- Меня ничто не остановит - я все скажу. Сядьте и слушайте - это займет не больше пяти минут. Я не убегу, но если хотите, можете запереть дверь.
- Ладно, будь по-вашему.
Аллейн запер дверь, положил ключ в карман, сел на краешек кровати и стал ждать.
- Я познакомилась с Артуром Сюрбонадье шесть лет назад, - помедлив, заговорила Стефани. - В Кембридже устраивали благотворительный спектакль, и я дала согласие в нем участвовать. Мне предстояло сыграть Дездемону. Я была тогда еще очень молода, лишь недавно дебютировала на сцене. Артур в том время был хорош собой и вообще умел нравиться женщинам. Он познакомил меня с Феликсом, но Гарденера я не запомнила. Он же, если верить его словам, с тех пор уже не мог меня забыть. Артур тоже мною увлекся. Он устроил мне встречу с Джекобом Сэйнтом, что стало подлинным началом моей профессиональной карьеры. Мы с Артуром получили роли в пьесе, которая должна была пойти в одном из принадлежащих Сэйнгу театров. Артур уверял, что кроме меня, для нею ничего на свете не существует. Мне это льстило, я подпала под его обаяние. Множество раз он мне делал предложение, но я не торопилась замуж. А через некоторое время мне открылась вся его порочная сущность. Он сам все выкладывал, прямо-таки кичился своей гнусностью. Его обуревала животная ненависть к дяде, и однажды, еще будучи в Кембридже, он сочинил статейку, обвинив в ней Сэйнта во всех смертных грехах. Вы, вероятно, помните - Сэйнт судился с газетой, но ему ни разу и в голову не пришло, что это дело рук Артура, ведь племянник был всем ему обязан, целиком от него зависел. Мне же Артур похвалялся своей подлой проделкой. Тем не менее я не порывала с ним, пока вновь не встретила Феликса…
Тут Стефани всплеснула руками, Аллейн сразу узнал театральный, отрепетированный жест.
- С того самого дня я мечтала об одном: порвать с Артуром. Почуяв это, он начал терроризировать меня, грозился наговорить Феликсу… всякую гадость обо мне. - Она помолчала, потом в ее голосе зазвучали романтические нотки. - Феликс - совершенно другой, он принадлежит как бы к иной касте. По-своему он нетерпим, но и это свойство проявляется в нем крайне трогательно. Превыше всего для него вопросы чести, он маниакально порядочен. И если Артур очернит меня… да, я испугалась! Я писала эти письма из Нью-Йорка, куда ездила на гастроли. Артур ни за что не соглашался оставить меня в покое. Вчера - кажется, это было давным-давно - он пришел ко мне и устроил очередную сцену. После его ухода я отправила эту записку - с единственной целью: припугнуть его.
- И вот что в ней говорится: "Если ты сегодня же не оставишь меня в покое, как бы тебе самому не упокоиться навек!"
- Боже, я только хотела намекнуть, что могу открыть Сэйнту, кто написал статью в "Морнинг экспресс"!
- Артур долгие годы шантажировал Сэйнта. Вы не могли об этом не знать.
При этих словах Аллейна мисс Воэн точно гром поразил.
- Знали вы или не знали?
- Нет, он мне об этом никогда не говорил.
- Вот как!
Она смотрела на Аллейна загнанно, ища сочувствия.
- Вы не способны мне поверить, меня… пожалеть? - шепнула Стефани чуть слышно.
Оба замолчали, потом он мгновенно оказался рядом с ней, его ладони крепко сжали ее руку, его голова склонилась как бы в глубоком раздумье.
- Ваша взяла! - изрек он наконец.
Она подалась вперед, припала щекой к его щеке.
В последовавшей за этим тишине оба услышали торопливые шаги по узкой мостовой. Эти звуки словно бы вернули ее к действительности. Она высвободила руку и поднялась.
- Поздравляю вас! - сказала она.
- С чем?
- С мудрым решением. Арестовав меня, вы совершили бы непоправимую оплошность. Можно мне теперь уйти?
