Тем не менее та короткая встреча, очевидно, сказалась на характере записки за подписью самого Кондукиса, которая легла на стол шефа Аллена и содержала просьбу о содействии в обеспечении охраны шекспировской перчатки и документов.
- Он хочет вас, Рори. Разумеется, звание и социальное положение тут ни при чем, - сказал шеф. - Просьба сформулирована очень холодно. Впрочем, не будь её, я все равно послал бы вас, учитывая ваше театральное прошлое и благоговение перед Шекспиром. Эти экспонаты, будь они неладны, похоже, вполне могут навлечь на наши головы Ограбление Века. Посоветуй ему оплатить услуги какой-нибудь фирмы понадёжнее, а нас оставить в покое.
- С удовольствием.
- Не ври. Суперинтендант Аллен наверняка уже сгорает от нетерпения хоть разок взглянуть на эти вещи.
- Зато суперинтендант Аллен вовсе не желает взглянуть ещё раз на Кондукиса.
- Вот как? Разве от него пахнет ещё чем-нибудь, кроме денег?
- Нет, насколько мне известно.
- Что же, в таком случае узнай, когда треклятые объекты собираются перевозить, и позаботься о безопасности. Только никаких сюрпризов! Хватит того, что на нас уже висит Гойя.
В результате этого разговора Аллен оказался в "Дельфине" в девять часов утра в день премьеры.
Перчатку и документы предполагалось разместить в нише, сделанной в стене зрительного зала над лестничной площадкой, которая располагалась тремя ступенями ниже уровня круглого фойе. В нише установили стальной сейф с прозрачной передней стенкой из специального стекла. Дверь сейфа находилась сзади. Она была замаскирована панелью в тон остальной стене. Перед стеклом соорудили скользящие стальные дверцы, которые приводились в движение с помощью рубильника. Когда они открывались, автоматически включалось освещение. Перчатку и документы, таким образом, могли видеть зрители, стоящие на ступеньках, на лестничной площадке и в фойе.
Аллен был более или менее знаком с такими сейфами. Шифр состоял из пяти символов, их комбинация выбиралась заказчиком и основывалась на ключевом слове и очень простом коде. Чаще всего, например, за основу брался алфавит, буквам которого присваивались цифровые значения от 1 до 0 в строгом порядке от "А" до "И", от "И" до "Т", от "У" до "Ь" и любые для "Э", "Ю", "Я". Таким образом, на каждую цифру приходилось не менее чем три буквы. Согласно этой системе, слово "вечер" кодировалось как 36568.
Джереми распорядился обтянуть сейф внутри мягким жёлтым шёлком. На дне стояла чёрная вельветовая подставка с регулируемым наклоном, достаточно большая, чтобы расположить на ней перчатку и два листка. Мистер Джонс каллиграфическим почерком поведал историю этих реликвий и повесил этот собственноручный документ в красивой рамке под нишей. Стальные двери предполагалось открывать только во время представления.
Аллен провёл тщательное обследование, которым остался доволен. В преступном мире не так уж много виртуозов, способных справиться с аналогичным замком. Самая современная система сигнализации гарантировала, что тревога поднимется уже при попытке проникнуть в здание театра. Пока перчатка и документы остаются в "Дельфине", сейф открываться не будет. Стальные двери и подсветка управлялись переключателем, который находился в глубине ниши. Аллен поинтересовался насчёт охраны. Его заверили, что, покуда объекты в театре, на лестничной площадке будет дежурить человек. Ради этого Джоббинс, бывший служащий "Фиппс Браса", был облачён в новую, с иголочки, униформу. Ему поручили дежурить с четырех часов дня до полуночи, после чего его должен был сменять агент службы безопасности, прошедший специальную подготовку. Остаток ночи Джоббинс мог спать в незанятой гримерной, чтобы быть под рукой в случае нужды. Дополнительно нанятый сторож заступал с восьми утра и оставался на посту до четырех, когда снова появлялся Джоббинс. В обязанности Джоббинса входило также включать систему сигнализации, когда он запирал театр после того, как его покинут зрители и актёры.
