- Несомненно. Однако быстро съехала, как я вскоре узнал. Дело в том, что спустя две недели мне сказали, что в Голдерз-Грин освободился дом. По правде говоря, он принадлежал моему клиенту, потому-то я и оказался в курсе. Памятуя о своем обещании, я тут же написал мисс Грант и, не получив ответа, начал наводить справки в "Певерил". Выяснилось, что она съехала на следующий же день после нашей встречи, не оставив адреса. В книге регистрации постояльцев значилось просто: "постоянное место жительства - Манчестер". Я почувствовал некоторое разочарование, но вскоре выбросил эту историю из головы.
Примерно через месяц - 26 января, чтобы быть точным, - я сидел дома и читал книгу, собираясь вскоре лечь спать. Моя квартира… вернее, это не квартира, а небольшой дом на две семьи, где я занимаю второй этаж. Соседи с первого этажа ненадолго уехали, и я был в доме совершенно один: прислуга приходит днем. Зазвонил телефон. Я взглянул на часы - было без четверти одиннадцать. Умоляющий женский голос в трубке просил меня приехать в Хемпстед-Хит, чтобы составить завещание, так как кто-то при смерти.
- Вы узнали голос?
- Нет. Видимо, звонила служанка - я так решил, потому что говорили на кокни . Я спросил, нельзя ли подождать до завтра, но она настаивала, говоря, что завтра может быть слишком поздно. Я был в крайнем раздражении, но все равно собрался и поехал. Ночь была препаршивая: холод, туман. Мне повезло: я практически тут же поймал такси. До места мы добрались не сразу, порядком проплутав в темноте. Дом стоял на отшибе, к нему даже подъезда не было. Я оставил машину у дороги, ярдах в двухстах от дома, договорившись с шофером, что он меня дождется: вряд ли я бы нашел другое такси на этом краю света да еще в такую поздноту. Таксист сперва поартачился, но все-таки обещал подождать, просил только не засиживаться.
Я стал пробираться к дому. Поначалу мне показалось, что он необитаем, но потом я разглядел тусклый свет в одной из комнат первого этажа и позвонил в дверь. Ответа не было, хотя трель разлилась по всему дому. Я снова позвонил, а потом начал стучать. Ответа по-прежнему не было. Я уже продрог до костей и зажег спичку, чтобы проверить, тот ли номер. И тут увидел, что дверь не заперта.
Я решил, что служанка не может отойти от больной и что ей, возможно, нужна моя помощь. Поэтому я толкнул дверь и вошел.
В холле была кромешная тьма, и я споткнулся о галошницу. Мне показалось, что я слышу слабый голос или стон, и, когда глаза привыкли к темноте, я двинулся дальше, к тусклой полоске света, падавшей из приоткрытой двери слева.
- Та самая комната, которую вы заметили раньше?
- Думаю, да. Я громко спросил: "Можно войти?" - и тихий голос отозвался: "Да, пожалуйста". Я распахнул дверь и оказался, судя по мебели, в гостиной. В углу стояла кушетка, наскоро застеленная. На ней лежала женщина. И никого рядом.
Электричества не было. Керосиновая лампа на столе с зеленым абажуром, чтобы свет не беспокоил больную, да еле теплившийся огонь в камине - вот и все освещение. Я с трудом мог разглядеть женщину, но заметил, что голова и лицо перебинтованы. Я потянулся к выключателю, но она тут же вмешалась.
- Не надо включать свет!
- Постойте, постойте. А как она могла увидеть, что вы делаете?
- Знаете ли, - сказал Тригг, - тут вообще все странно. Она заговорила, когда я уже повернул выключатель, но свет все равно не зажегся.
- Вот как?
- Да. Пробки либо перегорели, либо их заранее выкрутили. Но я не стал заострять на этом внимание, а просто подошел к ней.
- Вы адвокат? - спросила она полушепотом.
- Да, - ответил я. - Чем могу быть полезен?
- О-о, со мной произошла ужасная история, - сказала она. - Я долго не протяну, но завещание оставить успею.
Я спросил, кто за ней ухаживает.
- Служанка, - поспешно ответила больная. - Она скоро вернется - пошла за доктором.
- Не проще ли было вызвать доктора по телефону? - спросил я. - Вам нельзя оставаться одной.
- Она не смогла дозвониться. Давайте не терять времени - займемся завещанием, а служанка как раз подойдет.
Голос у нее прерывался, и я почел за лучшее не спорить, чтобы не вызывать раздражения. Придвинув стул ближе к свету, я расположился за столом, достал ручку, бланк завещания и сказал, что готов записывать ее распоряжения.
