Агарь выпустила документ из рук, чувствуя жалость к бессовестной женщине.
"Как же она должна любить своего сына, чтобы ради него убить добрую и хорошую женщину! - подумала девушка. - Это ужасно! Ну, думаю, теперь он выйдет на свободу и вступит в обладание богатством, ради которого его мать составила коварный план. Но он должен возместить Розе все те беды, которые ей причинил. Он должен назначить ей ренту и подарить ожерелье из янтарных бусин, которое привело расследование к его дверям. А что касается миссис Лайл…"
В этот момент в гостиную ворвался белый и запыхавшийся Хорвал. Агарь вскочила и с тревогой уставилась на него в ожидании плохих новостей. Она оказалась права.
- Девочка моя, мисс Лайл мертва! - хрипло воскликнул Хорвал.
- Мертва? А! - воскликнула Агарь, обращаясь скорее к себе. - Я так и думала.
- Она бросилась с Вестминстерского моста, и ее только что вытащили из воды мертвой!
- Мертвой, - повторила Агарь. - Мертвой!
- Мертвее не бывает! - озадаченно ответил детектив. - Но почему… Почему она совершила самоубийство?
Агарь вздохнула и молча протянула детективу исповедь погибшей.
Глава IV
Третий клиент и нефритовый идол
Агарь была проницательной здравомыслящей девушкой и, получив образование в суровой школе Иакова Дикса, знала цену деньгам и владела искусством заключать выгодные сделки. В других отношениях она была некультурной и необразованной, хотя, по правде говоря, хорошо разбиралась в живописи и фарфоре, драгоценных камнях и изделиях из серебра. Но что касается книжных знаний, любой школьник знал больше, чем она. Агарь была невежественна в географии, так как этой науке не учили ни в цыганском таборе, ни в ламбетском ломбарде. Китай был для нее местом производства фарфоровых изделий, но не огромной империей Востока. Но когда третий клиент принес в ломбард идола из нефрита цвета морской волны, Агарь узнала кое‑что о Поднебесной.
Этот клиент был моряком с грубым лицом, покрасневшим от ветра и соленой воды, с мерцающими голубыми глазами, которые вглядывались в Агарь из‑под косматых бровей. У него были крепкие белые зубы, которые поблескивали сквозь густые усы, светлые вьющиеся волосы и плотное телосложение. Его штаны были из синей саржи, на черной лоцманской куртке сверкали медные пуговицы, а цветистый, свободно повязанный шарф наводил на мысли об океанской волне. Золотые серьги в больших красных ушах дополняли его эксцентричный облик. Он вкатился в магазин походкой человека, для которого твердая земля непривычна после качки судна.
Моряк несколько раз тревожно оглянулся через плечо и наконец, балансируя, подошел к прилавку, словно судно, встающее на якорь. Там он снял фуражку с золотым околышем и вытер шершавый лоб красным носовым платком из китайского шелка. Агарь, слегка облокотившись на прилавок, ожидала, когда моряк заговорит, но, к ее удивлению, тот продолжал молчать, все так же бросая через плечо взгляды на дверь. Наконец девушка потеряла терпение.
- Ну, чем могу вам служить? - резко спросила она.
Моряк подался к ней через прилавок и заговорил грубым голосом, похожим на шум волн.
- Мисс, меня кличут Натаниэль Прайм, - произнес он почти шепотом. - А если кратенько - Нат. Я третий помощник на борту чайного клипера, который ходит от Гонконга до Лондона и обратно.
- Так, мистер Прайм, и что же вам нужно? - поинтересовалась Агарь, когда он сделал паузу.
Нат вытащил небольшой предмет, завернутый в синий клетчатый платок, и бухнул его на прилавок.
- У меня есть одна маленькая вещица, мисс, и я хотел бы оставить ее у вас на хранение.
- А, - сказала Агарь, мысленно переведя эту речь в ясные для нее понятия. - Вы хотите что‑то заложить. Что именно?
- Это Кван‑тай… Вот что это такое, мисс.
Агарь отступила.
- Что за ерунду вы несете? - нахмурившись, спросила она.
