Вырулив по узкой, расчищенной от снега аллее, я затормозил и остановился. Я оказался блокированным, хотя и не снегом. Прямо передо мной стояло девять или десять краснощеких, со сверкающими глазами девиц в разноцветных куртках и пальто, без головных уборов. Их вполне можно было принять за школьниц старших классов, если бы не одно обстоятельство: все до единой были полноваты в талии. Загородив мне дорогу, они ухмылялись мне в лицо, сверкая белыми зубами.
Я опустил стекло и высунул голову.
- С добрым утром. Какие будут предложения?
Одна, с копной каштановых волос, громко спросила:
- Вы из какой газеты?
- Не из какой. Сожалею, если разочаровал вас. Я рассыльный. Вы сможете обойти машину?
Отозвалась другая, блондинка:
- Если вы прижметесь к самому краю, мы пролезем. - Она обернулась и скомандовала: - Назад, девочки, дайте проехать.
Девицы подчинились. Когда они посторонились, я направил машину вперед и направо и остановил впритык к снежному валу. Сказав, что теперь все в порядке, они поодиночке стали протискиваться по узкому проходу мимо машины. Они пробирались боком, что показалось мне неправильным, так как сбоку они были куда шире, чем с фронта. И идти им следовало спиной к машине и лицом к снежному валу, так как снег куда мягче, но нет, все они шли лицом ко мне. Некоторые из них, пробираясь мимо меня, делали дружеские замечания, а одна с остреньким подбородком и пляшущими черными глазками просунула руку в машину и дернула меня за нос.
"Приют Грантэма", чье-то бывшее загородное поместье, раскинулся на площади в целый акр и был обсажен вечнозелеными деревьями, покрытыми густым снегом, и лиственными деревьями, голыми сейчас, словно скелеты. Перед домом была расчищена небольшая площадка, достаточная, чтобы оставить там машину. Я пошел по дорожке к парадной двери, открыл ее и оказался в холле величиной с гостиную в доме миссис Робильотти. Навстречу мне поднялся человек, которому никогда снова уже не будет восьмидесяти, и прошамкал:
- Ваша фамилия?
Я назвался. Он ответил, что миссис Ирвин ожидает меня, и провел в помещение поменьше, где за рабочим столом сидела женщина. Когда я вошел, она отрывисто произнесла:
- Надеюсь, вы не раздавили моих питомиц?
- Ни в коем случае, - заверил я.
- Благодарю вас. - Она указала мне на стул. - Садитесь. Из-за снега нам едва не пришлось сидеть дома, но прогулка и свежий воздух нам необходимы. Вы из газеты?
Я ответил, что нет, и собрался было развить свою мысль, но она захватила инициативу:
- Мистер Бэйн сказал, что вас зовут Арчи Гудвин и что вы его друг. Судя по газетам, в тот вечер у миссис Робильотти был человек под этим именем. Это вы?
Я оказался в невыгодном положении. Ее гладко зачесанные волосы, тронутые сединой, плотная маленькая фигурка и быстрые карие глаза, посаженные далеко друг от друга, напоминали мне мисс Кларк, мою учительницу геометрии в Охайо, а мисс Кларк, как мне казалось, видит меня насквозь. Я выждал, размышляя, какую линию поведения избрать. Сперва я должен был решить, сказать ли ей, что я тот самый человек или нет.
- Да, - произнес я, - это был я. В газетах также упоминалось, что я служу у частного детектива по имени Ниро Вульф.
- Да, знаю, читала. Вы приехали сюда в качестве детектива?
Конечно же, она хотела докопаться до истины. Точно, как это любила мисс Кларк. Но я надеялся, что я в достаточной степени мужчина, чтобы не бояться женщин.
- Лучшим ответом будет объяснение, зачем я сюда приехал. Вы знаете, что произошло на том ужине, и знаете, что я был там. Существует мнение, что Фэйт Ашер покончила с собой. У меня создалось впечатление, что полиция может остановиться на таком заключении. Но исходя из того, что я видел, и того, что не видел, я в этом сомневаюсь. Мое личное мнение - она была убита, и если это так, то мне ненавистна мысль, что убийца может остаться безнаказанным. Но до того, как я заявлю во всеуслышание о своем убеждении, я хочу кое-что проверить в отношении Фэйт Ашер, и мне подумалось, чти для этого лучше всего явиться сюда и поговорить с вами.
