Никаких тайн. Жизнь здесь, похоже, проходит в открытую. Нет подозрительных теней, шныряющих вокруг домов, нет плотных гардин, наглухо закрывающих окна. Только машины выскакивают бог весть откуда, без гудков, мгновенно тормозят на перекрестках, когда в светофоре зеленый свет сменяется красным, а потом срываются с места и уносятся бог знает куда.
В этот вечер Мегрэ так и не поужинал. Аптеки в центре города, где он надеялся перехватить сандвич, оказались закрытыми. Закрыто было все, кроме трех кинотеатров и множества баров.
Тогда, не солоно хлебавши, он заглянул в один бар, потом в другой. По-приятельски, как завсегдатай, приветствовал бармена, взгромождался на табурет.
В каждом баре гремела одна и та же оглушительная музыка. Вдоль стойки были установлены никелированные аппараты, соединенные с проигрывателем; посетители совали в них пятицентовки и поворачивали стрелку указателя на название пластинки, которую хотели послушать.
Может быть, этим все объясняется?
Мегрэ был один и вел себя, как должно вести одинокому человеку.
В отель он вернулся чудовищно усталый, в желчном настроении. Дошел до лифта, вернулся, положил ключ от автомобиля Коула в ящик портье: вдруг его коллеге завтра спозаранку понадобится машина.
- Good night, sir! Good night!
У изголовья кровати лежала библия. Точно такие же библии в черных переплетах дожидаются приезжих в сотнях номеров отеля.
Итак, или бар, или библия!
Заседание было назначено на втором этаже и, ожидая сигнала Иезекииля, публика прогуливалась по галерее под лучами уже припекающего утреннего солнца.
Все были в чистых рубашках, все смыли под душем ночной пот.
Так каждое утро они с улыбкой начинают жизнь снова.
При входе в зал Мегрэ слегка оторопел, увидев пятерых гуляк не в авиационной форме, а в мешковатых голубых одеяниях без воротника, несколько смахивающих на пижамы.
Они сразу утратили вид славных мальчишек. Вдруг стала бросаться в глаза не правильность черт, какая-то смущающая асимметричность лиц.
В зале стояла классная доска; на ней все еще оставались нарисованные мелом две линии, изображающие рельсы, а между ними - фигурка.
- Элайес Хансен, представитель Южно-Тихоокеанской железной дороги.
Хансен не принадлежал к поездной бригаде, на вызове которой настаивал Митчелл. Громким, монотонным голосом он невозмутимо разъяснил, в чем состоят его обязанности. По поручению железнодорожной компании он проводит расследование краж, а также несчастных случаев и убийств в поездах.
Внешность Хансена выдавала его скандинавское происхождение, Дело свое он знал. Давать показания ему было не в новинку, и он поворачивался от коронера к присяжным со сноровкой школьного учителя, объясняющего трудную тему.
- Я живу в Ногалесе. Мне позвонили примерно в пять утра, В пять двадцать восемь я на своей машине был уже на месте.
- Вы видели какие-нибудь машины около места происшествия?
- Да, Там стояла скорая помощь и с полдюжины легковых - одни принадлежали полиции, другие проезжающим. Помощник шерифа не пропускал зевак к железной дороге.
- Поезд еще стоял там?
- Нет. Я встретил шерифа Этуотера, который приехал раньше меня.
Хансен указал на одного из сидящих в зале; Мегрэ уже приметил его, но не думал, что это коллега.
- Что вы предприняли?
Свидетель встал, непринужденно подошел к доске, взял мел.
- Позвольте, я сотру.
Потом он нарисовал шоссе, железнодорожные пути, обозначил стороны света и стрелками - направления на Тусон и Ногалес.
- Этуотер сразу же повел меня вот сюда и указал на следы колес, свидетельствующие, что здесь резко затормозила машина, которая после этого встала на обочине. Как известно, грунт там песчаный. От места остановки машины вела четкая цепочка следов, и мы пошли по ним.
