Голос Жожо звучал злобно. Он изо всех сил напрягался, пытаясь разорвать провод.
- А что было в запаске?
- Ничего не знаю.
- Тогда почему ты отдал ее именно этому водителю, а не какому-нибудь другому?
- Больше отвечать не буду.
- Тем хуже для тебя.
Одну за другой Мегрэ вспорол пять накачанных камер, но не во всех был кокаин. В одной - она выделялась длинной, узкой заплатой - комиссар обнаружил серебряные столовые приборы с вензелем в виде короны маркиза. В другой он нашел кружева и старинные драгоценности.
В гараже стояло всего десять автомобилей. Мегрэ по очереди попытался завести их моторы, но исправным оказался только один. И тогда, вооружившись разводным ключом и время от времени помогая себе молотком, он принялся демонтировать двигатели, разрезать бензобаки.
Механик глядел на него и ухмылялся.
- Ну что? Товару навалом, да? Или нет? - съязвил он.
Бензобак старого "пежо" был набит ценными бумагами на предъявителя. Мегрэ быстро прикинул, что даже по заведомо заниженной оценке их не меньше, чем на триста тысяч франков.
- Это после ограбления Дисконтного банка? - спросил Мегрэ.
- Очень может быть.
- А эти старинные монеты откуда?
- Не знаю.
Чего здесь только не было! Куда больше всякой всячины, чем, например, в чулане ростовщика или в кладовой антиквара: жемчуг, банковские билеты, американские банкноты, официальные печати, видимо, для изготовления фальшивых паспортов и еще много-много другого.
Мегрэ понял - все подряд ему не распотрошить. Но, обшарив сильно продырявленные сиденья старого лимузина, он вдобавок к остальному нашел серебряные флориныи окончательно убедился, что мастерская "гаражиста" битком набита ворованными ценностями.
По автостраде, не остановившись перед мастерской, проехал грузовик. Через четверть часа другой грузовик также проследовал без остановки, и тут комиссар нахмурился.
Он начинал постигать механику этих дел. Мастерская Оскара как бы притаилась у обочины автострады в пятидесяти километрах от Парижа, неподалеку от крупных провинциальных городов, таких как Шартр, Орлеан, Ле-Ман, Шатоден.
Никаких соседей, если не считать дома Трех вдов и виллы Мишонне.
Что могли видеть их обитатели? Ежедневно здесь проносятся тысячи машин. Из них, по крайней мере, сто останавливаются у заправочных колонок. Лишь единицы заезжают ради ремонта. Здесь продают или заменяют покрышки, колеса с баллонами в сборе. Из рук в руки передаются канистры с маслом, бочонки с дизельным топливом.
Особенно интересной показалась такая подробность: каждый вечер проходят большегрузные машины на Париж, куда они везут овощи для продажи на рынке. В конце ночи или утром они возвращаются порожняком.
Но действительно ли порожняком? Разве не на этих грузовиках, в пустых корзинах или ящиках из-под овощей, перевозят краденый товар?
Подобная транспортная служба вполне может быть регулярной, повседневной. А о масштабах и характере этих перевозок можно судить хотя бы по тому, что только одна единственная автомобильная камера - та, которую прострелил Мегрэ, - была набита пакетиками с кокаином на двести с лишним тысяч франков.
И разве, в довершение всего, гараж г-на Оскара не используется для маскировки угнанных машин, то есть для перебивки номеров двигателя и кузова, для перекраски и прочего?
А главное, никаких свидетелей! "Гаражист" Оскар, заложив руки в карманы, стоит на пороге своей мастерской. Его механики орудуют шведскими ключами или автогенными резаками. Пять бензоколонок, красных и белых. И все это вместе взятое - отличная, вполне правдоподобная витрина. И разве, как многие другие автомобилисты, здесь не заправляют свои машины такие люди, как местный булочник, мясник или всевозможные туристы?
