- Что вам известно о трагедии, разыгравшейся сегодня утром? - Хотя Маркхэм предложил вопрос внезапно, надеясь, вероятно, добиться чего-нибудь этой внезапностью, но Пайн выслушал его с величайшим спокойствием.
- Ничего, сэр. Я и не подозревал, что что-то случилось, пока меня не позвал профессор Диллард из библиотеки и не велел поискать м-ра Сперлинга.
- Значит, он сообщил вам о трагическом случае?
- Он сказал: "М-р Робин убит, поищите м-ра Сперлинга". И больше ничего, сэр.
- Вы уверены, что он сказал убит, Пайн? - вмешался Ванс.
Сначала лакей немного заколебался, взгляд его стал ещё хитрее.
- Да, уверен. "Убит". - Именно так он и сказал.
- А вы видели тело м-ра Робина во время поисков? - продолжал Ванс, рассматривая какой-то рисунок на стене.
Опять он ответил не сразу.
- Да, сэр. Я отворил дверь из подвального помещения, чтобы осмотреть стрельбище, и увидел бедного господина…
- Вас это, конечно поразило, Пайн, - сухо заметил Ванс. - Может быть, вы случайно тронули тело или стрелу, или лук?
Водянистые глаза Пайна на мгновение вспыхнули.
- Конечно нет, сэр… зачем бы я это сделал?
- Правда, зачем? - Ванс тяжело вздохнул. - Но вы видели лук?
Человек покосился, как будто стараясь вызвать в памяти первое впечатление.
- Не могу сказать, сэр. Я не помню.
Ванс, по-видимому, потерял к нему всякий интерес, и Маркхэм возобновил допрос.
- Я слышал, Пайн, что м-р Друккер заходил утром около половины девятого. Вы видели его?
- Да, сэр. Он всегда пользуется подвальной дверью; проходя мимо буфетной, он поздоровался со мною.
- Он вернулся тем же путём?
- Думаю, что так, но я был наверху, когда он уходил. Он живёт в доме за нашим…
- Знаю, - Маркхэм наклонился вперёд. - Кажется, вы впустили м-ра Робина и м-ра Сперлинга сегодня утром?
- Да, сэр, около десяти часов.
- Видели вы их опять или, может быть, слышали что-нибудь из их разговора, когда они ожидали в гостиной мисс Белл?
- Нет, сэр. Большую часть утра я был занят на половине м-ра Арнессона.
- Это на втором этаже, в задней части дома, - посмотрел на Пайна Ванс, - комната с балконом?
- Да, сэр.
- Чрезвычайно интересно… С этого балкона профессор Диллард и увидел впервые тело м-ра Робина. Как же вы не слышали, что профессор входил в комнату? Вы ведь говорили, что в первый раз узнали о трагедии, когда профессор позвал вас из библиотеки и велел отыскать м-ра Сперлинга.
Лицо лакея побелело; я заметил, что пальцы его нервно сжимались и разжимались.
- Я мог выйти на минуту из комнаты м-ра Арнессона, - с усилием объяснял он. - Да, это очень возможно. Вспоминаю, сэр, что я ходил в бельевой чулан…
- О, наверно. - Ванс снова впал в апатию.
Маркхэм курил, сосредоточенно разглядывая середину стола.
- Кто-нибудь другой заходил сегодня, Пайн? - спросил он.
- Никто, сэр.
- И вы не можете дать какого-нибудь объяснения тому, что случилось?
Пайн покачал головой, устремив глаза в пространство.
- Нет, сэр. М-р Робин был весёлый, всеми любимый молодой человек. Он был не из тех, кто внушают мысли об убийстве; если вы понимаете, что я подразумеваю.
Ванс поднял глаза.
- Не могу сказать, чтобы я вполне понимал, что вы подразумеваете, Пайн. А откуда вы знаете, что это не несчастный случай?
- Я ничего не знаю, сэр, - был спокойный ответ. - Но кое-что я понимаю в стрельбе из лука, и я сразу же увидел, что м-р Робин убит охотничьей стрелой.
