- Не смейтесь над моим сыном! - вскричала старушка, приметив веселость, возбуждаемую в обществе ее поступком. - Это моя вина, бедняжка! Я заставляю его есть.
В свете встречаются люди, которые, видя подобные добродетели, обнаруживаемые за столом так, как они не обнаруживаются нигде, могут, несмотря на это, пользоваться блестящей привилегией обедать в застегнутом жилете и в зашнурованном корсете! Не доверяйте подобному чудовищу ваши нежные тайны, вашу любовь и ненависть, ваши надежды и опасения. Его сердце не праведно, как его желудок, и в нем нет общественных добродетелей.
Последние теплые часы дня и первый прохладный ветерок длинного летнего вечера встретились, прежде чем поставлены были на стол последние кушанья и осушены бутылки. Общество лениво смотрело на Педгифта-младшего, чтобы узнать, что теперь следует делать. Этот неистощимый собеседник был готов на все. Он уже приготовил новое удовольствие, прежде чем его успели спросить, в чем будет состоять это удовольствие.
- Вы любите музыку на воде, мисс Мильрой? - спросил он самым приятным тоном.
Мисс Мильрой обожала музыку и на воде, и на земле, за исключением того, когда она сама играла у себя дома на фортепьяно.
- Мы прежде выедем из тростника, - сказал молодой Педгифт.
Он отдал приказание лодочникам, исчез в маленькой каюте и появился с концертиной в руке.
- Не правда ли, красиво, мисс Мильрой? - спросил он, указывая на начальные буквы своего имени, выложенные на инструменте перламутром. - Меня зовут Август, как моего отца. Некоторые из моих друзей выпускают "А" и зовут Густ-младший. Небольшая шутка далеко распространяется между друзьями, не правда ли, мистер Армадэль? Я пою немного, аккомпанируя сам себе, милостивые государыни и государи, и, если это будет вам приятно, я буду и горд и счастлив спеть, как умею.
- Постойте! - сказала миссис Пентикост. - Я обожаю музыку.
С этим страшным предуведомлением старая дама раскрыла огромный мешок, с которым она не расставалась ни день, ни ночь, и вынула старинный слуховой рожок.
- Я не люблю употреблять эту вещь, - объяснила миссис Пентикост. - Я боюсь, что это увеличивает мою глухоту, но я не хочу пропустить музыку. Я обожаю музыку. Если ты подержишь другой конец, Сэмми, я воткну его в ухо. Нили, душа моя, скажите ему, чтобы он начал.
Молодой Педгифт не страдал застенчивостью, он тотчас начал не легкой и современной песнью, как можно было ожидать от любителя его лет и характера, но патриотическими стихами, положенными на смелую и громогласную музыку, которые англичане очень любили и нервную половину нынешнего столетия.
- Скажите мне, когда вам надоест, милостивые государыни и государи, - сказал менестрель-хорист. - Во мне нет тщеславия. Не хотите ли чего-нибудь сентиментального для разнообразия?
Спев слушателям две веселые мелодии, молодой Педгифт почтительно просил все общество последовать его примеру, предлагая аккомпанировать экспромтом.
- Продолжайте кто-нибудь! - закричала миссис Пентикост. - Повторяю вам, я обожаю музыку. Для нас этого мало, не так ли, Сэмми?
Пастор Сэмюэль не отвечал. Несчастный имел свои причины, не в груди, а несколько ниже, чтобы молчать среди всеобщей веселости и всеобщих похвал. Увы! Даже материнская любовь подлежит человеческим недостаткам. Будучи уже обязан своей превосходной матери, пастор Сэмюэль был теперь ей обязан расстройством желудка.
Однако никто еще не приметил признаков внутреннего переворота на лице пастора. Все упрашивали друг друга петь. Мисс Мильрой обратилась к хозяину праздника.
- Спойте что-нибудь, мистер Армадэль, - сказала она. - Мне было бы приятно послушать вас.
- Только начинайте, - прибавил веселый Педгифт. - Вы увидите, как вам легко будет продолжать.
