- Да, взяли.
При свете луны она была великолепна. Как произведение искусства, чем она в действительности и была. Ее полные зовущие губы, алчущий поцелуя приоткрытый рот, ее точеное тело были безмолвным искушением.
- Этот плед, - Лаксфорд кивнул в сторону гаража, - он все еще там, в багажнике.
Ее полные губы дрогнули.
- Так сходи за ним, - предложила она.
Глава 3
Ив Боуин, парламентский заместитель министра внутренних дел и член парламента от Мерилбоуна с шестилетним стажем, жила в Девоншир-плейс-Мьюз, лондонском переулке, где вдоль булыжной мостовой стояли некогда конюшни и гаражи, теперь перестроенные в жилые дома. Ее дом располагался в северо-восточной части квартала. Это было внушительное трехэтажное строение из красного кирпича с фасадом двойной ширины, белыми деревянными переплетами и крышей из сланцевых плиток. С террасы под крышей свешивались гирлянды плюща.
До того, как выехать из Челси, Сент-Джеймс переговорил с госпожой младшим министром. Сначала позвонил ей Лаксфорд, но он только сказал:
- Ивелин, я тут кое-кого нашел. Тебе нужно с ним поговорить, - и, не ожидая ее ответа, передал трубку Сент-Джеймсу.
Состоявшийся между ними разговор был краток: он заедет, чтобы поговорить с ней немедленно, с ним будет его коллега, не хочет ли младший министр сообщить ему что-либо до их приезда?
Вместо ответа она резко спросила:
- Как вы познакомились с Лаксфордом?
- Через моего брата.
- Кто он?
- Бизнесмен, приехал сюда на конференцию. Из Саутхемптона.
- У него могут быть свои корыстные цели?
- По отношению к правительству? Министерству внутренних дел? Сомневаюсь.
- Хорошо. - Она четко продиктовала свой адрес и закончила тоном заговорщика: - Не подпускайте к этому Лаксфорда. Если, когда вы подъедете, окажется, что за домом следят, проезжайте мимо - встретимся позже. Вам все ясно?
Все было ясно. Добросовестно выждав четверть часа после отъезда Дэниса Лаксфорда, Сент-Джеймс и Хелен Клайд отправились в Мерилбоун. Было одиннадцать с минутами, когда они свернули с главной улицы в квартале Девоншир-плейс-Мьюз, и, только проехав его весь от начала до конца, проверяя, не слоняется ли кто-нибудь поблизости от дома, Сент-Джеймс затормозил свой старенький "эм-джи" перед домом Ив Боуин.
Над входной дверью горел свет. Изнутри другой светильник бросал неровные полоски света на выходившие на улицу задернутые окна первого этажа. Как только они позвонили в дверь, немедленно послышались быстрые шаги по мраморному или кафельному полу прихожей. Хорошо смазанный язычок замка отодвинулся. Дверь распахнулась.
- Мистер Сент-Джеймс? - спросила Ив.
Она отступила в тень, как только лучи света упали на нее, и сразу же после того, как Сент-Джеймс и Хелен вошли в дом, захлопнула дверь и заперла ее на замок. Сказав: "Сюда, пожалуйста", - она повела их направо через прихожую с коричневым кафельным полом в гостиную, где на журнальном столике рядом с креслом стоял открытый портфель, из которого вывалились картонные папки, страницы машинописного текста, вырезки из газет, записки о телефонных сообщениях, какие-то документы, брошюры. Ив Боуин рывком закрыла портфель, не утруждая себя запихиванием внутрь вывалившегося наружу содержимого. Она взяла толстый зеленый бокал с белым вином, осушила его и налила себе еще из бутылки, стоявшей в ведерке на полу.
- Интересно было бы узнать, сколько он платит вам за этот фарс? - спросила она.
Сент-Джеймс растерялся.
- Простите?
- За всем этим, конечно, стоит Лаксфорд. Но по выражению вашего лица я вижу, что он еще не поставил вас об этом в известность. Очень умно с его стороны.
