* * *
- Мне кажется, - сдержанно произнёс мистер Гринслэд, - что тут существует лишь одно возможное объяснение, мой дорогой Аллен. Мальчик, - а по словам Джея, это весьма несимпатичный и непослушный отрок, - так вот, мальчик хлопнул дверью, сделав вид, что ушёл, а сам остался и, каким-то образом узнав комбинацию, выкрал из сейфа содержимое. Он был застигнут на месте преступления Джоббинсом, который заметил его со своего поста на лестничной площадке. Джоббинс бросился за ним, и ребёнок, скорее всего случайно, опрокинул подставку. Бронзовый дельфин раскроил Джоббинсу голову. Перепуганный мальчишка бросился в зрительный зал и побежал по центральному проходу. Однако от ужаса он мчался слишком быстро, споткнулся о перила, схватился за вельветовый поручень, но не удержался и упал в партер. Падая, он выронил подставку вместе с перчаткой и документами.
Мистер Гринслэд широко развёл руки и откинулся на спинку служебного кресла Уинтера Морриса. Щетина на подбородке придавала его облику что-то незнакомое. Перигрин сидел за собственным столом, а Аллен и Фокс в элегантных креслах, предназначенных для посетителей. Было двенадцать минут четвёртого. В воздухе стоял запах моррисовских сигарет и виски.
- Молчите, - отметил мистер Гринслэд, - следовательно, не согласны?
- В качестве теории ваша версия имеет свои привлекательные стороны, - сказал Аллен. - Она аккуратна, проста и означает, что нам остаётся только дождаться, когда мальчик придёт в себя и оправится настолько, чтобы можно было предъявить ему обвинение в непредумышленном убийстве.
- Я не совсем понимаю, - начал было Перигрин и тут же оборвал себя:
- Извините.
- Нет, нет. Продолжайте, - сказал Аллен.
- Я не понимаю, зачем Тревору было выходить вместе с перчаткой и документами в круглое фойе. Джоббинс со своего поста не мог его там не заметить. Почему он не прошёл по ярусу доложи, чтобы спокойно спуститься по лестнице на сцену и исчезнуть из театра через служебную дверь?
- Он мог нарочно показаться, он мог… В общем, я уверен, что ваше возражение легко опровергнуть, - раздражённо произнёс мистер Гринслэд.
- Да, я не учёл одну вещь, - признал Перигрин. - В полночь Джоббинс должен был, как обычно, доложить о состоянии дел в полицию и пожарную охрану. Он всегда звонил по телефону в нижнем фойе.
- Ну вот, - подхватил мистер Гринслэд. - Получается, что мальчишка воспользовался этим шансом. Вы хотите что-то сказать, Аллен?
- Предполагается, что в качестве следователя я должен воздерживаться от любых замечаний, - улыбнулся Аллен, - но, раз уж служащие и посетители театра, а также никудышный Хокинс хором исключают Джея из числа подозреваемых, а вы сами, похоже, находились за тридцать миль…
- Ну, знаете!
- У меня нет причины отказать себе в удовольствии попросить у вас объяснения, каким образом мальчик, сжимающий в руках свою добычу, умудрился нырнуть через перила яруса, стоя к ним лицом, и при этом уцепиться за вельветовый поручень. Учтите, что царапины от ногтей оставлены почти параллельно перилам и обрываются наружу. Сохранился также след обувного крема, словно он уцепился ногой за колонну. Лично я никак не могу увязать это со случайный падением, зато прекрасно - с ударом в челюсть, перелётом через перила с попыткой ухватиться за них, боковым скольжением и срывом. Возражения Джея также небезосновательны. По крайней мере, сразу ответить на них я не могу. Есть и ещё один важный момент. Если мальчик - вор и убийца, то кто снял засов с центральных дверей, кто оставил в замке ключ и захлопнул дверь снаружи?
- А это было сделано?
- Во всяком случае, центральные двери были именно в таком состоянии к моменту приезда полиции.
- Я… я не обратил внимания, - пробормотал Перигрин, проводя рукой по глазам. - Наверное, из-за шока.
- Наверное.