- Следы скольких человек?
- Мужчины и женщины.
- Вы не могли бы приблизительно изобразить, как проходили следы?
Хансен нарисовал две пунктирные линии.
- Мужчина и женщина, как мне представляется, шли рядом, но не по прямой. Они неоднократно меняли направление, прежде чем дошли до железной дороги, и, по крайней мере, два раза останавливались. В этом месте - я ставлю тут крестик - они пересекли насыпь. На некотором расстоянии за насыпью следы теряются: там твердый каменистый грунт. Мы прошли обратно до того места, где женщину переехал поезд. Не на самой насыпи, отсыпанной из гравия, а в десяти-пятнадцати футах от нее были обнаружены женские следы.
- А мужские?
- Были, но шли они не параллельно женским Вот здесь кто-то помочился: на песке это четко видно.
- Вы не заметили, следы где-нибудь пересекались?
- Да, сэр. Дважды. Вот здесь и здесь отпечаток мужской обуви перекрывает отпечаток женской. Создается такое впечатление, словно мужчина шел следом за женщиной.
- Обратные мужские следы, то есть ведущие к шоссе, обнаружены?
- Непрерывные и четкие - нет. Тут много нечетких следов, оставленных, видимо, поездной бригадой, санитарами скорой помощи и полицейскими.
- Веревка, о которой говорил машинист, у вас?
Хансен невозмутимо вытащил из кармана обрывок веревки; видимо, он не придавал ей никакого значения.
- Вот она. В сорока футах оттуда я нашел еще одну.
- Атторней, у вас есть вопросы?
- Сколько человек было на месте происшествия, когда вы туда прибыли?
- Человек двенадцать.
- Кроме вас, кто-нибудь занимался расследованием?
- Помощник шерифа Этуотер и, полагаю, О'Рок.
- Вы что-нибудь еще нашли?
- В футах пятнадцати от путей сумочку из белой кожи.
- С той стороны, где следы?
- Нет, с противоположной. Она частично погрузилась в песок: очевидно, ее отшвырнуло в момент удара. Подобные случаи известны. Это результат действия центробежной силы.
- Вы открывали сумочку?
- Я передал ее старшему помощнику шерифа О'Року.
- И на этом вы завершили расследование?
- Нет, сэр. Я обследовал участки шоссе длиной примерно по полмили в направлениях Тусона и Ногалеса. Футах в четырехстах в сторону Ногалеса обнаружил очень четкие отпечатки шин, свидетельствующие, что на правой обочине стояла машина. Рядом были следы нескольких человек, а на шоссе было явственно видно, что машина здесь развернулась.
- Эти следы идентичны следам той машины, о которой вы говорили прежде?
- Нет, сэр.
- Почему вы в этом уверены?
Хансен вытащил из кармана листок и перечислил марки покрышек машины, которая сделала разворот. Все четыре покрышки были стертые, и все были разных марок.
- Вам известно, какой машине они принадлежат?
- Да, я потом установил. "Шевроле" Уорда.
- А что с машиной, от которой идут следы мужчины и женщины?
- Думаю, для шерифа не составит труда найти ее. Покрышки, которые стоят на ней, можно купить только в рассрочку.
- Вы проверили такси, на котором ехали капралы Ван-Флит и У Ли, а также сержант О'Нил?
- Да, сэр. Отпечатки не совпадают. У такси шины марки "Гудрич".
- Присяжные, вопросы есть?
Перерыв. Мегрэ уже раскурил трубку. Помощник шерифа с поясом, набитым патронами, и огромным револьвером вывел пятерых парией в тюремной одежде на галерею; они по очереди сходили в туалет, где комиссар оказался одновременно с Уордом и Митчеллом.
Уж не ошибся ли он? Мегрэ показалось, что, когда он открыл дверь, Уорд и брат Бесси мгновенно замолчали.