- Вы очень наблюдательны, Пайн, - заметил Ванс, - и вполне искренны.
Было ясно, что никаких прямых сведений от этого человека добиться нельзя, и Маркхэм быстро отпустил его, приказав Хэсу вызвать кухарку.
Когда та вошла, я сразу же заметил сходство между отцом и дочерью. Это была неопрятная женщина лет сорока, высокая, угловатая, с продолговатым лицом и большими руками и ногами.
После нескольких предварительных вопросов стало ясно, что она вдова, фамилия её Бидл, и пять лет тому назад, после смерти мужа, поступила к профессору Дилларду по рекомендации Пайна.
- В котором часу вы вышли сегодня из дома, Бидл? - спросил её Маркхэм.
- В половине десятого, сэр. - Она, видимо, чувствовала себя неловко. В её голосе звучали тревожные интонации.
- А в котором часу вернулись?
- Около половины первого. Меня впустил вот этот человек, - она злобно посмотрела на Хэса, - и обошёлся со мной как с преступницей.
Хэс улыбнулся.
- Время названо точно, м-р Маркхэм. Она обиделась, что я не пустил её вниз.
Маркхэм неодобрительно покачал головой.
- Знаете вы что-нибудь о том, что произошло здесь утром? - продолжил он, внимательно разглядывая женщину.
- Что же я могу знать? Я ведь была на рынке.
- Видели ли вы м-ра Робина или м-ра Сперлинга?
- За минуту до моего ухода они прошли мимо кухни в комнату для упражнений в стрельбе.
- Слышали вы что-нибудь из их разговора?
- Я не подслушиваю за дверьми.
Маркхэм сердито сжал челюсти и собрался что-то сказать, но Ванс раньше его заговорил с женщиной:
- Следователь думал, что, может быть, дверь была отперта, и вы могли случайно услышать что-нибудь из их разговора, несмотря на ваше похвальное желание не подслушивать.
- Дверь, возможно, и была открыта, но я ничего не слышала, - Неприятным тоном ответила она.
- Значит, вы не знаете, был ли ещё кто-нибудь в клубной комнате?
Глаза Бидл сузились, и она подозрительно посмотрела на Ванса.
- Может быть, и был кто-нибудь, - медленно сказала она. - Да, я как будто слышала голос м-ра Друккера. - Ядовитая нотка послышалась в её голосе, и тень жестокой улыбки появилась на её губах. - Он заходил сегодня рано утром к м-ру Арнессону.
- Он заходил? - Ванс казался удивлённым этим сообщением. - Вы его видели?
- Я видела, как он пришёл, но не заметила, когда он вышел. Он постоянно толчётся тут.
- Толчётся? Вот не подумал бы!.. Да, между прочим, через какую дверь вы вышли, отправляясь на рынок?
- Через парадную. С тех пор, как мисс Белл сделала из подвала клубную комнату, я всегда хожу через парадную дверь.
- Так что сегодня утром вы не входили в комнату для упражнений в стрельбе?
- Нет.
Ванс выпрямился в своём кресле.
- Спасибо за помощь, Бидл. Больше вы нам не нужны.
Когда кухарка вышла, Ванс встал и подошёл к окну.
- Мы тратим силы впустую, Маркхэм, - сказал он. - Ничего мы не добьёмся ни от прислуги, ни от членов семейства. Надо пробить психологическую стену и тогда уже бросаться на приступ. В здешнем семействе у каждого свои сокровенные переживания, и каждый боится, чтобы они не просочились наружу. Каждый говорил меньше, чем знает. Неприятно, но верно. Все, что мы узнали, не связано одно с другим, и если хронологически события не совпадают - значит, они произвольно искажены. Во всех этих россказнях я не нашёл намёка на внутреннюю связь.
- Может быть, в действительности связи нет, - возразил Маркхэм, - но мы никогда не найдём её, если прекратим допросы.