Она попросила налить ей немного бренди и разбавить водой. Графин и бренди стояли на столе, я поставил стакан так, чтобы ей было удобно дотянуться, она отпила глоток и немного ожила. С ее позволения я тоже налил себе бренди: мне хотелось согреться - мало того, что на улице было мерзко, еще в комнате стоял такой холод, что Зуб на зуб не попадал. Я поискал уголь, чтобы подбросить в камин, но не нашел.
- Занятно, - пробормортал Паркер. - Наводит на размышления.
- Да, меня это тоже удивило. И не только это. Однако я сказал, что готов начать.
- Вы, наверно, думаете, что я немного не в себе, - заговорила она. - Удар по голове и тому подобное. Уверяю вас, вы ошибаетесь. Я в своем уме, и денег ему не видать.
Я спросил, кто ее ударил.
- Муж. Думает, я уже на том свете. Но я еще на этом, и пробуду здесь ровно столько, сколько нужно, чтобы оставить его без гроша.
Назвавшись миссис Марион Мед, она сказала, что хочет оставить около десяти тысяч фунтов дочери и трем-четырем сестрам. Завещание было запутанным, с массой оговорок и примечаний, не оставляющих отцу доступа к деньгам дочери.
- Вы записали имена и адреса тех, кого она упоминала? - спросил Паркер.
- Конечно. Но как вы дальше увидите, мне это ничего не дало. Завещательница действительно была в здравом уме, ее распоряжения были разумны, хоть она и шепотом говорила и выглядела вконец ослабевшей. Только про выключатель сказала громко, даже резко.
Наконец я покончил с записями и приступил к их обработке, чтобы придать вид юридического документа. Служанка все не возвращалась, я уже стал по-настоящему беспокоиться. К тому же меня неодолимо клонило в сон - то ли от холода, то ли потому, что в это время я привык ложиться, то ли… то ли еще по какой-то причине. Я налил себе еще бренди и начал переписывать начисто.
Закончив, я спросил:
- Как вы собираетесь подписывать? Нужен еще один свидетель, иначе завещание не будет иметь силы.
- Служанка должна прийти с минуты на минуту. Не представляю, куда она запропастилась.
- Может, заблудилась в тумане, - предположил я. - Но я подожду - грех оставлять вас одну.
Она поблагодарила слабым голосом, и некоторое время мы просидели молча. Ситуация становилась все более зловещей: больная тяжело дышала, постанывала, а мое желание спать усиливалось с каждой минутой и выходило за рамки объяснимого.
Вдруг меня осенило - несмотря на полуобморочное состояние и полную неспособность думать, - что самое разумное - это позвать таксиста (если он, конечно, еще ждет). Он засвидетельствует завещание, а потом мы съездим за доктором. Я сидел, сонно обдумывая эту мысль и собираясь с силами, чтобы заговорить. Казалось, что-то тяжелое наваливается на меня, давит и мешает пошевелиться. Любое движение было выше моих сил.
И тут случилось такое, от чего я мгновенно пришел в себя. Миссис Мед повернулась, приподнялась и уставилась на меня в упор. Чтобы лучше разглядеть в свете тусклой лампы, она оперлась обеими руками о край стола. Я увидел, что на левой руке нет обручального кольца. Это было полной неожиданностью. А потом я увидел еще кое-что.
Основания пальцев правой руки пересекал странного вида шрам - след от пилы или что-то в этом роде.
Паркер выпрямился.
- Интересно, правда? - сказал мистер Тригг. - Я был ошарашен. Хотя это не совсем точно: в том полубессознательном состоянии у меня возникло ощущение полного кошмара. Я резко поднял голову, и больная тут же откинулась на подушки.
И в этот момент раздался звонок.
- Служанка?
- Нет. Благодарение Богу, это был мой таксист - ему надоело здать. Я подумал - точно не могу сказать, что именно я тогда подумал, - но он меня растормошил. Я то ли вскрикнул, то ли громко вздохнул, и парень вошел - к счастью, я оставил дверь открытой. Собравшись с силами, я попросил его засвидетельствовать завещание. Видок у меня был тот еще, язык заплетался - помню, он весьма подозрительно переводил взгляд с меня на бутылку. Но завещание подписал - сначала миссис Мед, потом он. У нее рука дрожала, она даже не привстала, писала лежа. "Что теперь, сэр?" - спросил шофер. Я чувствовал себя уже настолько разбитым, что смог только пролепетать: "Отвезите меня домой". Он посмотрел на миссис Мед, потом на меня и спросил: "А как быть с дамой, сэр?" "Найдите доктора, но сначала отвезите меня".
Когда мы выходили, я уже попросту висел на нем. Он что-то бормотал насчет подозрительно накачавшихся субъектов. Дороги я не помню. Очнулся дома, в собственной постели, и увидел рядом одного из наших местных врачей.
