Эвис приподнялась и оживлённо продолжала:
- А ещё я бы хотела иметь свою ложу в каком-нибудь захудалом театрике на весь сезон… о, я бы полжизни отдала за это, только бы не прозябать, как сейчас! Я ещё не встречала человека, с которым могла бы поделиться своими сокровенными мыслями. Никого, кто бы меня по-настоящему заинтересовал. Роджер частенько водил меня в театр, но лучше бы он этого не делал…
- Да, можно испортить себе всякое удовольствие, если пойти в театр с человеком, не способным ценить искусство, - посочувствовал Финбоу.
- Удовольствие?! Это была пытка. - Эвис всем телом подалась вперёд, и тёмная прядь упала на лоб. - Мужчинам не понять, насколько может осточертеть однообразная жизнь. Так порой хочется, чтобы хоть что-нибудь произошло! Я не приспособлена к жизни… не научили. Средств к существованию тоже нет. Я похожа на викторианскую барышню, только чуточку образованнее. Любовь может оказаться самым значительным событием в моей жизни. Это, собственно, единственное, на что я могу надеяться. А она, как нарочно, обходит меня стороной, - голос её зазвенел, - и боюсь, что это уже навсегда. Кристофер - самый приятный из моих поклонников, он нравится мне. Молю бога, чтобы я со временем могла полюбить его по-настоящему.
- Сердцу не прикажешь, - уронил Финбоу. Только Эвис начала снова что-то говорить, как вдруг за нашими спинами раздалось:
- Ну хватит, с меня довольно! Мы увидели в дверях миссис Тафтс.
Лишь на миг презрительная гримаса мелькнула на непроницаемом лице Финбоу, но тут же её как рукой сняло, и он обернулся к нашей экономке.
- Не хотите ли присесть, миссис Тафтс? - сказал он.
- Я не могу этого допустить, не хочу этого допустить и не допущу, - выпалила миссис Тафтс.
На ней было чёрное пальто, из-под которого виднелись ночная сорочка и шлёпанцы из красной фланели. На голове торчали папильотки, и это придавало ей ещё более воинственный вид.
- Я этого не потерплю, - продолжала она. - Слыханное ли дело поднимать человека среди ночи! Стыд и срам! Молодая девица, нет бы блюсти себя, она расселась в гостиной ночью с двумя мужчинами, которые годятся ей в отцы. Мне стыдно, мистер Финбоу, никак не ожидала этого от вас. А вы, - и она пригвоздила меня к месту свирепым взглядом, - я знала, что вы ещё и не такое способны выкинуть, с первого взгляда видно, - тараторила она без передышки. - Сброд да и только, никаких понятий о чести. Тоже мне хороши, наверное, считают себя джентльменами… или молодые девицы вроде этой… воображают себя леди… да какие же вы леди и джентльмены, когда ведёте себя хуже, чем… Джентльмены только тогда джентльмены, когда они ведут себя по-джентльменски, вот что я вам скажу!
Она замолкла, чтобы перевести дыхание, а Финбоу, воспользовавшись паузой, вставил:
- Миссис Тафтс, а не пойти ли вам поспать?
Но разъярённая фурия затараторила с новой силой. Она, очевидно, только сейчас заметила, что на Эвис под пледом нет ничего, кроме пижамы, и набросилась на неё:
- Как вы смеете появляться на людях в таком непристойном виде? Ни одна порядочная женщина не дойдёт до такого бесстыдства, чтобы ложиться в постель в эдаком одеянии. А вы вертитесь в одном исподнем да ещё с голыми пятками перед этими индюками и рады. - Она снова ткнула пальцем в мою сторону. В её глазах я становился воплощением всех людских пороков… хотя сам я не знал за собой ничего подобного. Миссис Тафтс тряслась от гнева. - Сейчас я схожу в вашу комнату, голубушка, и принесу вам оттуда халат и домашние туфли и буду стоять у вас над душой, пока вы не оденетесь и не отправитесь, как положено приличной девушке, в постель. Я глаз не сомкну, так и знайте, пока не буду уверена, что в этом доме соблюдаются приличия.
- В нашу комнату нельзя. Вы разбудите мисс Гилмор, - сказала Эвис, прикусив губу и стараясь сдержать то ли раздражение, то ли смех, не знаю. Наверное, всё-таки она боялась вспышки раздражения, так как брань и оскорбления всегда задевают нас больнее, чем хотелось бы.
