* * *
Денис Кравцов видел, как Полина быстро перебежала на другую сторону узкой улочки и скрылась в дверях больницы. От сыгранной только что театральной сцены под названием "Исповедь кающегося грешника", осталось чувство гадливости и отвращения. Внезапно силы покинули его, и он почувствовал страшную, невыносимую усталость, которая словно многотонный груз упала ему на плечи. Некоторое время он еще смотрел сквозь матовое стекло дверей на улицу, по которой потоком двигались пешеходы и чумазые от мартовской непогоды автомобили. Затем, приоткрыв тяжелую створку, подставил лицо сырому холодному ветру и мелким колючим каплям ледяного дождя. Глубоко вдохнув в себя промозглый московский воздух, Денис медленно пошел обратно к своему столику. Она уже сидела напротив.
- Умничка, мальчик мой. Ты все сделал правильно!
- Ты все слышала? - спросил он, плеснув в бокал шампанского и выпив его одним глотком, как воду.
- Ну, почти.
- И что скажешь?
- А я уже сказала. Ты хорошо сыграл свою роль. Из тебя получился бы неплохой актер. Может зря ты пошел на юридический?
Денис снова налил шампанского и поморщился. Подозвав официанта, он заказал двойную порцию виски. Поймав на себе ее насмешливый взгляд, он улыбнулся жалкой улыбкой, отчего стал сам себе противен.
- Что, тяжела и неказиста жизнь народного артиста? Нервишки шалят? - она прищурилась и язвительно засмеялась. - А как ты хотел? Поверь мне, режиссеру, - она указала на себя, - еще тяжелее. А ты всего лишь исполняешь написанную мною роль. А пьеса, согласись, написана талантливо, я бы даже сказала - гениально! Что-то вы совсем ничего не ели! Нехорошо. Такой стол пропадает! - и она подцепила вилкой салатный листик.
- Мне кажется, что она мне не поверила, - заплетающимся языком пробормотал он, - Я никогда не видел ее такой напряженной. Нет, она не позвонит! Все напрасно! - он взял обеими руками, словно боясь расплескать, толстостенный тяжелый стакан, в котором переливалась янтарная жидкость, и отпил сразу половину.
Она брезгливым жестом отодвинула от него стакан.
- Прекрати истерику! Возьми себя в руки! - очень тихо сказала она, но Денис съежился, как от пощечины.
- Все будет хорошо, - терпеливо продолжала она, - Полюшка девочка ранимая, трепетная и очень - повторяю, очень! - тебя любит, уж можешь мне поверить! Вот увидишь, не сегодня-завтра она позвонит тебе и захочет встретиться. Ну, а мы со своей стороны процесс простимулируем. Подтолкнем, так сказать, к правильному решению. Знаешь, любого человека можно убедить.
- Слишком все быстро, - все еще с сомнением проговорил он. - Не надо было так на нее давить.
- А разве у нас есть время? Нет, милый мой, сейчас надо действовать без промедления, а иначе вообще нет смысла. - она едва заметно усмехнулась и равнодушно пожала плечами, - Но я не настаиваю. Ты вполне можешь отказаться.
- Нет, что ты! - испуганно произнес Денис. - Просто мне кажется, что… - он запнулся.
- Сам знаешь, что нужно делать, когда кажется. Лучше подумай, что ты можешь потерять. Однако еще не поздно все переиграть, - небрежно сказала она.
Некоторое время они молчали. Вокруг был монотонный гул приглушенных голосов, звяканье приборов, бокалов. Наконец он взглянул на нее. Она смотрела на него своими бездонными болотно-желтыми глазами. На ее идеально-красивом лице играла недобрая, загадочная, таинственная улыбка. И вдруг он внезапно почувствовал головокружение. Словно чьи-то твердые и очень холодные пальцы вдруг сжали ему виски. В ушах зашумело, и перед глазами все поплыло в мутной туманной дымке. Остались только ее глаза, манящие и бездонные, как Марианская впадина.