Снова звон дальнего колокола. Мегрэ посмотрел на часы. Половина четвертого.
- Кто твой шеф? - спросил он своего пленника, не глядя на него.
Тот не ответил, только тихонько засмеялся.
- Ведь отлично знаешь, что в конце концов заговоришь. Так кто же? Господин Оскар? Какое у него настоящее имя?
- Оскар?
Казалось, механик готов прыснуть со смеху.
- Господин Гольдберг приезжал сюда?
- А кто это такой?
- Ты его знаешь лучше меня. Бельгиец, которого убили.
- Бросьте шутить.
- Кто взялся убрать датчанина по дороге на Компьень?
- Разве кого-нибудь убрали?
Теперь сомневаться было уже не в чем. Первое впечатление Мегрэ оказалось верным. Он имел дело с превосходно организованной бандой профессионалов.
Это подтвердилось еще одним доказательством. Шум двигателя какой-то машины, следовавшей по автостраде, становился все громче. Вскоре заскрежетали тормоза, и машина остановилась перед дверкой в железных воротах. Одновременно загудел клаксон.
Мегрэ рванулся к выходу. Но прежде чем он взялся за ручку дверки, машина сорвалась с места и исчезла с такой скоростью, что ему даже не удалось как следует разглядеть ее очертания.
Сжав кулаки, он вернулся к механику.
- Как ты его предупредил?
- Я?
Жожо засмеялся и показал свои запястья, туго перевитые электропроводом.
- Говори!
- Надо думать, здесь сильно запахло жареным, а у парня за рулем тонкий нюх.
Этот откровенно издевательский ответ окончательно вывел Мегрэ из себя. Резким рывком он опрокинул раскладушку и свалил Жожо на пол, надеясь обнаружить контакт, включающий какой-то наружный сигнал. Он тщательно ощупал и оглядел койку снизу и с боков, но ничего не нашел. Оставив механика на полу, он вышел из мастерской, придирчиво осмотрел все пять бензоколонок, освещенных как обычно, но опять ничего не обнаружил.
Он начал злиться.
- Есть телефон в мастерской?
- Поищите.
- Пойми, приятель, ты же все-таки заговоришь!
- Болтай, болтай.
Молодчик со связанными руками был смышленой и вышколенной гадиной: из такого ничего не вытянешь. Битых четверть часа Мегрэ ходил взад и вперед по пятидесятиметровому участку автострады в поисках того, что могло бы служить сигналом для проезжающих машин.
Свет на втором этаже виллы Мишонне погас. Освещенным оставался только дом Трех вдов, и поблизости от него Мегрэ угадывал инспекторов, оцепивших парк.
Словно гонимый ураганом, по автостраде пронесся лимузин.
- Какой марки машина у твоего хозяина?
На востоке, сквозь белесый туман, простиравшийся к горизонту, обозначился рассвет.
Мегрэ с минуту изучал руки механика. Эти руки не прикоснулись ни к одному предмету, который заставил бы сработать сигнализацию. Через открытую маленькую форточку, устроенную в ставне из волнистой жести, в помещение проникал поток свежего воздуха.
И в момент, когда Мегрэ, услышав шум мотора, снова двинулся к автостраде и увидел на ней открытую четырехместную легковушку, шедшую со скоростью не более тридцати километров в час и, видимо, готовящуюся остановиться, неожиданно началась беспорядочная пальба.
Стреляло несколько человек. Пули с сильным треском ударялись о ставень из рифленого железа.
Нельзя было различить ничего, кроме яркого света фар и неподвижных теней, скорее всего, голов, выдававшихся из машины. Затем мотор взревел на высоких оборотах.
Звонко зазвенели оконные стекла.
Они разлетались на втором этаже дома Трех вдов. Из открытой машины продолжали стрелять.
Мегрэ, прижавшийся к земле во время стрельбы, встал и распрямился. В горле у него пересохло. Трубка погасла.
