- Вы покорили его. Вы довольны. Вы знаете о его славе. Вы хотите с его помощью пустить пыль в глаза В.Х. Вы, Марко, словно по принуждению, выходите вперёд и предлагаете свою помощь. Вы не сводите с неё глаз. А вы, Дестини, приближаетесь, пошатываясь, и с улыбкой приникаете к нему, ища поддержки. Он жутко неподвижен. О да, Марко, да. Именно так. Абсолютно прям и неподвижен. Чудесно. Вот теперь, Дестини, все верно. Вы поняли. Все именно так, как надо. Просто прекрасно.
- Я могу сесть, или мне нужно тут же уходить со сцены, пыхтя ему в грудь?
- Посмотри на него. Положись на него целиком, пусть он ведёт тебя. Смейся. Нет, хохотать не нужно. Просто горловой смешок.
- Посексуальнее?
- Да, да! - Перигрин взлохматил обеими руками свои кудри. - Больше секса.
- И я сажусь?
- Да. С его помощью. В центр. Халл выдвигает стул. Чарльз?
- Быть может, чуть влево от центра? - вмешался Марко. - По-моему, Десси так удобнее, а мизансцена получается более завершённой. Смотри, вот я её сажаю… - Найт проделал это с филигранной тонкостью, заняв центр сцены собственной особой.
- Я предпочла бы иное решение, дорогой Марко. Вы не возражаете, Перри, если мы попробуем сделать по-другому? Мне кажется, сцена получается чуть-чуть фальшивой.
Завязалась борьба за выигрышную позицию. Перигрин решил дело в пользу Найта - так действительно получалось лучше. Затем вступили Гертруда, Эмилия, которая была очень мила в роли Джоан Харт, и, наконец, Гарри Грав, давший блистательный набросок характера мистера В.Х. Перигрину даже стало казаться, что он написал не такую уж плохую пьесу и, если чуть-чуть повезёт, ему удастся, пожалуй, создать актёрский ансамбль.
Где-то в середине репетиции мистер Джей засёк в зрительном зале некоего человека. Все актёры были на сцене, логично предположить, что любопытство проявил либо Уинтер Моррис, либо Джереми, который частенько заглядывал сюда, особенно если со сцены доносился голос Дестини.
Весь эпизод прогнали без сучка без задоринки и перешли к более раннему, когда мальчик Гамнет получает на свой одиннадцатый день рождения перчатки, сделанные дедом, и надевает их. В нем участвовали только Эмилия, Маркус и невозможный Тревор. Впрочем, Перигрину при активной помощи Маркуса удалось приглушить резкие всплески откровенного самолюбования юного гения, так что сцена в целом прошла неплохо. Воодушевившись успехом, они сделали перерыв на ленч. Перигрин отвёл Гарри Грава в сторонку и устроил ему выволочку, правда, не слишком суровую. Грав покорно все выслушал и удалился. Перигрин отметил, что Дестини его ждала. Любопытно, куда, в таком случае, девался Маркус Найт со своим правом собственности на ведущую актрису? Загадка объяснилась, когда до мистера Джея донеслась фраза Дестини:
- Дорогой мой, король "Дельфина" пирует с кем-то у Гаррика. Куда мы пойдём?
Новый занавес приспустили, огни рампы выключили. Осветитель и рабочие ушли. Где-то хлопнула служебная дверь.
Перигрин повернулся, чтобы выйти через главный вход…
…и очутился лицом к лицу с мистером Кондукисом.
* * *
Перигрину почудилось, что время повернулось вспять и что зловонные брызги окропляют проход разрушенного театра. Мистер Кондукис был одет в такой же, как тогда, невыносимо элегантный костюм и распространял вокруг себя ту же атмосферу благопристойности. Он, как и прежде, отпрянул назад, словно Перигрин обвинил его в чем-то.
- Я наблюдал за вашей работой, - тихо проговорил мистер Кондукис вместо приветствия. - Мне бы хотелось обсудить с вами один вопрос, если вы располагаете временем. Лучше, наверное, в вашем кабинете?
- Конечно, сэр, - сказал Перигрин. - Я не заметил, как вы вошли. Извините.