- Понимаю. - Она сидела прямая, как жердь, и в упор смотрела на меня. - Значит, вы рыцарь с пером на шлеме?
- Вовсе нет. Я чувствовал бы себя по-дурацки с пером. Задета моя профессиональная честь. Я детектив и стараюсь быть хорошим детективом, и вдруг на моих глазах совершается убийство… Скажите, разве может мне это понравиться?
- Почему вы думаете, что это убийство?
- Как я уже сказал, на основании того, что я видел, и того, чего не видел. Вопрос наблюдательности. Я не хотел бы вдаваться в подробности, если вы не протестуете.
Она кивнула.
- Понимаю, профессиональная тайна. У меня ведь медицинское образование. Вас послала сюда миссис Робильотти?
На этот раз принять решение было нетрудно. "Приют Грантэма" не зависел от миссис Робильотти, так как субсидировался из средств, оставленных Альбертом Грантэмом, согласно его завещанию, так что было десять шансов против одного, что я верно догадался об отношении миссис Ирвин к миссис Робильотти. Поэтому я не задумывался над ответом.
- Боже мой, конечно, нет! Достаточно того, что это произошло у нее в доме. Если бы она узнала, что я здесь в поисках доказательств своей убежденности в убийстве Фэйт, у нее был бы сердечный приступ!
- У миссис Робильотти не бывает сердечных приступов, мистер Гудвин.
- Что ж, вам лучше знать. Но если бы она была подвержена этому недугу, то на этот раз приступ был бы обязательно. Возможно, конечно, что я слишком далеко тяну свою шею. Если вы предпочитаете версию самоубийства, которую поддерживала миссис Робильотти, значит, я зря потратил бензин на дорогу сюда.
Она посмотрела на меня оценивающим взглядом.
- Нет, - откровенно призналась она.
- Вот и хорошо, - отозвался я.
Она задрала подбородок кверху.
- Не вижу причин, почему я не могу сообщить вам, что я сказала полиции. Конечно, вполне вероятно, что Фэйт покончила с собой, но я лично сомневаюсь. Я знала о яде, который она носила с собой. Не от нее, нет. Мне рассказали об этом другие девочки. Я не знала, как быть - отнять у нее пузырек или нет. Я решила, что лучше не забирать, пока яд у нее и она показывала его подругам, это как бы являлось выходом ее нервному состоянию, а если бы я забрала яд, ей пришлось бы искать какой-то другой выход, и кто может сказать, чем бы это могло кончиться. Одна из причин, почему я сомневаюсь в ее самоубийстве, заключается в том, что пузырек с ядом был по-прежнему при ней.
Я улыбнулся.
- Полиции, наверно, очень понравилось ваше умозаключение.
- Нет, конечно. И еще, если бы она решила прибегнуть к яду, она не сделала бы этого на званом ужине, при людях. Она проделала бы это в одиночестве, в темноте и оставила бы мне записку. Она знала мое отношение к девочкам, знала, как я буду мучиться, и обязательно оставила бы мне записку. И потом, ее характер… Она была довольно упряма. Пузырек с ядом был для нее чем-то вроде врага, которого она хотела победить, это была смерть, и она хотела одолеть ее. Дух упорства она таила глубоко в себе.
- Я видел. Во вторник вечером, когда танцевал с ней.
- Если она еще не растратила его, значит, и не убивала себя. Но как вы можете это доказать?
- Не знаю… Но я не могу доказать и обратного. Если не она отравила шампанское, видимо, это сделал кто-то другой. Кто? Вот что я хочу узнать.
Глаза ее расширились.
- Боже мой! Я даже не задумывалась над этим… Единственной моей мыслью было, что Фэйт не покончила с собой… - Губы у нее сжались, она покачала головой. - Я ничем не могу помочь вам, - произнесла она, нахмурив брови, - но, во всяком случае, желаю вам успеха. Я бы с удовольствием помогла вам, будь это в моих силах.