- Китайская штучка, - быстро ответил моряк. - Кван‑тай - бог войны в Китае, мисс. А это, - он развернул платок и продемонстрировал уродливого идола, - его изображение. Я раздобыл его в храме на улице Водяного Дракона в Кантоне. Только взгляните на него, мисс… Но погодите немного, - он подкатился обратно к двери, вышел из магазина и посмотрел сначала направо, потом налево. Похоже, его удовлетворило увиденное, потому что, довольно присвистнув, он вернулся и продолжил разговор.
- Мне подумалось, за мной следит проклятый китаец, - сказал он, забросив во вместительный рот плитку табака. - Ради того, чтобы заполучить эту вещицу, ему пырнуть меня ножом - что чихнуть.
- Пырнуть ножом, моряк! Что вы имеете в виду?
- Ну, тот китаец, - сказал мистер Прайм. - Его зовут Ю‑Инь… Хочет заполучить этого божка. Так вот, я не хочу, чтобы его нож исследовал мои внутренности. Так что, думаю, хорошая идейка оставить божка вам на хранение.
Агарь положила идола на прилавок и сделала шаг назад.
- Значит, вы хотите, чтобы опасность грозила не вам, а мне? - сухо сказала она. - Нет, благодарю вас, заберите это страшилище!
- Не сделать бы вам ошибочку, мисс, - проговорил Нат, в свою очередь пихнув идола обратно к ней. - Ю‑Инь не знает, что я такое задумал. Все что мне надо - это чтобы Кван‑тай проторчал здесь, в магазине, с недельку. В этом нету никакой опасности.
Агарь снова взяла божка и задумалась. Это была отвратительная, уродливая фигурка, вырезанная из зеленого нефрита, с глазами из алмазов, скрещенными ногами, с двумя большими руками с растопыренными пальцами, сложенными на выпуклом животе. Таким предметом не возникало желания обладать, разве что из любопытства; но не вызывало сомнения, что он имеет некое священное значение с точки зрения миндалевидных глаз Ю‑Иня. Отсюда и желание получить этого божка даже ценой человеческой жизни. Мгновение или два Агарь колебалась, принять ли ей Кван‑тая в залог, но, поскольку казалось, что непосредственная опасность ей не грозит, а может, и не будет грозить, она решила принять товар. В Агари была так сильно развита иудейская жилка, что она никогда не упускала шанс заключить сделку; а ведь если верить некоторым рассуждениям, цыгане - одно из десяти потерянных колен.
- Я дам вам за него тридцать шиллингов, - отрывисто сказала она.
- Хорошо, тридцать шиллингов, - тут же согласился Нат. - Все, что я хочу, - это оставить идола в вашей берлоге, тут он будет в безопасности. Ежели б я оставлял его в залог, я бы запросил соверенов тридцать. А по мне, так кусок нефрита стоит больше двести фунтов!
- Я не знаю рыночной стоимости нефрита, - нетерпеливо возразила Агарь. - Я ссужу вам деньги за эту вещь, вот и все. Тридцать шиллингов или ничего.
- Разве я не сказал, что согласен? - Прайм передвинул кусок прессованного табака за другую щеку. - Давайте перо, нацарапаем что нужно, чтобы вы взяли под свое крылышко Кван‑тая.
- Имя и адрес? - поинтересовалась Агарь, оформляя квитанцию.
- Натаниэль Прайм, моряк, Олд‑Клои‑стрит, что в доках, двадцать, - сказал моряк. - Там, как вы знаете, мисс, есть паб "Нельсон". Я поставлю вам выпивку, если вы навестите меня, и буду гордиться, что покупаю пойло для такой шикарной девицы!
- Вот квитанция и деньги, мистер Прайм. Если у вас больше нет ко мне никаких дел, проваливайте сейчас же!
- Да уж, язычок! - заметил моряк, смахнув тридцать шиллингов в карман. - А если Ю‑Инь придет сюда что‑то вынюхивать, снимайтесь с якоря и идите ко мне в "Нельсон". Я зверею, когда дело заходит об этом язычнике!
С этими словами мистер Прайм дружески кивнул Агари и выкатился из магазина. Она услышала, как он напевает какую‑то матросскую песню, покидая Карби‑Кресент. Только когда его могучий рев стих вдали, Агарь вспомнила об идоле с алмазными глазами. Кван‑тай был очень уродливым божеством, но по‑своему любопытным и привлекательным. Поэтому для пользы дела и чтобы проверить, есть ли какая‑то правда в рассказе Ната о Ю‑Ине, девушка выставила китайского божка в витрине ломбарда. Там он самодовольно улыбался, взирая миндалевидными глазами на запыленный хлам, как ранее благосклонно взирал на своих поклонников на улице Водяного Дракона в далеком Кантоне.
Надо сказать, что если и есть какой‑то порок, который прежде всех прочих пороков губит женский пол, то это любопытство. Вот Агари рассказали удивительный факт об идоле Кван‑тай, и она немедленно решила проверить, правдива ли история Ната. Поставив нефритового божка в витрину, она дала Ю‑Иню шанс увидеть его; а потом, захоти он заполучить талисман - как это, очевидно, и было, - Агарь ожидала, что он войдет в магазин и предложит его продать. Ей ни на миг и в голову не пришло, что китаец ее убьет или хотя бы сделает такую попытку. Она считала утверждение Прайма преувеличением, сделанным ради того, чтобы приукрасить его странный рассказ.
- Не верю ни единому слову! - с сомнением сказала Агарь. - Тем не менее нефритовый идол выставлен в витрине, и мы посмотрим, что из этого выйдет.
К огромному удивлению Агари, ее недомыслие породило беду, и это случилось быстро. На следующий день в полдень она ела свой незамысловатый обед в задней комнате. В этой комнате была дверь, ведущая в ломбард, так что она могла услышать приближение потенциальных клиентов. Большинство жителей Карби‑Кресент в обеденное время находились дома, и маленькая площадь казалась совершенно пустынной. Неожиданно Агарь услышал звон стекла и на мгновение замерла словно парализованная, так ее изумил этот необычный звук. Придя в себя, она со всех ног бросилась в ломбард и увидела, что предупреждение Ната Прайма не было пустым звуком. Центральная витрина ломбарда была разбита, нефритовый идол исчез. Изумленно вскрикнув, Агарь ринулась к двери и увидела человека в синей блузе, бегущего прочь по узкому переулку, который вел к оживленной улице.
- Китаец! Китаец! - воскликнула Агарь, бросившись в погоню. - Вор! Держи… Держи… вора! Ю‑Инь! Ю‑Инь!
В сопровождении толпы, которая словно по волшебству сбежалась на ее крики, Агарь легко, как лань, мчалась по переулку. Но где ей было состязаться с проворным китайцем! Когда она выскочила на многолюдную улицу, Ю‑Иня - несомненно, это был он - нигде не было видно. Агарь воззвала к прохожим, к флегматичному полицейскому, к кебменам, но напрасно. Конечно, они видели вора‑китайца, вылетевшего из тупика Карби‑Кресент, но никто не обратил на него внимания.
Агарь побежала сперва в одну сторону, потом - в другую, она искала, расспрашивала; все напрасно. Ю‑Инь исчез, словно сквозь землю провалился, а вместе с ним - нефритовый идол Ната. Виня себя за легковерие и упрямую глупость, из‑за которых она выставила в витрину Кван‑тая, удрученная Агарь вернулась в ломбард. Загородив временной баррикадой разбитую витрину и послав за стекольщиком, чтобы тот вставил стекло, Агарь села поразмыслить, что ей делать после этой кражи.
Несомненно, Прайм вернется в конце недели, чтобы выкупить нефритового божка, и Агарь не знала, как оправдаться за его утрату. Ю‑Инь наверняка следовал вчера за Натом до ломбарда и удостоверился в том, что божок заложен. Он выжидал удобного случая, чтобы украсть божка, явно предпочитая этот незаконный способ обычному - выкупить заложенное. Возможно, Ю‑Инь со своей китайской проницательностью догадался, что Агарь не сможет и не захочет продать его; вот почему он разгромил витрину ломбарда.
Как бы то ни было, идол исчез, и Агарь решила, что будет разумным сразу же известить господина Прайма о пропаже. Может, ему известно местопребывание Ю‑Иня и он сможет привлечь того за воровство. Решив, что при сложившихся обстоятельствах так поступить будет лучше всего, Агарь написала Прайму по адресу, который тот оставил. Потом она приготовилась его встретить и сделать хорошую мину при плохой игре. В своем письме она не упомянула о краже.
Только два дня спустя появился Прайм, чтобы лично ответить на записку - он объяснил такую нерасторопность тем, что отправился в Брайтон повидаться с другом. Потом он попросил показать ему нефритового идола, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Когда Агарь рассказала ему о потере и о выходке Ю‑Иня, ярость моряка была ужасной. Десять минут он сыпал проклятиями; и его познания в сквернословии были столь обширны, что он едва ли повторялся, выпаливая одно ругательство за другим. В последующем разговоре лучше пропустить такие цветистые выражения.
- Я так и знал, что проклятый китаец за мной следит! - заявил он, немного успокоившись. - Если помните, мисс, я вышел, чтобы взглянуть - чисто ли на берегу. Думаю, он прятался за углом. Да будут прокляты все китайцы, вот что я скажу!
- Мне жаль, что божок пропал, мистер Прайм…
- А вот теперь, мисс, ни слова. Ну как молодая девица вроде вас может обставить китайца? Уж у Ю‑Иня есть зубы или, как я втолковывал раньше, нож!
- Все‑таки я виновата, - настаивала Агарь. - Я не должна была выставлять нефритового божка в витрине…
- Витрина или не витрина, все было бы едино, - мрачно ответил Нат. - Если бы Ю‑Инь не смог запросто его раздобыть, он раздобыл бы его, ограбив магазин. Да уж, мисс, и в придачу перерезал бы вам горло!
- Почему же он так сильно хотел заполучить этого идола?
- Да потому же, почему и я. Из‑за пятидесяти тысяч фунтов!
- Пятьдесят тысяч фунтов! - эхом повторила Агарь, попятившись. - Этот идол столько не стоит.
- Не он сам, мисс, а его родня. Я собирался его прикарманить и бросить бороздить дальние моря. Но теперь, сдается, проклятый банк сорвал проклятый желтопузик.
- Почему бы вам не отыскать Ю‑Иня и не привлечь его за воровство?
- Он просто солжет, мисс; а что касается того, чтобы его отыскать, - думаю, к этому времени он уже смылся. Но я все равно пойду по следу. Так что доброго вам дня, мисс, и не доверяйте этим китайским дьяволам.
После этой речи Нат удалился с философским видом, оставив Агарь предаваться глубоким сожалениям о том, что из‑за ее халатности и упрямой глупости идол был потерян. И все‑таки ей не верилось в заявление моряка о пятидесяти тысячах. Однако, когда она могла бы поверить, но не поверила, Нат рассказал правду о том, что Ю‑Инь желал завладеть идолом, так почему бы ему было не рассказать правду и насчет денег? Но в конце‑то концов Агарь не знала никаких деталей, которые подтверждали бы эту историю. По размышлении она выбросила Ната, Ю‑Иня и нефритового Кван‑тая из головы, решив, что за тридцать шиллингов получила жизненный урок.
Тем временем Нат сидел в пивной Нельсона в доках, с трубкой в зубах и кружкой пива. Так, в одиночестве, он провел тут несколько дней, судя по его виду, поджидая кого‑то. А спустя четыре дня после исчезновения идола он сидел уже не один: на стуле рядом с ним восседал высохший, настороженный человек, одетый в черное, с умными глазами и язвительным лицом. Этот человек был джентльменом, доктором, и именно его поджидал Нат Прайм.
- Если бы вы пришли на неделю раньше, я бы не заложил идола, - мрачно объявил Нат. - И проклятущая вещица не пропала бы.
- Да, да, понимаю. Но почему вы его заложили? - сердито спросил доктор.