- Очень рад, - сказал Аллэн со своим обыкновенным добродушием. - Я знаю множество мелодий, но вечно забываю слова. Не знаю, вспомню ли я Мурову мелодию? Моя бедная матушка любила учить меня Муровым мелодиям, когда я был мальчиком.
- Чьим мелодиям? - спросила миссис Пентикост. - Муровым? Ага! Я знаю наизусть Тома Мура.
- Может быть, в таком случае вы поможете, если память изменит мне, - отвечал Аллэн. - Я выберу самую легкую мелодию во всей коллекции. Если вы позволите мне, "Беседка Эвелины".
- Мне знакомы национальные мелодии английские, шотландские и ирландские, - сказал Педгифт-младший. - Я буду аккомпонировать вам, сэр, с величайшим удовольствием.
Он сел верхом на крышу каюты и начал музыкальную импровизацию, изумительную для слуха - смесь плясового напева с похоронным.
- Начинайте же, сэр! - сказал Педгифт-младший с самоуверенной улыбкой.
Миссис Пентикост подняла свой рожок, а Аллэн запел:
- О! Плачь о том часе, когда в беседку Эвелины…
Аллэн остановился, аккомпанемент остановился, слушатели ждали.
- Странно! - сказал Аллэн. - Следующая строчка так и вертится у меня на языке, а вспомнить не могу. Я опять начну, если вы позволите. О! Плачь о том часе, когда в беседку Эвелины…
- Владелец долины с ложными обетами вошел, - подсказала миссис Пентикост.
- Благодарю вас, - сказал Аллэн. - Теперь я буду продолжать. О! Плачь о том часе, когда в беседку Эвелины владелец долины с ложными обетами вошел. Луна ярко сияла…
- Нет, - перебила миссис Пентикост.
- Извините, так, - возразил Аллэн. - Луна сияла ярко…
- Луна ничего подобного не делала, - перебила миссис Пентикост.
Педгифт-младший, предвидя спор, продолжал аккомпанировать sotto voce.
- Собственные слова Мура, - сказал Аллэн. - Так написано в тетради моей матери, где списаны стихи Мура.
- В тетради вашей матери были ошибки, - возразила миссис Пентикост. - Ведь я вам говорила, что наизусть знаю Тома Мура.
Миротворная концертина Педгифта-младшего все пела и стонала в минорном тоне.
- Что же делала луна? - с отчаянием спросил Аллэн.
- То, что луна должна была делать, сэр, или Том Мур никогда не написал бы этого, - возразила миссис Пентикост. - Луна скрыла свой свет в эту ночь и плакала за облаками над стыдом девицы! Я желала бы, чтобы этот молодой человек перестал играть, - прибавила миссис Пентикост, выливая свое возрастающее негодование на Густа-младшего. - Уж для меня довольно его музыки: он прожужжал мне уши.
- Я очень этим горжусь, - сказал незастенчивый Педгифт. - Вся наука музыки состоит в том, чтобы жужжать в ушах.
- Чем прибегать к аргументам, - спокойно сказал майор Мильрой, - не лучше ли мистеру Армадэлю продолжать петь?
- Продолжайте, мистер Армадэль, - прибавила дочь майора. - Продолжайте, мистер Педгифт.
- Один не знает слов, другой не знает музыки, - сказала миссис Пентикост. - Пусть их продолжают, если могут.
- Очень жалею, что не оправдываю ваших ожиданий, - сказал Педгифт-младший. - Я готов продолжать. Ну, мистер Армадэль!
Аллэн раскрыл рот, чтобы продолжать неконченную песню с того места, где он остановился, но вдруг пастор вскочил, весь бледный, судорожно прижимая руку к средней части жилета.
- Что такое с вами? - спросило хором все общество.
- Я чрезвычайно нездоров, - сказал пастор Сэмюэль.
На лодке поднялась суматоха. "Беседка Эвелины" замерла на губах Аллэна, и даже концертина Педгифта замолкла наконец. Тревога оказалась бесполезной. Сын миссис Пентикост имел мать, а у этой матери был мешок. В две минуты медицинское искусство заняло место, оставленное вакантным во внимании публики музыкальным искусством.