- Ты очень доверчив! - Ванс подошёл к столу. - Чем больше мы задаём вопросов, тем больше мы запутываемся. Даже показание профессора Дилларда не было вполне правдиво. Что-то он скрывает. Арнессон коснулся самого живого места своим вопросом. Ловкий парень этот Арнессон. Затем атлетическая дама с мускулистыми икрами. Она старается выпутать себя и свою компанию, так чтобы и пятнышка на них не осталось.
У Пайна тоже есть что-то на уме. Эта пухлая маска прикрывает много необыкновенных мыслей, но никакими вопросами до них не докопаешься. Какая-то фальшь и относительно его утренних занятий. Он говорил, что провёл все утро в комнате Арнессона, но он явно не знал, что профессор принимал солнечную ванну на балконе Арнессона. И эта его отлучка в бельевой чулан более чем подозрительна. Из показаний Бидл следует, что она терпеть не может слишком общительного м-ра Друккера и постаралась его замешать в дело. Она "думает", что слышала его голос в злополучной комнате. Но кто знает, так ли это? Все это мы и должны разузнать. Следует вежливо поговорить с самим м-ром Друккером…
Послышались шаги на лестнице, и в дверях появился Арнессон.
- Ну, кто же убил Кок-Робина? - спросил он с усмешкой Сатира.
Маркхэм встал с неприветливым видом и уже хотел выразить неудовольствие за неуместное появление, но Арнессон поднял руку.
- Простите, одну минуту. Я пришёл предложить свои услуги благородному делу правосудия, обывательского правосудия, потому что с философской точки зрения никакого правосудия, никакой справедливости не существует. - Он сел против Маркхэма и цинично усмехнулся. - Печальный факт неожиданной кончины м-ра Робина взывает к моей научной натуре. Это интересная проблема, в ней чувствуется математический привкус; ряд точных данных и из них надо определить некоторые неизвестные величины. Я именно тот гений, который способен разрешить эту задачу.
- А как вы будете её решать, Арнессон? - Маркхэм знал и уважал ум и знания этого человека и чувствовал серьёзные намерения под его насмешливым легкомыслием.
- Пока я ещё не составил уравнения. - Арнессон вытащил из кармана старую трубку и любовно вертел её в руках. - Мне всегда хотелось поработать в сыскном деле - ненасытное любопытство физика - и у меня давно уже создалась теория, что математика выгодно приложима к решению пошлых, мелочных вопросов жизни на этой ничтожной планете. В мире существует лишь закон, и я не вижу достаточных причин утверждать, что сущность и положение преступника не может быть открыто таким же способом, каким была открыта планета Нептун, то есть изучением нарушений правильности движения Урана по орбите.
Арнессон замолчал и стал набивать трубку.
- Вот я и хочу применить к этой запутанной чепухе методы открытия Нептуна. Мне нужны данные, и я пришёл просить довериться мне и сообщить факты; организуем некоторое интеллектуальное товарищество. Решая эту проблему, я попутно докажу мою теорию, что математика лежит в основе всякой истины. Согласны?
- Я с удовольствием сообщу вам все, что нам известно, Арнессон, - ответил, помолчав, Маркхэм. - Но я не могу дать обещания сообщать вам обо всем последующем. Может быть, это будет противоречить целям правосудия и затруднять следствие.
Ванс сидел с полузакрытыми глазами: по-видимому, удивительное предложение Арнессона не нравилось ему; но вдруг он резко повернулся к Маркхэму.
- Я не вижу причин препятствовать м-ру Арнессону перевести преступление на язык прикладной математики. Я уверен, что он будет скромен и воспользуется сведениями только для научных целей. А может быть - кто знает - его просвещённая помощь и понадобится нам в этом противоречивом и запутанном деле.
Маркхэм достаточно хорошо знал Ванса, чтобы понять обдуманность его предложения, и я нисколько не был удивлён, когда он повернулся к Арнессону и сказал:
- Хорошо. Мы дадим вам все имеющиеся у нас данные для выработки вашей математической формулы. А что бы вы хотели узнать сейчас?