- Пусть хоть весь дом на ноги поднимется, а вы у меня наденете халат и выйдете отсюда в приличном виде, - заявила миссис Тафтс и решительным шагом направилась к дверям девичьей спальни.
Финбоу с усмешкой заметил ей вслед:
- Просто удивительно, какое влияние оказал язык молитвенника на речь миссис Тафтс. Человечество многим обязано этому произведению…
Вопль миссис Тафтс прервал его на полуслове.
- Куда запропастилась другая девица? Что происходит в этом доме?
Мы с Финбоу кинулись к спальне девушек и заглянули в дверь. Миссис Тафтс зажгла свечу, стоявшую на туалете, и замерла посреди комнаты, остолбенело глядя на две пустые разобранные постели. Эвис, которая проскользнула вслед за нами и уже успела накинуть халат и сунуть ноги в домашние туфли, констатировала:
- Её здесь нет.
- Скажите мне на милость, - произнесла миссис Тафтс, снова обретая дар речи, - что творится сегодня в этом доме? Это же форменный вертеп. Куда девалась та, рыжая, сбежала… или ещё что-нибудь почище? - Она выпятила нижнюю губу и стояла, приземистая и тучная, уничтожающе глядя на Финбоу.
- Далеко уйти она не могла, - рассудительно заметила Эвис. - Ведь она не одета. Все её вещи на месте.
- Если она в доме, она от меня не скроется - всё равно найду, - буркнула миссис Тафтс. - А если её нет, то она останется на улице на всю ночь. Здесь две двери, и обе будут заперты, уж я позабочусь об этом.
Щёлкнули шпингалеты на дверях гостиной, опустился засов на входных дверях в холле, и миссис Тафтс, вернувшись к нам, заявила:
- Так вот, в кухне её нет. Когда вы разбудили меня своим шумом, я подумала, что это на кухне. Я заглянула туда, но там никого не было. Посмотрим теперь спальни. Мистер Финбоу, постучитесь-ка в дверь к тому молодчику.
Финбоу выслушал тираду экономки с невозмутимым спокойствием. Он громко постучал в дверь Филиппа. В ответ - ни звука. Он постучался ещё раз, вошёл в комнату и чиркнул спичкой. На кровати Филиппа царил беспорядок, и она была пуста.
- Так, - пробормотал Финбоу.
Со свечой в руке в спальню вошла миссис Тафтс, а вслед за ней и мы с Эвис. Мы представляли препотешную группу… четверо взрослых людей, тупо уставившихся на пустую постель: высокий, элегантный, благодушно улыбающийся Финбоу; миссис Тафтс в пальто и торчащей из-под него ночной сорочке - сама оскорблённая добродетель; изящная, как китайская статуэтка, Эвис - бледная, усталая, но с искрящимися от смеха глазами; и, Наконец, я сам, с блуждающим взглядом, старательно обходящим миссис Тафтс, немолодой, солидный джентльмен в выходном костюме.
- Они убежали вдвоём, и один бог знает, чем всё это может кончиться! Только он! - взорвалась миссис Тафтс. - Если их нет и в соседней комнате, то они останутся на улице, клянусь!
Я собрался возразить ей, но Финбоу остановил меня.
- Правильно, миссис Тафтс. Оставьте их за дверью, если они действительно ушли из дому.
Мы вернулись в гостиную, и Финбоу тихонько постучал в дверь комнаты Уильяма и Кристофера. Спустя минуту оттуда послышалось невнятное бормотание, и Финбоу сунул в дверь голову.
- К вам случайно не забрели Филипп и Тони, а?
- Что вы, конечно, нет, - ответил хриплым со сна голосом Уильям. - С какой стати?
- Я и сам думаю, что им здесь делать нечего, - ответил Финбоу.
- А зачем они вам понадобились? - Сон постепенно улетучивался, и Уильям начинал проявлять недовольство.
- Мне они, собственно, не нужны, - отозвался Финбоу. - Это миссис Тафтс хочет их видеть.
- Передайте ей, пусть она катится ко всем чертям! - сказал Уильям. - Спокойной ночи.