Денис никогда не был склонен к мистике, и даже в далеком детстве он не верил в сказки. Ему было всего четыре года, когда родители под Новый год пригласили Деда Мороза. Он отчетливо помнил, как в тот холодный декабрьский вечер в дверь их квартиры вошел большой человек, в красной блестящей шубе, рукавицах и валенках. Он присел на заботливо подставленный отцом стул и, поставив рядом с собой огромный мешок, попросил Дениса прочитать ему какой-нибудь стишок или спеть песенку. Однако дальше все пошло не так, как планировалось. Маленький Деня не церемонясь подошел к "доброму волшебнику" и с силой потянул за бороду. Под бородой обнаружилось растерянное, круглое и потное лицо соседского дяди Сережи, а мешок, для объема, оказался забит старыми коробками и бумагой. На дне обнаружилась машинка на радиоуправлении, о которой он так мечтал. Деня забрал подарок и молча ушел к себе в комнату. Тогда взрослые от души посмеялись над не по годам смышленым малышом, но сам Денис навсегда убедился в том, что в жизни сказок не бывает.
Однако сейчас, глядя на сидящую напротив него женщину, он вдруг подумал, что его опутывает какая-то паутина мистики. Только колдунья может смотреть так, словно проникая в самые глубины его сознания, его души. Ему казалось, что она видит его насквозь и знает даже то, чего он сам еще не знает, о чем и не догадывается. Впервые любовь к этой женщине отозвалась резкой, словно удар тока, болью. А еще он почувствовал безотчетный страх. Он не может ей сопротивляться. Он ее раб, который отныне и всегда будет покорно исполнять ее волю. А еще он не сможет без нее жить. Он не может и не хочет ее потерять.
- Ну, что ты решил? - спросила она наконец.
- Я все сделаю, - тихо и твердо сказал он.
- Я всегда знала, что ты умный мальчик. Я люблю тебя. - он почувствовал, как ее нежные, легкие, но холодные, как первые декабрьские снежинки, пальцы мягко прошлись по его горячему, воспаленному лбу. - Пойдем домой, тебе надо отдохнуть.
VI
Оказалось, что на улице еще не так и темно, как казалось из окон клиники. Лена терпеть не могла сумрак, и зимой свет в ее кабинете горел почти целый день. Она специально развесила на стенах немудрящие картинки, с которых круглый год на нее смотрели летние пасторали. На одной из них был изображен маленький аккуратный бревенчатый домик в окружении вековых сосен. Окошки были занавешены белыми сахарными занавесочками, а в палисаднике цвели огромные, выше плетня, подсолнухи. Солнце светило ярко, заливая все вокруг своим мягким ласковым июльским светом. "Июль" - так и называлась эта работа, которую Ленка несколько лет назад случайно купила за смешные деньги на каком-то вернисаже, то ли в Измайлово, то ли в Коломенском. Именно "Июль" Лена любила больше других, и когда строила свой дом в Подмосковье, изо всех сил старалась, чтобы он хотя бы отчасти напоминал ей ту избушку, которая была изображена на картине. Каждый год вместе с Колобовой они высаживали в саду множество разных цветов - тюльпаны, нарциссы, флоксы, настурции, гладиолусы, астры, георгины, и, конечно, подсолнухи. Полина обожала ковыряться в земле и постоянно что-то благоустраивала: разбивала все новые и новые клумбы, полола, удобряла, пристраивала на деревьях птичьи кормушки, а в прошлом году, рискуя свалиться с шаткой деревянной лестницы, даже приколотила на столб скворечник. Купив участок, Куприянова наотрез отказалась вырубать старые кусты, высаженные прежним владельцем вдоль забора. Как оказалось - не зря. Теперь каждый год в конце весны у нее в саду благоухали сирень и жасмин. В выходные, если не работали, они выносили из дома огромный надувной матрас и заваливались на него с книжками. Полина варила компот, который непременно наливала в глиняную крынку и остужала в погребе, а Ленка пекла свой фирменный морковный пирог. И не было на свете ничего прекраснее, чем вот так лениться, вдыхая в себя лето…
"А домой-то - жуть, как хочется! И как там моя Фроська поживает? Приеду, сразу же наварю ей вкусной похлебки. Небось, проголодалась, коза мохнатая!" - улыбаясь своим мыслям, подумала Лена, садясь в машину. Повернув ключ зажигания, она кинула взгляд на панель. Было две минуты седьмого. Собираясь на работу в спешке, она забыла взять письмо, полученное Колобовой и карту памяти из телефона. Да и кто мог подумать, что именно сегодня они могли пригодиться? А вот теперь, договорившись о встрече с нелюбезным Максимом Викторовичем, ей пришло в голову, что неплохо было бы иметь при себе эти доказательства. Судя по состоявшемуся днем разговору, этот самый Королев не очень-то склонен доверять ей на слово. Что же до нее, то ей он тоже не понравился: напыщенный, высокомерный, надутый индюк. Но выбора у нее все равно нет. И вот теперь придется по пробкам тащиться в Ясенево к Полине, а потом снова в центр, на Рождественку.