- Пока ничего. Я знаю то же, что и вы. Когда вы уйдёте, я вытрясу кое-что из Пайна и Бидл, только не откладывайте в сторону того, что я узнаю.
В это мгновение отворилась парадная дверь, и полицейский, карауливший у входа, вошёл в сопровождении какого-то человека.
- Этот человек говорит, что ему надо видеть профессора, - доложил полицейский и, повернувшись к неизвестному, указал движением головы на Маркхэма. - Это следователь. Передайте ему, что вам надо.
Вновь вошедший был, по-видимому, смущён. Этот худощавый, отлично одетый господин, несомненно, принадлежал к высшему обществу. Ему было приблизительно лет пятьдесят, но выглядел он молодо. У него были густые седеющие волосы, заострённый нос и маленький, но не слабый подбородок. Глаза его, над которыми возвышался широкий и высокий лоб, имели удивительное выражение. Это были глаза разочарованного человека, обиженного судьбой, ожесточённого жизнью.
- А, здравствуйте, Арнессон, - сказал он спокойным, приятным голосом. - Надеюсь, ничего дурного?
- Просто смерть, Парди, - ответил тот небрежно. - Буря в стакане воды, как говорит мудрая пословица.
Маркхэму не понравилось это вторжение в его компетенцию.
- Чем могу служить, сэр? - спросил он.
- Надеюсь, я не помешал, - извинился Парди. - Я друг семейства. Я живу как раз напротив и заметил, что произошло что-то необычайное. Я подумал, что, может быть, смогу быть чем-нибудь полезен.
Арнессон тихонько засмеялся.
- Милый Парди, зачем облекать ваше естественное любопытство в тогу риторики?
Парди покраснел.
- Право, Арнессон, - начал он, но Ванс перебил его.
- Вы сказали, мистер Парди, что живёте напротив. Может быть вы заметили что-нибудь особенное сегодня утром в этом доме?
- Кажется, ничего, сэр. Кабинет мой выходит на 75-ю улицу, и я все утро просидел там у окна. Но я все время писал. Когда после ленча я вернулся к своей работе, то увидел толпу, полицейские автомобили и одетого в форму стража у дверей.
Ванс искоса рассматривал его.
- Не заметили ли вы, чтобы кто-нибудь выходил из дома сегодня утром? - спросил он.
Парди медленно покачал головою.
- Никого особенного. Около десяти утра пришли два молодых человека, приятели мисс Диллард, вышла Бидл с рыночной корзинкой. Вот и все, что я запомнил.
- Видели ли вы, как ушли эти молодые люди?
- Не помню. - Парди нахмурил брови. - Мне кажется, что только один из них вышел через ворота на стрельбище. Но это только впечатление.
- В котором часу это было?
- Право, не могу вам сказать. Может быть, через час после его прихода.
- Вы не припоминаете, чтобы кто-нибудь другой входил или выходил сегодня утром?
- Я видел, как вернулась мисс Диллард с тенниса, это было около половины первого, меня как раз позвали завтракать. Она даже помахала мне ракеткой.
- И больше никого?
- Кажется, никого. - В его голосе было несомненное сожаление.
- Один из двух молодых людей убит, - сказал ему Ванс.
- М-р Робин, иначе Кок-Робин, - вставил Арнессон с комической гримасой, которая мне очень не понравилась.
- Боже мой! Какое несчастье! - Парди был искренно поражён - Робин? Чемпион стрелкового клуба мисс Белл?
- Единственное его право на бессмертие. Именно он.
- Бедная Белл! - Что-то в манере Парди заставило Ванса внимательно посмотреть на него. - Надеюсь, что она не очень убита этой трагедией?
- Конечно, она очень драматически отнеслась к ней, - ответил Арнессон. - Для этих случаев существует полиция. Столько волнений из-за такого, в сущности, пустяка. Вся земля покрыта крошечными, движущимися комочками нечистых углеводов, подобных Робину; в общем они носят название "человечество".