- Потри потихоньку, Сэмми, - сказала миссис Пентикост. - Я выну склянку и дам тебе лекарство. Это его бедный желудок, майор. Подержите кто-нибудь мой рожок и остановите лодку. Нили, душечка, возьмите эту склянку, а вы эту, мистер Армадэль, и подайте мне, когда они мне понадобятся. Ах, бедняжка! Я знаю, что с ним: недостаток силы. Здесь, майор, холод, кислота, слабость. Инбирь согревает его, сода поправляет, летучая соль подкрепляет. Вот, Сэмми, выпей, а потом поди и ляг, друг мой, в этой конуре, которую называют каютой. Не надо больше музыки, - прибавила миссис Пентикост, грозя пальцем владельцу концертины. - Разве гимн. На это я согласна.
Никто не казался расположен петь гимн, и находчивый Педгифт предложил новую идею. Лодка переменила направление, через несколько минут общество очутилось в маленьком заливе у острова, на конце которого была уединенная хижина, целый лес тростника замыкал вид вокруг.
- Что вы скажете, милостивые государыни и милостивые государи, не выйти ли на берег и не посмотреть ли на эту хижину? - спросил молодой Педгифт.
- Мы, разумеется, согласны, - отвечал Аллэн. - Я думаю, что мы несколько приуныли от болезни мистера Пентикоста и мешка миссис Пентикост, - прибавил он шепотом мисс Мильрой. - Нам именно нужна перемена такого рода.
Он и молодой Педгифт помогли мисс Мильрой выйти из лодки, потом вышел майор. Миссис Пентикост сидела неподвижно, как египетский сфинкс, с мешком на коленях и стерегла Сэмми в каюте.
- Мы должны еще продолжить наши удовольствия, сэр, - сказал Аллэн, помогая майору сойти из лодки. - Мы еще и вполовину не кончили удовольствий этого дня.
Его голос придавал такую прекрасную искреннюю уверенность его добрым намерениям, что даже миссис Пентикост услыхала его и покачала головой зловещим образом.
- Ах! - сказала со вздохом мать пастора. - Если бы вы были так стары, как я, вы не были бы так уверены в удовольствиях этого дня.
Опрометчивость молодости останавливала осторожная старость. Отрицательное воззрение, самое здравое во всем свете, и пентикостская философия вообще всегда бывает права.
Глава IX. Судьба или случай
Было около шести часов, когда Аллэн и его друзья вышли из лодки, и вечернее влияние уже проявлялось в своей таинственности и тишине над уединенными озерами.
Берег в этих диких областях не походил ни на какие другие берега. Земля в саду перед коттеджем, как ни казалась тверда на вид, подавалась и просачивалась под ногами. Лодочники, провожавшие приезжих, предостерегали их, чтобы они не сходили с тропинки, и указали сквозь просеки тростника и ив на травянистые места, где земля не могла выдержать даже тяжесть ребенка над неизведанной глубиной тины и воды. Уединенный коттедж, выстроенный из засмоленных досок, стоял на земле, укрепленный сваями. Маленькая деревянная башня возвышалась на кровле и служила для наблюдений в сезон охоты за птицами. От этого возвышения взору представлялось Далекое пространство воды и болот. Если бы житель этого коттеджа Лишился своей лодки, он был бы отрезан от всяких сообщений с городом или деревней, как будто его жилище было маяком, а не коттеджем. Ни хозяин, ни его семейство не жаловались на свое одиночество и не казались ни грубее и ни злее от этого. Жена его гостеприимно приняла посетителей в уютной комнатке с бревенчатым потолком и окнами, походившими на окна в каюте корабля. Отец его жены рассказал о тех далеких днях, когда контрабандисты приезжали с моря по ночам, гребя по сети рек обернутыми тряпками веслами, пока не добирались до озер, и прятали в воде бочки со спиртом подальше от береговой стражи. Его маленькие дети играли в гулючки с посетителями, а посетители то входили в коттедж, то выходили из коттеджа, удивляясь и восхищаясь новизной всего виденного ими. Единственный человек, приметивший позднее время, единственный человек, подумавший об улетающем времени и о Пентикостах, оставшихся в лодке, был молодой Педгифт. Этот опытный лоцман Бродсов посмотрел на часы и отвел Аллэна в сторону при первом удобном случае.