- Джоббинс всегда запирал дверь на засов, когда оставался один в театре, и вешал ключ в уголок за кассой, - медленно произнёс Перигрин. - Мальчик, конечно, не стал бы возиться с дверью. Это просто в голове не укладывается.
- Вот именно, - мягко отозвался Аллен.
- Как вы собираетесь действовать? - поинтересовался мистер Гринслэд.
- Пока слово за обычной рутиной. На подставке или дельфине могут найтись достаточно чёткие отпечатки, хотя лично я склонен думать, что вряд ли. Гораздо интереснее, если их там вообще не окажется, - это послужит косвенным подтверждением версии о предумышленных действиях. Могут быть отпечатки на сейфе, хотя пока сержант Бэйли их не обнаружил. Любопытны кровоподтёки на лице мальчика.
- Он все расскажет, если придёт в сознание, - вмешался Перигрин.
- И не подумает, если виноват, - упрямо покачал головой мистер Гринслэд.
- Сотрясение мозга - это не шутка. Его последствия непредсказуемы, - пожал плечами Аллен. - А тем временем мы, конечно, займёмся членами труппы, обслуживающим персоналом и так далее.
- Займётесь?
- Для начала - их передвижениями. Кстати, тут вы нам можете посодействовать, - Аллен повернулся к Перигрину. - Ведь, насколько я понял, вы с мисс Дюн ушли из театра последними. Правда, некто притаился, дожидаясь этого момента. Помните ли вы, когда, кто и через какую дверь вышел?
- Кажется, да, - сказал Перигрин. Он, как это часто бывает, после эмоциональной встряски впал в состояние лихорадочной активности, которое помнилось ему в связи с генеральной репетицией.
Мистер Джей подробно рассказал о мерах предосторожности, принимаемых после каждого спектакля. Описал, как обслуживающий персонал проверял зрительный зал и помещения за сценой. По мнению Перигрина, никто из публики не мог бы спрятаться в здании.
Затем он дал краткий, но точный отчёт, как рассеивались завсегдатаи гримерных, как Гертруда Брейс с Маркусом Найтом прошли через зрительный зал, чтобы избежать давки, как ушёл - через служебную дверь - Чарльз Рэндом, - и они остались вдвоём с Эмилией.
- Потом, - говорил Перигрин, - появились Дести ни Мейд и Гарри Грав в окружении приятелей. Они собирались отправиться на ужин. Я слышал, как они уходили по переулку от служебной двери и Гарри крикнул, что он что-то там достанет, а Дестини в ответ попросила его не задерживаться. Я как раз выглянул, чтобы узнать, кончился ли дождь, а когда возвращался, мне показалось…
- Да?
- Мне показалось, что приоткрылась проходная дверь, которая ведёт со сцены в зрительный зал. Я уловил это краем глаза. Если не ошибаюсь - а я почти уверен, что не ошибаюсь, - это мог быть противный мальчишка.
- Но самого его вы не видели?
- Нет. Только слышал. - И Перигрин рассказал, почему он вернулся в зал и о чем говорил с Джоббинсом. Аллен попросил повторить ещё раз, чтобы, как он пояснил, ничего не упустить.
- Итак, вы решили, что избавились от мальчика, когда раздалось мяуканье, а потом хлопнула служебная дверь?
- Да. Джоббинс тоже так подумал. Мы попрощались и…
- Да?
- Я вдруг вспомнил… Знаете, что мы сказали друг другу? Я сказал: "Это ваше последнее дежурство", - а он ответил: "Верно. Последний выход в этой роли". Ведь реликвии должны были завтра, то есть уже сегодня, забрать, и Джоббинсу не пришлось бы больше торчать на лестничной площадке.
Гринслэд и Фокс сочувственно откашлялись. Аллен помолчал несколько секунд, потом уточнил:
- Итак, вы попрощались и ушли вместе с мисс Дюн. Через служебную дверь?
- Да.
- Она была заперта? Вам не пришлось отпирать её?
- Нет. Хотя подождите-ка… Кажется, дверь была заперта, но засова точно не было. Хокинс вошёл именно через служебную дверь. У него был ключ. Вообще-то он ответственный человек, из хорошей фирмы, хотя по сегодняшней ночи этого не скажешь. Он вошёл и закрыл дверь на засов.