- Если вам пора, конечно.
- Да, мне действительно пора. Скажите - почему вы заподозрили, что Артура убила я?
- Ваша косметика обнаружена на патронах.
Она подошла к окну, поглядела на улицу.
- Уму непостижимо, - сказала она негромко. - Флакон на моем туалетном столике опрокинул сам Артур. - Она задумалась. - Выходит, убийца побывал в моей уборной?
- Да, пока вы были в уборной Гарденера.
- Артур опрокинул флакон, и молочко выплеснулось на него. Возможно, когда он заряжал револьвер, его пальцы были выпачканы им. Он готов был сам погибнуть, лишь бы отправить Феликса на каторгу. А заодно и меня. Наверняка, он вымазал патроны умышленно, это очень на него похоже.
- Ах, злодей! Бедная вы, бедная!..
- Увы, я успела его изучить.
- Может, вы и правы, кто знает?
- Да я просто уверена!
- Что же, обещаю вам серьезно рассмотреть и эту версию, - сказал Аллейн, думая при этом совершенно о других вещах.
- Я должна идти. Можно… забрать письма, или вам необходимо приобщить их к делу?
- Забирайте.
Он прошел в соседнюю комнату и принес письма, она тщательно пересчитала их.
- Одного не хватает.
- Не может быть!
- И все-таки одного нет. Вы его не обронили?
- Нет, здесь все, что мы нашли.
- Позвольте мне еще поискать! - настаивала Стефани, озираясь по сторонам. - Его он грозился показать Феликсу в первую очередь.
- Мы просеяли тут все сквозь мелкое сито. Наверно, Артур его сжег.
- Нет, уверена, что он его припрятал. Я знаю здесь все потайные местечки.
Она принялась лихорадочно рыскать по комнатам, потом остановилась как вкопанная перед Аллейном.
- А это не вы его?..
- Даю вам слово, ни одного вашего письма у меня нет.
- Извините, - она снова взялась за поиски, но они так ничего и не дали.
- Если оно найдется, его вам отдадут, - заверил ее Аллейн.
Стефани вяло поблагодарила, но настроение ее вконец испортилось.
- Я вызову по телефону такси, - предложил Аллейн.
- Не надо, дойду до угла - там есть стоянка.
- Я вас провожу, только надо запереть квартиру.
- Нет, расстанемся здесь. Нам нельзя появляться вместе на людях, - Стефани невесело улыбнулась. - Прохожие чего доброго решат, что я арестована. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, Стефани. Не будь я полицейским…
- Что тогда?
- Отдайте мне ключ, мадам.
- От квартиры? Куда подевала?
- Он был на цепочке?
Старший инспектор потянул за цепь у нее на шее - из разреза платья показался ключ. Поневоле Аллейн при этом приблизился к ней вплотную и заметил, что Стефани бьет мелкая дрожь.
- Вы нездоровы. Позвольте, я провожу вас до дому. Доставьте мне это удовольствие.
- Нет, прошу вас, не надо. Еще раз спокойной ночи.
- Спокойной ночи!
Заглянув ему в глаза, она улыбнулась, и в следующий миг он стиснул ее в объятиях.
- Что это со мной? - заговорил Аллейн с хрипотцой, - Ведь мне вас надо бояться, как черт ладана, пуще огня, а я тем не менее… Можно поцеловать вас?
- Так и быть…
Внезапно Аллейн разомкнул руки:
- Прошу вас, уходите!
Секунду спустя ее как не бывало. Он высунулся в окно и увидел, как выйдя из подъезда, Стефани свернула в сторону Сауф Итон Плейс.
Через несколько мгновений из проулка вынырнул какой-то мужчина, остановился, закурил и не спеша зашагал в том же направлении.
Аллейн тщательно закрыл окно и выключил повсюду свет. Идя к двери, он споткнулся о шкатулку. Нагнувшись, инспектор откинул крышку, и на его лице появилось лукавое выражение. Подхватив шкатулку, он вышел на лестничную площадку.
И снова, теперь уже в пустой квартире, настойчиво зазвонил телефон.
