- Так вы предполагаете, что м-р Друккер вместо того, чтобы уйти со двора, пошёл в беседку и пробыл там, пока вы не ушли?
- Как будто так, сэр.
- Вы вполне уверены в том, что вы видели его?
- Да, сэр. Я теперь отчётливо помню это.
- Вы могли бы поклясться, - спросил серьёзно Маркхэм, - зная, что жизнь человека может зависеть от вашего показания?
- Да.
Когда увели заключённого, Маркхэм посмотрел на Ванса.
- Это как будто даёт нам некоторую опору.
- Да. Показание кухарки не имело цены. Друккер просто отрицал его. Теперь мы вооружены по-настоящему.
- Мне кажется, - начал Маркхэм после некоторого молчания, - что сейчас у нас достаточно данных против Друккера. Он был на диллардовском дворе за несколько секунд до того, как был убит Робин. Он легко мог видеть, как уходил Сперлинг, и, так как сам только что вышел от профессора, то знал, что никого нет дома. Миссис Друккер уверяет, что она никого не видела из окна, хотя вскрикнула в момент смерти Робина, а потом испугалась, когда мы пришли допрашивать Друккера. Она даже назвала нас "врагами". Я полагаю, что она видела, как сын возвращался домой тотчас же после того, как тело Робина было вынесено на стрельбище. Друккера не было в его комнате, когда был убит Спригг, и оба, мать и сын, изо всех сил старались скрыть этот факт. Многие из его поступков чрезвычайно подозрительны. Мы узнали также, что он имеет пристрастие к детским играм. Очень возможно, что он, как сказал доктор Барстед, спутал фантазию с действительностью и совершил преступления в момент временного помешательства. Формулу Римана он какими-то безумными ассоциациями связывал со Сприггом, потому что при нем Арнессон и Спригг обсуждали её. Что же касается записок Епископа, то они тоже находятся в связи с его сумасбродными играми: детям всегда хочется одобряющих слушателей, когда они выдумывают новую форму забавы. То, что он выбрал слово "епископ" для подписи, может быть, есть результат его интереса к шахматной игре. Это предположение подтверждается появлением шахматного епископа у дверей его матери. Возможно, он боялся, что она видела его в то утро, и таким способом хотел дать ей понять, что она должна молчать. Он легко мог захлопнуть дверь на крыльцо изнутри, без ключа и создать впечатление, что принёсший епископа вышел через заднюю дверь. Ему было легко взять епископа из библиотеки в тот вечер, когда Парди разбирал партию.
Маркхэм был точен и обстоятелен, он перебрал все улики против Друккера. Долгое молчание последовало за его ответом.
- Может ты и прав, Маркхэм. - сказал Ванс, - но моё главное возражение против твоего resume состоит в том, что очень уж тут все просто. Ум, задумавший эти гнусные убийства, слишком изощрён, чтобы запутаться в сети косвенных улик. У Друккера поразительные умственные способности, кроме того, совершенно ясно что Друккер, если он и невиновен, знает что-то, имеющее прямую и тесную связь с преступлениями. И моё скромное мнение - мы должны во что бы то ни стало добиться от него этих сведений. Показание Сперлинга дало нам толчок в этом направлении. М-р Арнессон, каково ваше мнение?
- У меня нет никакого мнения, - ответил Арнессон, - я посторонний зритель, но мне трудно заподозрить бедного Адольфа в такой низости.
Хэс предложил тотчас же приступить к действию.
- Если только у него есть что сказать, так он заговорит, как только его возьмут под стражу.
- У нас весьма тяжёлое положение, - заговорил тихим голосом инспектор Моран. - Нельзя допускать ошибки. Если потом окажется, что не Друккер является преступником, а кто-то другой, то мы станем просто посмешищем.
Ванс посмотрел на Маркхэма.
- Почему сначала не допросить его? Может быть, и удастся убедить его открыть свою душу.