- Вы уже помогли мне, - заверил я, - и, возможно, поможете еще. Если вы ничего не имеете против, я хотел бы задать еще несколько вопросов… Вы читали газеты и знаете, кто присутствовал на ужине. Я имею в виду Элен Ярмис, Этель Варр и Розу Тэттл. Они ведь находились здесь одновременно с Фэйт Ашер?
- Да. Не все время, конечно. Элен и Этель ушли на месяц раньше Фэйт. А Роза появилась за шесть недель до ее ухода.
- Кто-нибудь из них был знаком с ней до "Приюта"?
- Нет. Правда, я не спрашивала их, - я стараюсь как можно меньше расспрашивать девочек об их прошлом, но никаких признаков, что они были прежде знакомы, я не замечала, а я замечаю все.
- Не случались ли ссоры между ними и Фэйт?
Она улыбнулась.
- Послушайте, мистер Гудвин, я сказала, что с удовольствием помогла бы вам, будь это в моих силах… Конечно, у девочек бывают свои ссоры и споры, но уверяю вас, ничто не могло поселить в сердцах Элен, Этель и Розы мысли об убийстве. Иначе я бы знала и сумела все уладить.
- О'кэй. Если все трое вне подозрений, нужно поискать других. Перейдем к присутствовавшим там мужчинам - к Эдвину Лэдлоу, Полю Шустеру и Биверли Кенту. Вы кого-нибудь из них знаете?
- Нет. Никогда не слышала о них.
- Ничего?
- Абсолютно ничего.
- А что вы скажете о Сесиле Грантэме?
- Я не видела его уже несколько лет. Его отец дважды, нет, три раза, привозил его сюда на наши летние пикники, когда Сесиль был еще подростком. После смерти отца он в течение года являлся членом правления "Приюта", но затем отказался от этого поста.
- Не было ли каких-либо связей между ним и Фэйт?
- Нет.
- А что вы скажете о Роберте Робильотти?
- Я видела его всего один раз, больше двух лет назад, в День благодарения, когда он приехал на обед вместе с миссис Робильотти. Он играл для девочек на рояле и пел вместе с ними, а когда миссис Робильотти собралась уезжать, девочки не хотели его отпускать. У меня было смешанное чувство.
- Уверен в этом. А Фэйт Ашер была тогда?
- Нет.
- Итак, с мужчинами покончено. Цецилия Грантэм?
- Одно время я довольно хорошо знала ее. После окончания колледжа она часто приезжала сюда, раза три или четыре в месяц, беседовала с девочками, вела разные кружки, затем вдруг перестала приезжать. Она оказывала мне большую помощь, и девочки любили ее. У нее много достоинств, но она своенравна. Я не видела ее уже года четыре. Меня так и тянет кое-что добавить…
- Приступайте…
- Я бы не сказала ни слова, если бы сомневалась, что вы правильно поймете меня. Вы ищете убийцу, и Цецилия способна на убийство, если бы сочла, что того требуют обстоятельства. Она признает только то, что угодно ей. Но я не могу даже вообразить таких обстоятельств, которые понудили бы ее к убийству Фэйт. Правда, я не видела ее четыре года.
- Следовательно, если она была связана с Фэйт Ашер, вы можете не знать об этом. И последняя, но самая важная персона - миссис Робильотти.
- Вот именно, - улыбнулась она. - Миссис Робильотти.
Я улыбнулся в ответ.
- Да. Вы, конечно, знаете ее. Бывшая миссис Грантэм. Меня так и тянет кое-что добавить…
- Я вас слушаю.
- Я бы не сказал ни слова, если бы сомневался, что вы меня правильно поймете. Я чувствую, что если бы вы знали хоть что-нибудь, могущее указать на то, что убийцей Фэйт Ашер может быть миссис Робильотти, вы бы сочли своим долгом рассказать мне. Поэтому я просто спрашиваю - знаете ли вы что-нибудь?