И Найджел рассказал инспектору, какое признание сделал накануне Гарденер, а потом передал Аллейну анонимное письмо, доставленное Феликсу при нем, и Аллейн внимательно его прочел.
- Я рад, что он решился вам открыться. Как вы думаете, согласится ли Феликс повторить все это в официальной обстановке и подписать протокол?
- Думаю, что да. По-моему, пережив первое потрясение сразу после гибели Сюрбонадье, он решил, что вы подозреваете его в преднамеренном убийстве. Потом, после того как я нечаянно услышал мольбу мисс Воэн, он вообразил, что тучи сгущаются над ней и что его долг - рассказать все вам, лишь бы отвести подозрения от нее. Он отдает себе отчет и в том, что теперь как бы указывает пальцем на Сэйнта, да и ему самому вряд ли удастся остаться в стороне. Феликс вовсе не уверен в том, что Артура отправил на тот свет дядя, он склонен поверить в версию самоубийства.
- И сам мистер Сэйнт допускает лишь одну эту версию, - мрачно сообщил Аллейн и нажал на кнопку звонка, вмонтированного в его стол.
- Попросите зайти ко мне инспектора Фокса, - приказал он заглянувшему из коридора констеблю.
- Добрые вести, Фокс! - выпалил Аллейн, едва тот переступил порог. - Наш маленький убийца обнаружил литературные склонности. Он пишет письма, и это для нас как путеводный луч.
- Неужто? - недоверчиво переспросил Найджел.
- Безусловно. Фокс, это письмо было доставлено на квартиру мистера Гарденера с нарочным вчера, примерно в восемь тридцать вечера. Вот конверт. Надо прочесать все лондонские рассыльные конторы. Поищите пальчики на листке. Естественно, отыщутся отпечатки самого Гарденера и "неизвестного лица". Так вот, я готов спорить: мне известно, кто это "неизвестное лицо".
- Нельзя ли полюбопытствовать, кто? - с юношеской пытливостью спросил Фокс.
- Человек, которого - говорю это со всей прямотой - мы ни разу в ходе наших рассуждений не заподозрили в совершенном убийстве; человек, который своей показной готовностью сотрудничать с полицией, своими часто высказываемыми предположениями и в немалой степени исключительным личным обаянием, а также прекрасными манерами абсолютно сбил нас с толку. Имя этого человека…
- Моя голова пуста, сэр, хоть обыщите!
- …Его имя - Найджел Батгейт!
- Вот болван! - возмутился Найджел и добавил специально для сконфуженного Фокса: - Извините, инспектор. Как и мистер Сэйнт, я не всегда способен оценить по достоинству юмор вашего шефа. Это правда, мистер Фокс, мои отпечатки непременно отыщутся на этом листке, но не повсюду, а лишь с одного краешка. Я помнил, что имея дело с такими сыщиками, как ваш начальник, следует быть осмотрительным.
- Ваше счастье, сэр, на этот раз вы избежали тюрьмы, - с серьезной миной произнес Фокс, но не выдержал и прыснул. - Ну и лицо у вас было, мистер Батгейт, посмотрели бы вы на себя со стороны!
- Хорошо же, - подытожил Аллейн. - Продемонстрировав с блеском свое искусство лицедейства, я призываю вас теперь заняться неотложным делом. В списке театрального реквизита значится пишущая машинка?
- Конечно, тот "ремингтон", который используется в первом и последнем действии.
- Где она хранится?
- В реквизитной, среди прочего хлама. Как правило, после окончания спектакля рабочие сразу ставят декорации первого действия, так что машинка уже была на сцене, когда актеры пришли в театр, а после окончания спектакля - в реквизитной. Мы сразу поискали на ней отпечатки пальцев, так, знаете ли, на всякий случай, и нашли следы мистера Гарденера, - на клавишах, а сбоку - отпечатки бутафора, он держал ее двумя руками, когда носил на сцену и со сцены.