Маркхэм нервно дымил сигаретой. Затем обратился к Хэсу:
- Приведите сюда Друккера завтра в девять часов утра.
На этом совещание закончилось.
***
Было туманное утро, когда мы приехали к следователю. Ни Друккера, ни Хэса ещё не было.
Ванс уселся в комфортабельное кожаное кресло и закурил.
- Я чувствую себя в приподнятом настроении сегодня, - сказал он. - Если Друккер расскажет нам то, что мы ожидаем, мы окончим это ужасное дело.
Только он замолчал, как Хэс ворвался в кабинет.
- Ну, сэр нам не удастся допросить Друккера сегодня! - в отчаянии крикнул он. - Он упал со стены в Риверсайдском парке и сломал себе шею. Его нашли только в семь часов утра…
Маркхэм посмотрел на него.
- Это верно? - спросил он недоверчиво.
- Я был там, пока не убрали труп.
- Что же вы узнали?
- Да там нечего было узнавать. Ребятишки в парке нашли его труп около семи часов утра. Ребят там куча, сегодня ведь суббота. Местный полицейский вызвал полицейского врача. Доктор сказал, что Друккер упал со стены около десяти часов вечера и мгновенно умер. Стена в этом месте - против 76-й улицы - на тридцать футов возвышается над детской площадкой.
- Миссис Друккер предупреждена?
- Нет. Я сказал, что сам позабочусь об этом, но решил, что сначала зайду сюда.
- Не вижу, что мы тут можем сделать, - уныло заявил Маркхэм.
- Следовало бы известить Арнессона, - сказал Ванс. - Честное слово, Маркхэм, это дело - настоящий кошмар. На Друккера была вся наша надежда, но он падает со стены… - он вдруг остановился: - Горбун упал со стены!.. Горбун!
Он медленно повернулся к Маркхэму и сказал с трудом узнаваемым голосом:
- Ещё одна безумная мелодрама… На этот раз детская загадка.
- Это, конечно, нелепо, - объявил Маркхэм. - Дружище, этот случай поразил твой разум. Предоставь это дело мне и сержанту, мы к этому привыкли, а сам поезжай куда-нибудь отдохнуть. Может быть, в Европу?
- Верно, верно… Я сдаюсь. Почти на наших глазах разыгран третий акт этой ужасной трагедии, а мы до сих пор ещё ничего не открыли!
В эту минуту в комнату заглянул Свэкер и заговорил с сержантом.
- Кинан из газеты "Уорлд" хочет вас видеть.
Маркхэм бистро обернулся:
- Ведите его сюда скорее!
Вошёл Кинан и подал сержанту письмо.
- Ещё billet doux, получена сегодня утром.
Хэс вскрыл письмо. Я сразу же узнал бумагу и бледно-синие буквы крупного шрифта. В письме было следующее:
Раз горбун наш сел на стену
Бух! И грохнул, как полено.
Никто спасти его не мог
Ни глас царя, ни ратный рог.
А внизу была знакомая подпись прописными буквами:
ЕПИСКОП.
Глава XVII
СВЕТ ВСЮ НОЧЬ
Суббота, 16 апреля, 9 часов 30 минут
Когда Хэсу удалось выпроводить Кинана, в комнате несколько минут царило молчание. Епископ снова взялся за свою омерзительную работу.
Ванс, мрачно шагавший по комнате, дал, наконец, выход своему волнению.
- Дьявольское дело, Маркхэм… квинтэссенция зла. Дети в парке в свободный день, мечтающие, играющие, верящие в свои выдумки… и вдруг эта страшная ошеломляющая действительность… Да понимаете ли всю гнусность? Эти дети находят Горбуна, их Горбуна, с которым они играли, мёртвым у подножия стены.
Он постоял у окна, весенний свет оживлял серые камни города.
- Но не надо быть сентиментальным, - с принуждённой улыбкой обратился он к нам, - разум слабеет.