Финбоу прикрыл дверь и обернулся с улыбкой к миссис Тафтс, которая была вне себя от злости. Но прежде чем она двинулась с новыми силами на поиски, он сказал:
- Итак, миссис Тафтс, теперь всё ясно. Они, должно быть, на улице и попадут в дом только утром. Обещайте мне, что вы ни словом не обмолвитесь о наших ночных похождениях, когда встретитесь с ними за завтраком.
- Ничего я не обещаю… - начала было миссис Тафтс.
- Сержант Беррелл вам за это спасибо не скажет, - тихо заметил Финбоу.
- А это ещё почему? - воскликнула в ярости миссис Тафтс, но, подумав, добавила: - Ну ладно, так и быть, буду молчать, пока сама не увижу сержанта Беррелла, но учтите, я иду против своей совести.
- Вот и хорошо, - ответил Финбоу. - А теперь - все спать.
Через несколько минут мы уже были в нашей комнате. Финбоу снимал воротничок, а я наблюдал за ним.
- Может, поговорим? - предложил я.
- Ну что ж, поговорим, - откликнулся он. - Перед отъездом в Лондон я проверял нашу комнату. Она единственная в доме, где можно разговаривать, не боясь быть услышанным. Стены между нею и другими комнатами ни такие тонкие, как везде.
- Значит, наша лодочная прогулка вчера ночью не была вызвана никакой необходимостью, - начал я брюзжать.
- Никакой, - рассмеялся Финбоу. - Но тогда я не знал этого. Кроме того, благодаря прогулке мы оба окунулись в атмосферу таинственности.
- Подумаешь! - воскликнул я. Он задумчиво продолжал:
- Весёленькая ночка, ничего не скажешь.
- Весёленькая?! - повторил я возмущённо.
Я мечтал поскорее добраться до постели, но знал, что не смогу заснуть, пока не выясню, что нужно было Финбоу узнать от Эвис.
- Зачем ты мучил Эвис своими бесконечными рассуждениями? Ты же видел, что она еле держится на ногах.
- Именно поэтому я и затеял этот разговор, - ответил Финбоу.
- Не очень достойный приём, - заметил я, - пользоваться слабостью другого.
- Дорогой Иен, - мягко ответил Финбоу. - Такие развлечения не в моём духе. Я затеял разговор с Эвис, потому что хотел узнать кое-что о ней самой… ну и, разумеется, потому, что это гораздо легче сделать в беседе с человеком уставшим. Ты, наверно, знаешь, что чаще всего у людей развязываются языки тогда, когда они валятся с ног от усталости или когда пьяны. Это свойство весьма полезно использовать, если интересуешься процессами человеческого мышления, но, к сожалению, его не всегда по достоинству оценивают. У выпившего человека уже после нескольких рюмок развязывается язык, потому что у него притупляется чувство самоконтроля. Предрассветные часы оказывают на психику человека такое же действие, что и алкоголь. Вспомни только, сколько сокровенных тайн поверяли тебе после полуночи! Вспомни, сколько секретов ты сам рассказал! И как стыдно обычно бывает на следующее утро, когда трезвый рассудок заставляет критически оценить свои поступки! Финбоу продолжал:
- К сожалению, мы редко отдаём себе отчёт в том, каким образом протекает последовательность наших умонастроений на протяжении одних суток. По-моему, это происходит потому, что большинство людей плохо разбирается в психологии и просто не способно заметить колебаний собственных умонастроений. Я в своей жизни встретил единственного человека, который умел тонко использовать способность человеческого мышления к трансформации. Это один мой знакомый писатель. Он всегда садится за работу поздно вечером, когда в психике господствует подсознательное "я". А утром, когда пробуждается способность критически мыслить, он правит написанное накануне. По его словам, он каждый раз делает тройную работу. Правда, это ему не помогает - он всё равно пишет из рук вон плохо.
Тут моё терпение лопнуло, и я взмолился:
- Ради всего святого, будь другом, прекрати свои туманные словоизлияния. Скажи мне толком, зачем тебе понадобился этот разговор с Эвис? Что ты из него вынес? Неужели ты не видишь, что я извёлся вконец от этой неизвестности?! Что она искала в доме, когда мы неожиданно вошли? Что всё это, в конце концов, значит?