- В наше время об отпечатках пальцев так много говорят и пишут, что любой, даже самый никудышный преступник остерегается их оставлять. Кто пользовался машинкой по ходу третьего действия? Ах да, вспомнил, Гарденер. Снимите с письма копию, Фокс, а оригинал отдайте Бейли. Пусть он снова проверит машинку - самым тщательным образом. Нет, я не зануда и не педант. А теперь необходимо привести все в порядок перед предварительным судебным разбирательством. Слава Богу, хоть повезло с судьей - вполне приличный джентльмен.
- Да, - согласился Фокс, - можно так сказать.
- Что вы имеете в виду? - спросил Найджел.
- Некоторые из них, - пояснил Аллейн, - в брючном кармане носят черные шапочки палачей. Въедливое старичье, крючкотворы! Но нам достался неглупый юрист, и мы должны живо управиться с дознанием.
- Я должен вернуться на Флит-стрит, - сказал Найджел. - Мы договорились с Феликсом, что я зайду за ним и в суд мы придем вместе. Там будет и его адвокат.
- Их там будет целая свора, вот увидите! Мне донесли, что святой Джекоб уже нанял на всякий случай Филиппа Филипса. Это брат того Филипса, что выиграл для Джекоба процесс по делу о клевете шесть лет назад. Словом, предстоит большая заваруха.
- Ну что же, - сказал Найджел с порога, - до скорого…
- Всего доброго, Батгейт!
Найджел провел в редакции часа два, сочиняя краткие жизнеописания основных действующих лиц. Скупой на похвалы редактор дал понять, что подготовленные им материалы об убийстве вполне сносны и он не имеет к Найджелу претензий, что в его устах было высочайшим поощрением.
Без двадцати одиннадцать Найджел был уже на станции метро "Слоан Сквейр", откуда рукой подать до квартиры Гарденера. Адвокат, молодой, но не по годам серьезный человек, опередил Найджела. Им подали по рюмке шерри, Найджел попробовал разрядить напряжение, рассказав пару забавных историй, но из этого ничего не вышло. Адвокат, имевший не слишком подходящую для его профессии фамилию Промахью, по-совиному поглядывал на журналиста, а Гарденеру было не до шуток. Допив шерри, они отправились на стоянку такси.
Дознание разочаровало многочисленную толпу явившихся на него зевак: практически не было сказано ни слова о предпринимаемых полицией шагах. Аллейн кратко изложил обстоятельства дела. Председательствующий выказывал старшему инспектору подчеркнутое уважение, и Найджел наполнялся гордостью, сродни той, что испытал однажды в детстве, когда на торжествах в Итоне был представлен коронованной особе.
- Нет ли каких-либо особенностей у револьвера и патронов? - спросил судья.
- Серийный Смит-Вессон, обычные боевые патроны калибра 455. И никаких отпечатков пальцев.
- Работали в перчатках?
- Вероятно.
- Ну, а что вы можете сообщить относительно бутафорских патронов?
Аллейн подробно описал их, упомянув и о том, что отыскал возле суфлерской будки крупицы песка, высыпавшиеся из разболтанной гильзы. Песчинки обнаружены также в обоих ящиках письменного стола.
- К какому выводу вы пришли?
- Убежден, что, как обычно, бутафор вручил "пустышки" заведующему сценой, а тот положил их в верхний ящик.
- Стало быть, кто-то переложил их потом в нижний ящик, подменив на настоящие?
- Да, сэр.
- Что еще примечательного можете вы нам сообщить?
- На патронах обнаружены беловатые пятна.
- Как вы склонны это объяснить?
- Установлено тождество состава пятен с косметическим средством, которым пользуются актрисы.
- Не актеры?
- Нет как будто, в мужских артистических такой жидкости ни у кого не оказалось.
- Удалось выяснить, чья именно косметика попала на патроны?
- Проведенная экспертиза определила, что пятна идентичны косметическому средству исполнительницы главной роли. Накануне спектакля в ее уборной был опрокинут флакон с этой жидкостью.
- Кто же эта дама?
