Агарь улыбнулась. Казалось, ее судьба связана со всевозможными завещаниями: сначала с завещанием Иакова, теперь с завещанием дядюшки этого Лорна. Однако она знала, когда следует держать язык за зубами, и, ничего не говоря, ждала объяснений Юстаса. И тот сразу же к ним приступил.
- Мой дядя Бенджамин Гарф умер полгода назад в возрасте пятидесяти восьми лет, - медленно проговорил он. - В молодости он много странствовал, а десять лет назад вернулся домой из Вест‑Индии с состоянием.
- Насколько большим состоянием? - спросила Агарь, всегда интересовавшаяся финансовой стороной вопроса.
- Вот это‑то и довольно странно, - продолжал Юстас. - Никто и никогда не знал, насколько он богат, ибо он был сварливым старым скрягой, который ни с кем не откровенничал. Он купил маленький домик и сад в Уокинге и прожил в Англии лет десять. Больше всего он любил книги и, так как знал многие языки и среди них итальянский, собрал библиотеку на разных языках.
- Где она сейчас?
- Была продана после его смерти вместе с домом и земельным участком. Человек из города потребовал денег и получил их.
- Кредитор. А как же наследство?
- Я расскажу тебе, Агарь, если ты будешь слушать, - нетерпеливо сказал Юстас. - Так вот, дядя Бен, как я уже сказал, был скуп. Он собрал все свои деньги и хранил их в доме, не доверяя ни банкам, ни инвестициям. Моя мать - его сестра - была очень бедна, но он не дал ей ни копейки, и мне не оставил ничего, кроме Данте, которого подарил в необычном порыве щедрости.
- Но, судя по тому, что вы сказали раньше, мне сдается, он не зря подарил вам Данте, - благоразумно заметила Агарь.
- Без сомнения, - согласился Юстас, восхищаясь ее проницательностью. - Секрет того, где спрятаны его деньги, таится в этом томике Данте.
- Тогда вы можете быть уверены, мистер Лорн, что он собирался сделать вас своим наследником. А как ваш друг господин Тридл оказался впутан в это дело?
- О, Тридл - бакалейщик из Уокинга, - ответил Лорн. - Он жаден до денег и, зная, что дядя Бен был богат, пытался получить оставшиеся от него наличные. Он улещал и обхаживал старика, делал ему подарки и всегда пытался настроить его против меня, единственного родственника.
- Разве я не говорила, что этот человек ваш враг? Ну, продолжайте.
- Мне больше нечего сказать, Агарь. Дядя Бен припрятал деньги и оставил завещание, в котором отдал все свои богатства человеку, который найдет, где они сокрыты. В завещании сказано, что секрет содержится в томике Данте. Вы можете быть уверены, что господин Тридл посетил меня сразу же после смерти дяди и попросил посмотреть книгу. Я ему показал. Но ни один из нас не мог найти на страницах никакого знака, который помог бы обнаружить спрятанные сокровища. На днях Тридл пришел, чтобы снова посмотреть томик Данте. Я сказал, что заложил книгу, поэтому он вызвался выкупить ее, если я отдам ему квитанцию. Так я и сделал, и он пришел к вам. Результат вам известен.
- Да, я отказалась отдать ему книгу, - подтвердила Агарь. - И теперь вижу, что была совершенно права, поскольку этот человек ваш враг. Что ж, мистер Лорн, судя по вашему рассказу, вас ждет наследство, если вы сумеете его отыскать.
- Совершенно верно; только я не могу его найти. В книге Данте нет ни одного знака, по которому можно отыскать тайник.
- Вы знаете итальянский?
- Очень хорошо. Дядя Бен меня научил.
- Одно очко в вашу пользу, - объявила Агарь, положив томик Данте на стол и зажигая еще одну свечу. - Тайна может быть сокрыта в самой поэме. Однако поживем - увидим. Есть ли какие‑нибудь знаки в книге - я имею в виду на полях?
- Ни одного. Посмотрите сами.