Он был уверен, что за рулем открытой машины, потонувшей в ночи, узнал г-на Оскара.
8. Силуэт в окне
Не успел комиссар дойти до середины автострады, как подкатило такси. Резко затормозив, оно остановилось перед бензоколонками. Из машины выскочил мужчина и бросился к Мегрэ.
- Гранжан! - рявкнул комиссар.
- Нам бы заправиться. Поскорей!
Таксист был бледен от нервного напряжения: его заставили гнать со скоростью сто километров в час на машине, рассчитанной на восемьдесят, не больше.
Гранжан служил в автоинспекции. Вместе с ним приехали еще два сотрудника. У обоих были в руках пистолеты.
Машину заправили быстро, без задержек.
- Они далеко?
- Вырвались вперед километров на пять.
Шофер ожидал приказания ехать дальше.
- Останься! - скомандовал Мегрэ Гранжану. - А эти двое пусть едут без тебя.
И посоветовал:
- Вы там поосторожней. Так или иначе, им от нас не уйти. А вы их преследуйте, подгоняйте, пришпоривайте. Пока хватит и этого.
Такси тронулось, дребезжа плохо закрепленным крылом.
- Так, Гранжан. А теперь давай рассказывай.
Слушая инспектора, Мегрэ не выпускал из поля зрения три дома у перекрестка, чутко улавливал ночные шумы и шорохи и не забывал присматривать за связанным механиком.
Гранжан доложил:
- Люкас позвонил мне в Париж и попросил понаблюдать за господином Оскаром, здешним владельцем гаража и бензозаправки. Слежку за ним и его женой я начал у Орлеанской заставы. Сначала у них был обильный обед в ресторане "Улитка", где они ни с кем не разговаривали. Потом отправились в театр "Амбигю". Пока ничего интересного. В полночь эта парочка выходит из театра и на моих глазах направляется в пивную "Шоп-Сен-Мартен". Вероятно, знаете? Там, в маленьком зале на втором этаже, всегда околачивается всякое жулье. Господин Оскар входит туда, как к себе домой. Официанты кланяются ему, хозяин жмет руку, спрашивает, как, мол, идут дела. А его жена - так она тоже, как рыба в воде. В общем, устраиваются они за столиком, за которым уже сидят каких-то три типа и с ними бабенка. Одного из них я узнал сразу - он владелец паршивенькой гостиницы около площади Республики. Второй мне тоже знаком - старьевщик с улицы Тампль. Третьего не знаю, а вот красотка, сидевшая с ними, наверняка внесена в картотеку отдела охраны нравов. Они шутили, смеялись, распивали шампанское. Потом заказали раков, луковый суп и уж не помню что там еще. В общем, разгульный кутеж, типичный для людей такого пошиба. Очень они любят погорланить, похлопать себя по ляжкам, а время от времени не прочь и попеть… Да, еще там была сцена ревности: господин Оскар слишком долго прижимался к этой курочке, что очень не понравилось его жене. Но дело довольно быстро уладилось при помощи еще одной бутылки шампанского. Несколько раз к столику подходил хозяин, чокался со всеми и один раз даже угостил их за свой счет. А потом - что-то около трех часов - подошел официант и сказал, что господина Оскара просят к телефону. Когда тот вернулся из переговорной кабины, от его веселья не осталось и следа. Он довольно подозрительно посмотрел на меня, так как я был единственным посетителем, не знакомым этой банде. Потом очень тихо сказал что-то, и надо было видеть, как вытянулись у них лица. А у малышки - я хочу сказать у жены господина Оскара - жуткие мешки под глазами, прямо до середины щек, представляете? И каждый бокал она выпивала залпом - для храбрости, наверно. С супругами вышел только один из них - как раз тот, кого я не знаю, с виду вроде бы итальянец или, может, испанец. Пока они прощались и, не отойдя от столика, досказывали какие-то свои истории, я быстренько вышел на бульвар, поймал такси - не новое, но и не слишком старое - и успел позвать двух инспекторов, дежуривших у заставы Сен-Дени. Машину супругов Оскар вы, вероятно, знаете? Так вот, от бульвара Сен-Мишель они рванули на скорости ну никак не меньше, чем сто в час. Уж им свистели-свистели, чтоб не соврать, раз десять. А они ноль внимания. Не так-то легко было угнаться за ними. Шофер такси - между прочим, русский - сказал, что из-за меня запорет мотор.