- Прости меня, Иен, - сказал Финбоу, присаживаясь на край моей кровати. - Я вижу, как ты нервничаешь. Но ты должен набраться терпения ещё на пару деньков. Кто совершил преступление, я до сих пор" ещё не знаю. И не знаю, почему Эвис бродила ночью по дому. Могу только предположить, что она хотела что-то сжечь… Вспомни, как она настаивала, чтобы разожгли камин вчера вечером.
Я сразу насторожился:
- Ты думаешь, это значит… Финбоу оборвал меня:
- Это может означать всё, что угодно, и ровным счётом ничего. Не забывай, что в этой милой компаньице полно всевозможных душевных драм, однако совсем не обязательно все они должны иметь отношение к убийству. Преступницей может оказаться и Эвис и Тони, но не обе. Однако и та и другая ведут себя так, будто им есть что скрывать - и немало. Вот я и пытаюсь разобраться во всех этих хитросплетениях. Поэтому я и беседовал с Эвис сегодня ночью. А ловко я расставил ей сети! Впрочем, ты этого оценить не способен. Начал исподволь - с театра, по опыту знаю, что любая девушка типа Эвис в какой-то период своей жизни втайне мечтает о сцене. Затем потихоньку подвёл её к любовной мелодраме, что, с моей точки зрения, должно было ей импонировать, как это импонирует почти всем в её возрасте. Если бы я знал, что она увлекается музыкой, я бы завёл речь об опере. Мне хотелось создать атмосферу романтики, любви… я прозрачно намекнул на лично пережитое… после этого оставалось лишь сидеть и слушать историю жизни Эвис из её собственных уст, помнишь, как она рассказывала о своих поклонниках, о том, как она ни в одного из них так и не смогла влюбиться!
Я не мог не восхищаться ловкостью Финбоу, хотя всё моё существо и восставало против его методов.
- Ты чертовски умён, Финбоу, - сказал я.
- И падок на лесть, - улыбнулся он, - так что благодарю за комплимент. Подобно всем закоренелым льстецам, я и сам не безразличен к лести. Но на этот раз похвала вполне заслуженна. Я бы вытянул из Эвис всё, что угодно, если бы не вторжение этой миссис Тафтс, чтоб ей неладно было. Она испортила всё дело. Придётся мне завтра ещё раз побеседовать с Эвис. Но всё-таки мне удалось узнать кое-что. Правда, мне не известно, насколько достоверно то, что я узнал. Во всяком случае, похоже на то, что Эвис действительно не любила Роджера…
- Это для меня не новость, - отрезал я.
- А вот мне иногда приходила мысль, что она могла любить и ненавидеть его в одно и то же время. Вызывать противоречивые чувства - свойство таких натур, как Роджер. Но в данном случае я ошибся, - произнёс Финбоу. - Однако гораздо важнее другое: она не любит и Кристофера. Я должен хорошенько сосредоточиться и обдумать, какие последствия вытекают из этого. Бог мой, какой же запутанный клубок личных взаимоотношений в твоей милой компании: Роджер влюблён в Эвис; Эвис обручена с Кристофером, но не любит его; Филипп и Тони влюблены друг в друга, но у Тони есть от него какая-то тайна, это несомненно; Уильям ненавидит Роджера. Теперь мне остаётся выяснить отношение самого Кристофера к его помолвке с Эвис.
- Он, мне кажется, без ума от девушки, - заметил я. - В противном же случае, - тут у меня мелькнула ещё одна догадка, - в противном же случае он хочет жениться на ней из-за денег. Послушай, Финбоу, а ведь это именно он мог пойти на преступление и убить Роджера, чтобы удвоить приданое своей невесты.
- Гениально, Иен, - заметил Финбоу. - Не исключено, что так оно и было. Но наверняка пока ничего нельзя сказать. Давай-ка лучше спать. - Он взглянул на часы. - Без малого половина пятого.
Я уже улёгся и вдруг вспомнил;
- Финбоу, - спросил я, - а как быть с Филиппом и Тони? Не можем же мы позволить, чтобы они остались на улице на всю ночь?!
- Не можем, - ответил Финбоу, укладываясь. - Они там и не останутся.
- Как? - спросил я в недоумении. - Кто же им откроет?