- Ну, - сухо сказал Прайм. - Потому что я не хотел, чтобы Ю‑Инь перерезал мне глотку. Покуда я держал идола при себе, моя жизнь не стоила и цента!
- Но откуда Ю‑Инь узнал цену идола?
- Сдается, он был жрецом в храме бога войны. Я дюжину раз видел, как он делал китайские амулеты. И когда он оказался стюардом на борту "Хавлока", я сразу догадался, что он явился за идолом. Но я даже во сне держал ухо востро, - торжествующе добавил Нат. - Думаю, он не мог обойти меня, пока я не сдал Кван‑тая в тот проклятущий ломбард!
- Но я не понимаю, как он узнал о железной коробке в Лондоне и о сокровищах Поа, - раздраженно настаивал доктор.
Прайм глотнул пива, подался вперед и заговорил, подчеркивая каждую свою фразу черенком трубки.
- А теперь гляньте‑ка, доктор Дик, - медленно проговорил он. - Помните, что вы сказали год назад, когда я отправился в это путешествие в Китай?
- Ну, - задумчиво сказал Дик, - я рассказал, что мой дядя участвовал в разграблении Летнего дворца в Пекине. Китайцы помогли разграбить этот дворец, как и французы, и англичане. Среди них был священник Поа, он собрал несколько маленьких золотых изображений Кван‑тая стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов и сбежал с ними в Англию. Он сложил их в железную коробку, которую оставил одному из своих соотечественников в Лондоне. Продав несколько идолов, он вернулся в Китай и вновь стал служить жрецом в храме Кван‑тая в Кантоне. Он собирался послать за своей железной коробкой и вернуть изображения божества в свой храм. Но его свалила с ног болезнь, и он не смог осуществить свой замысел. Опасаясь, что его подвергнут пыткам за святотатство, если он расскажет правду, Поа записал китайскими иероглифами местонахождение клада в Лондоне и спрятал эту запись в маленьком нефритовом идоле с алмазными глазами, который стоял в храме Кван‑тая на улице Водяного Дракона. Мой дядя оказал этому Поа кое‑какие услуги, и тот в благодарность поведал ему секрет. Вскоре после этого Поа умер, а мой дядя, не в силах проникнуть в храм и выкрасть идола, вынужден был вернуться в Англию. Он вновь поселился в своем доме в Крайстчерче, в Хэмпшире, и умер там, оставив бумаги, где говорилось о сокровищах Поа. Я нашел эти бумаги года два назад и, зная, что вы отправляетесь в Кантон, пришел к вам.
- Да, - согласился Прайм, подхватив нить истории. - И вы попросили меня забрать нефритового идола из того храма. Ну, я украл его и считаю, что эта свинья Ю‑Инь видел, как я это сделал. Во всяком случае, он оказался на "Хавлоке" и как‑то - не могу догадаться как - вызнал правду и попытался вернуть идола. Во время плавания я его обошел, а когда высадился на берег, надеялся найти вас и сразу забрать железную коробку. Я…
- Я был болен, - нетерпеливо пояснил господин Дик. - Не смог прийти. Вы могли бы сами забрать сокровища и потом поделиться со мной.
- Дурацкое обвинение, доктор! Я не умею читать китайские письмена, которые были внутри идола. Это вы спец по китайцам, вас обучил ваш дядя. И вы же сказали, чтобы я подождал, покуда вы появитесь и прочтете записку. А чтобы идол был в безопасности, я заложил его, а Ю‑Инь, будь он проклят, выследил меня и украл его. Так что сейчас, я думаю, он заполучил всех золотых божков.
- Вероятно; но как он узнал об их существовании и о том, что нефритовый идол необходим, чтобы заполучить сокровища Поа?
- Понятия не имею, сэр. Если только Поа не рассказал что‑то своему брату‑жрецу.
- Поа умер пятнадцать лет назад, - резко ответил Дик. - Если бы он что‑то рассказал на смертном одре, они не ждали бы все это время, чтобы получить сокровище.
- Ну, я прикидываю, с чего бы это они пустились в то же самое путешествие, - холодно сказал Нат.