Когда Перигрин вошёл в свой кабинет, Аллен был уже полностью в курсе дела. Пожимая руку мистеру Джею, он отметил его бледность и чёрные круги под глазами. "Предпремьерная лихорадка", - с жалостью подумал он.
- Мистер Аллен уже ознакомился с принятыми мерами безопасности и нашёл их превосходными, а теперь должен проследить за размещением реликвий, - сказал Моррис. Тут его телефон зазвонил, он извинился и снял трубку.
- Не обращайте на меня внимания, - обратился Аллен к Перигрину. - Ваша крепость, кажется, надёжно защищена, и, если позволите, я хотел бы теперь просто пройтись по этому замечательному театру. Ваши усилия дали потрясающие результаты!
Эти слова настолько не соответствовали представлению Перигрина о полицейских, что Аллен успел дойти до двери, когда растерявшийся директор наконец выдавил из себя:
- Я с удовольствием покажу вам театр, сэр.
- Что вы, что вы. Не стоит затрудняться. У вас наверняка своих дел по горло.
- Вовсе нет. Моррис действительно загружен до предела, а моя беда как раз в том, что мне абсолютно нечем заняться. Я буду счастлив показать вам "Дельфин".
- В таком случае…
Экскурсия была исчерпывающей. Аллен выказывал такой искренний интерес и столько всего знал, что Перигрин просто наслаждался. Незаметно для себя он перевёл разговор на пьесу, её сокровенный смысл и то, как возник замысел при взгляде на перчатку Гамнета Шекспира.
Аллен помнил пункты завещания Вильяма, знал, что одежда досталась Джоан Харт. Перигрин под конец мог бы поклясться, что суперинтендант знает о Шекспире и его пьесах не меньше, чем он сам.
Со своей стороны, Аллену понравился этот звенящий от внутреннего напряжения, интеллигентный, скромный молодой человек. Он надеялся, что тому удалось написать и поставить действительно хорошую пьесу. Аллен задал один-два наводящих вопроса, и, поскольку был специалистом своего дела, Перигрин обрёл в разговоре ту лёгкость, которой не ждал от себя после десятиминутного знакомства. Речь становилась взволнованнее и сбивчивее, а голос выдавал пылкую любовь к "Дельфину".
- Давайте пройдём за сцену. Или нет, подождите секунду. Я сейчас подниму железку, и вы увидите декорации Джереми Джонса к первому акту.
Перигрин оставил Аллена в партере, скрылся за дверью и поднял изящно разрисованный противопожарный занавес. Обратно через эту дверь мистер Джей мчался, как заяц. "Как это называется, нервное перевозбуждение?" - промелькнула шальная мысль. Голова слегка кружилась, предметы перед глазами подрагивали и расплывались.
Уборщицы открыли верхнее окно, и на сцену падал столб солнечного света, в котором плясали мириады пылинок.
- Что случилось? - раздался рядом чей-то непривычный бас. Суперинтендант Аллен быстро спустился по центральному проходу к сцене. Перигрина шатало, хоть он и опирался на перила оркестровой ямы.
- Не… то есть ничего. Просто я вспомнил своё первое посещение "Дельфина".
То ли это воспоминание оказалось чересчур ярким, то ли Перигрин за последнюю неделю слишком мало ел и ещё меньше спал, но ему вдруг стало очень скверно. Аллен и представить себе не мог, чтобы лицо молодого человека могло приобрести такой мертвенно-бледный оттенок. Перигрин опустился на ближайшее сиденье и провёл рукой по губам. Когда он поднял глаза, Аллен уже поднялся на сцену и стоял перед ним. "Как раз там, где была дыра", - подумал Перигрин, а вслух сказал:
- Знаете, прямо под вашими ногами находится каменный колодец с дверью. Люк. Он поднимается и опускается. В него проваливается Арлекин, Тень отца Гамлета и… о. Господи!
- Подождите вставать, посидите немного. Вы совершенно вымотались.
- Думаете? Не знаю. Просто за годы, прошедшие после бомбёжек, этот колодец постепенно заполнился грязной, зловонной жижей, и в одно прекрасное утро я едва не захлебнулся в ней.