Она села туда же, где, по-видимому, сидела перед их приходом, и указала им на диван и кресла, имевшие вид сшитых вместе огромных янтарно-желтых подушек. Поставив стакан на колени, она обеими руками старалась удержать его на элегантной узкой юбке своего черного, в тонкую полоску костюма. Глядя на это, Сент-Джеймс вспомнил недавно прочитанное интервью с младшим министром, вскоре после того, как с подачи правительства она заняла свою теперешнюю должность заместителя министра внутренних дел. Никто не скажет, что она пытается привлечь к себе внимание на манер своих коллег женского пола по палате общин, заверяла она. Она не видит необходимости выряжаться в ярко-красное в надежде выделиться таким образом среди мужчин. Она может этого добиться с помощью своего интеллекта.
- Дэнис Лаксфорд - это человек без совести, - отрывисто проговорила она. Ее слова были пропитаны враждебностью, тон - ледяной. - Он - дирижер этого оркестра. Нет, конечно же, не непосредственно. Пожалуй, воровать десятилетних детей прямо с улицы - это, возможно, слишком даже для него, готового опуститься до любой подлости. Однако вам не следует заблуждаться, - он держит вас за дурака и пытается то же сделать со мной. Но я этого не допущу.
- Почему вы считаете, что он в этом замешан? - Сент-Джеймс сел на диван, оказавшийся на удивление удобным, несмотря на свою бесформенность, и устроил поудобнее свою больную ногу. Хелен осталась стоять там, где была - у камина, рядом с коллекцией выставленных в нише призов и наград. Отсюда ей было удобнее наблюдать за миссис Боуин так, чтобы это не слишком бросалось в глаза.
- Потому что только двое на целом свете знают, кто отец моей дочери. Один из них - я. Второй - Дэнис Лаксфорд.
- А сама ваша дочь, она знает?
- Конечно же, нет. Ни в коем случае. Я не допускаю мысли, что она могла сама как-то узнать.
- Может быть, ваши родители, родственники?
- Нет, мистер Сент-Джеймс. Никто, кроме Дэниса и меня, - она сделала небольшой глоток из бокала. - Это же цель его газетенки - свалить правительство. В данный момент обстоятельства сложились как нельзя лучше, чтобы сокрушить консервативную партию раз и навсегда. Можете мне поверить, у него именно такие намерения.
- Я не прослеживаю логики.
- Все выстраивается весьма складно, разве нет? Исчезновение моей дочери. Записка мнимого похитителя в его руках. Требование огласки в этой записке. И все это следует буквально по пятам за фортелями Синклера Ларсни с несовершеннолетним мальчишкой в Пэддингтоне.
- Мистер Лаксфорд не похож на человека, затеявшего похищение ребенка ради выгоды бульварных газет, - заметил Сент-Джеймс.
- Не для бульварных газет вообще, во множественном числе, - парировала она, - а для одной единственной, совершенно определенной газетенки. Он вряд ли допустит, чтобы конкуренты увели у него из-под носа его лучшую историю.
- Но, по-моему, он беспокоился о соблюдении тайны не меньше, чем вы.
- Вы что, занимаетесь изучением человеческого поведения, мистер Сент-Джеймс? Кроме всех прочих ваших достоинств?
- Полагаю, это вполне разумно - оценивать людей, обращающихся ко мне за помощью, прежде чем давать им свое согласие.
- Какая дальновидность! Когда у нас будет больше времени, я, может быть, спрошу вас, какую оценку выдаете мне, - она поставила стакан с вином рядом со своим портфелем. Затем сняла круглые очки в черепаховой оправе и потерла стекла о подлокотник кресла как бы для того, чтобы отполировать их, одновременно изучая Сент-Джеймса. Черепаховая оправа была примерно того же цвета, что и ее прямые, стриженые "под пажа" волосы, и когда она вновь одела очки, они коснулись ее челки, настолько длинной, что она закрывала ее брови.
- Разрешите задать вам один вопрос. Вам не кажется странным тот факт, что мистер Лаксфорд получил эту записку о похищении по почте? - спросила она.
- Безусловно, - сказал Сент-Джеймс. - На письме стоит вчерашний штемпель. А отправили его, возможно, днем раньше.