- Это довольно щекотливый вопрос, мистер Гудвин. Я отвечу кратко - не знаю. После смерти мистера Грантэма она приезжала сюда не чаще раза в месяц, конечно, когда не отправлялась путешествовать, но миссис Робильотти никогда не искала общего языка с девочками, и они ее недолюбливали. Она бывала здесь при Фэйт, но, насколько мне известно, никогда не общалась с ней, разве только когда беседовала со всеми девочками вместе. Поэтому мой ответ на ваш вопрос будет - нет.
- Кто отбирает гостей на ежегодные приемы по случаю дня рождения мистера Грантэма?
- При жизни мистера Грантэма - я. После его смерти этим занималась миссис Грантэм, основываясь на моей рекомендации. Последние два года она препоручила это мистеру Бэйну, а он советуется со мной.
- Вот как? Красавчик не говорил мне этого.
- Красавчик?
- Я имею в виду мистера Бэйна. Так его зовут друзья. Если вас не затруднит - расскажите, как он это делает? Предлагает кандидатуры и спрашивает ваше мнение?
- Нет. Я составляю список, сопровождаю его необходимой информацией и своими замечаниями, и он выбирает из этого списка. Я очень внимательно составляю список. Некоторые из девочек чувствовали бы себя неловко на таком приеме. На какой основе мистер Бэйн отбирает кандидатуры, я не знаю.
- Я расспрошу его об этом. - Я положил руки на стол. - И теперь, главное, на что я больше всего рассчитываю, если вы желаете мне помочь. Похоже, что объяснение смерти Фэйт Ашер нужно искать в ее прошлом, до того, как она попала сюда. А может быть, и после того, как она покинула "Приют", тогда вы не можете этого знать. Она пробыла здесь около пяти месяцев. Вы сказали, что стараетесь задавать девочкам как можно меньше вопросов относительно их прошлого, но, по-видимому, они откровенничают с вами, не так ли?
- Не все, но некоторые бывают откровенны.
- Естественно. И, конечно, вы держите их откровения в тайне. Но Фэйт умерла, и вы сказали, что готовы помочь мне. Может быть, она вам что-нибудь рассказывала? Назвала имя человека, из-за которого оказалась здесь…
Я обязан был задать этот вопрос. Миссис Ирвин была достаточно проницательна, чтобы понимать, что это был самый важный вопрос, на который детектив хотел бы получить ответ, - относительно прошлого Фэйт Ашер, и если бы я его не задал, она могла бы удивиться и, поразмыслив, прийти к выводу, что я не задал этого вопроса потому, что знал ответ. Шансов на то, что она знает имя соблазнителя Фэйт, было очень мало, если судить по ее поведению и по тому, как она сказала, что никогда не слышала об Эдвине Лэдлоу.
- Нет, - отозвалась она. - Об этом Фэйт не обмолвилась ни словом, и сомневаюсь, чтобы поделилась с кем-нибудь из девочек.
- Но ведь она вам что-нибудь рассказывала?
- Очень немногое. Если вы имеете в виду фамилии людей, с которыми она была знакома, и о своих отношениях с ними, - то ровно ничего. Мы беседовали часто и подолгу, и я сделала из этих бесед два вывода. Нет, даже три. Первый, что у нее были интимные отношения, причем весьма кратковременные, только с одним человеком. Второй, что она никогда не видела своего отца и не знала, кто он. Третий, что ее мать жива и Фэйт ненавидит ее. Нет, пожалуй, это слишком сильное слово. Фэйт не такая девушка, которая может ненавидеть. Лучше сказать - испытывала к ней неприязнь. Я пришла к этим трем заключениям, хотя прямо она никогда не говорила об этом. Больше ничего о ее прошлом я не знаю.
- Как зовут ее мать?
- Не знаю. Я уже сказала, у меня нет никаких фактов.
- Как она попала в "Приют"?
- Она пришла сюда в марте, год назад, на седьмом месяце. Без какого-либо сопроводительного письма или звонка по телефону, пришла, и все. Сказала, что знает про наше заведение из газет и журналов. Ребенок родился у нее 18 мая. - Миссис Ирвин улыбнулась. - Я, конечно, не помню на память даты рождения всех детей, но эту знаю, потому что специально проверяла ее для полиции.