Боюсь, я утомил вас подробностями, мистер Паркер. Словом, таксист оказался парнем с головой и очень порядочным человеком. Обнаружив к концу поездки, что я без сознания, он порылся в моих карманах и нашел визитную карточку и ключ. Привез домой, отнес наверх и вызвал врача, посчитав, что для пьяного я выгляжу странновато.
Врач сказал, что мне ввели значительную дозу веронала или похожего наркотика. Если меня хотели убить, то доза, к счастью, оказалась недостаточной. Мы с ним провели тщательный анализ и пришли к выводу, что я получил не меньше 30 гран этой дряни. Этот наркотик практически не прослеживается при анализе, так что доктор пришел к выводу, что это все-таки веронал, изучив побочные явления. В бренди, без сомнения, было снотворное.
На следующий день мы с врачом помчались к тому дому. Он был заперт, а молочник сказал, что жильцы уехали неделю назад и вернутся дней через десять. Мы к ним потом приехали. Они оказались милыми приятными людьми, понятия не имели, что произошло в их отсутствие, сказали, что уезжают довольно часто и никогда не ставят дом на охрану. Хозяин немедленно обошел весь дом и сообщил, что ничего не украдено, только израсходован остаток угля в гостиной и видно, что парой простыней и подушками пользовались. Кладовку, где хранился уголь и находился рубильник, они перед отъездом заперли - хоть на это ума хватило, - таким образом, вполне объяснялось отсутствие света в комнате и адский холод. Таинственная посетительница проникла в дом через смежную с кухней комнату, где хранилась провизия, открыв ножом оконную задвижку - особого труда это не составило, так как задвижки были скорее декоративными. А лампу, графин и бренди принесла с собой. Дерзко, конечно, но вполне выполнимо.
Как вы понимаете, ни о миссис Мед, ни о мисс Грант никто и слыхом не слыхивал; жильцы не хотели тратиться на судебное разбирательство - в конце концов стоимость израсходованного угля не превышала шиллинга; а я… я тоже решил не возбуждать дела - меня ведь не убили. Происшествие не из приятных, но я предпочел о нем забыть.
- Да уж, приятного мало. А мисс Грант больше не звонила?
- Почему же, звонила. Даже два раза. Месяца через три после того случая, и - две недели назад. Предлагала встретиться. Можете считать меня трусом, мистер Паркер, но я отказался. Не вполне понимаю, чего ждать. У меня есть собственная версия: возможно, она хотела заманить меня в ловушку, чтобы я провел ночь в том доме, а потом начать шантажировать. Другого объяснения снотворному я не нахожу. Но решив, что береженого Бог бережет, я дал распоряжения своим сотрудникам и экономке, что, если мисс Грант позвонит - я уехал и неизвестно, когда вернусь.
- Да-а-а. Как по-вашему, она знает, что вы заметили шрам?
- Вряд ли. Иначе не стала бы звонить потом под собственным именем.
- Вы правы. Что ж, мистер Тригг, благодарю за информацию, она может оказаться очень ценной. И если мисс Грант снова позвонит - кстати, откуда она звонила?
- Из будок. Телефонисты обычно сообщают, когда звонок идет из городского автомата. Но я не пытался установить, из какого именно.
- Да, конечно, зачем. Итак, если она снова позвонит, назначьте ей встречу и немедленно позвоните мне. Прямо в Скотланд-Ярд. Меня разыщут.
Мистер Тригг обещал выполнить просьбу, и Паркер откланялся.
"Теперь нам известно, - размышлял Паркер по дороге домой, - что некая дама (весьма неразборчивая в средствах) наводила справки о правах внучатых племянниц в 1925 году. Надо написать мисс Климпсон - пусть посмотрит, есть ли у мисс Уиттейкер шрам на правой руке. И тогда решим, продолжать ли охоту на адвокатов".
Душные улицы уже не казались смертельно душными, настроение улучшилось, результаты разговора обнадеживали, и Паркер дошел до того, что благодушно подарил уличному попрошайке свою сигаретную карточку .
Ч а с т ь III. МЕДИКО-ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
И вроде преступленья нет,
Но что-то изменяется в основе -
И преступленьем явится на свет…
Э. Б. Браунинг, "Аврора Ли"
Глава XIX. ВСЕ РАЗЪЕХАЛИСЬ
Добро и Зло рождаются в помыслах.
Эпиктет
- Надеюсь, ты не будешь спорить, что со всеми, кто может что-либо рассказать о последних днях Агаты Досон, происходят самые невероятные вещи, - сказал Уимзи. - Берта Гоутубед умирает при крайне подозрительных обстоятельствах. Ее сестра видит - или почти уверена, что видит, - мисс Уиттейкер, играющую в прятки в ливерпульских доках. Мистер Тригг попадает в какой-то сомнительный дом, где его пытаются отравить. Не удивился бы, случись что-нибудь с мистером Пробином, если бы он не уехал из Англии.