Две красивые юные головки, одна светловолосая, другая черноволосая, склонились над книгой в унылой и мрачной лавке. Юстас, чей характер был послабее, во всем поддавался Агари. Она переворачивала страницу за страницей старого флорентийского издания, но ни одна карандашная или чернильная пометка не замарала чистой белой поверхности. Книга была просмотрена от начала и до конца, от "L’Inferno" до "Il Paradiso", и нигде не было намека на то, где спрятаны деньги. С последней страницей Юстас, вздохнув, упал обратно в кресло.
- Видишь, Агарь, ничего нет. Что ты хмуришься?
- Я не хмурюсь, я думаю, молодой человек, - был ответ. - Если секрет в этой книге, должен быть какой‑то след. Сейчас ничего не видно, но потом…
- Ну? - нетерпеливо спросил Юстас. - Что - потом?
- Невидимые чернила.
- Невидимые чернила! - сбитый с толку, повторил он. - Я не совсем понимаю…
- Мой покойный хозяин, - без эмоций сказала Агарь, - привык иметь дело с ворами, жуликами и законченными мерзавцами. Естественно, у него имелось много секретов, и иногда в силу обстоятельств он должен был доверять эти секреты почте. Естественно, ему не хотелось рисковать тем, что его секреты окажутся раскрыты, поэтому, посылая письмо насчет, скажем, краденого добра, он всегда писал его лимонным соком.
- Лимонным соком! И что это давало?
- То, что запись была невидимой. Написанное письмо казалось чистым листком. Никто, как вы понимаете, не мог прочитать изложенное, потому что для обычного глаза там вообще ничего не было написано.
- А для натренированного взгляда? - с иронией спросил Юстас.
- То же самое - чистый лист, - ответствовала Агарь. - Но потом подключался знающий ум, молодой человек. Лицо, которому было адресовано письмо, нагревало пустую страницу над огнем, и тогда сразу появлялись надписи, черные и четкие.
- Черт побери! - Юстас возбужденно вскочил. - И ты думаешь…
- Я думаю, ваш покойный дядя мог именно так и поступить, но я не уверена, - хладнокровно перебила Агарь. - Однако мы вскоре увидим.
Она перевернула страницу‑другую книги Данте.
- Невозможно нагреть книгу над огнем, - добавила она, - поскольку книга сама по себе ценна и мы не должны ее испортить; но у меня есть план.
С уверенной улыбкой Агарь вышла из комнаты и вернулась с плоским утюгом, который поставила на огонь. Пока он грелся, Юстас с восхищением глядел на сообразительную девушку. Она была не только умной, но и красивой; и его, как мужчину, последнее обстоятельство немало привлекало. Вскоре он начал думать, что эта странная и неожиданная дружба между ним и цыганской красавицей, управляющей ломбардом, может перерасти в более сильное и нежное чувство. Но тут он вздохнул: они оба были бедны, поэтому было бы невозможно…
- Мы начнем не с начала книги, а с конца, - объявила Агарь, снимая утюг с огня.
- Почему? - удивился Юстас, который не видел никаких причин для такого решения.
- Дело в том, что, когда я ищу какую‑то вещь, я всегда нахожу ее под грудой других предметов, - пояснила Агарь, водя раскаленным утюгом над книгой. - Мы начали с первой страницы этой книги и ничего не нашли, так начнем же с конца и, быть может, узнаем секрет пораньше. Это всего лишь моя причуда, но я хотела бы удовлетворить ее, поставив эксперимент.
Юстас кивнул и засмеялся, а Агарь положила лист оберточной бумаги на последнюю страницу Данте, чтобы не обжечь книгу. Через минуту она подняла утюг и бумагу, но на странице по‑прежнему не было знаков. Девушка, не унывая, покачала головой и повторила ту же операцию на второй с конца странице. На этот раз, стоило ей убрать коричневую бумагу, Юстас, следивший за ее действиями с большим интересом, вскрикнул от удивления и подался вперед. Агарь восторженно вторила его крику, потому что какая‑то отметка и дата появились на середине страницы. А именно:
Оh, abbondante grazia ond’io presumi Ficcar lo viso per la luce eterna | 27.12. 38. Tanto che la veduta vi consumi!