- Скажи, Гранжан, это они стреляли?
- Да.
Услышав стрельбу, Люкас тут же выбежал из дома Трех вдов и через считанные секунды стоял на автостраде перед комиссаром.
- Что тут случилось, шеф?
- Как раненый?
- Да все слабеет. Но до утра, думаю, продержится. Хирург будет с минуты на минуту. А что произошло здесь?
Люкас посмотрел на железные ворота мастерской, испещренные пулевыми пробоинами, на койку, на Жожо, чьи руки оставались связанными электропроводом.
- Организованная банда, верно, господин комиссар?
- Еще как организованная!
Мегрэ казался озабоченным больше обычного. Это было видно по слегка приподнятым плечам и довольно забавной складке губ вокруг мундштука трубки.
- Твоя задача, Люкас, расставить сети. Обзвони Арпажон, Этамп, Шартр, Орлеан, Ле-Ман, Рамбуйе. Лучше сам посмотри на карту. Подними на ноги всю окрестную жандармерию. Пусть перекроют въезды в города. А братец с сестрицей не уйдут. Кстати, что поделывает Эльза Андерсен?
- Не знаю. Когда я уходил, она была у себя в комнате. Во всяком случае, она очень подавлена случившимся.
- Да, тут не до шуток, - отозвался Мегрэ с неожиданным оттенком иронии.
Они все еще стояли на автостраде.
- Откуда я могу позвонить?
- В коридоре дома господина Оскара есть телефон. Начнешь с Орлеана: Этамп они, видимо, уже проехали.
Где-то на одинокой ферме, затерянной среди полей, зажегся свет - крестьянская семья вставала после недолгого сна. Луч фонаря скользнул по стене и исчез. Засветились окна коровника.
- Пять часов. Начинается утренняя дойка, - заметил Мегрэ.
Люкас подошел к дому г-на Оскара и с помощью ломика, подобранного в гараже, открыл входную дверь.
Тем временем Гранжан следовал за Мегрэ, не понимая толком, что происходит.
- Последние события просты, как дважды два, - тихо сказал комиссар. - Надо выяснить одно - то, что было вначале. Стоп! Вон там наверху засел один гражданин. Он нарочно позвал меня, чтобы я убедился в его неспособности передвигаться. Вот уже несколько часов, как он, не шелохнувшись, сидит на одном и том же месте. Ну, то есть, совершенно неподвижно.
Постой, постой. Ведь окна-то освещены, верно? А я еще только что искал сигнал!.. Неужели не понимаешь? Не понимаешь, почему несколько машин не остановилось? Да потому, что когда они проезжали, это окно не было освещено.
Мегрэ расхохотался так, словно обнаружил что-то бесконечно смешное. И тут его спутник удивился, потому что комиссар внезапно вытащил из кармана револьвер и навел его на освещенное окно супругов Мишонне, в котором виднелся силуэт головы, откинутой на спинку.
Отрывистый звук выстрела, похожий на удар бича. Звон разбитого стекла, осколками осыпавшегося в сад. Однако в самой комнате ничто не шевельнулось. Силуэт за полотняной занавеской сохранял свои прежние очертания.
- Что вы сделали?
- Высаживай дверь! Или нет, лучше нажми на кнопку звонка. Очень удивлюсь, если нам откроют.
Однако никто не пришел, в доме царили безмолвие и тишина.
- Высаживай!