- Чем скорее и энергичнее мы примемся за дело, тем лучше!
Этот призыв вывел нас из апатии. Маркхэм по телефону поговорил с инспектором Мораном, и они условились передать дело Друккера Хэсу. Потом он потребовал протокол вскрытия. Сержант ожидал приказаний.
- Вашим людям было приказано установить наблюдение за домами Дилларда и Друккера. Вы говорили с кем-нибудь из наблюдателей? - спросил Маркхэм.
- У меня не было времени, сэр, да я, кроме того, думал, что это несчастный случай. Но я приказал им не уходить, пока я не вернусь.
- Что же сказал врач?
- Только то, что это похоже на несчастный случай, и что уже прошло десять часов с момента смерти.
Ванс спросил:
- Говорил он о проломленном черепе?
- Он говорил, собственно, что череп проломлен, как у Робина и Спригга.
- Несомненно. Техника убийцы проста. Он наносит своим жертвам удар по черепу, оглушает или убивает их, а потом придаёт им положения, соответствующие той роли, которая им назначалась в этой гнусной игре. Друккер, вероятно, стоял у края и смотрел вниз. Был туман, и он неясно видел окружающее, вдруг удар по голове, и Друккер бесшумно валится через парапет.
- Меня злит, - сердито сказал Хэс, - что наблюдатель Гилфойл, поставленный мною позади дома Друккера, не донёс мне, что Друккера всю ночь не было дома. Как вы полагаете, сэр, не лучше ли нам сейчас же поговорить с ним?
Маркхэм согласился. Хэс отдал приказ по телефону, и через десять минут явился Гилфойл. Хэс набросился на него, как только он вошёл.
- В котором часу Друккер ушёл из дому вчера вечером?
- Около восьми, сейчас же после обеда.
- Куда он пошёл?
Он вышел через заднюю дверь, прошёл по стрельбищу и через стрелковую комнату вошёл в дом Дилларда.
- Просто посидеть?
- Как будто так, сержант. Он проводит много времени у Дилларда.
- А в котором часу он вернулся?
Гилфойл беспокойно задвигался.
- Похоже на то, что он совсем не возвращался, сержант.
- Не возвращался? - жёлчно переспросил Хэс. - После того, как он сломал себе шею, конечно, ему было не до возвращения домой!
- Я хотел сказать, сержант…
- Вы хотите сказать, что Друккер, с которого вы не должны были спускать глаз, отправился в восемь часов к Дилларду, а вы уселись в беседке и задремали… В котором же часу вы проснулись?
Гилфойл вспыхнул.
- Я не спал всю ночь. То, что я не видел, как этот молодец вернулся домой, не значит, что я не караулил.
- Почему же вы не позвонили мне, что он развлекается где-то в городе?
- Я думал, что он вернулся через парадную дверь.
- Слишком много думаете, мозг-то у вас не очень утомлён?
- Послушайте, сержант, мне ведь не было приказано ходить следом за Друккером. Вы велели мне караулить дом и следить, кто в него входит и выходит, а при малейшем шуме вломиться в дом. Друккер ушёл к Диллардам в восемь часов, и я не сводил глаз с окон его дома. Около девяти часов кухарка идёт наверх и зажигает свет в своей комнате. Через полчаса свет гаснет. Потом около десяти часов свет появляется в комнате Друккера…
- Что такое?
- Да вы же слышите! В десять часов в комнате Друккера зажигается свет, и я вижу движущуюся тень. Спрашиваю вас, сержант, вы не были бы уверены, что Горбун вернулся домой через парадную дверь?
- Может быть, - согласился Хэс. - А вы уверены, что это было в десять часов?
- Я не смотрел на часы, но уверен, что это было около десяти часов.
- А когда свет погас в комнате Друккера?
- Он горел всю ночь. Друккер ведь не обращает внимания на время; уже два раза у него и раньше был свет до утра.