Глава 5
Показания шофера такси
Во время перерыва Мегрэ спустился вниз и в углу возле большого красного автомата, продающего кока-колу, столкнулся лицом к лицу с Митчеллом.
Чувствовал себя Мегрэ так же скверно и неловко, как провинциал, пристающий на парижской улице к хорошенькой женщине. Он посмотрел сперва куда-то в угол, кашлянул и постарался принять самый непринужденный вид.
- У вас случайно нет при себе фото вашей сестры?
И тут комиссар стал свидетелем феномена, прекрасно ему знакомого. С Митчелла вмиг слетела приветливость. Лицо у него тотчас стало жестким - как у парижских хулиганов или у гангстеров в американских фильмах. Инстинктивная защитная реакция у людей этого типа такая же, как у хищников: те тоже вдруг встревоженно замирают - напряженные, со вздыбившейся шерстью.
Митчелл тяжелым неподвижным взглядом уставился на массивного Мегрэ, который старался держаться как можно естественней.
Чуть заискивающе, чтобы умаслить собеседника, Мегрэ добавил:
- Есть куча вопросов, которые они, похоже, не хотят выяснять.
Митчелл все еще смотрел с подозрением, пытаясь понять, что Мегрэ имеет в виду.
- Говорят, им хочется, чтобы это был несчастный случай.
- Да, хочется.
- Я тоже полицейский. Служу во французской полиции. Это дело меня интересует не по службе. Я хотел бы взглянуть на фото вашей сестры.
Хулиганы всюду одинаковы. Разница только в том, что здесь они не ироничны, а угрюмы.
- Вы, значит, не считаете, как эти сукины дети, что она пошла спать на рельсы, чтобы ее там зарезало поездом?
Чувствовалось, что Митчелл пышет злобой. Поставив бутылку из-под кока-колы на землю, он вытащил из кармана объемистый бумажник.
- Держите. Сделана три года назад.
Это была скверная ярмарочная фотография. Три человека, снятые на фоне размалеванного задника, вышли бледными. Но фотографировались они явно не на Юго-Западе, потому что одеты были по-зимнему, а на голове у Бесси была смешная шапочка из дешевого меха, такого же, как на воротнике пальто.
Бесси можно было дать лет пятнадцать, но комиссар знал, что в ту пору пятнадцать ей еще не исполнилось. Ее маленькое помятое и болезненное личико не лишено было известной приятности. Чувствовалось, что она разыгрывает из себя женщину, гордую тем, что ее сопровождают двое мужчин.
Должно быть, в тот вечер они были навеселе. Весь мир принадлежал им. Митчелл, совсем еще мальчишка, стоял с вызывающим видом, надвинув шапку на глаза.
Второй парень был постарше - лет восемнадцати-девятнадцати, довольно толстый и рыхлый.
- Кто это?
- Стив. Через пару месяцев он женился на Бесси.
- Чем он занимался?
- Тогда работал в гараже.
- Где это происходило?
- В Канзасе.
- А почему он развелся с ней?
- Внезапно он уехал, ничего не сказав и не объяснив. Первые месяцы посылал ей немного денег - сперва из Сент-Луиса, потом из Лос-Анджелеса. И вдруг написал, что будет лучше, если они разведутся, и что необходимые бумаги он высылает.
- Он как-нибудь это объяснил?
- Думаю, Стив не хотел подводить сестру. Он был в банде, занимающейся кражей машин, и через полгода их замели. Сейчас он сидит в тюрьме Сент-Квентин.
- Вы тоже сидели?
- Но не в тюрьме - в исправительном доме.
Во Франции Мегрэ было бы куда легче. Он хорошо знал людей подобного сорта и, разговаривая с ними, умел пробиться через стену недоверия. Здесь же, в чужой стране, он, боясь спугнуть собеседника, вел разговор очень осторожно.
- Вы из Канзаса?
- Да.
- Семья была бедная?
- С голоду околевали. Нас было пять братьев и сестер, все погодки. Отец погиб, когда мне было пять лет: разбился на грузовике.
- Отец был шофером? И не застрахован?
- Отец работал один. У него был старый грузовик, он скупал у фермеров овощи и перепродавал в городах. Все ночи проводил за баранкой. За грузовик он еще не расплатился, и, понятно, на страховку денег не было.
- Что же делала ваша мать?
Митчелл замолчал, пожал плечами, потом бросил:
- Все что угодно. В шесть лет я продавал на улицах газеты и чистил обувь.
- Вы думаете, вашу сестру убил сержант Уорд?
- Да нет!
- Он ее любил?
Снова пожатие плеч - теперь едва заметное.
- Нет, это не Уорд. Для такого дела он слишком труслив.
- Он действительно собирался развестись?
- Во всяком случае, убивать ее он бы не стал.
- Маллинз?
- Маллинз и Уорд все время были вместе.
Митчелл забрал фотографию, положил в бумажник и, глядя в глаза Мегрэ, спросил:
- Предположим, вы узнаете, кто убил мою сестру. Что вы сделаете?
- Сообщу в ФБР.
- Там этим не занимаются.
- Тогда обращусь к шерифу, к атторнею.
- Лучше обратитесь ко мне.
И с тем же независимым и несколько презрительным видом Митчелл пошел наверх; Иезекииль уже возгласил:
- Присяжные!
Между коронером и атторнеем еще шли переговоры. Атторней заявил:
- Я хотел бы, чтобы сейчас заслушали показания шофера такси. Он здесь с самого утра и рискует потерять рабочий день.
Всякий раз, глядя на поднимающегося из публики свидетеля, Мегрэ поражался, насколько вид этого человека не совпадает с его представлением о нем. Таксист оказался низеньким тощим человечком в массивных очках, какие носят интеллектуалы; одет он был в светлые брюки и белую рубашку.
В самом начале допроса выяснилось, что шофером такси он работает всего лишь год, а до того преподавал ботанику в колледже на Среднем Западе.
- В ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое июля около автобусной остановки в вашу машину сели трое военнослужащих ВВС.
- Об этом я узнал из газет: они были в гражданском.
- Вы можете опознать и указать их?
Свидетель, ни секунды не колеблясь, ткнул пальцем в О'Нила, Ван-Флита и У Ли.
- Вы не заметили, как они были одеты?
- Этот и этот были в синих ковбойских штанах и в белых рубашках - во всяком случае, в очень светлых. На китайце была фиолетовая рубашка, на брюки я не обратил внимания.
- Они были очень пьяны?
- Не больше, чем другие, кто в три часа ночи садится в машину.
- Вы можете сказать, который тогда был точно час?
- Мы обязаны записывать каждую ездку и отмечать время. Было три часа двадцать две минуты.
- Куда они вам сказали ехать?
- На ногалесское шоссе, предупредив, что покажут, где остановиться.
- За сколько времени вы доехали до места, где вам велели остановиться?
- За девятнадцать минут.
- Вы слышали, о чем они разговаривали во время поездки?
- Кто разговаривал?
- Эти двое.
И таксист указал на Ван-Флита и О'Нила.
- О чем же они говорили?
- Что их товарищу нет смысла оставаться с ними и что стоило бы задержать такси и вернуться на нем на базу.
- Они объяснили, почему?
- Нет.
- Кто сказал, где остановиться?
- О'Нил.
- Вас сразу отпустили? Не просили подождать?
- Нет. Некоторое время они еще спорили: убеждали своего товарища возвратиться со мной в город.
- Что им ответил их товарищ?
- Ничего. Просто вылез из машины.
- Кто платил.
- Эти двое. У О'Нила не хватило денег, и второй добавил.
- Вам не показалось странным, что они направились в пустыню?
- Немножко - да.
- По пути вам не встретилась и вас не обогнала никакая машина?
- Нет.
- Атторней, есть вопросы?
- Благодарю. Я хотел бы задать вопрос капралу У Ли.