Коренастый здоровяк Гранжан раз за разом с короткого разбега изо всех сил наваливался на дверь и уже с третьей попытки сорвал ее с петель.
- А теперь тихо. Внимание, - прошептал Мегрэ.
Мегрэ держал в руке револьвер, Гранжан - пистолет.
У входа в столовую Гранжан повернул выключатель люстры. Со стола, покрытого скатертью в краснобелую клетку, еще были не убраны грязная посуда и графин с остатками белого вина. Мегрэ выпил его из горлышка.
В гостиной ничего примечательного. На креслах чехлы. Пыльная атмосфера необитаемой комнаты.
Из кухни, облицованной белым кафелем, словно спасаясь от грозящей беды, пулей вылетела кошка.
Инспектор беспокойно поглядывал на Мегрэ. Вскоре они подошли к лестнице и поднялись на площадку второго этажа. Здесь было три двери.
Комиссар открыл дверь комнаты со стороны фасада.
Его обдал поток воздуха, струившийся через разбитое стекло и колыхавший занавеску. В кресле они увидели нечто несуразное: косо поставленная палка от метлы, на верхний конец которой был насажен тряпичный шар. Выдаваясь над спинкой кресла, этот шар, подобно китайской тени, казался со стороны шоссе головой человека.
Даже не улыбнувшись, Мегрэ открыл дверь во вторую спальную комнату. Она была пуста.
Наконец, третий этаж - мансарда, где на полу лежали яблоки в двух-трех сантиметрах одно от другого. Над ними с балки перекрытия свисали пучки зеленой фасоли. Наверно, это помещение предназначалось для прислуги, но и оно, судя по всему, никем не использовалось: кроме ветхого ночного столика, тут ничего не было.
Они вернулись на первый этаж. Через кухню Мегрэ проследовал во двор, обращенный к востоку. На горизонте разрасталась грязновато-желтая заря.
Небольшой сарай. Дверь его чуть приоткрылась.
- Кто там? - громко крикнул Мегрэ, вскидывая револьвер.
Раздался крик испуга. Дверь, не удерживаемая изнутри, открылась сама собой, и они увидели женщину. Она сразу рухнула перед ними на колени и заголосила.
- Я ничего не сделала! Простите!.. Я… Я…
Это была г-жа Мишонне, растрепанная, в платье, перепачканном известью.
- Где ваш муж?
- Не знаю. Клянусь вам, ничего не знаю! Я и так достаточно несчастна!
Она плакала в голос, и, казалось, все ее дородное тело размякло и сейчас распадется на части. С лицом, опухшим от слез и искаженным страхом, она выглядела на десять лет старше.
- Это не я. Я ничего не сделала. Это все он. Мужчина напротив.
- Какой еще мужчина?
- Иностранец… Я ничего не знаю. Но это он и только он. Можете не сомневаться. Мой муж не убийца и не вор. За его плечами честная жизнь. А виноват тот. Тот, что с дурным глазом! С тех пор, как он поселился здесь, у перекрестка, все пошло вверх тормашками. А я…
В курятнике было полно белых кур, клевавших рассыпанные на полу желтые кукурузные зерна. Кошка примостилась на подоконнике, и ее глаза мерцали в полумраке.
- Встаньте.
- Что вы хотите со мной сделать? Кто стрелял?
Г-жа Мишонне являла собой жалкое зрелище; ей было под пятьдесят, а она плакала взахлеб, словно малое дитя, и настолько потеряла контроль над собой, что, когда встала на ноги и Мегрэ машинально похлопал ее по плечу, она едва не бросилась ему на шею, но сдержалась и, прижавшись лицом к его груди, ухватилась за лацкан пиджака и простонала:
- Я всего лишь бедная, несчастная женщина. Всю свою жизнь трудилась. Когда вышла замуж, работала кассиршей в самом большом отеле Монпелье…
Мегрэ отстранил ее, но ему не удалось остановить поток слезливых откровений: