Неимоверными усилиями он старается удержать почву, катастрофически ускользающую у него из-под ног. Все блестящие успехи на заре карьеры, говорит он, были им достигнуты ещё до того, как испарились предрассветные тени. А уж к полудню и к вечеру он стал неповоротливым бревном. В конце концов его одолели лень и безответственность, он поздно ложился спать и поздно просыпался, вот тогда-то его звезда пошла на убыль. Недавно, совсем недавно, он надумал воскресить былой пламень и приблизительно с месяц назад начал являться к себе в контору раньше семи, опережая штат сотрудников чуть ли не на три часа. К собственному удивлению - даже восхищению - он почуял сдвиги. Вдохновение мало-помалу разгоралось. И как раз в тот самый вторник, в то самое утро, когда Кейс погиб, он персонально встречал своих сотрудников у входа новым ошеломительным дизайном электрического миксера.
Вулфа интересовало: присутствовал ли кто-нибудь при сих родовых схватках, скажем, между половиной седьмого и восемью… Нет, никто не присутствовал.
Да, если уж ему чего не хватало, так это алиби: он был гол как сокол, сильно опережая в этом отношении остальных.
По моим нежным чувствам к Одри Руни нанесло тяжёлый удар известие, что для своих родителей она была, оказывается, просто Анни, так что усовершенствования в анкету внесла самолично. Ладно, согласен: Анни по соседству с Руни могло её нервировать. Но Одри! Жуткая прореха на её светлом лике.
Понимаю: обязательную связь с убийством эти обстоятельства не изобличают, но ведь и её показания работают против неё. Она служила под вывеской Кейса, занимая пост секретаря Виктора Талботта, а месяц назад Кейс выставил её, заподозрив, будто она ворует дизайны по указке Бродайка.
Она затребовала доказательств, Кейс не смог их обеспечить, и ей очень хотелось разнести в щепы его заведение.
Она врывалась в его кабинет с такой регулярностью, что ему пришлось нанять в оборонительных целях телохранителя. Она пыталась атаковать его ещё и дома, но потерпела неудачу. За восемь дней до смерти он столкнулся с ней на пороге академии верховой езды - куда прибыл, чтоб к своим двум ногам приплюсовать четыре. С помощью конюха, коего звали Уэйн Саффорд, ему удалось ускакать в парк.
Но на следующее утро Одри снова была там, и на другое - тоже. Больше всего её задевало, как она объяснила Вулфу на совещании, что Кейс отказывался её выслушать. Она же полагала, что это его долг. Она не удосужилась подробнее остановиться на другой причине её повторявшихся визитов в академию, а именно: обслуживающий персонал ничего не имел против. Впрочем, сей резон можно было домыслить.
На четвёртое утро, в четверг, появился ещё и Вик Талботт - чтоб сопровождать Кейса в его заезде. Кейс, которого Одри вконец допекла, ткнул её кнутом. Тогда Уэйн Саффорд толкнул Кейса - и свалил наземь, Талботт одарил своим хлыстом Саффорда, а Саффорд так шибанул Талботта, что тот влетел в нечищеное стойло и влип прямо в нечистоты.
Очевидно, подумал я, Уэйн сдерживался. И ещё я подумал, что на месте Кейса сконструировал бы себе электрического коня.
В пятницу он опять оказался здесь и получил новую порцию Одри, в понедельник - снова. Ни в пятницу, ни в понедельник Талботта при сём не было.
Во вторник утром Одри появилась там без четверти шесть, чтоб успеть с кофе, пока Уэйн прогуливает лошадей. Булочки с корицей и кофе - такова была их еда. Услышав об этом, Вулф поморщился: он терпеть не мог коричных булочек. Чуть позже шести последовал телефонный звонок из отеля "Черчилль": лошадь Талботта не седлать, а Кейса предупредить, что его партнёр не придёт. В шесть тридцать прибыл Кейс, тютелька в тютельку, как обычно, колкости Одри отразил сурово поджатыми губами и отгарцевал прочь. Одри осталась в академии, проторчала там весь последующий час и до семи тридцати пяти, когда пришла лошадь Кейса с пустым седлом.
А Уэйн - он что, тоже находился там неотлучно? Да, они были вдвоём. Вместе, всё время.
Когда подошла очередь Уэйна давать показания, он не вступил с нею в противоречия ни по единому пункту: по-моему, для конюха - верх цивилизованности.
В два часа ночи, а то и позже все разошлись.
Я зевнул и сказал Вулфу:
- Мощные клиенты - вся пятерка, а?
Вулф рявкнул с омерзением:
- Я мог бы, поразмыслив, оценить их посодержательней, - сказал я. - Будь на то ваша воля. Исключим Талботта - что о нём говорить. Я больше понимаю в амурных делишках, чем вы, я видел, какие взгляды он бросает на Дороти, - тут он крепко влип. А вот клиенты? А Поул?
- Ему нужны деньги, крайне необходимы, и он до них дорвался.
- А Бродайк?
- Его тщеславие смертельно уязвили, его бизнес катится под откос, а тут ещё иск на большую сумму…
- А Дороти?
- Она - дочь, она - женщина. Корни могут уходить в какую-нибудь безделушку…
- Саффорд?
- Романтик-простак. Через три дня после знакомства с этой девицей уплетать коричные булочки в шесть утра… Что скажешь о его любовном облике?
- Потрясающий.
- И тут он видит, как Кейс хлещет её своим кнутом…
- Он не хлестал её, он просто её ткнул.
- Это ещё хуже, ещё пренебрежительней. Вдобавок девица уверила его, что Кейс - воплощение несправедливости.
- О'кей. А она?
- Женщина, с которой плохо обошлись. Или поймали на плохом обхождении с другими. В любом случае, сорвавшаяся с цепи. - Он поднялся. - Хочу спать. - И направился к двери.
Адресуясь к его спине, я сказал:
- С каждого из них я бы получил аванс. Чёрт его знает, зачем они понадобились Кремеру - каждый, включая Талботта, - после целой недели. Он психовал как щенок. Позвоним ему?
- Нет, - Вулф, направлявшийся к лифту, чтоб вознестись на третий этаж, обернулся: - Чего он хотел?
- Он не сказал, но догадаться нетрудно. Он попал на перекрёсток с шестью развилками, а потому явился к вам - разведать, нет ли здесь дорожной карты.
И я направился к лестнице: площадь лифта - шесть футов на четыре, так что Вулф заполнил всё это пространство.
Глава 7
- Сорок козырей, - сказал Орри Кэтер в десять пятьдесят пять в среду поутру.
Я сообщил им, что у нас на горизонте появилось дело Кейса, что пятеро подозреваемых одновременно выступают в роли наших пяти клиентов, и этим ограничился. Ровно в одиннадцать мы завершили наши игры, а несколькими минутами позже дверь из прихожей распахнулась, и вошёл Вулф.
Он разместился за своим столом, позвонил и затребовал пива, потом спросил меня:
- Ты, конечно, разъяснил Солу и Орри ситуацию?
- Нет, конечно; насколько я понимаю, это не моя прерогатива.
Он крякнул и велел мне созвониться с инспектором Кремером. Я набрал номер, заполучил наконец Кремера, просигналил об этом Вулфу и остался на месте, поскольку никто меня не гнал.
- Мистер Кремер? Ниро Вулф.
- Ага… Что вам угодно?
- Сожалею, что был занят вчера вечером. Всегда рад видеть вас. Я втянут в расследование по делу о смерти Кейса, и, полагаю, поделившись со мной обыденной информацией, вы принесёте нам обоим пользу.
- А какой именно?
- Для начала мне надо бы знать, сколько верховых полицейских видели Кейса в то утро на парковых дорожках и как их звали? Я хочу послать Арчи…
И тут Кремер положил трубку.
Положил трубку и Вулф. Простёр руку к подносу с пивом, доставленному Фрицем, и сказал мне:
- Дозвонись до прокуратуры, до Скиннера…
Я выполнил указание, и Вулф занялся делом. В прошлом Скиннер получил свою порцию негативных нервных раздражителей от Вулфа, но вчера у него перед носом дверь не захлопывали и он хоть не грубил. Под аккомпанемент Вулфовых уверений, что Скиннеру начнут регулярно поставлять информацию о ходе следствия - а это была, как они оба знали, чистейшая ложь, - товарищ окружного прокурора согласился просить управление, чтоб мне устроили свидание с полицейским. И сдержал слово. Через десять минут после его беседы с Вулфом позвонили с Сентер-стрит и сообщили, что офицер, по имени Хеферан, готов встретиться со мной в одиннадцать сорок пять на углу Шестьдесят шестой улицы на западной аллее Центрального парка.
Менее чем за десять минут Вулф выпил пиво, расспросил Сола о его семье и запрограммировал схему моего разговора с полисменом, тем самым уязвив моё самолюбие и раззадорив моё любопытство.
Когда мы ведём поиск, у Вулфа иной раз складывается мнение, будто я взволнован определённым аспектом дела или неким участником драмы, а потому необходимо на время отодвинуть меня в сторону. Я уже почти перестал тратить нервную энергию на протесты по сему поводу. И всё-таки - что волнует его теперь? Я не соблазнился ничьей версией, моё воображение было свободно от пут. Зачем надо было подсовывать мне эту жвачку, эти беседы с полицейским, а задачи по-настоящему серьёзные перекладывать на Сола и Орри?
Прозвенел телефонный звонок. Фердинанд Поул затребовал Вулфа.
- Я сейчас в конторе Кейса, - сказал Поул. - Угол Сорок седьмой улицы и Мэдисон-авеню. Можете прибыть сюда немедленно?
- Конечно же нет, - сказал Вулф опечаленным голосом. Его ужасно сердило, когда объявлялись на свете люди, не ведающие, что он никогда не покидает дом ради дел и чрезвычайно редко - по другим поводам. - Я работаю исключительно у себя дома. Что случилось?
- Здесь есть кое-кто, и я хотел бы, чтоб вы с ними поговорили. Два члена правления. Их показания помогут мне подтвердить, что Талботт взял эти дизайны и продал их Бродайку. Таким образом, станет ясно, что Талботт убил Кейса. Из нас пятерых если кого и можно заподозрить, так это мисс Руни и этого конюха с их обоюдным алиби.
- Чепуха! Вам обязательно хочется её в чём-то подозревать. Доказуемо только одно: она была несправедливо обвинена в краже. А несправедливое обвинение мучит куда больше, чем обоснованное. Мистеру Талботту вы можете предъявить обвинение в воровстве, по меньшей мере… Я чрезвычайно занят. Благодарю вас за звонок.
Поул был склонен ко всяческим предложениям, но Вулф избавился от него, испил ещё пива, повернулся ко мне:
- Тебя ждут там через двадцать минут, Арчи, а учитывая твоё пристрастие к быстрой езде с последующим арестом за превышение…
У меня был один-единственный прокол за превышение за последние восемь лет. Я направился к двери, но повернулся перед выходом и заметил с горечью:
- Если вы думаете, что я еду забавляться, это глубокое заблуждение. Кто последним видел Кейса в живых? Полицейский. Он, именно он! И к кому я его доставлю? К вам? Нет! К инспектору Кремеру!
Глава 8
Было солнечно и тепло - для октября, и поездка в город доставила бы мне одно только удовольствие, кабы не досадливое чувство, что меня хотят обвести вокруг пальца. Оставив машину на Шестьдесят пятой улице, я обогнул угол дома, прошёл квартал, пересёк западную часть Центрального парка - там человек в униформе манипулировал уздечкой своего коня. Я предъявил ему документы и высказался в том смысле, что это очень мило с его стороны при такой занятости выкроить для меня время.
- О! - воскликнул он. - Выдающееся светило! Так?
Я занял оборонительную позицию:
- Выдающееся? Как рыбье яйцо в банке икры.
- Выходит, питаешься икрой?
- Погоди-ка, - пробормотал я, - давай начнём сначала. - Я промаршировал четыре шага к столбу, сделал "кругом", вернулся к нему и провозгласил: - Я - Арчи Гудвин, работаю на Ниро Вулфа. В управлении мне разрешили задать тебе пару вопросов, и я был бы тебе за ответы весьма признателен.
- Ага! Мой друг из пятнадцатого отдела рассказывал про тебя. По твоей милости его чуть не заслали на болота.
- Выходит, ты заранее против меня настроен. Я тоже - но не против тебя. И даже не против твоей лошади. Кстати, о лошадях. В то утро, когда ты увидел Кейса на лошади, незадолго до убийства, - в котором это было часу?
- В семь часов десять минут.
- С поправкой на минуту-другую?
- Без всяких поправок. В семь десять. Я тогда был в утренней смене, она кончается в восемь. Я очень занят, у меня совсем нету времени, вот я и дожидался Кейса, чтоб он проехал мимо по своему расписанию. Очень мне его конь нравится, светло-гнедой, лёгкий ход.
- А как он выглядел в это утро - как обычно? Спорым и скорым? - Вглядевшись в выражение его лица, я добавил поспешно: - В общем, меня интересует, его ли лошадь это была?
- Ещё бы! Ты можешь ошибаться в лошадях… А я-то их знаю!
- О'кей! Я тоже их знал когда-то мальчишкой на ферме в Огайо, но вышло так, что утратил с ними контакты. Ладно, перейдём к Кейсу. Был он весел - или нос повесил? Или ещё что?
- Был абсолютно нормален. Как всегда.
- Ты с ним общался?
- Нет.
- Далеко находился от него?
- Двести семьдесят футов. Собственными шагами промерил.
- Не трудно показать мне это место? Где был он и где ты?
- Может, и трудно, да у меня есть приказ.
Высшая вежливость требовала, чтоб он взял свою лошадь под уздцы и проследовал со мной до места пешком. Этого он не сделал. Он забрался на свою скотину и проехал до парка верхом, а я плёлся сзади, и это ещё не всё - должно быть, он подал ей условный знак: дескать, не смей медлить! Никогда ещё на моей памяти лошадь не ходила так быстро. Я дал своим ногам максимальную за последние годы нагрузку, отставая шагов на тридцать, когда она наконец забралась на макушку бугра. Там, справа по склону, деревья, низкорослые и высокорослые, слева кустарник, но посерёдке хорошо просматривается лента тропы. Она образовывает почти прямой угол с нашим наблюдательным взором, и до неё добрая сотня ярдов.
Он продолжает сидеть в седле. Нет на свете более лёгкого способа почувствовать своё превосходство над окружающими, нежели этот: вещать с конского хребта. Я стараюсь не показать, что сорвал на подъёме дыхание.
- Ты находился здесь?
- Прямо здесь!
- А он забрал к северу?
- Ага!
- Ты-то его заметил. А он тебя?
- Тоже. Он помахал мне кнутовищем, а я - в ответ. Мы часто обменивались таким приветствием.
- Но он не останавливался, не таращился на тебя напрямую?
- Не таращился ни впрямь, ни вкривь. Он выехал на прогулку. Послушай, братец, - по тону всадника можно было заключить, что он решил покончить со мной на юмористическом поприще - и вообще покончить. - Всё это мы уже вдоль и поперёк прошли с ребятами из службы убийств. Тебя интересует, Кейс ли мне попался? Да, Кейс. И был он на своей лошади. И были на нём его ярко-жёлтые бриджи, единственные в своём роде во всей округе, и его куртка, и его чёрная шляпа. И сидел он на свой манер, со свободно отпущенными стременами. Это был Кейс.
- Ладно. Можно погладить твоего коня?
- Нет.
- Тогда не буду. Меня вполне удовлетворит возможность - коль таковая появится - погладить по головке тебя, замолвить за тебя словечко сегодня вечером, ужиная с инспектором, - без уточнений: почему и как.
Я пешим ходом проделал маршрут: Центральный парк - Бродвей, нашёл аптеку с телефонной будкой и там уж набрал свой любимый номер. Трубку снял Орри Кэтер. "Вот оно что, - сказал я самому себе. - Он всё ещё там, сидит, вероятнее всего, за моим столом; надо полагать, Вулф дал ему задание высшей сложности!" Я затребовал Вулфа и услышал:
- Да, Арчи.
- Звоню согласно полученным указаниям. Офицер Хеферан преисполнен ненависти к Гудвину, и мне пришлось смирить свою гордость. Под присягой он будет клясться налево и направо, что видел Кейса в надлежащем времени и пространстве. Может, так оно и есть. Но хороший законник обстреляет его своими "но" и "если".