- Я не желаю торопить вас, мистер Армадэль, - сказал Педгифт-младший, - но время уходит, а дело идет о даме.
- О даме? - повторил Аллэн.
- Да, сэр, - подтвердил молодой Педгифт. - О даме из Лондона, которая должна приехать в кабриолете, запряженном пони с белой упряжью.
- Боже! Гувернантка! - вскричал Аллэн. - Мы совсем о ней забыли!
- Не пугайтесь, сэр. Времени довольно, если только мы опять сядем в лодку. Мистер Армадэль, мы решили, если вы помните, пить чай на следующем озере у Герля Мира?
- Конечно, отвечал Аллэн. - Герль Мир - то место, куда друг мой Мидуинтер обещал приехать к нам навстречу.
- К Герлю Миру приедет гувернантка, сэр, если ваш кучер исполнит мои распоряжения, - продолжал молодой Педгифт. - Нам придется пробираться час между извилинами и поворотами узкого пролива, который называют здесь Зундом, до Герля Мира, и, по моим расчетам, мы должны быть в лодке через пять минут, чтобы поспеть вовремя и съехаться с гувернанткой и вашим другом.
- Мы никак не должны разъехаться с нашим другом, - сказал Аллэн, - и с гувернанткой также, разумеется. Я скажу майору.
Майор Мильрой приготовлялся к эту минуту влезть на деревянную башню посмотреть на вид. Всегда полезный Педгифт вызвался идти с ним и дать все необходимые местные объяснения в половину того времени, которое употребил бы хозяин коттеджа на описание своих окрестностей постороннему.
Аллэн остался перед коттеджем, спокойнее и задумчивее обыкновенного. Его разговор с молодым Педгифтом напомнил ему отсутствующего друга в первый раз во время этой поездки. Аллэн удивился, что Мидуинтер, о котором он так много думал всегда, теперь совсем вышел у него из памяти. Что-то взволновало Аллэна, подобно упреку совести, когда его мысли обратились к верному другу, оставшемуся дома и прилежно трудящемуся над управительскими книгами для его интересов и для него.
"Милый товарищ, - думал Аллэн. - Я так буду рад видеть его в Мире. Удовольствие этого дня не будет полно, пока он не присоединится к нам!"
- Ошибусь я или нет, мистер Армадэль, если угадаю, что вы думаете о ком-то? - тихо спросил голос позади Аллэна.
Он обернулся и увидел возле себя дочь майора. Мисс Мильрой, не забыв нежного свидания, происходившего за коляской, приметила своего поклонника, задумчиво стоящего одного, и решилась доставить ему новый случай, пока ее отец и молодой Педгифт стояли на башне.
- Вы знаете все, - отвечал Аллэн, улыбаясь. - Я думал о ком-то.
Мисс Мильрой украдкой посмотрела на него: взгляд ее ободрял его говорить. В голове мистера Армадэля могло быть только одно существо после того, что произошло между ними в то утро. Воротить его к прерванному разговору об именах будет истинным милосердием.
- Я тоже думала о ком-то, - сказала миссис Мильрой, и вызывая, и отталкивая признание. - Если я скажу вам первую букву имени моего кого-то, вы мне скажете первую букву вашего?
- Я скажу вам все, что вам угодно, - отвечал Аллэн с энтузиазмом.
Она кокетливо отступала от того самого предмета, к которому желала приблизиться.
- Скажите мне прежде вашу букву, - сказала она тихо, не смотря на него.
Аллэн засмеялся.
- Моя первая буква "М", - сказал он.
Она вздрогнула. Страшно было, что он думал о ней по фамилии, а не по имени, но это было все равно, если только он думал о ней.
- А ваша буква? - спросил Аллэн.
Она покраснела и улыбнулась.
- "А", если уж вы непременно хотите знать! - отвечала она шепотом и неохотно.
Она еще раз украдкой посмотрела на него и с наслаждением откладывала блаженство признания.
- Сколько слогов в этом имени? - спросила она, застенчиво чертя узоры по песку своим зонтиком.