Днем Колобова прислала ей сообщение, где писала, что сегодня и завтра останется на дежурство. В любой другой день Лена непременно бы возмутилась и сказала, что Колобова слабовольная, мягкотелая дурочка и на ней ездят все, кому не лень. Но в сложившихся обстоятельствах, она понимала, что так будет лучше. Полина так же предлагала поехать Ленке домой, что собственно она и хотела сделать. "Ничего, после встречи и поеду", - решила она.
Лена вывернула руль и плавно выехала со двора на шумную московскую магистраль. Лобовое стекло моментально залепили комья грязи, летящие из-под колес проносящихся мимо автомобилей. С ужасом Лена увидела, как робко начала мигать лампочка, сообщающая о том, что в бачке осталось совсем немного стеклоомывателя. Стараясь экономить, она все же нажала на ручку справа от руля и драгоценная жидкость на несколько минут прояснила картину мира. Город пестрил неоновыми вывесками и рекламными щитами; светофоры без устали подмигивали пешеходам и водителям своими круглыми равнодушными красно-желто-зелеными глазами. Остановившись на перекрестке, Лена достала телефон и позвонила Полине.
- Ленка, привет! - донесся до нее голос Колобовой. - Ты где? Уже дома?
- Нет, Полин, ситуация изменилась. Я еду к тебе, а потом у меня запланирована одна важная встреча.
- С кем, если не секрет? По работе или это дело личное?
- Не то и не другое. Полин, давай я тебе потом все расскажу.
- Хорошо, - согласилась она. Голос ее показался Лене каким-то отстраненным, словно она в этот момент думала о чем-то другом.
- Колобок! - настойчиво позвала Лена, - У тебя все нормально?
- Да, - вяло и как-то неуверенно отозвалась Полина.
- Ну-ка, рассказывай, что у тебя произошло? Ты ведь знаешь, что я не отстану!
- Лен, правда, все хорошо, - она замялась, - Просто Денис приходил…
- Ясно, - презрительно пропела Куприянова, - Соскучился? Или просто проголодался? А может, рубашки чистые закончились?
Полина молчала.
- Эй, подруга, ты чего, уснула что ли? Что ему на это раз надо было?
- Лен, он мне предложение сделал.
- Эка невидаль! Помнится, это уже когда-то происходило, или я ошибаюсь? Полин, ну сколько можно наступать на одни и те же грабли? Самой-то не надоело? Мой тебе совет - гони ты в шею этого мерзавца!
- Лен, теперь все иначе. Мне очень нужно поговорить с тобой. Это важно, поверь.
Куприянова тяжело вздохнула.
- Давай так. Я сегодня после встречи собралась домой. Вот оттуда я тебе и позвоню. Ты же ночью не сильно занята?
- Вроде пока тяжелых нет, - с сомнением проговорила Колобова.
