Это было правдой, но Тэсс не оглянулась и не стала призывать меня в свидетели. Воинственно поднятые плечи говорили о несговорчивом настроении их владелицы.
– Да-да, я им говорила, – продолжала она сквозь зубы. – Я знала, что случится ужасное, но никто не обращал внимания. Теперь это случилось.
Джулиан удивленно поднял брови:
– Случилось? Не уверен, что понимаю тебя. Ты же не считаешь свои доводы убедительными, не так ли?
При этих словах Тэсс покачнулась.
– Допустим, все указанные тобой факты верны, – продолжал Джулиан. – Допустим, что на кирпиче – следы пороха, а пишущую машинку переставили в другое место. Очень хорошо. Тогда скажи мне: как выстрелил револьвер?
Стало тихо. Тэсс начала говорить неуверенно:
– К курку могла быть привязана веревка или что-то в этом роде… – Однако, будучи девушкой умной, она рассуждала взвешенно. Все мы понимали, как произошло несчастье, но теперь натолкнулись на глухую стену – такую же крепкую и непроницаемую, как стена камина.
– Так как же все-таки выстрелил этот револьвер? – Джулиан был настойчив.
– Но…
– Вообще-то не мое дело, – подчеркнуто вежливо предупредил Джулиан. – Но если вы обещаете не ссылаться на меня…
– О да, конечно!
– Револьвер мог висеть на стене, но не мог отделиться от нее сам по себе именно в тот момент, когда перед ним оказалась будущая жертва. Вряд ли. Таким образом, ваша первая задача – найти, кто выстрелил или как он это сделал.
– Буквально несколько минут назад я говорил Бобу: многое, очень многое будет зависеть от показаний миссис Логан.
Сейчас миссис Логан либо лжет, либо говорит правду, или она стала жертвой галлюцинации. Она – единственный свидетель, единственный человек, находившийся в этой комнате в момент выстрела. Если она лжет, то необходимо доказать, что она просто взяла револьвер и безо всяких там фокусов-покусов застрелила своего мужа. Это один вариант.
– Да не лжет она, черт побери! – запротестовал я. – Следы пороха уже доказывают это.
– А если, предположим, это старые следы?
– Да нет же – понюхай! И это может служить дополнительным фактом. Да и все остальное достаточно ясно: револьвер 45-го калибра получил колоссальный толчок. Если он выстрелил, будучи подвешенным на этих крючках, отдача должна была бы подбросить его и он упал бы именно на то место на каменной плите, где его и нашли.
– И что это должно означать?
– Это должно означать, что женщине, наделенной богатым воображением, да к тому же испуганной, могло показаться, что револьвер "отделился от стены и выстрелил в ее мужа", – именно так она и говорила.
Джулиан погрузился в размышления.
Продолжая теребить цепочку часов, он вышагивал по кабинету. Его лицо покраснело – то ли от запутанности и сложности ситуации, то ли от досады, что его перебили; ясные, проницательные глаза смотрели то на меня, то на Тэсс.
– То, что ты говоришь, – довольно раздраженно произнес он, – возможно, звучит довольно разумно, но необоснованно. Вернемся к прежнему вопросу: револьвер выстрелил – как?
– Не знаю.
– Тогда что?
– Но должно же быть какое-то объяснение – бог его знает какое! Есть свидетель – миссис Логан, непосредственно наблюдавшая сцену преступления, но даже она не видела, что же выстрелило! Скорее всего, не было никаких веревок и ниток и прочего подобного вздора. А мы с Энди Хантером прибежали сюда максимум через двадцать секунд с момента выстрела. Так что у стрелявшего не было времени избавиться от своего приспособления, даже если бы вы смогли мне рассказать, как работала его адская машина. Если бы все это произошло в полночь, а не в десять часов утра, мы все вскочили бы с постелей и тряслись от страха, думая, что это – привидения.
– Как миссис Логан, – пробормотала Тэсс.
Она по-прежнему не смотрела в мою сторону. Я ощущал в воздухе какие-то флюиды – может быть, из-за того, что слишком решительно защищал Гвинет Логан.
– Однако другого объяснения того, как был произведен выстрел, мы по-прежнему не имеем! – почти проорал Джулиан.
– А как насчет потайного хода?
Вначале лицо Джулиана выразило отчаяние, а потом он забавно заморгал и произнес:
– Послушай, Боб, всем известно твое богатое воображение и что ты обожаешь порядочных леди и жалобы на лестнице. Мы знаем также, что ты нежно полюбил бы версию с выдвижной панелью. Но что бы еще ты ни любил, постарайся предоставить конкретные факты. Версия с потайным ходом совершенно неуместна: она никак не может быть применена к данному случаю.
– Ах, не может? Взгляни на каминную доску!
– Ну и что? Что такого с каминной доской?
– Она – новая, – торжествующе ответил я. – Или сравнительно новая. В семнадцатом веке не строили кирпичных стен для каминов. Эту наверняка сложили во время переделки дома, сразу после войны. А если предположить, что камин фальшивый и позади него – дыра? Предположим, кто-то прятался там, затем каким-то образом выбрался и незаметно для миссис Логан нажал на спуск револьвера.
Мои слова прозвучали как-то неубедительно и буквально застряли у меня в горле, но, в конце концов, это было вполне разумное предположение.
– Мы можем предполагать все, что угодно, приятель. Даже если ты…
– У меня нет никаких предположений, – сказал Джулиан. – Я уже говорил, что не имею к этому отношения. И почему, собственно говоря, я должен его иметь? Я ведь еще даже не видел хозяина этого дома. Этот мистер Кларк.
– Кстати, где мистер Кларк? – спросила Тэсс.
И попала в самую точку: подсознательно все мы хотели знать это. Отсутствие Кларка было ощутимо, его явно недоставало. Он должен был бы находиться в самой гуще происходящего, суетиться, будоражить всех и давить на нас силой своей личности, сравнимой с клинком кинжала. На дом обрушилась беда – убийство, а Кларк ни разу не появился и не сказал ни слова.
Тэсс вздрогнула.
– Где он? – настойчиво повторила она. – Кто-нибудь видел его сегодня утром?
– Я не видел, – ответил ей Джулиан. – Я… э-э-э… собирался рассказать об этом. Когда я приехал сюда, у дверей меня встретила пожилая седая женщина – полагаю, это домоправительница?
– Да, миссис Уинч.
Джулиан продолжал недовольным тоном:
– Я, разумеется, спросил мистера Кларка, и мне сказали, что он встал "несколько часов назад" и "обратно ушел". Затем меня бесплатно проинформировали о том, что мистер Кларк, бедняга, на завтрак выпил только чашку кофе. "Обратно ушел", вероятно, должно было означать "ушел в сад". Я направился туда и именно в тот момент, когда я находился в саду, раздался выстрел, но я так и не увидел мистера Кларка.
– И вообще, больше никто его не видел, – подчеркнула Тэсс.
– Тэсс, дорогая! Уж не хочешь ли ты сказать, что этот джентльмен удрал?
– Нет, – ответила Тэсс. – Но я могу предположить худшее.
На подъездной аллее раздался шум автомобиля, который затем проследовал мимо окон. Поскольку это могла быть полиция, чувство юношеской паники распространилось по комнате: нам всем тут же захотелось удрать. Мы слишком легкомысленно обращались с уликами, а знание беллетристики мрачно подсказывало, что мы поступили плохо. Однако в дверях появился Энди Хантер.
– Взгляни туда, – запыхавшись, проговорил он, обращаясь ко мне. – Там, на улице, двое каких-то типов. Они…
– Все в порядке, – не без самодовольства заверил его Джулиан. – Это полиция. Я позаботился о том, чтобы позвонить им, потому что, как мне показалось, никто не был склонен сделать это.
Полное невнимание к нему со стороны Энди страшно уязвило Джулиана, и вид у него был такой, будто ему дали по физиономии.
– Это не здешняя полиция, – продолжал Энди, обращаясь ко мне. Темными волосатыми пальцами он нервно теребил лацканы своей спортивной куртки. – Один из них утверждает, что его зовут Эллиот, – он инспектор Скотленд-Ярда.
– Эллиот?! – воскликнула Тэсс. – Это не тот ли человек, с которым знаком Боб?
– Да, это он, – подтвердил я, – но…
– А другой, – перебил Энди, – я чертовски хорошо знаю его имя и много слышал о нем. Это – Гидеон Фелл.
Джулиан Эндерби присвистнул.
– Если это доктор Фелл, – он особо подчеркнул "доктор", – то вы не могли найти лучшего советчика. Очень здравомыслящий человек. Очень. Однако такое совпадение кажется слишком счастливым, чтобы быть правдой. – Он с подозрением нахмурил светлые брови. – Чтобы инспектор Скотленд-Ярда приехал в такую даль! Признавайтесь, что он здесь делает?
Продолжая игнорировать Джулиана, Энди повернулся ко мне и, глядя на меня обвиняющим взглядом, сказал:
– Ну что, распрекрасный мой журналист! Это ведь ты проболтался. Он говорит, что ты послал за ним.
Глава 8
В дальнем конце главного холла "Лонгвуд-Хаус" была маленькая дверь, которая вела в сад.
Справа, где находились кухни, был выступ, декоративно прикрытый рейками из лавра; слева, вдоль всего заднего фасада, – крытая черепицей застекленная веранда. Она доходила почти до северного большого окна в задней стене кабинета. По всей веранде вразброс стояли зеленые кресла на колесиках; здесь же находились выкрашенные кричаще яркими полосками качели с балдахином.
На одном из кресел восседал инспектор Эллиот, на другом – я; а качели (единственно вместительное для него сиденье) занял громоздкий доктор Гидеон Фелл.
Стояла весна 1937 года. Эндрю Эллиот еще не имел солидной репутации. Но впоследствии он ее добьется: уже в июле этого года он успешно расследует дело Кривого Штыря, а в октябре следующего сделает себе имя, раскрыв дело об отравлении в Содбери-Кросс.
Сегодня же Эллиот, вместе с которым я когда-то учился в школе, был очень серьезным, честолюбивым человеком, готовым отправиться в субботний день бог знает куда, если имелся хоть намек на убийство. Хотя сейчас он, кажется, был не очень доволен. Выслушав нас, он стал похож на человека, который понял: энтузиазм завел его слишком далеко.
– Это убийство?
– Скорее всего, убийство. Осмотри кабинет, и сам увидишь.
– Так, значит, ты не посылал телеграмму? – Эллиот достал из кармана помятый лист бумаги и протянул его мне.
Телеграмма, помеченная Саутэндом и отправленная накануне ночью, гласила:
"Боюсь серьезной беды на уик-энде с призраками в доме предположительно населенном привидениями не могу официально связаться с полицией не мог бы ты под каким-либо предлогом приехать ко мне "Лонгвуд-Хаус" Притлтон Эссекс жизненно важно. Моррисон".
– Нет, я не посылал ни этой, ни какой-либо другой телеграммы. Однако она, похоже, заставила тебя поспешить.
– Я сразу ухватился за эту возможность, – признался Эллиот, – хотя сейчас отправлюсь обратно в Лондон. Это не по моей части. Вы звонили в местную полицию?
– Да, но почему бы тебе не остаться? Похоже, дельце будет горяченькое.
– Говорю тебе: не могу! Это не по моей части.
– А не хочешь хотя бы послушать? Тебе ведь это не доставит особых проблем. – Я посмотрел на доктора Фелла: – А что скажете вы, сэр?
Доктор Фелл наклонил голову.
Это был громадных размеров человек, сияющий лучезарной улыбкой, одетый в огромный, словно шатер, плащ с байтовой складкой. Он сидел посередине расписных качелей, опершись руками на крючковатую ручку трости. Его похожая на лопату шляпа почти касалась балдахина над качелями; пенсне кое-как сидело на красном носу, и при каждом глубоком выдохе, шумно вырывавшемся над его тройным подбородком, черная лента на пенсне отлетала довольно далеко в сторону, а бандитские усы шевелились. Но более всего обращали на себя внимание его подмигивающие глаза. От него, словно жар от печи, исходила кипучая радость жизни, а прислушавшись и приглядевшись к нему, ты не мог избавиться от ощущения, что встретился либо с Санта-Клаусом, либо с пиратом.
– Сэр, – нараспев, с величественностью джонсоновского[7] персонажа произнес доктор Фелл, – я также должен извиниться. – Он надул щеки. – Это была проделка дома с привидениями, и я не смог устоять перед искушением: с легкостью и грацией одного из трех поросят мне пришлось танцевать испанский танец на пороге у инспектора, пока он неохотно пригласил пожилого человека сопровождать его. Но убийство… – лицо его помрачнело, – хм-м… Что за убийство, мистер Моррисон?
– Совершенно невероятное убийство.
– Неужели?
– Да. Пистолет сам по себе без чьего-либо участия выстрелил и убил беднягу Логана.
– Гм… – озадаченно произнес доктор Фелл. – Инспектор, мне не хотелось бы оказывать на вас какое-либо давление – боже упаси! – но мне кажется, что особого вреда не будет, если мы прислушаемся к словам мистера Моррисона. Повторяю: особого вреда не будет. В конце концов, такие рассказы часто оказывают стимулирующее действие и пробуждают аппетит. А?
Он снова замолчал. По веранде робкой, неуверенной походкой, что не часто бывает, шла Тэсс. В какой-то момент показалось, она хочет остановиться, развернуться и убежать прочь. Она остановилась перед вновь прибывшими и выпалила:
– Инспектор Эллиот?
– Да, мисс.
– Простите, это я послала телеграмму.
Эллиот оттолкнул кресло, чтобы встать, и маленькие колесики заскрипели. Теперь он заговорил очень официально, оживленно и уклончиво, как продавец за стойкой:
– Да? И почему вы это сделали, мисс?
– Меня зовут Тэсс Фрэзер. Я… я знала, что вы – друг Боба. Боб хотел, чтобы хозяин дома пригласил вас на этот уик-энд, но тот не захотел. Я отправила телеграмму отсюда по телефону прошлой ночью. Я знала, что, если обращусь за помощью в Скотленд-Ярд, вы обязательно получите ее.
– Да, мисс, но зачем вы вообще ее отправили?
Тэсс стояла как провинившаяся школьница, плотно прижав руки к бокам своей темно-синей юбки. А ее голубая шелковая блузка с короткими рукавами поднималась и опускалась на груди от взволнованного дыхания.
– Один человек уже умер, – ответила она. – И я могу доказать, что мистер Кларк хочет сжечь всех нас, прежде чем мы успеем убежать. – И она посмотрела Эллиоту прямо в глаза.
С террасы, выстланной стертыми темно-красными плитами, по длинному, поросшему травой склону сбегала к саду мощеная тропинка. В саду царило буйство красок, а посреди сада на металлической подставке стояли солнечные часы. К западу на фоне неба был виден вытянутый в линию лесной массив из буковых деревьев. Солнце уже зашло.
– Сжечь… – сказал Эллиот и остановился. – Что заставляет вас так думать, мисс?
– Я хочу, чтобы вы осмотрели подвалы, прошу вас.
– А что там?
– На каждый дюйм поверхности пола все подвалы заняты большими цилиндрическими емкостями с бензином, покрытыми соломой. И это в деревянном доме! Если чиркнуть спичкой на подвальной лестнице, то превратишься в поджаренный кусок мяса еще до того, как успеешь пошевелиться.
Солнце уже зашло.
Эллиот бросил на меня тревожный взгляд:
– Неужели? И вы говорили об этом мистеру Моррисону?
– Нет, – отвечала Тэсс. – Боб предпочитает делиться секретами с Гвинет Логан.
– Тэсс, это не правда!
Она явно стремилась уколоть меня, и это сопровождалось быстрым взглядом карих глаз. Высказав все, Тэсс расплакалась.
Доктор Фелл, громадные габариты которого до этой минуты извиняли его сидячее положение в присутствии дамы, теперь попытался встать. Его первая попытка вызвала землетрясение такого масштаба, что качели заскрипели и рухнули, а балдахин упал, сложившись как аккордеон. Но, несмотря на астматическую одышку, он все же ухитрился принять вертикальное положение. Преисполненное сострадания, его и без того красное лицо стало еще краснее, и Тэсс немедленно атаковала доктора.
– Вы поможете нам, – убеждала она Фелла. – Я много слышала о вас. Я даже не надеялась, что вы приедете сюда, но теперь, когда вы здесь, неужели вы не поможете нам?
Безусловно, женщине не стоит повторять "я же тебе говорила", но я действительно предупреждала Боба: шесть недель назад я ему говорила, что этот Кларк какой-то неприятный. Он хитрый, и вообще он – бр-р-р! И это вовсе не интуиция, нет. Я заметила это в его лице, когда он смотрел на гравюру с изображением повешенных и четвертованных в музее Соуна. Но Боб ничего не хотел слушать: Боб ведь любит всех. Вы нам поможете?
– Мэм, – горячо произнес доктор Фелл громоподобным голосом, – мэм, почту за честь!
– Осторожно, сэр, – предупредил его Эллиот.
Я крепко взял Тэсс за руки и силой усадил ее на кресло. "Боб ведь любит всех" – в эти слова она вложила все свое презрение, чем повергла меня в неподдельную и безрассудную ярость. Это, безусловно, было ее худшей насмешкой, и в ней чувствовалось столько презрения, что стало ясно: мы оба просто сошли с ума. Тэсс сражалась так, словно с цепи сорвалась, бросая на меня полный ненависти взгляд заплаканных глаз, но я держался тверже.
– Оставь меня! Ты делаешь мне больно!
– Ладно, но о Гвинет Логан мы поговорим позже.
– Мы распрекрасно можем поговорить о ней и сейчас! – крикнула Тэсс, резко встряхнув головой. – Ты не терял времени даром, не так ли? Спускался с ней по лестнице, чтобы посмотреть, что…
– Посмотреть что?
– Не твоя забота, Боб Моррисон! Я знаю.
– Понятно. Значит, ты знаешь больше меня самого! – заорал я как человек, доведенный до отчаяния вселенским заговором против него. – Никуда я с ней не ходил! Я встретил ее внизу. Все, что я сделал, – это подтвердил ее слова, когда она соврала мужу. А ты о чем говоришь? Это как-то связано с тем маленьким ключом?
– Конечно, связано… Но ты, естественно, ничего не знал?
– Тэсс, клянусь – не знал!
– И ты не видел, как Кларк дал ей ключ, прежде чем все мы отправились спать?
Меня как током ударило. А ведь это абсолютная правда. Было нетрудно припомнить: Кларк сунул что-то в руку Гвинет, когда они стояли внизу. Просто я не знал, что это был ключ.
– Минуточку, – вступил в разговор доктор Фелл.
Он стоял, возвышаясь, как глыба, лукаво подмигивая и сдавленно, словно из глубины живота, посмеиваясь над нами, но потом опустился на качели и посерьезнел.
– Вы забываете, – наставительно изрек он, – в вашем неподдельном энтузиазме вы забываете, что этот разговор хотя и возбуждает, но совершенно не понятен ни мне, ни инспектору. У нас – гм! – он достал из кармана большие золотые часы и взглянул на них, – у нас по меньшей мере полчаса до отъезда. Так, инспектор?
– Да, сэр.
– Тогда, может быть, вы расскажете все с самого начала?
– Боб, – прошептала Тэсс, – надеюсь, ты, в конце концов, скажешь всю правду.
– Ты прекрасно знаешь, что я говорю правду.
– Тогда давай делай, как говорит доктор Фелл! Рассказывай все! А кое-кто сможет понять суть.
Я сел на край низкого крыльца и последовательно изложил все факты, начав с того самого разговора в клубе "Конго" в марте. Я описал покупку Кларком дома, его радость, отбор гостей; затем дело дошло до нашего приезда сюда вчерашним вечером и последующих событий. Я пересказывал все до мельчайших подробностей. История получилась длинной, но, как мне показалось, слушатели не нашли ее скучной и утомительной.