- Это понятно, - раздался ленивый голос Ванса. - Вчера он решал трудную задачу. Но скажите, а в комнате миссис Друккер тоже был свет?
- Как всегда. Старая дама на всю ночь оставляет свет в своей комнате.
- Кто-нибудь наблюдал за парадной дверью Друккера сегодня ночью? - спросил Маркхэм.
- Только до шести часов. Наш человек следит за домом Друккера весь день, но он оканчивает дежурство в шесть часов, когда Гилфойл становится на свой пост за домом.
- А на каком расстоянии от двери в переулок вы стояли ночью? - спросил Ванс.
- Может быть, на расстоянии сорока или пятидесяти футов.
- И между вами и переулком была железная решётка и ветви деревьев?
- Да, сэр. Вид был несколько закрыт, если вы на это намекаете.
- Возможно ли из дома Дилларда выйти и вернуться через эту дверь так, чтобы вы не заметили?
- Может быть, сэр, - согласился сыщик, - особенно, если малый не хотел, чтобы я его видел. Было туманно и темно, шум с Риверсайдской аллеи заглушал его шаги, если он был достаточно осторожен.
Когда Гилфойл был отпущен, Ванс дал выход своему недоумению.
- Дьявольски сложная ситуация. Друккер зашёл к Диллардам в восемь часов, а в десять был сброшен со стены. Записка, принесённая Кинаном, была проштемпелёвана в одиннадцать часов вечера, значит, она была отпечатана до преступления. Епископ заранее обдумал свою комедию и приготовил заметку в газеты. Поразительная дерзость! Возможно только одно допущение: убийца в точности знал все, что касалось Друккера, знал даже то, что произойдёт между восемью и девятью часами вечера.
- Насколько я понял, - сказал Маркхэм, - твоя теория заключается в том, что убийца вошёл и вышел через переулок между большими домами!
- У меня нет никакой теории. Я спросил о переулке, чтобы убедиться, что никто не проходил через него в парк, кроме Друккера. В таком случае навязывается гипотеза, что убийца прошёл в парк по этому переулку и таким образом ускользнул от наблюдения.
- Если этот путь был доступен для убийцы, то совершенно неважно, кого видели вместе с Друккером, - мрачно заметил Маркхэм.
- Совершенно верно. Тот, кто инсценировал этот фарс, мог смело войти в парк на глазах у сыщика или тихонько пробраться туда через переулок.
- Но что меня особенно сбивает с толку, - продолжал Ванс, - это свет в комнате Друккера в течение всей ночи. Он загорелся почти в то мгновение, кода бедный малый упал в пропасть. Гилфойл говорил ещё, что он видел ночью тень. - Он остановился. - Вы, вероятно, знаете, сержант, был ли ключ от парадной двери в кармане у Друккера, когда его нашли?
- Не знаю, но сейчас же могу узнать. - И он заговорил во телефону. Через несколько минут он повесил трубку. - Никакого ключа при нем не найдено.
Ванс сильно затянулся и медленно выпустил дым.
- Я начинаю думать, что Епископ стянул ключ у Друккера и ночью, после убийства, проник в его комнату. Невероятно, но все допустимо в этом фантастическом деле. Думаю, что когда мы узнаем мотивы этих убийств, мы поймём и причину ночного визита.
Маркхэм вынул шляпу из шкафа.
- Пойдёмте туда.
Но Ванс не двинулся с места.
- Знаешь, Маркхэм, мне кажется, что следует прежде всего повидаться с миссис Друккер. Может быть, она и откроет нам то, что таится в глубинах её мозга. Возьмём с собой Барстеда и поедем к ней.
Мы тотчас же вышли, заехали за Барстедом и явились в дом Друккеров. Нам отворила миссис Менцель, по лицу которой мы догадались, что она знает о смерти Друккера. Ванс спросил:
- Миссис Друккер знает?