- Вот и чудненько. Позвоню сразу, как доберусь. Все, пробка, кажется, рассосалась, поехали, наконец!
- Ты за рулем, что ли?
- Угу, - буркнула Куприянова, шустро перестроившись для поворота в правый ряд.
- До вечера!
На дорогах было на удивление свободно. Уже через каких-нибудь сорок минут она припарковалась за домом. Схватив с соседнего сидения сумку и перчатки, Куприянова пикнула замком и побежала к подъезду.
* * *
В домах уже зажглись окна. Широко разлитые среди сугробов, подернутые слюдяной пленкой льда, лужи отразили бледный грязно-желтый свет уличных фонарей. Под ногами противно чавкало. Человек, надвинув шапку на глаза и поплотнее запахнув куртку, нехотя переминался с ноги на ногу. От огромного количества выкуренных сегодня сигарет во рту щипало и постоянно хотелось пить. Ломка была еще не такой сильной, но уже немного потряхивало. Он сунул в рот маленький кубик мятной жвачки, надеясь этим хоть на время заглушить жажду. Во дворе дома, за которым он следил уже два часа, постоянно ходили люди. Вот какая-то мамаша с трудом толкает перед собой коляску на уродливых маленьких колесиках, которые постоянно норовят соскользнуть с тротуара. А вон мужик в светлом пальто вылезает из роскошного автомобиля и волочет с собой охапку белоснежных роз. Интересно, он что, тут живет? Не похоже. Обычная панельная коробка, а мужик явно не из бедных. Может, к любовнице приперся? Две бабки в одинаковых вязаных беретках остановились перед входом, чтобы обругать коммунальщиков, которые "совершенно обнаглели". Они важно, синхронно и с чувством кивают друг другу головами, напоминая двух марионеток. Однако объект пока не появлялся. Человек машинально нащупал в глубоком кармане куртки небольшой глянцевый снимок. Высунув руку, он на минуту подставил его под рассеянный свет фонаря, а затем вновь убрал. Нет, он не мог ее пропустить. Окна нужной квартиры все еще чернели безжизненными прямоугольниками. Он с отвращением выплюнул жвачку. Черт, как же хочется пить! И к тому же, кто сказал, что объект появится именно сегодня? На самом деле девка сегодня вообще не должна прийти домой. Но в любом случае не будет лишним присмотреться к дому и его обитателям: кто когда уходит, кто когда приходит. Деньги обещаны немалые, можно и расстараться. Однако, вряд ли что-то случится, если он на минуту отойдет к ларьку. Он заприметил его, когда шел сюда. Лучше бы, конечно, пивка дернуть, но пока рано, сейчас достаточно будет и минералки. Представив себе на секунду, как приятная колючая вода льется в пересохшее горло, человек решительно развернулся и широкими шагами зашагал к оживленной улице. Последнее, что он успел заметить, прежде, чем завернуть за угол, как высокая рыжеволосая девушка, цокая острыми, как иголки, каблучками черных лакированных сапожек, скрылась в дверях того самого подъезда. Он отсутствовал минут десять, но вернувшись, с удивлением обнаружил, что в окнах нужной ему квартиры зажегся свет. Ну, вот и все. Это даже хорошо. Чем быстрее, тем лучше. Заказчик обещал доплатить, если заказ будет выполнен досрочно. Глубоко вдохнув, человек не спеша проверил глушитель и направился к дому.
* * *
Ленка влетела в квартиру и, не разуваясь, кинулась на кухню. Именно там, в ящичке для газет и разных счетов, Полина хранила то самое письмо. Вытряхнув все содержимое, Куприянова стала поспешно перебирать бумаги. Но знакомого белого конверта без адреса там не оказалось.
- Черт тебя возьми, Колобова! Все у тебя не как у людей! - выругалась она в сердцах.