- Вот, мистер Лорн, ваш секрет! - радостно воскликнула Агарь. - Мои соображения от начала до конца оказались правдой. Я была права относительно невидимых чернил.
- Ты просто чудо! - с искренним восхищением сказал Юстас. - Но я по‑прежнему ничего не понимаю. Я вижу разделительную линию и дату - двадцать седьмое декабря; кажется, одна тысяча восемьсот тридцать восьмого года. Невозможно найти смысл в такой простенькой записи.
- Не спешите, - успокаивающе сказала Агарь. - Мы уже многое нашли и можем узнать еще больше. Во‑первых, переведите, пожалуйста, эти три фразы.
- Приблизительно это переводится так, - читая строки, сказал Юстас: - "Благодать, с которой я пытался смотреть через вечный свет, оказалась так велика, что я потерял зрение".
Он пожал плечами:
- Не вижу, как эти туманные философские рассуждения могут нам помочь.
- Как насчет даты?
- Одна тысяча восемьсот тридцать восемь, - задумчиво произнес Лорн. - А здесь девяносто шесть. Отнять одно от другого, останется пятьдесят восемь - возраст, в котором, как я говорил вам раньше, умер мой дядя. Очевидно, это дата его рождения.
- Дата рождения - линия - строка из Данте! - пробормотала Агарь. - Должна сказать, трудно увидеть в этом смысл. Тем не менее я уверена: цифры и буквы означают место, где спрятаны деньги.
- Что ж, - заметил Юстас, в отчаянии отказавшись от решения этой задачи, - если ты можешь разрешить эту загадку, значит, ты можешь больше, чем я.
- Терпение, терпение! - кивнув, ответила Агарь. - Рано или поздно мы выясним, что она значит. Не могли бы вы отвезти меня в Уокинг, чтобы осмотреть дом вашего дяди?
- О да, его все еще не сдали внаем, так что мы легко сможем войти. Но неужели тебя не затруднит отправиться со мной в такую даль?
- Конечно, нет! Мне очень хочется понять смысл этой линии и даты. В доме вашего дяди что‑нибудь может дать ключ к разгадке. Я оставлю у себя томик Данте и поломаю голову над загадкой. Можете зайти за мной в воскресенье, когда ломбард будет закрыт, и мы вместе отправимся в Уокинг.
- О, Агарь! Как я смогу отблагодарить…
- Отблагодарите меня, когда получите деньги и избавитесь от господина Тридла! - оборвала его Агарь. - Кроме того, я делаю все это, чтобы удовлетворить собственное любопытство.
- Вы - ангел!
- А вы - глупец, который несет вздор! - резко сказала Агарь. - Вот ваши шляпа и трость. Выходите вон там, через заднюю дверь. У меня и так достаточно плохая репутация, только нового скандала мне не хватало. Спокойной ночи.
- Но могу я сказать…
- Пустяки, пустяки! - возразила Агарь, подталкивая его к двери. - Спокойной ночи.
Дверь резко щелкнула, и Лорн вышел в жаркую июльскую ночь с сильно бьющимся сердцем и бурлящей кровью. Он видел эту девушку всего два раза, но с необдуманным безрассудством юности уже влюбился в нее. Красота, доброта и блестящий ум Агари властно притягивали его; и девушка оказала ему такую услугу, что Юстас был уверен - она испытывает к нему ответные чувства.
Но - девушка из ломбарда! Он не имел ни знатного происхождения, ни денег, но женитьба на подобной женщине его пугала. Правда, мать его умерла, он остался в мире совершенно один и жил в бедности. Однако если он найдет наследство своего дяди, то станет достаточно богат, чтобы жениться. А Агарь, если поможет ему получить деньги, может рассчитывать на награду в виде брака. Она так красива, так умна!
К тому времени, как Юстас добрался до своего бедного жилища, он выбросил из головы все колебания и решил жениться на цыганке, как только завладеет потерянным сокровищем. Не было другого способа отблагодарить ее за интерес, который она проявила к его делам. Это могло показаться поспешным решением, но молодая кровь вскипает быстро, молодые сердца быстро затопляет любовь. Юность и красота притягиваются друг к другу, как кремень и трут, чтобы зажечь факел Гименея.