Мистер Кондукис никак не прореагировал на его фразу. Он бесстрастно оглядывал зрительный зал, вернувший своё былое великолепие: темно-красный занавес, канделябры, сверкающие позолотой резьбы, ряды бархатных кресел.
- Вы довольны?
- Совершенно. Мы откроемся точно в срок, сэр. Перигрин припомнил, что в их прошлую встречу мистер Кондукис решительно пресекал малейшие попытки следовать за ним, поэтому без церемоний поднялся к своему кабинету, открыл дверь и обнаружил Уинтера Морриса, занятого диктовкой писем. Мистер Джей скорчил сложную, однако достаточно красноречивую рожу, которая заставила Морриса поспешно вскочить на ноги.
Мистер Кондукис вошёл в офис, не глядя ни на кого и ни на что.
- Это наш менеджер, сэр, мистер Уинтер Моррис. Мистер Кондукис.
- А, да. Здравствуйте, - произнёс мистер Кондукис и, не выражая никаких признаков неудовольствия, просто отвернулся.
"Знаешь, старик, - высказался позже Перигрину мистер Моррис, - он вполне мог бы дать мне шанс довериться собственному чутью, а не поворачиваться спиной к самому факту моего присутствия".
Через пару секунд мистер Моррис и секретарша исчезли под предлогом ленча.
- Не желаете ли присесть, сэр?
- Спасибо, нет. Вопрос не займёт много времени. Мне сообщили, что документы и перчатка оказались подлинными.
- Да.
- Замысел вашей пьесы возник на основе этих вещей?
- Да.
- Я обсуждал вопрос рекламы с Гринслэдом и двумя своими знакомыми - лицами довольно сведущими в театральном бизнесе. - Тут мистер Кондукис назвал фамилии двух колоссов мира театра. - Мне кажется, что перчатка, история её обнаружения и так далее, поданные в правильном свете, могут послужить главной темой рекламы.
- Безусловно! - пылко согласился Перигрин.
- Вы тоже так считаете? По-моему, следовало бы рассмотреть возможность синхронных сообщений о новой реликвии и открытии театра, а также возможность демонстрации перчатки и документов в фойе - разумеется, при должном обеспечении их сохранности.
Перигрин, стараясь сохранить вид беспристрастного судьи, высказался в том плане, что, с точки зрения предпремьерной рекламы, такой шаг был бы уникальным. Мистер Кондукис метнул на него свой странный взгляд и быстро отвёл глаза. Перигрин поинтересовался, устраивает ли его то, как обеспечена сохранность сокровища на данный момент. Мистер Кондукис, глядя в стену, прочёл короткую лекцию о стационарных сейфах некой компании, в которой, насколько понял Джей, мистеру Кондукису принадлежит контрольный пакет акций.
- Вашими связями с прессой, полагаю, занимается мистер Конвей Бум, - по-прежнему без всяких оттенков в голосе произнёс мистер Кондукис.
- Да. Его зовут именно так.
Перигрину на миг показалось, что он уловил проблеск сардонической усмешки, но мистер Кондукис просто сказал:
- Я понимаю также, что он достаточно опытен в театральной рекламе, однако предложил мистеру Гринслэду, который весьма озабочен несколько необычной ситуацией, связать мистера Бума с "Мэйтленд Адвертайзинг", которая является одной из моих дочерних компаний. Мистер Бум не возражает.
"Я думаю!" - фыркнул про себя Перигрин.
- Относительно надёжности охраны я советовался с моим знакомым из Скотленд-Ярда, суперинтендантом Алленом.
- О! Да!
- Был затронут также вопрос страховки, поскольку коммерческую стоимость объекта определить невозможно. Меня предупредили, что, как только о существовании данных предметов станет известно, начнётся беспрецедентный ажиотаж. Особенно следует ожидать реакции из США.
Они немного помолчали.
- Мистер Кондукис, - начал Перигрин. - Извините, что я вмешиваюсь не в своё дело, но я просто не могу не задать этот вопрос. Вы… вы собираетесь… одним словом, волнует ли вас сколько-нибудь, останутся документы и перчатка в стране их владельца или нет?
- В моей стране? - уточнил мистер Кондукис, словно сомневался, есть ли у него родина.