У Ли занял свидетельское место. Микрофон опять опустили.
- Вы слышали, что сказал шофер такси? Вам известно, почему ваши друзья настаивали на вашем возвращении в город?
- Нет.
- Из каких соображений вы вчера не сообщили об этом?
- Просто забыл.
Врет, тоже врет. Он единственный из всех не пил, единственный, в чьих показаниях вроде бы все гладко. Но, оказывается, он умышленно утаил, что от него хотели избавиться.
- Вы скрыли от присяжных еще какие-нибудь подробности?
- Думаю, что нет.
- Из ваших вчерашних показаний, следует, что, собираясь разыскивать Бесси, вы разделились и шли на некотором расстоянии параллельно друг другу. Где шли вы?
- Вдоль шоссе.
- Машины мимо не проезжали?
- Нет, сэр.
- Кто был вашим соседом?
- Капрал Ван-Флит.
- Значит, сержант О'Нил шел вдоль железной дороги?
- Кажется, по ту сторону.
- Благодарю вас.
Следующим давал показания офицер дорожной полиции; высокий, широкоплечий, в мундире он выглядел великолепно. Вызвал его атторней, он же и вел допрос.
- Расскажите, что вы делали двадцать восьмого июля между тремя и четырьмя ночи?
- В три я заступил на дежурство в Ногалесе и на небольшой скорости поехал к Тусону. Недалеко от деревни Тумака-кори встретил грузовик номер "X тридцать два-тридцать три", принадлежащий одной ногалесской фирме, который возвращался порожняком из Калифорнии. Несколько минут я стоял на боковой дороге, наблюдая за шоссе - таково правило.
- Где вы были в четыре часа?
- Около тусонского аэродрома.
- Машины какие-нибудь вам встретились?
- Нет. У нас привычка, когда ночью встречается машина, запоминать ее номер - вдруг она краденая. Нам передают номера угнанных машин. Номера мы запоминаем автоматически.
- А пешеходов на шоссе не видели?
- Нет. Если бы я увидел на шоссе в такой час пешехода, то обязательно затормозил бы и спросил, не нужно ли чего.
- Благодарю вас.
Значит, вопреки утверждениям Уорда, его "шевроле", в котором он и Митчелл спали, в это время не стоял на обочине.
- Капрал Ван-Флит!
Казалось, атторней пробудился от спячки и взял ведение дела в свои руки; О'Рок по-прежнему наклонялся иногда к нему и что-то шептал.
Может быть, Мегрэ заблуждался, и они все-таки намерены по-настоящему расследовать это происшествие, но у них свои процедурные правила?
- Вы солгали, заявив, что когда машина остановилась в первый раз, сержант Уорд и Бесси ушли вместе?
- Да, сэр.
Пинки чувствовал себя еще неуверенней, чем на прошлом допросе. Тем не менее создавалось впечатление, что он изо всех сил старается не нарушить присягу и говорить правду: после каждого вопроса он надолго задумывался.
- Что произошло потом?
- Машина развернулась, и Бесси заявила, что хочет поговорить с Уордом с глазу на глаз.
- И вы сделали вторую остановку? Взгляните на доску. Машина остановилась на том месте, где нарисован крестик?
- Примерно. Да, похоже, там.
- Вы и ваши друзья остались в машине, вышли только Уорд и Бесси?
- Да.
- Уорд вернулся один. Примерно через сколько времени?
- Минут через десять.
- Тогда он и сказал: "Пошла она к черту! Это ей наука!"?
- Да, сэр.
- Почему впоследствии вы и О'Нил пытались отделаться от У Ли?
- Ничего мы не пытались.
- Разве ему не предлагали возвратиться на такси в город?
- Он ведь не пил.
- Я вас не понял. Объясните, что вы имеете в виду. Вы хотели отправить его на базу, потому что он не пил?
- Он не пьет и не курит. Он еще зеленый.
- Продолжайте!