- В то время, когда моя дочь находилась дома в целости и сохранности. Таким образом, анализируя это обстоятельство, мы должны согласиться, что, отправляя письмо, похититель был совершенно уверен в успехе задуманного.
- Или, - продолжил Сент-Джеймс, - мы имеем дело с похитителем, которому в случае неудачи с похищением неважно, получено письмо или нет. Это возможно в том случае, если похититель и получатель письма - одно и то же лицо. Или если похититель был нанят получателем.
- Значит, вы понимаете.
- Я тоже обратил внимание на штемпель, миссис Боуин. И у меня нет привычки всему верить на слово. Я готов согласиться, что Дэнис Лаксфорд может быть каким-то образом к этому причастен. Но я имею те же основания подозревать в этом и вас.
Ее губы искривила мгновенная усмешка. Она резко кивнула.
- Ну, хорошо, хорошо, - проговорила она, - вы не такой уж безропотный прислужник Лаксфорда, как он предполагает. Я думаю, вы подойдете.
Она встала с кресла и подошла к трапециевидной бронзовой скульптуре, стоявшей на подставке в простенке между двумя окнами. Наклонив скульптуру и вынув из-под нее конверт, она передала его Сент-Джеймсу, после чего вернулась в свое кресло.
- Его доставили сегодня в течение дня. Возможно, между часом и тремя. Моя экономка, миссис Мэгваер - она взяла выходной на один день - обнаружила его, когда вернулась после своего еженедельного визита к букмекеру. Она положила его вместе с остальной почтой - можете посмотреть, на нем значится мое имя - и забыла о нем, пока я не позвонила ей в семь вечера и не спросила о Шарлотте уже после того, как мне позвонил Дэнис.
Сент-Джеймс осмотрел конверт, переданный ему Ив Боуин. Это был обычный белый дешевый конверт, какой можно купить где угодно - от магазина "Бутс" до ближайшего газетного киоска. Натянув на руки резиновые перчатки, он вытряхнул из конверта его содержимое, развернул единственный находившийся там листок бумаги и положил его в пластиковую обложку, захваченную из дома. Сняв перчатки, он прочитал короткую записку:
Ив Боуин,
если хочешь узнать, что случилось с Лотти,
позвони ее отцу.
- Лотти, - заметил Сент-Джеймс.
- Так она себя называет.
- А как называет ее Лаксфорд?
Вопрос не поколебал уверенности Ив Боуин в причастности к делу Лаксфорда.
- Разузнать имя не так уж трудно, мистер Сент-Джеймс, - ответила она. - Совершенно очевидно, что кто-то это сделал.
- Или знал о нем и раньше.
Сент-Джеймс передал письмо Хелен. Она молча прочла его, потом сказала:
- Вы говорите, миссис Боуин, что позвонили миссис Мэгваер сегодня в семь вечера. То есть прошло уже несколько часов после исчезновения вашей дочери. Миссис Мэгваер этого не заметила?
- Заметила.
- Но не известила вас?
Госпожа младший министр ответила не сразу. Сев поудобнее в кресле, она сделала глубокий вдох, что можно было бы принять и за вздох.
- За прошлый год - с тех пор как я начала работать в министерстве внутренних дел - было несколько случаев, когда Шарлотта проявляла непослушание. И миссис Мэгваер знает, что она сама должна разбираться с выходками Шарлотты, не беспокоя меня на работе. Она полагала, что и это - одна из проделок Шарлотты.
- Почему?
- Потому что по средам после школы у нее урок музыки и нельзя сказать, что Шарлотта его очень любит. Она нехотя плетется туда каждую неделю и обычно накануне грозит, что или сама бросится в канализационный люк, или же отправит туда свою флейту. Поэтому, когда сегодня она не вернулась сразу же после своего урока, миссис Мэгваер решила, что Шарлотта опять принялась за свои фокусы. Было уже около шести, когда она начала обзванивать одноклассниц Шарлотты, подозревая, что вместо своего урока музыки она пошла к кому-нибудь из них.
- Значит, она ходит на урок музыки одна? - уточнила Хелен.
