.
- Но великая дружба всегда требовательна! - горячо воскликнула мисс Файндлейтер. - Она должна заполнять всю жизнь. Удивительно, насколько она украшает и возвышает все мысли и чувства. Вместо того чтобы сосредоточиться на самом себе, всецело посвящаешь себя другому человеку. Он для тебя - все!.. Ты готов умереть ради него! Не это ли называется христианской любовью?
- Право, не знаю, - ответила мисс Климпсон. - Мне довелось однажды прослушать проповедь замечательного священника, который сказал, что если утратить бдительность, то самозабвенная любовь к человеку легко может перерасти в идолопоклонство, в сотворение себе кумира. Он сказал, что известная строчка Мильтона о Еве, что он для Бога, она - для Бога в нем, противоречит католической доктрине. Во всем следует соблюдать меру, и вряд ли стоит смотреть на мир глазами другого человека.
- Да, Бог, конечно, важнее, - без особого пыла согласилась мисс Файндлейтер. - Но если дружба взаимна - а только о такой дружбе стоит говорить - и если она бескорыстна с обеих сторон, разве это не прекрасно?
- Любовь всегда прекрасна, если это та любовь, - согласилась мисс Климпсон. - Но она не должна превратиться в собственничество, а к этому себя надо приучать. - Мисс Климпсон на секунду заколебалась, а потом храбро бросилась в бой. - Но все же, моя дорогая, не могу избавиться от чувства, что такая любовь более естественна между мужчиной и женщиной, нежели между людьми одного пола. Это., в каком-то смысле… противоречит природе. А привязанность мужчины и женщины… э-э-э… в конечном счете более плодотворна (здесь мисс Климпсон немножко слукавила), и… и я уверена, что когда тебе встретится твой мужчина…
- Не хочу слышать о мужчинах! - сердито воскликнула мисс Файндлейтер. - Ненавижу эти разговоры! Чувствуешь себя, как корова на ярмарке. Я смотрю, вас тут обработали за эти Дни.
Мисс Климпсон пришлось признать, что в своей искренности она перегнула палку и нанесла ущерб профессиональным интересам. Дальнейшие расспросы стали бессмысленны, Вера замкнулась, оставалось только сменить тему. Но ответ на вопрос лорда Питера она получила: кто бы ни была та женщина в Ливерпуле, которую заметила на вокзале миссис Кроппер, - это не могла быть Мэри Уиттейкер. Преданность Веры Файндлейтер, ходившей за подругой по пятам, служила тому надежной гарантией.
Глава XVII. ИСТОРИЯ СЕЛЬСКОГО АДВОКАТА
И тот, кто дает нам в эти дни новых господ, - может дать и новые законы.
Дж. Уивер
Письмо мистера Пробина, адвоката в отставке, вилла "Бьянка", Фьеэоле
мистеру Мерблзу, адвокату, Степл-Инн
(лично и строго секретно).
"Уважаемый сэр!
Меня весьма заинтересовало Ваше письмо относительно смерти мисс Агаты Досон. Постараюсь ответить на Ваши вопросы как можно короче, рассчитывая, разумеется, что вся информация о делах моей бывшей клиентки будет расценена как сугубо конфиденциальная, то есть не станет известна никому, кроме того офицера полиции, о котором Вы упомянули в связи с этим делом.
Вы просите сообщить: 1) знала ли мисс Досон, что скоро выйдет новый закон и ей необходимо составить завещание, иначе мисс Мэри Уиттейкер может не получить наследства; 2) настаивал ли я на составлении завещания, и каков был ответ мисс Агаты Досон; 3) сообщил ли я мисс Мэри Уиттейкер, в каком положении она может оказаться, если ее двоюродная бабушка скончается после 31 декабря 1925 г.
Весной 1925 года один мой ученый друг обратил мое внимание на некоторые формулировки нового закона, позволявшие двоякое толкование. Особенно это касалось понятия "прямой наследник". Я не замедлил просмотреть дела своих клиентов, чтобы принять необходимые меры в каждом конкретном случае во избежание недоразумений и тяжб, могущих возникнуть при отсутствии завещания. И мне бросилось в глаза, что права мисс Уиттейкер на имущество мисс Досон целиком и полностью зависят от толкования вышеуказанного понятия. Я знал также, что мисс Досон категорически возражает против завещания в силу тех предубеждений, с которыми нам часто приходится сталкиваться в нашей профессии. Тем не менее я счел своим долгом разъяснить ей возникшую ситуацию и по возможности добиться, чтобы завещание было составлено. С этой целью я отправился в Лихемптон и изложил ей суть дела. Это было 14 марта или… не помню точной даты, но где-то в тех числах.
К несчастью, я застал мисс Досон в самом неподходящем настроении для осуществления моих планов: ее сопротивление "несносной мысли" достигло апогея. Врач сообщил ей, что в течение ближайших недель необходимо прооперироваться, и я не мог выбрать более неудачного момента для разговора о "распоряжениях в случае смерти". Она отвергала любую попытку обсуждения этой темы, заявляя, что против нее организован заговор, чтобы свести ее в могилу и запугать ножом хирурга. Выяснилось, что врач крайне бестактно обсуждал с ней подобную возможность перед началом предыдущей операции и перепугал ее еще тогда. Но она выжила в тот раз и собирается выжить в этот, если только ей не будут трепать нервы.
Разумеется, случись ей умереть во время операции, то проблема решилась бы сама собой и необходимость в завещании просто отпала бы. Это я постарался ей разъяснить, подчеркнув, что именно потому и беспокоюсь о завещании, что совершенно уверен в ее добром здравии после операции. Я снова повторил положения нового закона, пытаясь довести их до ее понимания. Я старался как мог. Но она заявила, что в таком случае вообще не понимает, к чему весь разговор, если до выхода нового закона еще уйма времени.
Выяснилось, что этот идиот врач, как и вся их братия, ни в какую не хотел объяснить ей, чем она больна, и мисс Досон была свято уверена, что операция продлит ей жизнь лет на сто. Когда же я продолжал настаивать: мол, мы, служители закона, любим, чтобы все бумаги были в порядке - просто так, на всякий случай, - она вышла из себя и практически указала мне на дверь. Несколько дней спустя я получил письмо, в котором она обвиняла меня в непозволительной дерзости и писала, что не может доверять человеку, который обращается с ней столь возмутительно и грубо. По ее требованию я передал дела мистеру Ходжсону в Лихемптоне и с тех пор не видел никого из членов семьи.
Таким образом, я ответил на первые два вопроса. Что касается третьего, то я, разумеется, не счел возможным сообщить мисс Уиттейкер, что она получит наследство лишь в двух случаях: если мисс Досон умрет до 31 декабря двадцать пятого года или если она все-таки составит завещание. Хотя мисс Уиттейкер производит впечатление человека вполне достойного, но я всегда считал в корне неправильным сообщать клиентам, что они могут выиграть от смерти кого-то из близких. В результате нелепой случайности наследники оказываются в двусмысленном положении: допустим, произошел несчастный случай, а потом выясняется, что о своей выгоде они знали заранее, начинаются разговоры… словом, их интересы страдают. Самое большее, что я счел себя вправе сказать, - это чтобы меня немедленно нашли, если я буду нужен мисс Досон. Разумеется, сложив полномочия, я уже не мог ни на что повлиять.