- Простите, нет. Я имел в виду первого владельца. И тут Перигрина понесло. Умоляя сохранить эти реликвии, он чувствовал, что не производит ровно никакого впечатления. В сложившейся ситуации явно ощущался налёт чего-то непонятного, вызывающего напряжение.
Мистер Кондукис дождался с непроницаемым лицом конца монолога, затем сказал:
- Это чисто сентиментальный подход к вопросу, который на данный момент является финансовым. Я не могу разбирать его ни с каких иных точек зрения: ни с исторической, ни с романтической, национальной или сентиментальной. Я ничего не понимаю в подобных вещах.
Последнее замечание Перигрин ожидал услышать, но того, что последовало за ним, и представить себе не мог. Потому что мистер Кондукис добавил с едва заметной переменой в голосе:
- Я не люблю светлых перчаток. Просто терпеть не могу.
Перигрину показалось, что лицо этого странного человека исказила гримаса, похожая на страдание. Может, он и впрямь сумасшедший. По крайней мере, с идеей фикс. Мистер Кондукис слегка шевельнулся, показывая, что разговор окончен. Перигрин распахнул перед ним дверь, однако передумал и закрыл снова.
- Ещё один вопрос, сэр. Могу ли я сообщить труппе о перчатке и документах? Видите ли, перчатки, которыми мы станем пользоваться на сцене, будут сделаны декоратором Джереми Джонсом. Он специалист в подобных вещах. Если мы собираемся демонстрировать оригинал в фойе, ему придётся выполнить как можно более точную копию, а для этого сходить в музей и как следует рассмотреть перчатку. Она произведёт на него чрезвычайно сильное впечатление, и я не могу гарантировать, что он сможет сохранить увиденное в полной тайне. Кроме того, сэр, он уже знает о её существовании, поскольку я рассказал об этом в тот день, когда вы мне её показали. Если помните, вы тогда не настаивали на сохранении тайны. О заключении экспертов я не говорил никому, кроме Морриса и Джонса.
- На данном этапе определённая утечка информации, вероятно, может только приветствоваться и, при правильном отношении, не причинит вреда, - ответил Кондукис. - Можете ввести вашу труппу в курс дела, но при условии конфиденциальности информации и с оговоркой, что я остаюсь в стороне. Конечно, невозможно сохранить в тайне, кому именно принадлежат эти предметы. Фактически моё имя уже известно ряду людей. Это неизбежно. Но я ни при каких обстоятельствах не буду делать заявлений, давать интервью и тому подобное. Я позабочусь о том, чтобы оградить себя от нежелательного любопытства, и надеюсь, вы также сделаете в этом отношении все, что в ваших силах. Мистер Бум получил соответствующие инструкции. До свидания. Будьте любезны…
Мистер Кондукис сделал жест, предлагающий Перигрину выйти из кабинета первым. Перигрин подчинился.
Он прошёл в круглое фойе и налетел прямо на Гарри Грава.
- Салют, дорогой мой, - сказал Грав, одаривая Перигрина блистательной улыбкой. - Я примчался назад, чтобы позвонить. Мы с Дестини…
Тут он на миг замолчал, проскочил за спину Перигрина к мистеру Кондукису и договорил:
- Вот видите! Я просто гениален в искусстве ставить себя в неловкое положение. Это мой единственный талант.
- Здравствуй, Грав, - проговорил мистер Кондукис. Он стоял на пороге кабинета, глядя прямо перед собой.
- И ты здравствуй, милый добрый крёстный, патрон, свет маяка и тому подобное, - ответил Грав. - Ты пришёл взглянуть на своё последнее детище, свой собственный преображённый "Дельфин"?
- Да.
- Посмотри-ка на Перри! Он онемел от моей фамильярности, не так ли, Перри?
- Не впервые, - ответил Перигрин, чувствуя себя жертвой ситуации, которую ему следовало бы контролировать.
- Вот и хорошо! - пропел Грав, с видимым удовольствием оглядывая обоих своих собеседников. - Мне не придётся вычёркивать две строчки из записной книжки. Это так неприятно. Но ещё неприятнее заставлять ждать молодых леди. Надеюсь, сэр, вы были нами довольны, - обратился он к мистеру Кондукису на сей раз весьма почтительно. - Наверное, очень приятно быть человеком, который имеет власть спасти тонущий театр, вместо того чтобы одним ударом отправить его на дно. Вероятно, удивительное ощущение. И тем более удивительно, что лично вас наша малопочтенная профессия, наше ремесло не интересуют.