- Да, по крайней мере, эту деталь удалось из него вытрясти, - сказал Аллен. - Больше вам нечего добавить?
- Нет вроде… Только мне все кажется, что была какая-то мелочь, про которую я забыл…
- А с чем она связана? Не помните?
- Не знаю… По-моему, с мальчишкой…
- Да?
- Кажется, я думал о постановке "Вишнёвого сада"… нет, не помню. Наверное, она не имеет никакого значения.
- Извините, Аллен, что я несколько увожу разговор в сторону, - начал мистер Гринслэд, - но мне необходимо спросить Джея по поводу спектакля. Как происшествие отразится на сезоне? Я незнаком с театральной практикой.
- Театральная практика, - несколько ядовито ответил Перигрин, - редко имеет дело с насильственной смертью.
- Не спорю.
- Но в то же время наше положение обязывает…
- Вот именно. Сезон должен продолжаться.
- Мне кажется, мы могли бы продолжать играть. Во всяком случае, мальчик-дублёр роль знает. Сегодня уже воскресенье… Это даёт нам шанс собраться, если только у полиции нет возражений. - Перигрин вопросительно взглянул на Аллена.
- В настоящий момент мне трудно что-либо обещать, но, думаю, мы закончим в "Дельфине" до вечера понедельника. Конечно, вам нужно знать гораздо раньше. Я бы предложил пока готовиться к спектаклю, а если ситуация неожиданно изменится, мы немедленно сообщим об этом.
- Но… но… лестничная площадка… - вдруг с ужасом припомнил Перигрин. - Её же надо будет…
- Боюсь, нам придётся снять часть ковра, - сказал Аллен. - Мои люди сделают это. Вы сможете чем-то заменить?
- Да, наверное, - пробормотал Перигрин, проводя рукой по лицу. - Да, мы что-нибудь придумаем.
- Мы забрали бронзового дельфина.
- Да? Конечно… Да, - слабо откликнулся Перигрин, а в голове у него простучало: "Господи, только бы не потерять сознание! Ни о чем не думать!"
- Ну, раз тут больше нечего делать… - произнёс мистер Гринслэд и поднялся, - нужно проинформировать мистера Кондукиса…
Он вздохнул и тут же застыл, поражённый внезапной мыслью.
- Пресса! Боже мой, пресса!
- Пресса уже толпится у театра, - мрачно откликнулся Аллен. - Пока мы отделались заявлением, что ночной сторож "Дельфина" погиб в результате несчастного случая, подробности которого ещё не выяснены.
- Надолго не отделаетесь, - проворчал мистер Гринслэд, яростно пытаясь просунуть руку в рукав пальто, затем дал Аллену номер своего телефона, мрачно бросил Перигрину, что будет ждать известий, и откланялся.
- Я вас больше не задерживаю, - сказал Перигрину Аллен, - но мне необходимо поговорить со всеми артистами и служащими театра сегодня же. Вижу, у вас тут есть список с адресами и телефонами. Если никто не откажется, я, пожалуй, вызову всех в "Дельфин". Так будет быстрее, чем таскать их в управление поодиночке.
- Хотите, я сам сообщу им?
- Вы очень любезны, однако лучше сделать это от имени полиции.
- Да. Конечно. Я не подумал.
- Если не трудно, предупредите всех, а мы организуем официальное дознание. Например, сегодня в одиннадцать утра.
- Если можно, мне бы хотелось присутствовать.
- Разумеется. До свидания.
Даже слабая улыбка так сильно изменила лицо суперинтенданта Аллена, что Перигрин с готовностью подал ему на прощание руку и добавил:
- Слава Богу, что среди этого кошмара хоть один раз можно было перевести дух.
- Да?
- Знаете, если бы они пропали, я скорее всего лишился бы разума. Вы… позаботитесь о них?
- Безусловно.
Перигрин ушёл. Аллен неподвижно и молча сидел за столом. Это продолжалось так долго, что Фокс наконец начал ёрзать и покашливать.
Аллен достал из кармана лупу и склонился над реликвиями, исследовал указательный палец перчатки, взглянул на изнанку отворота, швы, буквы ГШ и вышивку на тыльной стороне.