- Я не собираюсь спорить, - ответил Паркер. - Просто хочу напомнить, что в тот месяц, когда в семье Гоутубедов произошло несчастье, предмет твоих подозрений находился в Кенте под бдительным оком мисс Файндлейтер.
- Крою твое возражение письмом мисс Климпсон, - парировал Уимзи. - Не буду забивать тебе голову всякой всячиной, которой пестрит это письмо, но среди прочего она сообщает, что на правой руке мисс Уиттейкер имеется шрам, удивительно похожий на описание мистера Тригга.
- Вот как? Что ж, это, несомненно, указывает на причастность нашей уважаемой наследницы к делу Тригга. Но что касается всего остального - твоей теории, что она пытается убрать всех, кто что-либо знает об Агате Досон, - согласись, работенка не из легких, особенно для женщины, действующей в одиночку. К тому же если следовать твоей теории, то как быть с доктором Карром? Или сестрой Филлитер? А есть еще сестра Форбс, куча приятелей доктора и, наконец, все население Лихемптона! Не слишком ли ты загнул?
- Я думал об этом. Наблюдение, бесспорно, интересное, но вот его-то я могу объяснить. Смотри сам: до сих пор история Агаты Досон ставила перед нами две проблемы - медицинскую и юридическую. Скажем так: мотив преступления и средство убийства, если такие формулировки ближе твоему сердцу. Возможность убить Агату Досон была у двоих: у мисс Уиттейкер и у сестры Форбс. Но что выиграет медсестра от смерти состоятельной пациентки? Ничего. Она только потеряет. Поэтому о сестре Форбс можно забыть.
"Что касается проблемы медицинской, иными словами, средства убийства, - то я в отчаянии, Уотсон (сказал он, и его ястребиные глаза гневно сверкнули из-под полуприкрытых век). Даже я зашел в тупик. Но ненадолго (вскричал он в бурном порыве самоуверенности). Моя Честь (честь - с большой буквы) задета! Но я выведу это Исчадие Ада (большие буквы) на чистую воду! Я сокрушу гробы повапленные , даже если это будет стоить мне жизни! Бурные аплодисменты. Его подбородок скрывается в вороте халата и прижимается к скрипке - верной подруге одиноких часов в ванной…"
Паркер демонстративно раскрыл книгу, которую читал до прихода Уимзи.
- Свистни, когда иссякнешь, - ядовито обронил он.
- Да я только начал. Итак, средство, да, повторяю, средство - это загадка. И убийца в этом уверен. Повышенной смертности среди медиков не наблюдается, следовательно, медицинская проблема нашу леди не волнует. Средство - ее сильная сторона. Да. А вот правовая проблема внушает опасение, поэтому она и торопится заткнуть рот тем, кто может что-то поведать об этой стороне дела.
- Убедительно. К слову сказать, миссис Кроппер благополучно отбыла в Канаду - и никто ей не докучал.
- Естественно. Именно поэтому я и уверен, что в Ливерпуле за ней следили. Заставить миссис Кроппер замолчать имело смысл до того, как она расскажет всю историю. Поэтому-то я и настаивал, чтобы мы ее встретили и проводили до Лондона.
- О Господи, Питер! Даже если мисс Уиттейкер ждала ее у поезда - чего, как мы знаем, она не делала, - то откуда ей было знать, что ты будешь спрашивать об Агате Досон? Ты же не рос у нее на глазах.
- Она могла узнать, кто такой Мерблз - объявление было дано от его имени.
- В таком случае почему она не пыталась убрать Мерблза?
- Мерблза, дружище, на мякине не проведешь - он не назначает встреч незнакомым дамам, не ездит к клиентам, не выходит из дому без сопровождения.
- Я не знал, что он принимает эту историю настолько всерьез.
- Видишь ли, Мерблз немало пожил на этом свете и научился дорожить своей шкурой. А я… Ты не находишь, что мое маленькое приключение на Саут-Одли-стрит удивительно смахивает на историю мистера Тригга?
- Ты имеешь в виду миссис Форрест?
- Да. Тайное свидание. Напитки. Стремление любой ценой оставить на ночь. В сахаре что-то было, Чарлз, - голову даю на отсечение. Что-то такое, чего в сахаре быть не должно, - смотри Справочник Министерства здравоохранения, раздел "Состав пищевых продуктов", параграф "Недопустимые добавки".
- Ты считаешь миссис Форрест сообщницей?