Никакой мужчина, хоть сколько-нибудь знающий женщин, не был бы так опрометчив в положении Аллэна, чтобы сказать ей правду. Аллэн, не знавший совершенно женской натуры и говоривший правду, сплошь да рядом отвечал, точно на допросе в суде:
- Это имя состоит из четырех слогов.
Потупленные глаза мисс Мильрой сверкнули на него, как молния.
- Из трех! - повторила она с изумлением.
Аллэн был так простодушен, что даже теперь не понял предостережения.
- Я знаю, что я не мастер различать слоги, - сказал он со своим добродушным смехом, - но не думаю, чтобы я ошибался, разделяя имя Мидуинтера на четыре слога. Я думал о моем друге… Но оставим мои мысли. Скажите мне, кто "А". Скажите мне, о ком думали вы?
- О первой букве в азбуке, мистер Армадэль, и я решительно не скажу вам ничего больше.
С этим уничтожающим ответом дочь майора ушла к лодке.
Аллэн окаменел от изумления. Если бы мисс Мильрой дала ему пощечину (и нельзя отрицать, что она мысленно имела это намерение), он едва был бы больше изумлен.
"Что такое я сделал? - спрашивал он себя с отчаянием, когда майор и молодой Педгифт подошли к нему и все трое отправились к берегу. - Желал бы я знать, что теперь она мне скажет".
Она не сказала решительно ничего, она даже не взглянула на Аллэна, когда он садился в лодку. Она сидела, с глазами, более блестящими, и с румянцем, более ярким, чем обыкновенно, принимая глубокое участие в выздоровлении пастора, в расположении духа миссис Пентикост, в Педгифте-младшем, которому она дала место возле себя, в местоположении, во всех и во всем, кроме Аллэна, за которого она вышла бы замуж с чрезвычайным удовольствием пять минут назад.
"Я никогда не прощу ему, - думала дочь майора. - Думать об этом гадком грубияне, когда я думала о нем, и чуть было не заставить меня признаться, прежде чем я узнала, каков он! Слава Богу, мистер Педгифт сидит в лодке!"
В таком расположении духа мисс Нили принялась очаровывать Педгифта и приводить в отчаяние Аллэна.
- О, мистер Педгифт! Как вы добры, что вздумали показать нам этот миленький коттедж! Вы находите, что он похож на пустыню, мистер Армадэль? Я совсем этого не нахожу, мне очень хотелось бы жить здесь. Что был бы этот пикник без вас, мистер Педгифт? Вы не можете себе представить, как мне было весело, с тех пор как мы сели в лодку. Холодно, мистер Армадэль? Как вы можете это говорить!
Это самый теплый вечер из всего лета. Л музыка, мистер Педгифт! Как вы хорошо сделали, что взяли вашу концертину! Желала бы я знать, могу ли я аккомпанировать вам на фортепьяно? Мне так хотелось бы попробовать. И вы, мистер Армадэль, наверно, поете хорошо, когда знаете слова, но, сказать вам по правде, я терпеть не могу Муровы мелодии!
Таким образом, с безжалостной скоростью мисс Мильрой действовала острым женским орудием - языком и продолжала бы действовать долее, если бы Аллэн выказал необходимую ревность или Педгифт подал малейшее поощрение. Но злая судьба определила, чтобы мисс Мильрой выбрала своими жертвами двух мужчин, совершенно неприступных при существующих обстоятельствах, Аллэн так был несведущ в женских хитростях и капризах, что не понимал ничего, кроме того, что очаровательная Нили безрассудно сердилась на него без всякой причины. Осторожный Педгифт - как и следует умному молодому человеку своего поколения - подчинялся женскому влиянию, не упуская из виду своих интересов все время. Много молодых людей прошлого столетия, неглупых, пожертвовали всем для любви. Ни один молодой человек из десяти тысяч настоящего поколения, кроме глупцов, не пожертвовал и полпенни. Дочери Евы все еще наследуют достоинства и проступки своей матери, но сыновья Адама в это последнее время способны бросить назад знаменитое яблоко с поклоном и со словами: "Нет, благодарю, оно может ввести меня в беду". Когда Аллэн, удивленный и разочарованный, отошел от мисс Мильрой на переднюю часть лодки, Педгифт-младший встал и пошел за ним.