- В чем дело, мистер Аллен? - поинтересовался Фокс. - Что-нибудь не так?
- Увы, дорогой мой Братец Лис. Боюсь, что перевести дух уже никому не удастся. Во всяком случае - Перигрину Джею.
Глава 7
Воскресенье. Первая половина дня
- Я не стал тебя будить, когда пришёл, - сказал Перигрин. - Все равно уже светало. Я просто оставил записку с просьбой разбудить в семь и, как ни странно, заснул. Правда, мне снились кошмары.
Джереми стоял спиной к Перигрину, глядя в окно спальни.
- Это все? - спросил он.
- В каком смысле "все"?
- Больше ничего не случилось?
- Боже, тебе мало?!
- Да нет, я имею в виду только одно: ты хорошо взглянул на перчатку? - спросил Джереми, по-прежнему не поворачиваясь.
- Я видел её собственными глазами. Сержант принёс её Аллену вместе с документами, а потом они лежали на столе Морриса.
- Интересно, не повреждена ли она.
- Не думаю. Пойми, я её не разглядывал. Мне бы этого не позволили. Отпечатки пальцев, понимаешь ли, и все такое. Они прежде всего думают об отпечатках пальцев.
- Как они поступят с реликвиями?
- Не знаю. Наверное, сунут в сейф в Скотленд-Ярде, пока не закончится следствие, а потом вернут Кондукису.
- Кондукису… да.
- Мне нужно встать, Джер. Я должен позвонить Уинти, актёрам, дублёру и узнать о состоянии мальчика. Слушай, ты же знаешь человека, который занимается коврами. Позвони ему домой, нужно срочно заменить два-три квадратных метра коврового покрытия на лестничной площадке. Мы оплатим внеурочные, срочные и все что угодно.
- На площадке?
- Вот именно! - голос Перигрина сорвался. - Ковёр! На площадке! Он там перепачкан мозгами и кровью Джоббинса, ясно?
Джереми посерел.
- Извини. Я сейчас.
С этими словами он вылетел из комнаты.
Перигрин принял душ, побрился, с отвращением затолкал в себя пару яиц под ворчестерским соусом и поплёлся к телефону, который, как назло, здорово гудел и пищал. Было двадцать минут восьмого.
На южном берегу, в Саутвоке, суперинтендант Аллен поручил инспектору Фоксу заниматься рутиной, а сам отправился через Блэкфрирский мост в госпиталь Св. Теренции, где в тяжёлом состоянии лежал Тревор Вере. Рядом с его кроватью сидел констебль, засунув каску под стул и опустив на колени блокнот. Дежурная сестра и хирург проводили Аллена в палату.
- У ребёнка тяжёлое сотрясение мозга, - говорил хирург. - Возможен перелом крестца. Серьёзных повреждений внутренних органов, кажется, нет. Сломаны два ребра и правое бедро. Множественные синяки. Можно сказать, что ему повезло. Падение с высоты двадцати футов обычно обходится значительно дороже.
- А синяк на челюсти?
- Это загадка. На ручку или спинку кресла не похоже. Больше всего он напоминает последствия хорошего хука. Я, правда, не поручусь. Это мнение сэра Джейма - патологоанатома министерства внутренних дел.
- Так, понятно. Думаю, мне не надо спрашивать, когда мальчик придёт в сознание?
- Совершенно верно. Лично я понятия не имею.
- А что он сможет вспомнить? Хирург пожал плечами.
- Типичнейшим следствием сотрясения мозга является полная потеря памяти о событиях, происшедших непосредственно перед несчастным случаем.
- Увы.
- Что? Ах да, конечно. С вашей точки зрения это просто ужасно.
- Вы совершенно правы. Скажите, а можно измерить рост мальчика и длину его рук?
- Его нельзя трогать.
- Понимаю, но одеяло-то снять ненадолго можно? Это действительно очень важно.
Молодой хирург задумался на мгновение, потом кивнул сестре, которая отогнула одеяло и простыни.
- Я вам крайне признателен, - сказал Аллен три минуты спустя, снова прикрыв ребёнка.