Достав телефон, она попыталась связаться с подругой, но та, как назло, опять не взяла трубку. Лена нехотя скинула сапоги, прошла в комнату и огляделась. На низеньком журнальном столике валялось несколько глянцевых журналов. Полинка частенько покупала эту гламурную чушь. Куприянова просто приходила в ярость, когда та пыталась ее тестировать на предмет "Сможете ли вы вернуть ушедшую любовь" или "Кем вы были в прошлой жизни". Перетряхнув разноцветные страницы, она не обнаружила ничего, кроме нескольких записок, с неизвестными ей номерами телефонов.
- Блин, Поля! Куда ты могла его засунуть-то?
Письмо почему-то нашлось в платяном шкафу под стопкой летних платьев. Ленка вся взмокла, пока искала его, и тут же решила, что непременно устроит Полине хорошую выволочку за это. Слава Богу, что хоть карта была в телефоне. Сунув доказательства в сумочку, Лена забежала в кухню, где залпом выпила полграфина воды и вышла в коридор. Затылок был совершенно мокрый. С такой головой только выйти на улицу - и ангина обеспечена. Пришлось надеть старую Полинину шапку, спрятав под нее непослушные волосы. Ничего, только до машины добежать, а там можно будет снять. Пыхтя возле зеркала, Лена не услышала, как дверь квартиры бесшумно приоткрылась, но уже через мгновение она почувствовала, как что-то очень горячее и острое вонзилось ей в спину. В глазах потемнело, как будто кто-то невидимый внезапно выключил свет, и последнее, что она услышала, были два тихих щелчка. Человек опустил в карман телефон и аккуратно прикрыл входную дверь.
VII
- Эх, Поля, Поля! Ну как же так-то? Убежала, цветы в вазу не поставила! Пока я их обнаружила, они уже успели подвять. Это же лилии, к ним надо бережно относиться, они капризные - жуть! - Проскурина, причитая, поправляла в широкой красного стекла вазе букет, не забывая при этом отчитывать Полину. - На твоем месте я бы умерла от восторга, а ты даже не подошла ни разу, не понюхала. Пусть здесь на виду стоят. И нам радость, и детям приятно!
С этими словами она в который раз засунула курносый нос в белоснежный колокол, и его кончик моментально окрасился желтой пыльцой.
- Красота! - блаженно протянула она и, наконец, взглянула на Полину, которая вот уже полчаса сидела на посту и неотрывно смотрела на темный экран выключенного компьютера.
- Ты чего молчишь-то? Случилось чего? - обеспокоилась начальница.
- Нет, Валентина Игоревна, ничего не случилось. Просто устала я как-то… - рассеянно отозвалась Полина.
- А чего от тебя этот ферт в пальто хотел? Небось на свидание приглашал?
Полина медленно покачала головой и ничего не ответила.
- А он у тебя ничего, красивый, представительный такой. Только приторный какой-то, как сахарная голова на ярмарке, ей-Богу! Чистый мед! Я таких побаиваюсь, если честно. Эй! Колобова! - Валентина Игоревна легонько потрясла Полину за плечо и пристально посмотрела в глаза. - Ты прям на ходу засыпаешь! Знаешь что, милая, пойду-ка я нам с тобой кофейку сварганю. Ты давай минут через десять в сестринскую приходи, ладно? Вполне успеем до вечернего обхода. Я там сушки свежие купила, как ты любишь.
- Спасибо, Валентина Игоревна, но мне надо сделать пару звонков, - вяло отозвалась Полина. Ей вовсе не хотелось ни свежих сушек, ни кофе. Однако, если она откажется, начальница обидится, а это тоже нехорошо…
- Так я и говорю, - через десять минут. Заканчивай побыстрее свои переговоры, и я тебя жду, - Проскурина проворно поднялась и побежала по коридору. В детстве у Полины была заводная игрушка: маленький толстенький смешной человечек в длинном клетчатом пальто и с чемоданчиком в руках, который быстро-быстро перебирал коротенькими ножками. Так вот Валентина Игоревна была точной его копией, но в отличие от игрушки, в ней завод не кончался никогда: она всегда была бодра и энергична.