За этими словами Хелен госпожа член парламента сразу же угадала еще невысказанный, но неизбежный второй вопрос: неужели десятилетняя девочка бегает одна, без присмотра по улицам Лондона?
- Дети в наше время ходят группами. Так что Шарлотта вряд ли могла оказаться одна. А когда это все же бывает, миссис Мэгваер старается сопровождать ее.
"Старается", - это слово не ускользнуло от внимания Хелен.
- Шарлотте, знаете ли, не очень нравится, когда ее ведет на буксире толстая ирландка в вытянутых рейтузах и побитой молью вязаной кофте. И вообще, что мы здесь обсуждаем, - мои методы воспитания или как нам найти ребенка?
Сент-Джеймс скорее почувствовал, чем увидел реакцию Хелен на эти слова. Казалось, даже воздух сгустился от смеси раздражения одной из женщин и недоверия к ней другой. Ни одно из этих чувств, однако, не приблизит их к решению проблемы. Сент-Джеймс решил направить разговор в другое русло.
- Но, и узнав, что Шарлотта не пошла ни к одной из своих подруг, миссис Мэгваер все же не позвонила вам?
- После одного случая, произошедшего в прошлом месяце, мне пришлось особо подчеркнуть, что она ответственна за мою дочь.
- Что за случай?
- Обычное проявление тупого упрямства, - госпожа член парламента опять сделала глоток вина. - Шарлотта спряталась в школьной котельной - она учится в школе святой Бернадетты на Блэндфорд-стрит - потому что не хотела идти на прием к психотерапевту. Она каждую неделю ходит к нему на прием и отлично знает, что должна это делать, но примерно раз в месяц ей приходит в голову воспротивиться. Так случилось и на этот раз. Когда Шарлотта в нужное время не появилась дома, чтобы затем в сопровождении экономки отправиться к психотерапевту, миссис Мэгваер в панике позвонила мне. Я должна была уехать с работы, чтобы ее разыскивать. После этого случая мне пришлось поговорить с миссис Мэгваер и уточнить, каковы ее обязанности по отношению к моей дочери. А также, на какое время суток эти ее обязанности распространяются.
Такой подход госпожи младшего министра к воспитанию детей поставил Хелен в тупик. Казалось, она готова задать собеседнице еще несколько вопросов. Сент-Джеймс поспешил опередить ее. Не стоило ставить младшего министра в положение обороняющейся стороны. По крайней мере, пока.
- Где именно проходят ее уроки музыки? - спросил он.
Она ответила, что это недалеко от начальной школы святой Бернадетты в квартале под названием Кросс-Киз-Клоуз, в нескольких минутах ходьбы от Мерилбоун-Хай-стрит. Шарлотта ходила туда пешком каждую среду сразу же после уроков. Ее учителя музыки зовут Дэмьен Чемберс.
- Сегодня ваша дочь была на уроке музыки?
- Да, она была там. Начав в шесть часов поиски Шарлотты, миссис Мэгваер прежде всего позвонила мистеру Чемберсу. По его словам, девочка была на уроке и ушла в обычное время.
- Нам надо будет поговорить с ним, - заметил Сент-Джеймс. - Возможно, он поинтересуется, почему мы его расспрашиваем. Надеюсь, вы учитываете такую возможность и ее последствия?
Ив Боуин, по всей вероятности, уже смирилась с тем, что даже частное расследование исчезновения ее дочери не может проводиться без опроса тех, кто видел ее последними. И эти люди, несомненно, заинтересуются, почему человек с больной ногой и его компаньонка так суетятся, отслеживая каждый шаг ребенка. С этим ничего не поделаешь. Любопытство тех, кого будут опрашивать, может привести к тому, что они выскажут интригующие предположения какой-нибудь бульварной газетке, но мать Шарлотты, судя по всему, уже была готова к такому риску.
- При том способе расследования, к которому собираемся прибегнуть мы, все это останется на уровне догадок и не более того, - сказала она. - Догадки становятся фактами, только когда в дело вмешивается полиция.