Аллен слушал, а Перигрин говорил и говорил. Собственный голос доносился до него словно со стороны. Ему было приятно наконец высказаться, особенно перед этим странным полицейским, и он шаг за шагом описал все события того утра, не упуская ни одной детали.
- Ну вот. До сих пор об этом не знала ни одна живая душа, кроме Джереми Джонса, - закончил Перигрин. - Так что сейчас я, наверное, совершил нечто вроде измены, однако угрызений совести не испытываю. Мне стало гораздо лучше.
- По крайней мере, вы уже не такой зелёный. Вы буквально убили себя этой постановкой.
- Да, так оно обычно и бывает, к сожалению.
- Простите меня. Я не должен был тащить вас за собой по всем лестницам. Где опускается железный занавес? Слева? А, вижу. Сидите, сидите. Я сам. Конечно, это небывалое нарушение устава, но, думаю, ничего страшного не произойдёт.
Противопожарный занавес начал медленно опускаться. Аллен взглянул на часы. Процессия из музея могла прибыть с минуты на минуту.
- Признаюсь, ваше приключение совершенно фантастическое, - сказал он. - Но не будь его, по-видимому, не было бы ни театра, ни вашей пьесы… ни сегодняшней премьеры.
- Да, сегодня премьера. О, Господи!
- Может, вам стоит отправиться домой и отдохнуть пару часов?
- Нет, спасибо. Я совершенно здоров. Извините, что я так глупо повёл себя, да ещё, неизвестно зачем, заставил вас выслушать целую сагу. Надеюсь, вы не расскажете мистеру Кондукису? - добавил Перигрин, ероша свои волосы.
- Гарантирую абсолютное молчание, - улыбнулся Аллен.
- Я просто не в состоянии объяснить, до чего он странный человек.
- Я имел удовольствие встречаться с мистером Кондукисом.
- Как, по-вашему, он сумасшедший? Злодей? Или просто плутократ?
- Я не в силах отнести его к какому-либо типу.
- Когда я спросил, где он нашёл сокровище, он ответил: "на море". Вот так коротко: на море. Это звучит по меньшей мере странно.
- Не на яхте ли "Каллиопа" случайно?
- Яхта… "Каллиопа". Подождите-ка… Что там было с яхтой "Каллиопа"?.. - пробормотал Перигрин. Он пребывал в каком-то оглушённом, словоохотливом и, как ни странно, довольно приятном состоянии, однако не был уверен, что при попытке встать не упадёт от головокружения.
- Яхта "Каллиопа"… - повторил он.
- Это была его личная яхта, которая раскололась пополам и затонула в тумане у мыса Сан-Винценте.
- Вспомнил! Господи Боже… Из фойе раздался гул голосов.
- Похоже, реликвии прибыли, - сказал Аллен. - Вы посидите ещё или пойдёте встречать?
- Пожалуй, пойду.
Когда они с суперинтендантом вышли из зрительного зала, то увидели Эмилию, Джереми Джонса и ассистента из музея, который нёс металлический ящик. Навстречу им по ступенькам сбегал Уинтер Моррис. Все вместе они прошли в директорский кабинет, и процедура вдруг приобрела официально-торжественный характер. Сначала Джереми представил ассистента всем и каждому. Потом ассистент водрузил металлический ящик на стол Перигрина и открыл его.
- Думаю, нам не следует отступать от протокола, - сказал он, оглядев собравшихся и остановив глаза на Перигрине. - Будьте любезны, проверьте содержимое и подтвердите, что приняли его в хорошем состоянии.
- Лучше, если это сделает Джереми, - ответил Перигрин. - Он специалист и, думаю, успел изучить на перчатке каждое пятнышко и каждый стежок.
- Вы правы, - согласился ассистент с теплотой в голосе. - Тогда, мистер Джонс, не будете ли вы…
- С превеликим удовольствием. Джереми достал из металлического ящика шкатулку и положил её на стол.
- Видите, она в пятнах, - прошептал Перигрин Аллену. - В заключении сказано, что пятна оставлены морской водой.
Джереми открыл шкатулку. Его ловкие, жёлтые от никотина пальцы осторожно развернули ткань, и все увидели маленькую морщинистую перчатку и два листочка.