- Не может ли быть, что тут замешан ребенок? Я имею в виду - замешан в ее смерти? Кто-нибудь или что-нибудь, связанное с ним или его усыновлением?
- Ни в малейшей степени. Совершенно исключено. Я сама занималась этим. Можете поверить мне на слово.
- Кто-нибудь посещал ее?
- Нет.
- Вы сказали, что она провела здесь пять месяцев, следовательно, покинула "Приют" в августе. Кто приехал за ней?
- Девушки обычно не остаются здесь после родов так долго, но Фэйт чувствовала себя плохо, и ей нужно было набраться сил. За ней приехала миссис Джеймс Роббинс, член нашего правления, и отвезла ее в Нью-Йорк. Миссис Роббинс устроила Фэйт на работу в мебельный магазин Барвика и помогла ей поселиться вместе с другой нашей девушкой, Элен Ярмис. Той самой, что была на приеме во вторник. Может быть, Элен что-нибудь знает… Что вам угодно, Дора?
Я повернул голову. Женщина средних лет и чуть полноватая для своей голубой формы стояла в дверях.
- Простите, доктор, - заговорила она. - Но у Катерины, кажется, начинается…
Миссис Ирвин поднялась с кресла и направилась к двери. Я тоже встал и пожал протянутую мне руку.
- Возможно, что это только прелюдия, - сказала она, - но все равно мне нужно идти. Повторяю, мистер Гудвин, я желаю вам успеха, хотя не завидую вашей работе… Извините, что я должна спешить.
Я поклонился и хотел сказать, что не поменялся бы местами с ней или Катериной. Надевая пальто, я подсчитал, что если она работает здесь пятнадцать лет и еженедельно имеет одну Катерину, то всего их будет семьсот восемьдесят. По дороге к машине я тревожился, что снова встречу девушек на узкой аллее. Но, к счастью, они появились на площадке, как только я сел за руль. Лица у них порозовели еще больше, и они тяжело дышали. Одна из них пропела: "О, вы уже уезжаете?" А другая крикнула: "Почему бы вам не остаться к обеду?" Я ответил, что заеду в другой раз. У меня было поползновение сказать им, что Катерина принялась исполнять свою главную роль в жизни, и посмотреть, как они на это прореагируют, но решил, что это будет бестактно, и, когда они ушли с дороги, нажал на газ. Они хором пожелали мне счастливого пути.
8
Обычно, когда у нас предстоит собраться обществу, я предпочитаю быть дома к прибытию посетителей даже в том случае, если вопрос, который будет обсуждаться, не является очень важным или обещающим солидный гонорар, но на этот раз я опоздал на пять минут. Появившись в кабинете в пять минут седьмого, я увидел, что Ниро Вульф уже сидит за своим столом, Орри Кэтер расположился на моем месте, а Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл занимали три желтых кресла перед Вульфом. Как только я вошел, Орри пересел на кушетку. Он все еще не отказался от надежды когда-нибудь навсегда занять мой стул, и ему нравится в мое отсутствие для практики на нем посидеть.
Дело, конечно, не в том, что мне потребовалось шесть часов для того, чтобы вернуться из "Приюта Грантэма". После возвращения я успел еще управиться с обедом, подогретым для меня Фрицем, а также подробно доложить Вульфу о моем разговоре с миссис Ирвин. Он скептически отнесся к моему мнению, что она в здравом уме и у нее чистое сердце, поскольку убежден, что у каждой женщины не хватает того или иного винтика, но все же вынужден был согласиться, что разговаривала она по-деловому, сообщила некоторые данные об интересующих нас персонах, которые в будущем могут оказаться полезными, а кроме того, указала, что Остин Бэйн, возможно, не так уж невиновен. Из этого бесспорно вытекала необходимость еще раз побеседовать с Красавчиком Бэйном. Я позвонил ему, но, не получив ответа, решил воспользоваться солнечной погодой и отправился пешком сперва в банк, чтобы депонировать чек Лэдлоу, а затем в дом № 87 по Боудойн-стрит.