- Из искры догадок тоже можно раздуть большой пожар, - возразил Сент-Джеймс. - Вам необходимо привлечь к этому делу полицию, миссис Боуин. Если не местную полицию, то Скотланд-Ярд. Благодаря вашему посту в министерстве внутренних дел у вас, я полагаю, там есть связи.
- Да, у меня там есть связи. И я не хочу, чтобы в это дело вмешивалась полиция. Об этом не может быть и речи.
Лицо ее выражало непреклонность. Сент-Джеймс и Хелен могли бы спорить с ней по этому поводу еще очень долго, но Сент-Джеймс понимал, что все их усилия окажутся напрасными. Найти ребенка, и найти как можно быстрее, - вот о чем следовало думать. Он попросил описать, как выглядела девочка в это утро, а также показать ее фотографию. Ив Боуин сказала, что утром дочку не видела - она никогда не виделась с Шарлоттой по утрам, так как обычно уезжала из дома до того, как та просыпалась. Но, разумеется, она была одета в свою школьную форму. Где-то в верхних комнатах должна быть ее фотография в школьной форме. Ив Боуин вышла, чтобы поискать снимок. Они слышали, как она поднимается по лестнице.
- Все это более чем странно, Саймон, - понизив голос, сказала Хелен, как только они остались одни. - Судя по тому, как она себя ведет, можно подумать, что… - она колебалась. - Ты не находишь ее реакцию на то, что случилось с Шарлоттой, довольно неестественной?
Сент-Джеймс встал и подошел к камину, посмотреть на призы. На них значилось имя Ив Боуин, и все они были присуждены за выездку лошадей. Казалось, именно в таком виде спорта она и должна была завоевать эти десятка полтора призов. "Интересно, ее подчиненные так же беспрекословно выполняют ее команды, как и лошади?" - подумал он.
- Хелен, она убеждена, что за этим стоит Лаксфорд, - сказал Сент-Джеймс. - Она уверена, что у него нет намерения причинить вред ребенку, он только хочет запугать мать. И она, очевидно, не хочет поддаваться этому страху.
- И все же было бы естественным ожидать, что сейчас, в узком кругу, ее самообладание даст одну-две трещинки.
- Она политик. И раскрывать свои карты не станет.
- Но речь идет о ее дочери. Почему она ходит по улицам одна? И чем занималась ее мать с семи вечера до настоящего момента? - Хелен указала рукой на стол, раскрытый портфель, вывалившиеся из него документы. - Не могу себе представить, как мать похищенного ребенка - неважно, кто ее похитил - может продолжать заниматься своей работой. Разве это естественно? Нет, все это совершенно неестественно.
- Полностью с тобой согласен. Но она отлично понимает, какое это должно производить на нас впечатление. Она бы не стала так быстро тем, кем является сейчас, если бы не умела заранее предвидеть реакцию на выбранную ею линию поведения.
Сент-Джеймс внимательно рассматривал фотографии, расставленные между горшками с комнатными растениями на узком, стеклянном с хромированными ножками столике. На одном из снимков он узнал Ив Боуин с министром внутренних дел, на другой - Ив Боуин с премьер-министром, на третьей - Ив Боуин в ряду почетных гостей на какой-то церемонии, где старшая дочь королевы обращается с приветствием к довольно малочисленной группке полицейских констеблей.
- Эта ее, как ты выразился, линия поведения, если хочешь знать мое мнение, выглядит, мягко выражаясь, странновато, - с изрядной долей иронии в голосе сказала Хелен.
В этот момент послышалось, как в замочной скважине входной двери повернулся ключ. Дверь открылась, затем захлопнулась. Опять послышался щелчок замка. По кафельным плиткам гулко простучали шаги, и в дверях гостиной появился человек - около шести футов роста, узкоплечий и худощавый. Ничего не говоря, он переводил свои светло-карие глаза с Сент-Джеймса на Хелен и опять на Сент-Джеймса. Выглядел он усталым, и его волосы цвета мореного дуба по-мальчишески топорщились, будто он взъерошил их руками.
Наконец он произнес:
- Добрый вечер. А где Ив?
- Наверху, - ответил Сент-Джеймс. - Пошла за фотографией.