- Вот так, - сказал он. - Надо ли…
- Пожалуйста.
Мистер Джонс с крайней осторожностью извлёк реликвии из шкатулки и положил на стол.
- А теперь разрешите откланяться, - с облегчением в голосе произнёс ассистент. - Мистер Моррис, вот официальное описание. Будьте добры, завизируйте документ вашей подписью.
Пока Моррис читал и расписывался, Перигрин предложил Аллену:
- Подойдите и взгляните.
Приближаясь к столу, Аллен успел отметить, что Перигрин стоит рядом с мисс Эмилией Дюн, что взгляд Джереми Джонса, склонившегося над перчаткой, отсвечивает фанатизмом, что Уинтер Моррис так расправил плечи, будто получил права собственности на реликвию, и что Эмилия Дюн помягчела, когда рядом с ней очутился Перигрин. Затем Аллен тоже склонился над перчаткой и документами, всей душой желая оказаться в одиночестве, потому что в такие моменты бывает слишком много ожиданий и неуместных попыток выдавить из себя соответствующую реакцию, тогда как чувства, вызываемые реликвией, тонки, смутны и не предназначены для афиширования. Не говорить же вслух: "Подумать только, четыре столетия назад живая рука великого поэта пробежала по этому листочку, а перчатка натягивалась и расправлялась на руке больного ребёнка, и некая леди с инициалами М. Э, спустя долгие годы скупо напомнила об этом потомкам". Аллену горячо захотелось, чтобы пьеса Перигрина, как волшебное зеркало, оживила и записочку Шекспира, и перчатку юного Гамнета. Он отыскал взглядом мистера Джея.
- Спасибо, я не надеялся увидеть их так близко.
- Вам ещё следует проследить за их водворением в сейф.
- Если позволите.
Уинтер Моррис засуетился. Джереми, поколебавшись, водрузил сокровище на журнал Перигрина. После короткой дискуссии с ассистентом, который так и не ушёл, по поводу температуры и пожарной безопасности, маленькая процессия двинулась к нише. Джереми нёс журнал.
- Направо, - неизвестно зачем скомандовал Моррис. Панель в стене была раздвинута, открывая доступ к двери сейфа. Джереми выдвинул чёрную вельветовую подставку, бережно уложил на неё перчатку, а по краям - два листочка, пробормотав:
- Надеюсь, ворс достаточно плотный, чтобы они не соскользнули. Поверхность пришлось сделать наклонной для удобства осмотра.
С этими словами он осторожно задвинул подставку на место и спросил:
- Как работают передние двери?
- Рубильник слева, - ответил Моррис, - на стене. Показать?
- Пожалуйста, Уинти.
Моррис запустил пальцы между сейфом и стеной. Включилась подсветка, и стальные панели с тихим шелестом разошлись.
- Ну как?
- Нам же отсюда не видно, Уинти, - отозвался Перигрин. - Давайте выйдем и посмотрим.
- Выходите, выходите, - подхватил Джереми. - Заодно подскажете, увеличивать ли наклон подставки или нет. Посмотрите с разных точек зрения.
- "Три мудреца в одном тазу"? - улыбнулся Аллен. Джереми непонимающе уставился на него, затем тоже улыбнулся:
- Нет, суперинтендант, грозы не будет. Эмилия, дорогая, встаньте, пожалуйста, на пороге, чтобы послужить связной между нами.
- Хорошо.
Мужчины разошлись в разные стороны. Моррис пересёк круглое фойе, Перигрин встал на лестничной площадке, а ассистент спустился на несколько ступенек. Аллен тоже вышел и остановился посередине фойе. Он понимал, что никто из этих людей, исключая, быть может, ассистента, не держится так, как обычно, что все они взвинчены до предела. Премьера есть премьера.
- Наклони побольше, Джер, - раздался голос Перигрина. - И подними их повыше.
Ассистент на лестнице пробормотал что-то неразборчивое.
- Что, что? - закричал Джер.
- Он говорит, что снизу видно плохо, но этого вряд ли удастся избежать, - перевела Эмилия.