- Если это все…
- Да. Ещё раз спасибо. Я больше не буду вас задерживать. Спасибо, сестра. Если позволите, я только обменяюсь парой слов с констеблем.
Констебль отодвинулся подальше от кровати.
- Вы прибыли сюда вместе с машиной "скорой помощи"? Вас скоро сменят. Вам передали инструкции мистера Фокса относительно ногтей мальчика?
- Да, сэр, но уже после того, как его вымыли. Аллен шёпотом ругнулся.
- Но я обратил внимание, сэр, - тут констебль с невозмутимым видом вытащил из кармана сложенную бумажку, - ещё в машине, когда его укрывали одеялом и засовывали под него руки, что ладони немного грязные, как часто бывает у детей, а ногти наманикюрены. А потом разглядел, что два ногтя оборваны, а под другими застряли красные волокна. Я осторожно вычистил их перочинным ножиком.
И он скромно подал бумажку Аллену.
- Как вас зовут? - спросил Аллен.
- Грантли, сэр.
- Вам не надоело ходить в форме?
- Немножко.
- В таком случае, когда надоест окончательно, приходите ко мне.
- Спасибо, сэр.
Тревор Вере вздохнул чуть громче. Аллен посмотрел на его неплотно закрытые глаза с длинными ресницами и по-детски пухлые губы, которые так неприятно ухмылялись в то утро в "Дельфине", и осторожно коснулся лба. Лоб был холодный, влажный от испарины.
- Где его мать?
- Говорят, едет.
- Мне сообщили, что общаться с ней будет непросто. Не оставляйте ребёнка, пока вас не сменят. Если он заговорит, записывайте.
- Меня предупредили, что он вряд ли заговорит.
- Знаю, знаю…
В дверях показалась нянечка.
- Да, да. Я уже ухожу, - сказал Аллен. Он поехал в Скотленд-Ярд, перекусив по дороге яичницей с ветчиной и кофе.
На службе ему сообщили, что прибыл Фокс. Он вошёл в кабинет Аллена, как всегда, рассудительный, солидный и немыслимо опрятный и вкратце доложил, что близких родственников у Джоббинса, по-видимому, не было, однако хозяйка "Друга причала" слышала, как он упоминал о кузене - начальнике шлюза близ Марлоу. Проверили алиби у всего обслуживающего персонала театра, ничего подозрительного не обнаружили. Осмотр здания после спектакля был, похоже, весьма тщательным. В гримерных тоже не обнаружили ничего интересного, за исключением записки Гарри Грава, которую Дестини Мейд беспечно сунула в гримировальную коробочку.
- Весьма откровенная, - чопорно прокомментировал характер записки Фокс.
- В каком плане?
- В плане секса.
- О… Но никакой зацепки для нас?
- Вроде бы нет, мистер Аллен.
- А комната мальчика?
- Он делит её вместе с мистером Чарльзом Рэндомом. Груда комиксов. Нашли закладку на страничке с фигуристой дамочкой по имени Рана, которая на самом деле - вампир. Она разделывает олимпийских атлетов, оставляя на них роспись кровью: "Рана". На паренька это, похоже, сильно подействовало. Слово "Рана" нацарапано красным гримом на зеркалах в комнате и в туалете для зрителей, а также на стекле возле лестницы, по которой спускаются покидающие театр люди.
- Несчастный поросёнок.
- Хозяйка "Друга причала" предрекает, что мальчишка плохо кончит, и на чем свет стоит ругает его мать, которая выступает в кафе со стриптизом, играет там на гитаре. Она через раз забывает брать сына после спектакля, вот парень и болтается по округе, как утверждает миссис Дженси.
- Миссис?
- Дженси. Хозяйка паба. Очень приятная женщина. Блевиты живут не очень далеко оттуда, где-то на задворках Табард-стрит.
- Что-нибудь ещё?
- Да так, ничего особенного. Бэйли обнаружил в гримерных очень неплохие отпечатки, которые теперь позволят определить пальчики практически всех членов труппы. А на подставке скульптуры - какое-то месиво из отпечатков рук публики, наполовину стёртое тряпками уборщиц.
- Для нас ничего интересного?