Точно в назначенный час Юстас, настолько нарядный, насколько мог позволить себе при своих скудных финансах, появился у дверей ломбарда. Агарь уже ждала его с томиком Данте в руке. Она надела черное платье, черный плащ и шляпу того же мрачного оттенка, что и траурная одежда, которую она носила по Иакову. Ей не хотелось тратить деньги Голиафа, но она подумала, что тот вряд ли станет судить ее за траур по его отцу. Кроме того, как управляющая магазина, она заслуживала какой‑то зарплаты.
- Почему ты взяла с собой томик Данте? - поинтересовался Юстас, когда они двинулись на вокзал Ватерлоо.
- Он может пригодиться для того, чтобы прочитать загадку, - пояснила Агарь.
- Ты ее разгадала?
- Не знаю. Не уверена, - задумчиво проговорила девушка. - Я попыталась разгадать ее, отсчитав строки на той странице вверх и вниз. Понимаете… двадцать семь, двенадцать, тридцать восемь, но строки, на которые я наткнулась, не дали мне ключа к решению задачи.
- Ты не понимаешь их смысл?
- Нет, понимаю, - холодно ответила Агарь. - Я раздобыла подержанную копию перевода у старого книготорговца на Карби‑Кресент, и, когда пересчитала количество строк, выяснилось, что в переводе их число соответствует количеству строк во флорентийской редакции.
- И ни одна из этих строк не указывала на решение проблемы?
- Ни одна. Тогда я попробовала страницы. Я отсчитала двадцать семь страниц, но так и не смогла найти ключ. Потом я отсчитала двенадцать страниц, потом тридцать восемь, все с тем же результатом. Затем я осмотрела двенадцатую, двадцать седьмую и тридцать восьмую страницу по номерам, но ничего не нашла. Загадку трудно решить.
- Невозможно, вынужден сказать, - в отчаянии заметил Юстас.
- Нет, думаю, я поняла смысл.
- Как? Как? Расскажи мне, быстрее!
- Не сейчас. Я нашла слово, но оно кажется бессмысленным, поскольку я не смогла найти его в итальянском словаре, который одолжила.
- Какое слово?
- Скажу, когда увижу дом.
Напрасно Юстас пытался побороть ее решимость. Агарь была упряма, и если что‑то втемяшивалось ей в голову, не уступала, поэтому просто отказалась объясниться, пока не оказалась в Уокинге, в доме дяди Бена. Слабый по натуре, Юстас не мог понять, как она смогла продержаться так долго, не поддавшись на его уговоры. Наконец он решил, что ей на него плевать. Тут он был не прав. Агарь любила его, но считала своим долгом научить его терпению - качеству, которого ему, к сожалению, не хватало. А посему она держала рот на замке.
Когда они прибыли в Уокинг, Юстас повел ее к дому своего покойного дяди, находившемуся на некотором расстоянии от города. После долгого молчания, когда они пересекали большой пустырь и уже видели вдалеке коттедж, молодой человек обратился к Агари:
- Если ты отыщешь для меня эти деньги, каких услуг ты потребуешь взамен? - неожиданно поинтересовался Юстас.
- Я уже думала об этом, - тут же ответила Агарь. - Найдите Голиафа, иначе - Джеймса Дикса.
- Кто он такой? - покраснев, спросил Лорн. - Тот, кого вы любите?
- Тот, кого я ненавижу всей душой! - выпалила она. - Но он - сын моего покойного господина и его наследник, который должен получить ломбард. Я присматриваю за ломбардом только потому, что он отсутствует, а в тот день, когда он вернется, уйду оттуда и никогда не увижу больше ни ломбарда, ни Голиафа.
- А почему вы не дадите объявления?
- Я поступала так в течение нескольких месяцев, как и юрист, мистер Варк, но Джимми Дикс так и не ответил. Он был с моим табором в Нью‑Форесте. Я ненавижу его, из‑за него я покинула цыган. А потом табор ушел, и я не знаю, где Голиаф. Найдите его, если хотите отблагодарить меня, и позвольте мне покинуть ломбард.