- В чём дело? Неужто этот Хеферан трепач?
- Ни в коем случае. Он всё знает. Но чего-то недоговаривает.
- Лучше-ка воспроизведи его речь дословно.
Я воспроизвёл. А когда закончил, Вулф сказал:
- Мистер Поул опять звонил, притом - дважды, всё оттуда же, из офиса, от Кейса. Полный идиот! Поезжай туда, погляди на него… Адрес…
- Адрес мне известен. На что именно глядеть-то?
- Скажи, чтоб прекратил мне названивать.
- Ясно. Перережу провода. Ещё что сделать?
- Позвони сюда. Договоримся.
Глава 9
Одного взгляда на заведение покойного Кейса было достаточно, чтобы понять, куда уходила львиная доля его прибылей, а может быть, ещё и сто тысяч мистера Поула. Панели блондинистой древесины на четыре лада разделывали стены и потолок, а мебель была подобрана в масть.
Узнав, что я к мистеру Поулу, женщина с розовыми серьгами бросила на меня настороженный, осуждающий взгляд, но дело своё сделала. Через некоторое время меня кликнули из-за двери, и я очутился в конце длинного широкого коридора. Не имея никаких указаний, я решил, что наилучший вариант - шагать вперёд, и поступил в этом духе, заглядывая в открытые двери по обе стороны коридора. Четвёртая дверь справа - и я увидел его, одновременно он среагировал на меня:
- Заходите, Гудвин!
Я вошёл. Просторная комната выглядела как раз тем местом, какое они сочли достойным своего присутствия. Белые ковры контрастировали с чёрными стенами. Огромный стол, оккупировавший один конец комнаты, был чёрного дерева - кто не верит, может позвать экспертов. Стул за этим столом - а сидел на нём Поул - тоже.
- Где Вулф? - надменно спросил он.
- Там, где обычно, - отвечал я, продолжая прицениваться к коврам.
Он нахмурился:
- Я думал, он с вами. Я звонил ему несколько минут назад, и он намекнул, что, возможно, будет здесь. Значит, не придёт?
- Нет. Он никогда не приходит. Я рад, что вы ему позвонили ещё раз, потому что, как мне довелось услышать, ему понадобится ваша помощь.
- От меня он её получит, - констатировал Поул угрюмо. - И раз он сюда не явился, думаю, её надо оказать вам. - Он вынул листок из нагрудного кармана и протянул мне. Шаг к столу - и бумажка была у меня в руках. Одна страничка, сверху напечатано: "Памятка для Зигмунда Кейса", а ниже чернилами нацарапан перечень городов:
"Дейтон, Огайо, Авг. 11 и 12
Бостон. Авг. 21
Лос-Анджелес. Авг. 27 - сент. 5
Мидвилл, Пенсильвания. Сент. 16 и 17
Чикаго. Сент. 24-26
Филадельфия. Окт. 1"
- Весьма обязан, - поблагодарил я его и сунул бумажку в карман. - Охватывает чуть ли не всю страну.
Поул кивнул:
- Талботт знает своё дело, он отличный торговец, не могу не признать этого. Скажите Вулфу, что я последовал его совету, снял копию с записей прямо у Кейса в кабинете - так что никому об этом ничего не известно. Здесь все загородные поездки Талботта, начиная с первого августа. Не представляю себе, зачем это понадобилось Вулфу, но кто разберётся в планах сыщика.
Я сощурил на него глаз, прикидывая: неужто он и впрямь так наивен, как кажется. Теперь я понял, чего хотел Вулф: он пытался загрузить Поула работой - и тем самым удержать его в отдалении от телефона; а Поул справился со своим заданием в считанные минуты и жаждал новых заданий. Но вместо того чтоб обращаться к Вулфу, Поул обратился ко мне.
- Поезжайте-ка на Сорок шестую улицу за сандвичами и кофе, там есть подходящее местечко.
Я присел:
- Забавно. Как раз такая же мысль возникла у меня: послать вас за тем же. Я проголодался и устал. Поехали вместе?
- Разве мне можно? - спросил он.