- Я в этом практически не разбираюсь.
- Конечно. Уксус не смешивается ни с маслом, ни с нефтью. А кораблестроение? Вы больше уже не ходите на яхте? Впрочем, мне следует удалиться, чтобы не надоесть окончательно. До свидания, сэр. Напомните о моем существовании миссис Г. Увидимся позже, Перри.
Грав бегом спустился по лестнице и пулей вылетел в парадную дверь.
- Я опаздываю, - произнёс мистер Кондукис. - Пойдёмте?..
Они спустились по ступенькам, прошли через нижнее фойе и очутились под портиком. Там ждал "даймлер". У распахнутой дверцы стоял знакомый Перигрину шофёр. Мистер Джей вздрогнул. На миг ему показалось, что сейчас его снова пригласят проехаться на Друри Плэйс.
- До свидания, - ещё раз попрощался мистер Кондукис и укатил, а Перигрин поспешил присоединиться к Джереми Джонсу в их излюбленном дешёвом ресторанчике.
* * *
Перед вечерней репетицией он сообщил Джереми Джонсу и актёрам о перчатке. Информация вызвала возбуждённый интерес. Больше всех взволновалась Дестини Мейд. Ей почему-то пришло в голову, что "исторической" реликвией собираются воспользоваться в качестве реквизита. Маркус Найт был слишком сердит, чтобы проявить к сообщению нечто большее, чем простое внимание. Он видел, как Дестини Мейд появилась с пятиминутным опозданием в весёлом обществе В. Хартли Грава. Гертруда Брейс злилась по тому же поводу.
Гарри Грав воспринял весть о перчатке с весёлым любопытством и возвестил с долей кокетства:
- Кто-нибудь непременно должен рассказать об этом миссис Констанции Гузман.
- Что ещё за Констанция Гузман? - поинтересовался Перигрин.
- Спроси короля! - фыркнул Гарри, который нарочно обращался к Маркусу Найту только так, ибо последний был не в силах скрыть раздражения, вызываемого этим титулом.
Перигрин увидел, что Найт покраснел до корней волос, и решил проигнорировать замечание Гарри.
Единственными, кого действительно тронуло сообщение Перигрина, оказались Эмилия Дюн и Чарльз Рэндом, который бессвязно забормотал:
- Не правда! Ну, конечно же… Вот что, оказывается, вдохновило тебя. Нет! Это невероятно! Это уж чересчур.
У Эмилии ярко вспыхнули щеки и засияли глаза. Мистер Джей пришёл в восторг от такой реакции.
Что же до Уинтера Морриса, которого пригласили на совещание, то он пребывал в экстазе.
- Нет, что мы имеем?! - то и дело восклицал он. - Мы имеем этакое сообщеньице, которое заставит редакторов всех газет рвать на себе волосы из-за того, что размер первой страницы гораздо меньше простыни!
Молодой Тревор Вере на вечерней репетиции не присутствовал.
Перигрин клятвенно заверил Джереми, что устроит ему доступ к заветной перчатке, причём без всяческих ограничений. Затем велел Моррису связаться с мистером Гринслэдом по поводу обеспечения должной системы безопасности в театре и предупредил актёров, что тайна должна быть сохранена некоторое время, намекнув, что небольшая утечка информации особенного неудовольствия не вызовет. Однако лишь до тех пор, пока мистер Кондукис будет оставлен в стороне.
Этим вечером труппа работала прекрасно, подхлёстнутая услышанной новостью. Перигрин взялся за сложный второй акт и пришёл в восторг от трактовки роли Маркусом Найтом.
Маркус был действительно актёром первой величины. Невозможно понять, где кончается техника и работа мысли и начинается вдохновение. На первых репетициях он обыкновенно творил невесть что: кричал, ставил неожиданные акценты, бросал непонятные слова, делал странные, почти оккультные жесты и приводил в полную растерянность своих партнёров, внезапно прерывая диалог и застывая в молитвенной позе. Сквозь эту напряжённую внутреннюю работу прорывались временами отдельные лучи, которые обещали собраться в пучок света. "И тогда-то, - думал Перигрин, - по крайней мере, один из персонажей не доставит огорчений ни автору, ни зрителям".