- Нет ещё, - дрожащим голосом ответила она. - Мисс Диллард заходила около часа тому назад, но я сказала, что барыня вышла. Случилось несчастье…
- Какое несчастье, миссис Менцель?
- Не знаю, к завтраку она не спустилась…
- Когда вы узнали о происшествии?
- Почти в восемь. Газетчик сказал мне о Друккере.
- Не бойтесь, - утешал её Ванс, - с нами доктор, и мы обо всем позаботимся.
Мы подошли к комнате миссис Друккер, Ванс постучался. Ответа не было - комната оказалась пустой.
Не говоря ни слова, мы вернулись в переднюю. Одна из двух дверей вела в спальню Друккера. Ванс отворил её, не постучав. Свет, о котором говорил Гилфойл, не был погашен.
Ванс остановился на пороге. Маркхэм быстро отступил. На узкой постели лежала миссис Друккер, совершенно одетая. Лицо её было пепельно-бледным, глаза закрыты, руки прижаты к груди.
Барстед быстро подошёл и наклонился над ней. Прикоснувшись к ней раза два, он выпрямился и медленно покачал головой.
- Скончалась, может быть, ещё вечером. - Он снова нагнулся над телом и стал производить осмотр. - Она уже много лет страдала хроническим нефритом, атеросклерозом и гипертрофией сердца… Она умерла тогда же, когда и Друккер - около десяти…
- Естественной смертью? - спросил Ванс.
- Несомненно.
- Никаких признаков насилия?
- Никаких. Совершенно ясный, типичный случай.
Глава XVIII
СТЕНА В ПАРКЕ
Суббота, 16 апреля, 11 часов утра
Когда доктор положил тело миссис Друккер на кровать и прикрыл его простынёю, мы опять спустились вниз.
- С научной точки зрения совершенно правильно говорить о естественной смерти от потрясения, - сказал Ванс, - но наша ближайшая задача - найти причину потрясения. Очевидно, оно связано со смертью Друккера. Быстро повернувшись, он вошёл в гостиную. Миссис Менцель сидела там же, где он её оставил. Ванс подошёл к ней и ласково сказал:
- Ваша барыня умерла ночью от разрыва сердца. Хорошо, что она не пережила своего сына.
- Gott gebe ihr die ewige Ruh! - набожно прошептала Мендель. - Ja, так лучше…
- Смерть наступила в десять часов. - Вы не спали в это время, миссис Мендель?
- Я не спала всю ночь, - испуганным голосом сказала она.
- Скажите нам, что вы слышали сегодня ночью?
- Кто-то приходил сюда.
- Да, кто-то приходил около десяти часов через парадную дверь. Вы слышали?
- Нет, но когда я легла, я слышала голоса в комнате м-ра Друккера.
- Разве раньше вам никогда не случалось слышать голоса в комнате около десяти часов?
- Но слышен был не его голос. У него был высокий голос, а этот был низкий, грубый… Ещё слышался голос миссис Друккер… а она никогда не заходила ночью в комнату сына.
- Как вы могли все так ясно слышать через закрытую дверь?
- Моя комната как раз над комнатой м-ра Друккера.
- Что же вы услышали ещё? - спросил Ванс.
- Сначала похоже было, что барыня плачет. Потом мне показалось, что она смеётся… А дальше мне показалось, что барыня говорит какие-то стихи…
- Вы бы их узнали, если бы опять услышали? Не эти ли?
"Раз горбун наш сел на стену,
Бух! И грохнул, как полено".
- Bei Gott, das sind diselben. - Опять выражение ужаса появилось на её лице.
- Слышали вы ещё что-нибудь?
- Нет. Потом все было тихо.
- Вы не слышали, чтобы кто-нибудь выходил из комнаты м-ра Друккера?
- Через несколько минут кто-то очень тихо открыл и закрыл дверь, и я услышала шаги в передней.