Парди грустно и снисходительно улыбнулся, очевидно он был хорошо знаком с циничными выходками Арнессона. Он обратился к Маркхэму.
- Разрешите мне повидать мисс Диллард и её дядю?
- О, конечно, - ответил Ванс, раньше чем Маркхэм пришёл к какому-либо решению. - Вы найдёте их в библиотеке, м-р Парди.
Пробормотав слова благодарности, Парди вышел из комнаты.
- Странное существо, - сказал Арнессон, когда шаги Парди перестали быть слышны. - Куча денег. Живёт как хочет. Единственная страсть - решать шахматные задачи…
- Шахматные задачи? - Ванс с интересом взглянул на собеседника. - Может быть, он и есть Джон Парди, изобретатель гамбита Парди?
- Именно, - лицо Арнессона смешно сморщилось. - Он написал книгу о нем и вообще покровительствовал шахматной игре, устраивал турниры, носился по всему свету, чтобы присутствовать на всяких состязаниях. Его гамбит вызвал сильное волнение в шахматном мире. Парди организовал целый ряд турниров. Это стоило ему больших денег. Конечно, он по мере сил добивался, чтобы играли его гамбитом, но кончилось все кризисом. Все игроки, прибегавшие к его гамбиту, проигрывали. Это был ужасный удар для Парди. Он посыпал снегом его голову и лишил эластичности его мускулы. Теперь он надломленный человек.
- Я знаю историю этого гамбита, - прошептал Ванс, задумчиво рассматривая потолок. - Я сам его употреблял, Ласкер выучил меня…
Полицейский снова появился в дверях и сделал знак Хэсу. Сержант быстро встал и вышел в переднюю. Через минуту он вернулся с небольшим листком бумаги в руках.
- Вот какая штука, сэр, - сказал он, подавая её Маркхэму. - Полицейский у наружных дверей сейчас увидел, что из почтового ящика торчит бумажка, и взял её, чтобы посмотреть. Что вы думаете, сэр, об этом?
Маркхэм с недоумением рассматривал её некоторое время и без единого слова передал Вансу. Я встал и посмотрел через его плечо. Это была почтовая бумага обычного размера, сложенная так, чтобы её можно было опустить в ящик для писем. На ней бледно-синими чернилами было отпечатано на машинке крупными буквами несколько строк.
Первая строка гласила:
"Джозеф Кокрейн умер".
На второй стоял вопрос:
"Кто убил Кок-Робина?"
А внизу было напечатано:
"Сперлинг значит воробей".
В нижнем правом углу, на месте подписи, стояло слово, отпечатанное прописными буквами:
ЕПИСКОП
Глава V
ЖЕНСКИЙ КРИК
Суббота, 2 апреля, 2 часа 30 минут пополудни
Поглядев на странную записку с не менее странной подписью, Ванс достал монокль и стал его неторопливо прилаживать, что всегда являлось признаком сдерживаемого интереса; через монокль он снова внимательно прочёл её и передал Арнессону.
- Вот ценный фактор для вашего уравнения.
Арнессон бегло взглянул на записку и с кислой гримасой положил её на стол.
Я уверен, что духовенство тут ни при чем. Оно ведь ужасно ненаучно. Их математикой не проберёшь. Епископ… - раздумывал он. - Я не знаю ни одного епископа. Думаю, что я выброшу эту абракадабру из моих вычислений.
- Если вы это сделаете, м-р Арнессон, - серьёзно возразил Ванс, - то ваше уравнение обратится в пепел и разлетится по ветру. Мне, наоборот, это послание кажется весьма значительным. В самом деле, я думаю, если вы разрешите высказать мнение непосвящённому, что это пока единственная самая математическая вещь в данном процессе. Она исключает всякую случайность. Это некая постоянная, управляющая всеми уравнениями.
Хэс с ясно выраженным отвращением смотрел на бумагу.
- Какой-нибудь безумец написал это, м-р Ванс, - заявил он.