- Никто, - ответил друг. - Им это и не понадобится. Они прячутся где-то в доме.
- Откуда ты это знаешь? Ты их видел?
- Нет, - ответил он. - Просто надо быть совсем без головы, чтобы выйти из дому в одной пижаме в такую сырую ночь. А они хоть и влюблены друг в друга, но рассудок ещё не потеряли!
- Тогда где же они прячутся? Ведь мы обшарили все углы.
Меня охватил какой-то необъяснимый страх, когда я представил, что где-то по тёмному дому бродят, как призраки, Филипп и Тони.
- Их нет на улице, они, очевидно, где-то внутри, - зевнул Финбоу. - Иен, неужели ты в самом деле хочешь, чтобы я сейчас поднялся с постели и пошёл их искать? Для этого мне придётся чертить план дома, а это дьявольски нудное занятие. Обещаю тебе, что за завтраком ты увидишь Филиппа и Тони живыми и невредимыми.
- С ними что угодно могло случиться, ведь мы же не знаем… Не хватает нам ещё одного… - Я запнулся.
Финбоу снисходительно улыбнулся.
- Тьфу ты! Придётся, видно, всё-таки искать их.
Он приподнялся в кровати, достал из пиджака карандаш и бумагу и начал что-то чертить. Закончив, он принялся сосредоточенно рассматривать нарисованный им план дома. Я лежал на боку и видел, как он нетерпеливо постукивал карандашом по колену. Внезапно он рассмеялся.
- Всё в порядке. А то я уж тоже начал сомневаться, не остались ли они и в самом деле на улице. Слава богу, нет. Я снимаю шляпу перед мисс Тони: это умнейшая женщина, нам с ней не тягаться.
- Так где же они? - допытывался я.
- Кажется, я догадываюсь, где они могут быть, но они явно не желают, чтобы их беспокоили.
Но я всё ещё не мог отделаться от страха.
- Лучше помешать им теперь, чем потом обнаружить Филиппа в таком же виде, что и Роджера, - заметил я.
- Не говори чепухи, - оборвал меня Финбоу. - У Тони рука не дрогнет убить любого, но она скорее сама на себя руки наложит, чем убьёт Филиппа. Слушай, Иен, будет ли для тебя достаточно убедительно, если я пойду сейчас в комнату девушек и задам Эвис всего один вопрос: "Ходила ли Тони купаться сегодня вечером"? Если она ответит утвердительно, это значит, что оба, Филипп и Тони, находятся сейчас в доме, и ты даёшь мне слово, что будешь спать спокойно.
Возможность купания в холодной ночной реке казалась мне настолько маловероятной, что я согласился. Финбоу ушёл, прихватив с собой свечу, и я остался один.
Я лежал, уставившись в чёрную пустоту. Я так устал за день, что даже не пытался найти ответы на мучившие меня вопросы. Что делала в потёмках Эвис? Где сейчас Тони? Неужели нам предстоит стать свидетелями ещё более мрачной драмы? Глаза понемногу привыкали к темноте, и скоро я уже различил окно, мутным серым пятном выделявшееся на фоне стены. Эта туманная мгла действовала мне на нервы, внезапно, под влиянием какого-то импульса, я вскочил и сел в постели, вцепившись в подушку и прислушиваясь к каждому шороху.
Мне послышались приглушённые голоса… но я силился убедить себя, что это разговаривают Финбоу и Эвис. Я уже начал успокаиваться, как вдруг до моего слуха донёсся стон. И как высокий тон скрипки рвёт тонкое стекло, так подействовал на мои взвинченные нервы этот стон. Я содрогнулся всем телом. Но уже через мгновение я не мог бы с уверенностью сказать, слышал я этот звук или мне только показалось. Ибо он длился такой краткий миг, что я стал себя убеждать, будто это плод моего расстроенного воображения, вызванного нервным состоянием и безмолвной тишиной дома. Я лежал в холодном поту.
Но тут Финбоу открыл дверь, и я с облегчением увидел в свете свечи знакомую ироническую улыбку.
- Ты слышал? - спросил я с тревогой.
- Что?
- Не то стон, - ответил я, не то сдавленный крик.
- Мой приятель улыбнулся.
- Нет, - сказал он. - Такого я не слышал. Но я бы не стал беспокоиться, если бы и услышал.