Во втором акте перчатки умершего Гамнета достались "смуглой леди", поэт провёл весёлый вечер у другой леди - дурной репутации, которая тоже была в перчатках (разумеется, леди, а не её репутация), и перешёл наконец "от расхода страсти в пустыню стыда", буквально прокрикивая ей в лицо сонет: точнее, ей и В.Х. Маркус Найт проделал это превосходно.
Гарри Грав в качестве мистера В.Х. бездельничал в проёме декорации, изображающей окно, и, обмениваясь взглядами с Розалин, тайно играл с рукой в перчатке. Занавес пошёл вниз под внезапный взрыв его смеха. В голове Перигрина промелькнула мысль, что здесь, как в кривом зеркале, повторяются мизансцены спектакля. Вопреки общему мнению, мистер Джей считал, что это только мешает игре, смущает актёров. Маркусу Найту, во всяком случае, раздражение никак не поможет перевоплотиться в Шекспира, которого Розалин обманывает с В.Х.
Впрочем, пока оно вроде бы ничем не мешало. Сцена шла превосходно. Дестини-, руководствуясь самым элементарным пониманием событий, выдала такую порцию эротики, которая совлекла бы перчатки с рук умершего ребёнка с той же лёгкостью, с какой она сдёрнула их с рук его сверхчувствительного отца.
- Вот истинная роковая женщина, - заметил Джереми Джонс. - И никого не волнует, дура она или гений. Нет, в подобной красоте есть что-то торжественно-тёмное.
- А ты представь её себе лет этак через двадцать, - заметил Перигрин.
- Меня это не волнует.
- По-твоему, тебе не на что надеяться?
- Конечно. Все её время распределено между великой звездой и безотказным Гравом. На меня уже не остаётся ни секунды.
- Ну и хорошо, - заключил Перигрин. Именно сегодня ему удалось наконец уговорить Эмилию Дюн отужинать вместе. Раньше он получал лишь довольно обескураживающие отказы. Джереми, который наблюдал за монтажом и раскраской декораций, должен был заглянуть в "Дельфин" и прогуляться вместе с ними по Блэкфрирскому мосту. Перигрину показалось, что именно это обстоятельство заставило Эмилию принять предложение. Кроме того, он потом услышал её ответ на вопрос Чарльза Рэндома: "Я иду с Джереми". Надо сказать, Перигрин был страшно раздосадован.
Джереми появился ровно за пять минут до конца репетиции и уселся в передних рядах. Когда они кончили, Дестини поманила его и он поднялся на сцену через боковую дверь. Перигрин видел, как Дестини говорит ему что-то, нежно заглядывая в глаза и положив руки на плечи; Джереми вспыхнул до самых корней своих рыжих волос и искоса глянул в сторону Перигрина. Затем Дестини схватила его под руку и заставила прогуляться по сцене, не переставая оживлённо болтать. Через секунду-другую они расстались и Джереми вернулся к Перигрину.
- Слушай, - сказал он, - будь другом. Сделай мне одно одолжение.
- То есть?
- Дестини неожиданно пригласили на вечер, и она просит меня пойти с ней. Не обижайся, если я пойду, ладно, а? К ужину все готово. Вы с Эмили прекрасно обойдётесь без меня, даже, пожалуй, лучше, чем со мной.
- Она сочтёт тебя жутким грубияном, - сердито ответил Перигрин, - и, кстати, не очень ошибётся.
- Да нет же, напротив. Она будет просто в восторге. Она ведь собирается в гости к тебе.
- Я не уверен.
- Честно говоря, ты должен быть мне чертовски благодарен.
- Эмилия решит, что все было подстроено заранее.
- Ну и что? Она все равно будет довольна. Слушай, Перри, мне некогда. Дестини ждёт. Хочешь, я поговорю с Эмилией?
- Так будет гораздо лучше, что бы ты там ни наплёл для соблюдения приличий.