- Мисс Стефани Воэн. Ей прислуживает костюмерша мисс Бидл. В тог вечер в уборной, мисс Воэн побывали другие актеры. И сам я заходил к ней перед началом спектакля. Заглядывал туда и покойный Артур Сюрбонадье, который был явно нетрезв.
- Расскажите присяжным о ваших действиях сразу же после происшедшей трагедии.
Аллейн дал исчерпывающий ответ.
- При осмотре сцены удалось обнаружить что-либо, проливающее свет на обстоятельства дела?
- В сумке, которой пользовалась по ходу пьесы одна из героинь, найдена пара мужских лайковых перчаток, а в нижнем ящике письменного стола - бутафорские патроны.
- Что дал осмотр перчаток?
- На одной из них обнаружено пятно, состав которого оказался идентичным пятнам на патронах.
Это сообщение вызвало оживленную реакцию в зале. Аллейн затем поведал о своих разговорах с актерами, отметив, что все они подписали протокол своих показаний. О дальнейших действиях полиции старший инспектор предпочел не распространяться, председательствующий же не стал задавать дополнительных вопросов.
Затем перед присяжными предстал Феликс Гарденер. Он был бледен, но говорил без запинки, признал, что является владельцем револьвера, доставшегося ему от брата, и добавил, что сам вручил шесть боевых патронов бутафору, из которых тот изготовил реквизит, "пустышки".
- Вы заходили в уборную мисс Воэн перед тем, как произошла трагедия?
- Да, я был там до начала спектакля вместе со старшим инспектором Аллейном и нашим общим другом.
- Вы не заметили перевернутый флакон на туалетном столике мисс Воэн?
- Нет, сэр.
- Мистер Гарденер, опишите непосредственные обстоятельства гибели Сюрбонадье.
Голос Гарденера дрогнул, он еще сильнее побледнел, но все же нашел в себе силы подробно ответить и на этот вопрос.
- Вы тотчас поняли, что случилось?
- Нет, думаю, не сразу. Меня оглушил звук выстрела. Первая мысль была о том, что, наверное, мой револьвер по ошибке зарядили холостым патроном, которыми палят за кулисами, когда я спускаю курок.
- И вы продолжали еще какое-то время вести роль?
- Да, - негромко ответил Гарденер, - совершенно автоматически, и лишь постепенно до нас дошло…
- До нас?
Гарденер заколебался.
- Мисс Воэн тоже занята в этой сцене.
Затем Гарденеру были предъявлены для опознания лайковые перчатки.
- Они принадлежат вам?
- Нет! - Гарденер облегченно перевел дух.
- Вы их видели на ком-нибудь?
- Не помню.
- Вслед за этим перешли к анонимному письму. Гарденер рассказал, как его доставили, и пояснил смысл намека на больную ногу.
- У вас нет ни малейшего представления о том, кто именно ее вам отдавил?
Гарденер вновь заколебался, посмотрел на Аллейна.
- У меня мелькнула смутная догадка, однако настолько бездоказательная, что ее нельзя принимать в расчет.
- С кем же все-таки она связана?
- Должен ли я отвечать на этот вопрос?
И снова Гарденер бросил взгляд на Аллейна.
- Старшего инспектора Аллейна вы в это посвятили?
- Да, хотя сразу оговорился, что это всего лишь предположение.
- Чье имя назвали старшему инспектору?
- Я не называл имен. Инспектор спросил, не уловил ли я особого запаха, на что я ответил утвердительно.
- Вы имеете в виду духи или что-то в этом роде?
- Да.
- С кем же ассоциируется для вас этот запах?
- С мистером Джекобом Сэйнтом.
Адвокат Филипп Филипс тут же вскочил, клокоча от праведного гнева. Председательствующий, утихомирив его, отпустил Феликса:
- Благодарю вас, мистер Гарденер.
Следующей вызвали Стефани Воэн. Она была спокойна, держалась с достоинством, па вопросы отвечала просто и ясно. Она подтвердила все, что сказал Аллейн относительно лосьона, и добавила, что флакон перевернул Сюрбонадье, когда они остались вдвоем. По ее убеждению, это было самоубийство. Присяжных она растрогала, но не убедила.