- Хорошо, - тихо ответил Юстас. - Я его найду. А сейчас - вот уединенное жилище моего покойного дяди.
То был простой сельский дом, маленький и убогий; он стоял на краю квадратного участка земли, отгороженного от бесплодных вересковых пустошей. На участке росли фруктовые деревья: вишня, яблоня, слива и груша, а в центре нестриженого газона перед домом возвышалось фиговое дерево. Однако все здесь пребывало в запустении и забвении: фруктовые деревья не подрезаны, дорожки заросли травой, цветы расцвели тут и там - огромное множество разноцветных пятен. Стоящий на отшибе пустынный сельский дом был явно заброшенным, но не безлюдным, потому что едва Агарь и ее спутник свернули в маленькие ворота, прислонявшийся к яблоне человек с лопатой выпрямился. Видимо, он какое‑то время копал, о чем свидетельствовали груды свежевскопанной земли у его ног.
- Мистер Тридл! - с негодованием воскликнул Лорн. - Что вы здесь делаете?
- Ищу наличные старикана! - ответил господин Тридл, хмуро взглянув на молодого человека и Агарь. - И если отыщу их, оставлю себе! Боже! Подумать только, я баловал этого старого грешника инжиром и всяким таким‑разэдаким… Не говорю уж о французском бренди, которое он хлебал квартами!
- Вам здесь нечего делать!
- Точно так же, как и вам! - огрызнулся раздраженный бакалейщик. - Если мне нечего, так и вам тоже, потому что дом - общественная собственность. Сдается, ты с этой Иезавелью явился выискивать денежки?
Агарь, услышав оскорбление в свой адрес, шагнула к господину Тридлу и врезала кулаком по его красному уху.
- Теперь будешь вести себя вежливо! - сказала она, когда бакалейщик отступил, испугавшись такого натиска. - Мистер Лорн, присядьте сюда, и я объясню суть загадки.
- Данте! - вскричал господин Тридл, узнав книгу, которая лежала на коленях Агари. - Она объяснит загадку, обманом лишив меня законных деньжат!
- Деньги принадлежат мистеру Лорну, так как он наследник своего дяди! - гневно объявила Агарь. - Успокойтесь, сэр, или еще раз получите по ушам!
- Не обращайте на него внимания, - нетерпеливо сказал Юстас. - Скажите мне, в чем разгадка.
- Не знаю, правильно ли я отгадала, - ответила Агарь, открывая книгу. - Я пробовала отсчитывать строки и страницы и считать по номерам страниц, но это ничего не дало. Потом я попробовала буквы, и сейчас вы увидите, получается ли в таком случае правильное итальянское слово.
Она зачитала помеченную строку и дату:
Ficcar lo viso per la luce eterna, 27 th December ’38.
- Теперь, если вы сложите все цифры, вы получите 271238.
- Да, да! - нетерпеливо воскликнул Юстас. - Я вижу. Продолжайте, пожалуйста.
Агарь продолжала:
- Возьмем вторую букву слова "Ficcar".
- "I".
- Потом седьмую букву с начала строки.
Юстас посчитал.
- "L", я вижу, - нетерпеливо продолжал он. - Также первая буква "F", второй раз "I", третья и восьмая - "С" и "О".
- Хорошо! - сказала Агарь, выписав их. - Итак, буквы сложились в слово "Ilfico". Это итальянское слово?
- Не уверен, - задумчиво сказал Юстас. - "Ilfico". Нет.
- Кичишься своей образованностью! - прорычал господин Тридл, который стоял, опершись на свою лопату.
Юстас метнул испепеляющий взгляд на бакалейщика, потом перевел взгляд на дерево, маячившее за спиной мистера Тридла. И сразу в его мозгу мелькнул смысл слова.
- "Il fico!" - воскликнул он, вставая. - Два слова вместо одного! Ты нашла его, Агарь! "Смоковница", фиговое дерево, вон оно. Я считаю, деньги зарыты под ним.
Не успел он сделать и шагу, как Тридл бросился вперед и как безумец принялся кромсать землю в спутанной траве вокруг смоковницы.