- Минуточку… Сейчас… Ах, черт, соскользнули!
- Помочь? - спросила Эмилия.
- Да нет, не надо. Скажи им, пусть стоят, где встали. Аллен подошёл поближе к нише. Джереми Джонс стоял на коленях и осторожно расправлял перчатку и листочки на вельветовой поверхности, затем обречённо пробормотал:
- Я так надеялся обойтись без этого проклятого полиэтилена!
При этом он уже закреплял прозрачную плёнку затянутыми вельветом кнопками, а закончив, вздохнул и аккуратно задвинул подставку внутрь сейфа почти вертикально. Наблюдатели хором издали возглас одобрения.
- Им нравится, - передала Эмилия.
- Закрывать дверь?
- Да.
- Окончательно?
- Уинти говорит, что да.
Джереми закрыл стальную дверь и покрутил замок - Ладно, теперь посмотрим.
Они с Эмилией вышли из ниши.
Аллен выступил из своего укромного уголка, ещё раз открыл панель в стене и взглянул на сейф. Сейф был тщательно заперт. Он закрыл панель, повернулся и обнаружил примерно в тридцати футах мальчика, который наблюдал за ним, засунув руки в карманы. Аллену показалось, что ребёнку лет двенадцать и одет он для своего возраста чересчур модно.
- Привет. Откуда ты взялся?
- Это вас, знаете ли, не касается, - ответил мальчик.
Аллен направился к нему. "Симпатичный большеглазый мальчик, но не очень-то вежливый", - решил он по дороге.
- Можно спросить, на что вы уставились, если это не чересчур грубо? - продолжил ребёнок, тщательно выговаривая слова.
- На тебя, - ответил Аллен.
- Где суперинтендант Аллен? - донёсся с площадки голос Перигрина.
- Здесь! - откликнулся Аллен, поворачиваясь на зов.
- Ой, прошу прощения, - сказал Тревор Вере. - Вы, наверное, тот шпик из Ярда, а я-то уж подумал!.. Манеры у вас…
Аллен вышел в фойе. К компании собравшихся перед перчаткой успели присоединиться Дестини Мейд с Маркусом Найтом. Жёлтый и чёрный фон - геральдические цвета джентльмена из Варвикшира, два пожелтевших листка с выцветшими строчками и маленькая детская перчатка - в освещённом окошке над верхней площадкой лестницы.
Джереми приволок из кабинета свою экспликацию в рамке и торжественно повесил её ниже витрины.
- Великолепно, - сказал ассистент из музея. - Примите мои поздравления, мистер Джонс. Ваша экспозиция безупречна.
Он сунул в нагрудный карман расписку и откланялся.
- Блестяще, Джер, - сказал Перигрин.
В фойе прогулочным шагом вышел Тревор Вере и изящно облокотился на перила.
- А по-моему, любой громила взломает этот ящик с закрытыми глазами. Плёвое дело.
- Что ты тут делаешь, Тревор? - сурово спросил Перигрин. - Тебя не приглашали.
- Я только заглянул за своей корреспонденцией, мистер Джей.
- Почему ты не в школе?
- Ночью у меня был приступ, мистер Джей. В школе понимают.
- Тебе совершенно нечего делать в театре. Ступай домой и отдохни.
- Хорошо, мистер Джей. - Фотогеничное лицо Тревора просияло лукавой улыбкой кумира публики. - Желаю вам, пьесе и всем-всем-всем сказочного успеха. Мамочка тоже желает.
- Спасибо. Поздравления потом. А пока беги. Продолжая улыбаться, Тревор поплыл вникло лестнице.
- Любимая обезьянка, - ядовито пробормотал Джереми.
- Уинти, на улице люди с камерами, - сообщила Эмилия.
- Пресса, - сказал Моррис. - Им нужны снимки людей, разглядывающих реликвию. Дестини и Маркус собираются позировать.
- Что будет совсем не просто среди такого развала, - заметил Найт.
- Сейчас уберут.
- Слушайте, - внезапно встрепенулся Джереми. - Надеюсь, кто-нибудь знает, как обращаться с сейфом? Я ведь его запер.